Цветок у трона

Свеча тускло мерцала перед большим зеркалом в золотой искусно сделанной оправе — тонкие стебли переплетались друг с другом, заканчиваясь полураспустившимися бутонами. За пределами этой оправы расползалась кромешная тьма. Я зачаровано смотрела в зеркало. Мои фиалковые глаза были широко раскрыты, а на дне черных зрачков нервно плясал огонек свечи. Черные волосы были свободно распущены, почти скрыв плечи и тонкую белую сорочку. И вдруг из темноты показались изящные белые запястья. Чьи-то руки нежно прикоснулись к темным прядям, перекинув их через плечо. Тонкие пальцы легко прошлись по моей шее, едва касаясь кожи. Не останавливаясь, они дошли до сорочки и спустили ее край, оголив одно плечо. Длинная светлая прядь упала на него, приятно щекоча кожу, которая тут же покрылась мурашками. Я видела в зеркале только свои полные истомы глаза и эти руки с длинными тоники пальцами. Мои губы приоткрылись, пытаясь сказать 'нет' этим прикосновениям, но вместо этого слова с них слетел лишь полу-стон. А когда горячие губы прижались к обнаженной коже, я не выдержала и откинула голову назад, освобождая им путь дальше. Что же это за безумие? Кто ты? Хотелось крикнуть мне, но эти руки и губы сделали меня немой. Вместе с тонкой жилкой, по которой прошелся горячий язык, заставляя меня выгнуться, во мне билась мысль. Я знала кто это, вернее почти знала. Для этого мне нужно было увидеть глаза. Превозмогая почти болезненное наслаждение, я резко повернула голову, ухватившись руками за светлую прядь, заставляя показать лицо. Он не стал сопротивляться, и наши глаза встретились.

— Шайтан...— его имя, которое было легче шепота, так и осталось на моих губах, пока он не стер его своими. Сладко...

По эту сторону сна он не был моим смертельным врагом, моим будущим убийцей. По эту сторону зеркала я не чувствовала ненависти и страха к нему.

Он улыбнулся, но не той жестокой, холодной улыбкой, которой я боялась и ненавидела. Эта улыбка была нежной, но с привкусом какой-то горечи. В его тихом шепоте сквозила печаль:

— Смотри, цветочек,— последнее слово, ранее произносимое с издевкой, теперь звучало ласково.

Я послушно повернула голову в сторону зеркала. Старое отражение исчезло. Я все так же продолжала сидеть, но в зеркале я была отражена в полный рост. Я четко видела свой тонкий профиль. Голова была откинута назад, и черная волна волос с редкими фиолетовыми прядями развивалась у меня за спиной. Это была я и не я. Мое лицо было чужим, его исказила какая-то жестокая, животная гримаса. Я держала в объятиях мужчину. Но не того, кто был сейчас рядом, по эту сторону зеркала. Нет, тот, другой, закинул мою обнаженную ногу себе на бедро, заставив прогнуться еще сильнее. Его ярко-синие глаза с темной, вязкой страстью смотрела на меня. На другую меня, извивающуюся в его объятьях.

— Хватит!— закричала я, и толкнула зеркало рукой. Позолоченная рама закачалась и начала падать. Резкий звон бьющегося стекла почти оглушил меня. Осколки зависли в воздухе прямо передо мной. Протянув руку, я взяла один из них. В детстве мне говорили, что нельзя смотреть в разбитое зеркало, но я не смогла побороть себя и заглянула. Как когда -то колодец воспоминаний, этот осколок начал затягивать мое сознание. Как через портал, я прошла сквозь него. И стала другой.

Трон был жестким и неудобным, но я любила на нем сидеть больше чем на обитых бархатом мягких креслах. Я сидела в довольно небрежной позе — перекинув одну ноги через подлокотник, так что она свободно покачивалась в воздухе, и облокотивший спиной о второй подлокотник. Мною снова овладела скука. Зевнув, я сняла тяжелую корону с головы. Своей тяжестью она была обязана огромному драгоценному камню, венчавшему ее острый пик и другим камушкам поменьше, которыми были обильно усыпаны кованые изгибы. Сверкала она ярче солнца и почти так же ярко как Си'эрр. Сколько веков она не касалась ничьей головы? Я задумчиво крутила ее в руках, как забавную безделушку. Повиснув на моем указательном пальце, она вот-вот была готова упасть на мраморный пол тронной залы.

— Не боишься разбить игрушку?— его голос отразился от гладких стен и эхом полетел ко мне.

Я сладко улыбнулась и выгнулась дугой, разминая затекшие мышцы. От моей скуки не осталось и следа.

— Ну, здравствуй, мой князь. Как хорошо, что ты пришел. Пришлось повесить придворного шута — его шутки меня утомляли, и теперь меня даже некому развлечь,— я обиженно надула губки и прищурила глаза,— ведь ты же меня не разочаруешь?

— О нет, со мной тебе не придется скучать,— его голос был холодный и отталкивающий. Он оглядел тронную залу и покачал головой,— здесь слишком много зеркал,— действительно, все стены были увешаны ими.

— Я люблю зеркала. Си'эрр любуется своими миллионами отражений, почему я должна лишать себя такого удовольствия?

— Очнись, Аштиатан, тебя обманули, зачаровали. Он завладел твоим разумом и почти подчинил себе. Ты что не понимаешь, что тебя используют? Думаешь, он тебя пощадит? Нет, он перешагнет через твое холодное мертвое тело, когда получит то, что ему нужно!

— Ах, ну вот опять...— я зевнула,— смотри, что ты наделал, я опять начинаю скучать. Ну что же ты, мой князь, неужели тебя не учили как обращаться с дамой? Раньше ведь у тебя получалось.... Ах, Шайтан, Шайтан...— я уперлась подбородком в ладонь и разочарованно вздохнула.

Его глаза налились темным серебром.

— Я пытался... Я должен,— его лицо исказилось: ярость, ненависть, мука, страдания — все слилось в одну жуткую маску. Его движения были стремительны. Еще секунду он стоял неподвижно, и вдруг в его руках оказались два длинных меча. Все его тело превратилось в острый клинок, нацеленный мне в сердце. Одно мгновение — и он оказался у самого трона. Человеческий глаз никогда бы не уследил его движений. Но для меня это было слишком медленно — я могла отследить каждый поворот, малейшее сокращение его мускулов. Его клинок летел на меня, неся смерть. Еще секунда и он отсечет мне голову.

Из-за трона показалась темная фигура, и когда холодная сталь оказалась в пару сантиметрах от моей шеи, раздался яростный звук скрещивающихся клинков.

Откинув голову назад, я нежно улыбнулась.

— Здравствуй, мой король.

И прежде чем сталь закружилась в смертоносном танце, он наклонился ко мне и легко коснулся виска губами. Его сапфировые глаза были прищурены как у хищника во время охоты. Дразнящая улыбка появилась на его красивых полных губах.

— Здравствуй, моя королева.

Что-то мокрое и шершавое было у меня на лице. Я застонала и попыталась отвернуться. Рядом кто-то жалобно заскулил. С трудом разлепив глаза, я схватилась за голову и почувствовав на пальцах теплую кровь. Ну почему я не кошка, которая умеет приземляться на все четыре лапы? Нет, я приземляюсь исключительно на голову. Сдерживая болезненный стон, я кое-как поднялась. Голова немного кружилась и меня начало подташнивать. Эль снизу вверх с беспокойством смотрел на меня.

— Все в порядке, жить буду,— успокоила я его и оглянулась по сторонам. Над нами был туннель, вертикально уходящий вверх, по которому мы сюда и попали. Впереди был только один каменным коридор, так что выбора у нас не было. Камень, из которого были сделаны стены, был очень светлым. Кое-где, даже переходящий в молочный цвет, а где-то — цвета застиранной ткани. А еще от него исходило легкое свечение, что не могло не радовать, так как в кромешной тьме мы бы не смогли сделать и шага.

— Ну что, волчонок, пошли, может куда-нибудь и выйдем,— я запустила пальцы в его теплый мех, и мне сразу стало легче.

Туннель петлял, то резко уходя вниз, то делаю крутые повороты. Он казался бесконечным. Пока мы шли, у меня было достаточно времени подумать.

Случайный ли сон это был, и сняться ли сны когда человек в беспамятстве? Я ни в чем не была уверена. Шайтан снова пытался меня убить, может, это и было целью видения — предупредить меня? А моим защитником был... он. Отец. Я не знала, как его называть, я ничего о нем не знала: ни имени, ни кто он на самом деле. Один раз он обманул меня, предал. Но может все совсем не так? Враг или союзник? Нет смысла об этом рассуждать, не зная фактов. Рано или поздно я встречу его и все узнаю — в этом я была уверенна.

Подземный коридор сделал очередной резкий поворот и начал уходить вниз под довольно крутым углом. Все глубже и глубже, все дальше и дальше от поверхности.

Я резко остановилась после следующего поворота. Здесь коридор раздваивался. Тупик или ловушка в конце одного из них? А может оба ведут туда, куда нам нужно?

Эльдар подошел к одному из проходов и принюхался. Потом прижал уши и зарычал, пятясь назад. Затем осторожно подошел ко второму и снова принюхался. На этот раз реакция оказалась другой. Он обернулся ко мне с выражением обреченности в зеленых глазах и, покорно опустив голову, пошел прямо, приглашая следовать за собой. Ну что поделаешь, малыш, я тоже не в восторге от встречи с драконами...

Каменный коридор начал расширяться все больше и больше, пока не уперся в высокую арку. Я увидела ее издалека, когда до нее оставалось еще метров двадцать.

' Ты почти у цели, совершенная моя, за аркой находиться одна из главных пещер драконов, именно в ней находится вторая печать. Иди вперед и ничего не бойся, я помогу тебе,— голос Эфира был тягуч и сладок, как парализующий наркотик, он притупил все мои страхи и вселил уверенность,— оставь щенка здесь, он будет только мешать и навлечет на нас беду. Драконы учуют его звериный запах'.

Это был здравый совет, для его же безопасности ему лучше остаться. Я повернулась к Элю и, встав на колени, прижалась щекой к его мягкой шерсти.

— Эльдар, послушай меня, ты должен подождать здесь, я скоро вернусь.

Зверь протестующе дернул головой. В его зеленых глаза стояла твердая решимость идти за мной.

— Это не только ради твоей безопасности, но и ради моей. Одной мне будет легче достигнуть цели, и больше шансов не быть съеденной. Драконы учуют твой запах и нам не миновать беды.

Эльдар прижал уши, и опустил голову.

— Не переживай малыш, просто верь мне. Я все тебе объясню, но позже. А сейчас я должна идти.

Я послала мысленный приказ Крылатому, чтобы он повиновался Эльдару и, чтобы ни случилось, унес его отсюда.

Глубоко вздохнув, я развернулась в сторону арки. С каждым шагом она увеличивалась, пока не стала просто громадной. Но что было странным, так это то, что ничего невозможно было рассмотреть за ней. Проход заволокло молочной дымкой, а сам воздух подрагивал и искажался, как в знойный день. Подойдя вплотную, я медлила. Драконы... Волшебные, прекраснее существа. Они столетия охраняют вторую печать и не отдадут ее какой-то смертной букашке. Но тогда остается только один выход — украсть ее. Но правильно ли я поступаю, совершая...

'Входи быстрее, рассвет близок, и драконы скоро проснутся!'— оборвал мои сомнения Эфир.

Решившись, я вошла в арку, чтобы забрать то, что даст мне силу над сильнейшими этого мира.

— Ив! Просыпайся, лентяй, солнце скоро встанет!— парень с трудом разлепил сонные глаза и посмотрел в окно. Луна еще висела на небе как перезревшее яблоко, вот-вот готовое упасть. Горизонт только начал светлеть, но солнце не спешило его пересечь.

— Но, матушка, до рассвета еще далеко, зачем ты меня так рано разбудила?— недовольно пробурчал Ив.

— А ну вставай, бездельник, кому сказала! Ты же знаешь у твоего брата сегодня свадьба, он не выйдет в море. Так что ты должен отработать за двоих!— Рина загремела посудой и, еще раз прикрикнув на сына, вышла во двор.

Ив тяжело вздохнул и уставился в потолок. Как же ему все это надоело! Каждое утро вставать ни свет, ни заря, тащить к морю старую лодочку и рыбачить. Его прадед был рыбаком, дед был рыбаком, отец, и Ив был уверен, что и его собственных внуков постигнет та же печальная участь. Но такова была судьба каждого мужчины в этой богинями забытой деревушке, примостившейся недалеко от Палантинового залива. Где-то за спиной высились пики далеких Гранатовых гор, но для людей, живущих здесь, они были всего лишь частью пейзажа. Их жизнью и домом был океан, которых их кормил. И каждое утро они встречали солнце с сетью в руках.

Ив со злостью сжал кулаки. Это несправедливо! Всю жизнь провести в маленькой лодочке, провонявшей рыбой. Но самое обидное было, что он действительно любил океан. В детстве, когда он только начал ходить с отцом рыбачить, Ив представлял, что их старая лодка это огромный пиратский корабль, бороздивший моря и океаны Иллюзории. И, конечно же, он был на нем капитаном. Его отважной команде был нипочем даже самый свирепый шторм, а русалки поднимались со своих глубин, чтобы полюбоваться храбрым капитаном. Ив мечтал, как однажды они найдут клад с целой горой золотых монет и драгоценных камней. Обычно на этом его мечты заканчивались, так как отец, злясь на бездельника сына, считавшего чаек, давал ему увесистый подзатыльник и заставлял тянуть полную тяжелой рыбы сеть. Ив грустно вздохнул. Многое изменилось с тех пор. Отца забрал океан, а их деревню не единожды грабили морские пираты, предводителем которых парень мечтал быть в детстве. Слишком больно было расставаться со своими мальчишескими мечтами, видя как грубые, грязные животные сжигают дотла твою деревню и насилуют ту милую девушку, которая еще вчера угощала тебя вкусным пирогом. К счастью, отдав дань океану, их семья избежала нападения пиратов — они успевали прятаться в многочисленных пещерах, разбросанных вдоль береговой линии. Ив специально рыбачил в том месте, откуда можно заметить приближение пиратский кораблей и всегда успевал предупреждать о нападении. Но в последние годы, к счастью, пираты не появлялись, и все уже забыли об их кровавых вылазках. Ив надеялся, что они нашли себе другое место, где можно поживиться.

Но даже после всего, он не расстался со своей мечтой. Только в море можно быть абсолютно свободным. Только за штурвалом ты чувствуешь себя хозяином своей судьбы, когда штормовые волны целуют тебя в соленые губы, а на небе извиваются в яростном танце молнии. И лучше отдать свою жизнь океану, навеки уснуть в нежных объятиях, раствориться в синей мгле, чем быть закопанным в землю на радость прожорливым червям.

Но что толку сидеть и мечтать о невозможном. Ив неохотно поднялся с постели и, одевшись в старую перештопанную одежду, вышел во двор. Его сестры тоже уже встали и помогали маме готовиться в свадьбе Кэла. Вот кто сейчас действительно был счастлив и доволен своей жизнью. Его старший брат никогда не роптал на свою судьбу и охотно закидывал тяжелые рыбацкие сети. А теперь, когда он жениться на миловидной рыбацкой дочке, то и вовсе перестанет понимать недовольство брата. Ив все больше чувствовал одиночество, потому что никто не могу понять его странные желание и грезы.

Рыбацкая деревушка постепенно просыпалась: хлопали ставни, женщины раскатывали тесто, чтобы испечь свежий хлеб, мужчины готовили снасти. Здесь практически негде было спрятаться от тошнотворного запаха рыбы. За всю свою жизнь этот запах стал для Ива родным, а разноцветные, всевозможной формы рыбы давно перестали его удивлять.