| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ты же мой дружочек! — ласково приговаривал Певун, гладя негнущимися пальцами жесткие крылья. -Помнит меня, умница... — радостно сообщил он Юстэсу и удивленно спросил, словно только что заметил присутствие последнего: — А ты откуда взялся?..
Юстэс только пальцем покрутил у виска, но отвечать ничего не стал.
* * *
* * *
* * *
* * *
...Огромные барабаны глухо пульсировали в такт тяжелым шагам сотен и сотен тысяч тех, чьи глаза ненавидели Солнце — и от этих бесконечных ударов в Стенах появлялись трещины... Маленькие и незаметные вначале, они быстро углублялись и стремительно расползались по камню. А барабаны продолжали свое дело...
Низкое вибрирующее гудение заглушило тревожную перекличку городских сигнальных колоколов, заставило замолчать тех, что радостно бесновались у подножия стен в предвкушение мести за долгие дни неудач и лишений, перекрыло все остальные звуки угасающего вечера, — рокочущий монотонный ритм подчинил себе все: казалось, даже уходящее за горизонт солнце не выдержит и лопнет от этого грохота!
Но раскаленное докрасна светило малодушно укрылось в океане, оставив осажденный Город на произвол судьбы.
И тогда со стен поднялись в еще светлое небо несколько десятков крыланов, неся на своих плечах людей с горящими факелами: смельчаки— добровольцы решили уничтожить необычного противника с помощью хорошо испытанного способа... Им навстречу взвились летучие отряды Белоглазых и в воздухе завязалась страшная битва...
...Крылану Юстэса перебили шею и животное штопором устремилось к земле. Воин, летевший вместе с ним, не удержался и сорвался вниз. Юстэс оглянулся по сторонам — рядом мелькнула оскаленная морда вражеского летуна. Гилленхарт изловчился и сбил его погонщика. Оставшись без хозяина, ящер растерянно забил крыльями. Юстэс схватил его поводья, увлекая его за собой, и лишь уже почти у самой земли чужой ящер, опомнившись, рванулся вверх, унося ввысь и человека. Мертывый же крылан тяжело грохнулся оземь, придавив собой парочку мелких нелюдей. Находившиеся рядом прыснули в разные стороны, и чей-то топор, посланный вдогонку уцелевшему, едва не разрубил ему ногу. Чудом вскарабкавшись на горбатую спину ящера, Юстэс попытался направить его туда, где продолжал греметь один из гигантских барабанов. Но упрямое животное не желало подчиняться чужаку: повернув назад голову, летун вздумал укусить его. Гилленхарт в ответ со всей мочи ударил его рукоятью меча промеж глаз. Упрямец взвизгнул от боли, но покорился воле нового хозяина.
Подлетев ближе к дьявольскому инструменту, Юстэс увидел, что тот звучит сам
по себе, словно невидимые палки бьют по его тугой черной коже. Они были совсем рядом, когда барабан ухнул снова: Юстэсу показалось, что в ушах у него что-то лопнуло... Оглушенный, он нашел в себе силы натянуть поводья и направить летуна вверх. Ошалевшее животное понеслось вихрем, едва не сбросив своего повелителя, но Гилленхарт успел на излете вспороть мечом гудящее барабанье брюхо... Чья-то рука пустила горящую стрелу, рядом с ней воткнулось еще несколько — и темная круглая громада вспыхнула ярким пламенем. Со стен донесся радостный рев сотен глоток — и столь же яростно им откликнулись снизу...
Отчаянный рейд защитников Города уничтожил еще несколько грохочущих недругов, но оставшиеся тем временем продолжали свое дело — и местами каменные оплоты Города начали рушиться.
И тогда все увидели в темнеющем небе огромное яркое пятно — словно кто-то, шутки ради, врезал в его нежное сиреневое тело кусок стекла. За этой прозрачной преградой будто через лупу, искаженные расстоянием, виднелись гигантские всадники — уходящие в бесконечность стройные ряды, ощетинившиеся частоколом копий.
На мгновение на земле стало тихо-тихо... Умолкли барабаны, замерли занесенные над головами мечи, застыли в воздухе летящие стрелы, окаменели сражающиеся... И — то ли вздох, то ли стон:
— ...нигильги!..
И началась паника...
Белоглазые, нелюди и чудовища рубились между собою и Людьми, чей отряд вышел из стен наружу, воспользовавшись заминкой. Над дерущимися раскачивались Тени, неутомимо размахивающие мечами, а над всей этой кровавой сечей колыхалось в нетерпение чужое воинство, напирая на невидимую преграду. Теснясь, оно стремилось прорваться сквозь отверстие в небесах — и не могло... И в этот миг навстречу Пришельцам понеслась огненная хвостатая комета.
— Не дайте ей открыть Врата!.. — истошный многоголосый вопль перекрыл звуки битвы.
Многие попытались остановить огненный вихрь — и люди и нелюди — и превратились в обугленные куски. И когда, казалось, исход его полета был предрешен, — на пути у кометы возник рычащий от страха и злобы летун. Всадник, сидящий на его спине, взмахнул непомерно длинным мечом — из его вершины вырвался острый светящийся луч — и хвостатый сгусток света разлетелся на многие тысячи маленьких звездочек. С шипением разрывая густеющий ночной воздух, они чертили огненные следы и бесследно таяли, превращаясь в черные камни. Тяжкий гул разочарования сотряс Небеса — от этого звука многие попадали с ног, охваченные необъяснимым ужасом, и не все сумели подняться обратно: частью так и погибли, — кто от неописуемого страха, а кто был насмерть растоптан другими... Между тем небесный проход погас и землю накрыла ночная мгла.
Юстэс видел с высоты, как мечутся внизу бесчисленные огоньки — битва продолжалась, больше похожая на грандиозную повальную драку, где каждый теперь сам за себя, и невозможно разобрать, где свой, а где — враг... Люди, те кто уцелел, понемногу отступили назад под защиту стен. Он тоже направил летуна к городу, и уже на подлете его ящер напоролся на стрелу, выпущенную из гигантского арбалета — в темноте их приняли за чужих... Животное пронзительно вскрикнуло и беспомощно закувыркалось к земле. Все произошло так быстро, что юноша, возбужденный азартом воздушного сражения, не успел даже подумать о приближающейся гибели, — страшной силы удар выбил его из седла и наступила тьма...
* * *
* * *
* * *
**
...— Как же это все не вовремя! — бормотал дядюшка Винки, разглядывая свое отражение в зеркале и пытаясь определить размер ущерба, нанесенный его внешности кознями "бестолковых девиц", как он теперь за глаза именовал Рио и ее сестру, — и это был еще самый невинный эпитет в их адрес!
— Ох, как не вовремя!... Маленькие чертовки! Надо же, как подгадили... — бесстрастная блестящая поверхность зеркала являла ему бравую толстощекую физиономию, густо заросшую рыжим волосом, но ощупывая себя руками, дядюшка снова и снова убеждался, что зеркало — врет.
Промучившись таким образом чуть не сутки, дядя Винки с суровым видом вломился в комнату к Мэрион и потребовал объяснений. После получасового допроса, он отправился к Зануде и заявил, что она немедленно поедет с ним на Черный рынок и предъявит ему продавца, который продал им компоненты для "варварского", как он выразился, зелья.
— Хорошо... — согласилась девушка. — Спускайтесь вниз, я переоденусь — и поедем.
Но когда она вышла в холл, то застала там дядюшку, ожесточенно спорящего с Бабушкой: та наотрез отказывалась выпустить родственника на улицу "в таком виде"... Улучив момент, Зануда шепнула ему, что возьмет экипаж и будет ждать в конце переулка, и быстро покинула дом, пока бабуля не догадалась, что они — заодно.
— Хватит брюзжать, несносная старуха! Так и быть: в угоду вам останусь дома!.. И задохнусь тут, в четырех стенах! — с этими словами дядя Винки плюхнулся на диван и сделал вид, что читает свежую газету.
Но бабуся тоже была не промах: с невозмутимым видом она уселась в кресло напротив и принялась за вязание. Сидя подчеркнуто прямо, она то и дело бросала на дядю Винки взгляд поверх очков, точно учительница на проказничающего школьника. Дядя Винки пошуршал — пошуршал газеткой и потихоньку начал закипать...
Неизвестно, чем бы кончилось это противостояние, но тут в холл вальяжной походочкой спустилась толстая черная сарделька по имени Хендря. Пес только что недурно пообедал и вся жизнь представлялась ему в розовом свете: бархатная мордочка псинки прямо-таки лучилась умиротворением и кротостью. Не подозревая дурного, он деловито процокал по паркету мимо дядюшки. На кабаньей харе дяди Винки расплылась шкодливая улыбочка:
— Пойду, прогуляю бедное животное в саду, — заявил он, хватая с газетного столика валяющийся там поводок, и сварливым тоном добавил: — Вот так всегда: заведут в доме скотинку, а ухаживать — дядя... Пошли, блохастый!..
Напрасно Хендря упирался всеми четырьмя лапами: дядюшка с легкостью вытащил его за дверь — Бабушка даже слова сказать не успела.
Очутившись на свободе, дядя Винки рысью помчался на улицу. Поводок он намотал на руку, совершенно забыв о собаке, и несчастному Хендре пришлось нестись вслед за ним едва ли не по воздуху. Время было обеденное, а потому в переулке никого не оказалось, и дядюшка беспрепятственно добрался до перекрестка, где его уже поджидала Зануда.
— Садитесь же скорее!.. — торопила она, опасаясь, что кто-нибудь увидит его в таком обличии: вот уж тогда пересудов не оберешься!
Дядюшка с силой пропихнул в узкую дверцу свои телеса — задняя рессора экипажа при этом заметно просела — и с трудом уместился на узком сиденьице. Устроившись, он захлопнул дверь и скомандовал кучеру:
— Трогай!.. — и в тот же миг снаружи раздался заполошный собачий вопль. — Тьфу ты!.. — рассердился дядя Винки, высовываясь в окошко. — Совсем забыл про эту брехучку... — и без долгих проволочек выудил собаку за поводок прямо через окно, словно рыбу из речки.
Изрядно придушенный во время транспортировки, такс тут же умолк, опасаясь новых эксцессов, и забился в угол, но в глазах его ясно читалось: он еще припомнит дядюшке эту прогулку...
— Найди того старикашку, — велел дядя Винки племяннице, — выбери у него что-нибудь, а станешь расплачиваться, сделай вид, что забыла деньги в экипаже. Предложи ему пройтись вместе с тобой, а когда приведешь сюда, возьми под локоток и спроси: нет ли у него чего-нибудь эдакого?.. И, главное, глазками поиграй, чтобы он понял. Впрочем, думаю, этот сразу догадается, о чем речь, — не может быть, чтоб у него под полой не было в запасе какой никакой ерундовинки! А когда клюнет, лезь вместе с ним в карету — и уж тут-то я возьму его в оборот!..
— Вдруг он заподозрит неладное?..
— А вот и посмотрим, какая ты умница! — фыркнул дядя Винки. — У ловкой бабы мужчина начинает соображать, что его обвели вокруг пальца, уже после того, как ловушка захлопнется... Как ты вообще хочешь замуж попасть, если таких простых вещей не соображаешь?
— По любви! — отрезала Зануда.
Ей пришлось довольно долго толкаться среди толпы, прежде чем она отыскала давешнего старичка. Сделав скучающее лицо, она медленно пошла ему навстречу от одного продавца к другому, останавливаясь и разглядывая замысловатые штуковины, что наперебой предлагали торгующие. Оказавшись возле него, он присмотрела себе маленькую, грубо вырезанную деревянную фигурку, изображавшую дракона.
— Для чего он нужен? — спросила она, небрежно вертя в руках игрушку.
— Так, пустячок... — отмахнулся продавец. — Взгляните лучше вот на это... — и протянул ей еще какую-то безделушку.
Изобразив на лице восторг, Зануда взяла и это, — ей ведь было абсолютно все равно, — и полезла в сумочку, будто за деньгами.
— Ах, оказывается я оставила наличные у мужа! Какая жалость... — и улыбнулась, словно пытаясь скрыть смущение из-за своей рассеянности: — Здесь не принимают кредитки? — и протянула покупку обратно.
На лице старичка отразилось явное разочарование — видать, сделка была бы ему выгодной. "Сколько ж ты в этот раз хотел заломить с меня?" — подумала Зануда.
— Хотите, пройдемся немного? — предложила она ему, не отдавая безделушки. — Вон мой экипаж...
— С удовольствием!
Подхватив старичка под ручку, Зануда потащила его вперед. Уже около кареты, она заговорщически склонилась к его поросшему седым пушком уху, и спросила:
— А нет ли у вас чего-нибудь... гм... одним словом... Ну, думаю, вы меня понимаете... — и старательно подмигнула точно роковая красотка в примитивном шпионском фильме.
Старикан купился: оглянувшись по сторонам, он с готовностью прошептал в ответ:
— Думаю, у меня найдется несколько занятных вещиц для такой милой дамы...
— Например? — капризно переспросила "милая дама".
— Рубаха, купленная у мертвеца... — еле слышно прошелестел торговец.
Зануда даже вздрогнула — в отличие от Рэга Шеридана она до сих пор считала все кривотолки, что ходили в Городе насчет Черного рынка, пустыми домыслами, а оно, оказывается, вон как... Ей отлично было известно, о чем идет речь. В детстве они с друзьями не раз уговаривались добыть себе подобную штуку. Для этого надо было всего-навсего в полночь отправиться на кладбище и положить на какое-нибудь надгробье серебряную монетку. Она уже не помнила подробностей, — заклинаний там, и всего прочего... А потом по сценарию должен был появиться то ли сам хозяин могилы, то ли его призрак и оставить взамен денежки свою нательную рубаху. Поверье гласило, что надев ее, человек становится невидимым. С помощью этой одежки друзья Зануды планировали ограбление кондитерской Папаши Дю и прочие невинные шалости, но у них так ни разу и не хватило духу совершить ночную вылазку. А теперь вот выясняется, что храбрецы у нас все-таки есть...
Впрочем, она тут же успокоила себя тем, что старик вероятней всего собирается всучить ей фальшивку.
— А как бы мне на нее взглянуть? — требовательно спросила она.
— Госпожа полагает, что я ношу такие вещи с собой? — по лицу старичка расползлась крысиная улыбочка. — Оставьте свой телефончик — я передам его нужному человечку...
Зануда достала из сумочки ручку и наобум нацарапала на бумажке цифры. "Ведь уйдет сейчас, — подумала она, — и что тогда? Следить за ним, что ли? Но дядюшка слишком приметный теперь, а я..."
Она не успела додумать, как дверца экипажа приоткрылась, оттуда высунулась мощная длань и за шиворот втащила прохиндея внутрь — он только ойкнул! "Ай да дядя Винки!"— восхитилась про себя девушка. Поразмыслив, она осталась караулить снаружи, полагая, что дядюшка сам уж как-нибудь разберется.
Тем временем, дядя Винки усадил своего пленника против себя и несколько минут с удовольствием наблюдал, как тот сначала стал пунцовым, потом побледнел и даже позеленел слегка. Насладившись сей метаморфозой, он наклонился к нему, хлопнул по плечу и пробасил:
— Ну, здравствуй, Рурус!.. Вот и свиделись!..
* * *
* * *
* * *
* * *
... Маленький трусливый гегглин торопливо шнырял среди неподвижных тел: тут кусок, там кусок — поджав хвост, он торопился набить брюхо до отвала, пока не пришли живые, — когда еще доведется так сытно поесть? Полная откормленная луна неодобрительно взирала на него сверху и ее взгляд очень не нравился гегглину — задрав испачканную мордочку, он не раз и не два рычал на нее, но луна не уходила, и тогда, тяжело вздыхая, он снова принимался за свое, нервничая и оглядываясь... Перебегая от одного убитого к другому, он подобрался вплотную к стенам города — в их тени ему казалось безопаснее. Сев на корточки, пожиратель падали прислушался: со стены до него долетали обрывки фраз, но он не понимал языка Людей; вдали перемещались цепочки огней — ночь вокруг была полна скрытого движения, но ему пока ничто не угрожало и, снова вздохнув, он наклонился и обнюхал лежащего перед ним павшего воина. Судя по запаху, это был человек. Гегглин радостно облизнулся: человечье мясо вкуснее прочего... Рядом возвышался бесформенной горой труп летуна — падальщик чувствовал, что ящер мертв, но на всякий случай зарычал на него, а потом впился зубами в руку человека. В пасть ему брызнуло теплым, он заурчал, но человек вдруг отдернул руку, закричал, — и на шею гегглина обрушился меч...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
