Тайные тропы Бездны. Книга первая

Микроавтобус, лихо подкатив к ограде школы, выгрузил из себя гомонящую толпу работяг. Те, позёвывая и поплёвывая, поплелись на рабочие места: им ещё вкалывать сегодня до вечера. Начать и кончить. Вот такая доля пролетария: работай на дядю за пайку, за шапку сухарей, за копеечку. Правда, чего наговаривать на этот объект. Здесь, на удивление, платят исправно и неплохие деньги. Вот только заставляют работать в выходные, мотивируя это тем, что первого сентября в школу детки пойдут. А это ещё чего такое? Работяги увидели странную рамку, стоящую на входе. Гомон немного поутих. Такого никто из работяг, даже мастер не видели никогда. Антиалкогольная рамка, значилось на этом чуде, а местная сторожиха радостно всех просветила, что пройдёшь через рамку и работай, но на сегодня забудь о спиртном. Табу до вечера. Это устройство выпивох кодирует наглухо: выпил на рабочем месте — получи кучу страданий.

Работяги, пройдя в школу через это убоище, только ухмылялись. Ага, эти деревяшки кодируют от алкоголизма: сделаем вид, что поверили — мы тоже хохмы уважаем. Вот помню — сказал один работяга — мы однажды тоже схохмили одному олигарху — замуровали в штукатурку его дома несколько куриных яиц. Пусть потом нюхает и вспоминает, как кидал работяг на деньги. А мы — доложил другой — вмуровали в кладку бутылку горлышком наружу, замаскировав дырку под оконным сливом, а в вентиляцию пенофлекс закачали. Ха, а мы, стал делиться третий, в бетон сахара насыпали. Вот это хохма, лучше, чем когда в штукатурку кефир льёшь.

И начались для Поленова и Ручкина трудовые будни. Конечно, прораб их на ответственную работу не ставил: умом они ещё не вышли, а вот на подсобной работе использовал их на 170 процентов. Мама родная: это сколько на стройке надо таскать туда-сюда всякие тяжести, да ещё по этажам, да на чердак, да в подвал. Мама — роди меня обратно. Уже к обеду ребята поняли, что такое труд. Ручкин пытался даже немного подхалтурить, посачковать, но Поленов пресёк его гнилые мысли отмазаться от работы.

Теперь Боря командовал Ручкинам.

— Давай Никитос, с улыбочкой потащили этот мешок, — зло говорил Боря Никите. — Раскололся гад на допросе, как орех до самой жопы, теперь давай вкалывай. У мамки под юбкой дома плакаться будешь, что тяжело ему.

После обеда друзья стали свидетелями, как трое штукатуров-маляров (мужик и две тётки) нарушили спортивный режим. Эта троица решила, что антиалкогольная рамка им никакой не указ, а на рабочем месте не грех и выпить. Ну и что, что меньше сделаешь: всю работу всё равно не переделаешь. И вообще пьём для улучшения самочувствия, то есть для здоровья, чего и вам желаем. Да и чего тут пить: по 0,5 на рыло вкусного портвейна. От такого даже ни в одном глазу ничего не случится. Целый час работяги ходили гоголем, но вдруг их всех троих, на глазах у пролетариата, скрутило не по-детски. Мужик и две дамы извергли из себя съеденный обед: они даже не смогли добежать до унитаза. Потом стало ещё хуже: их тела корчились в судорогах прямо на грязном от раствора и их же блевотины полу. Картина весьма отвратительная. Прибежал встревоженный мастер, который, впрочем, растерянно озирался, не зная, что делать: не то скорую вызывать, не то первую помощь оказывать этим людям, к которым противно даже дотрагиваться. Перед мастером замаячила дилемма: или признаться, что его рабочие пили на рабочем месте, и теперь пьяные в зюзю, или скрыть это дело, ведь начальство уже в который раз предупреждало, что из-за пьянства подчинённых он не выполнит жирный заказ, а платили на этом объекте отменно. Начальство грозилось заменить его людей другой бригадой, если появится сомнение, что работы не закончатся к первому сентября. Всё на этом объекте серьёзно: здесь черепашиться не надо. Поэтому мастер, который не хотел терять хорошие деньги, плюнул на эту троицу: пусть пока валяются, может не сдохнут, а оклемаются. Зато завтра начнут работать за троих: бригада не обязана всех алкашей кормить. Картина валяющихся в блевотине людей не для нервных. Вся бригада пришла посмотреть на такую картину и прониклась. Раздался даже голос: "Вот вам и антиалкогольная рамка. Военные разработки, понимать надо". Да не, встрял другой работяга, наши просто отравились, оклемаются. Вот помню, мы однажды так денатуратом накидались, что мама не горюй, сами себя не узнавали. Но никому больше не захотелось повторить подвиг этой троицы.

После обеда привезли машину материала. А кому разгружать её? Три человека в ауте, остальные при важном деле. Мастер пристально посмотрел на Никиту и Бориса, как бы предлагая пацанам с восьмидесяти попыток угадать о том, что он им сейчас предложит.

— Давайте пацаны, становитесь на разгрузку, — скомандовал им мастер, помня о том, что этих двух лбов ему разрешили гонять в хвост и гриву. Наверное, какие-то крутые залётчики — подумал он, но уточнять не стал, не его это дело.

До самого окончания работы Поленов и Ручкин, кряхтя, разгружали машину. Выгрузить материал — это ещё полдела, потом его надо разнести по рабочим местам. Они выполнили и эту работу, хотя к концу смены находились уже в прострации, но приятно удивились, когда мастер в конце смены вручил каждому по две тысячи рублей.

— Благодарю пацаны, выручили, — сказал мастер. — Молоток, мужики! Вырастите, кувалдами станете.

Мастер остался доволен: эти ребята действительно здорово помогли. Мастер даже расщедрился и вручил каждому презент — по пятикилограммовому пакету прекрасной шпатлёвки. В хозяйстве, кто понимает, вещь нужная.

Кряхтя и постанывая, ребятки тащили презент домой: и тяжело и выбросить жалко. День вышел бесконечным.

— А куда мы эту шпатлёвку денем, у нас дома ремонт не намечается? Загоним кому-нибудь? — предложил Никита. — О, у меня, кажется, сейчас селезенка отвалится.

— Маринке отдадим. Дядька Карл что-то про ремонт говорил, — предложил Борис. Никита промолчал: у него уже исчезли силы спорить и что-то доказывать другу, которым только недавно он командовал, но вдруг друг стал им командовать, от чего хуже не стало. Да быстрей бы в баньку и спать, а то завтра опять надо явиться на каторгу.

— Что, орлы, опять где-то что-то спёрли? — осуждающе спросила Маринка, когда друзья ввалились с презентом в её двор.

— Нет, это презент папке твоему, дядьке Карлу, он говорил, что ремонт собирается гандобить, — устало произнёс Никитос.

— И не спёрли, а заработали, — гордо сказал Бориска и продемонстрировал девчонке две тысячи рублей. — Целый день мантулили, по две тысячи на брата заработали, плюс шпатлёвку тебе в подарок.

Никита из кармана также достал две купюры по тысяче рублей и сунул их под нос Маринке. Та с восхищением смотрела на парней. За день заработали по две тысячи — это круто.

— Где ж это вы работу нашли? — с уважением поинтересовалась она. Маринка не могла и предположить, что это работа нашла их.

— В школе работаем со строителями, — хором ответили они. — Ну, мы пошли, а то завтра с утра опять на стройку. Трудно пролетариям достаётся копеечка.

— Сегодня тяжелый день, — похвалился Маринке Никита. — Я чуть не умер несколько раз, но понял, что каторжно впахивать нужно всегда, если хочешь стать успешным человеком.

Бориска ничего не сказал, только зло зыркал на Никитоса — посмотрим, как завтра он запоёт. Даже не стал говорить Маринке, что Никита — настоящая криворукая задница и пустобрёх.

Маринка уже совсем другими глазами смотрела на ребят. Неужто обормоты за ум взялись? За шпатлёку им надо хоть блинчиков с мясом принести или пирожки, те, что мамка пекла по рецепту тётки Наташи. Работяг надо подкармливать, а то сдохнут: вон у них какие морды синие от усталости, как баклажаны. Вот так и должно происходить: мужик-добытчик делает работу, женщина — молча его кормит.

Глава шестая.

Как Никодим Викторович обещал, что совершит с коллегами прогулку по болотам, то он своё обещание и выполнил, решив прогуляться по окрестностям в ясный погожий денёк в компании тёток, желающих посетить родную природу. Тёток записалось в поход четыре штуки: три коллеги с работы и хозяйка Никодима баба Валентина Егоровна, которая пожелала тряхнуть стариной и лично пойти и пособирать ягоду. Из коллег в компанию затесались математичка Мамошина Алевтина Георгиевна, информатичка молодая Ия Сафаровна, с интересом посматривающая на Никодима и Суворова Инна Валентиновна, желавшая прочувствовать экстрим. Уже наступил август и Никодим обещал показать попутчикам места, где водится самая, наверное, лучшая ягода — поляника, хотя местные называли её куманика. Это очень вкусная и полезная ягода, но собирать её трудно.

Никодим строго предупредил свою бригаду, чтобы они далеко от него не отбегали, смотрели в оба, как заметят что-то необычное, то сразу же сообщали ему.

— Что можно заметить необычного на болотах? — с любопытством уточнила Ия.

Никодим не стал особо расписывать все необычности на болотах, просто ещё раз напомнил сохранять внимательность. В поход пошли, ориентируясь на скорость перемещения пожилой Мамошиной, но куда собственно торопиться: народ вышел насладиться видами родной природы. Перед выходом на болота Никодим каждой попутчице выдал специальную, приятно пахнущую мазь от комаров, сообщив, что комары здесь будь здоров какие, хотя местные жители о повадках этих насекомых и так хорошо знали. Здесь даже ходила история о двух незадачливых односельчанах, которые решили заночевать в палатке на болотах. Установили мужики палатку на большой кочке, как вдруг видят, что к ним приближаются два здоровенных лохматых и матёрых на вид комара, метра по три ростом. Подскочили эти комары к мужикам и один другому говорит:

— Смотри, какая еда упитанная попалась. Здесь этих мужиков сожрём или на болота потащим?

— Ты что, совсем офигел? — говорит другой комар своему товарищу. — Конечно, сами здесь сожрём, а на болотах взрослые нашу еду отнимут.

Вот так и шли с шутками и прибаутками, рассказывая друг другу различные занимательные истории с местным колоритом. Пришли к выводу, что лучшее противозачаточное средство — это комары в лесу.

Мамошина тоже рассказала короткую историю про местную семейную пару:

— Жена утром спрашивает у мужа: "Скажи дорогой, кто это всю ночь так жалобно выл на болотах?"

— Муж отвечает: "Извини дорогая, накопилось".

Ия, начала допытываться у Никодима, как у самого знающего: откуда появляются болота. Все думали, что математик начнёт рассказывать всякую фигню про гидрогеологию, про процесс заболачивания, но он рассказал совсем иную историю, несколько интригующую:

— На пятом круге Ада есть смрадные болота. Как они возникли? Слёзы Критского Старца образуют реку скорби в преисподней на первом кругу Ада. Реки скорби, стекая ещё ниже, образуют это самое болото, которое по-другому называется Стигийское болото.

В этом болоте, которое образовалось из скорбного потока, казнятся гневные и недовольные души. Они и здесь дерутся и нападают друг на друга, мешая друг другу существовать. Этот поток называется адским потоком Стикса. Скука является грехом, поэтому на дне этого смрадного болота, кроме гневливых и недовольных, лежат скучающие души, что на Земле напрасно тратили свою жизнь.

— Так, то Ад, — улыбнулась Ия, — А мы на Земле.

— Всё в этом мире связано, — загадочно сообщил математик. — Скорее всего, и с другими мирами у нас есть связь. Ещё существуют учения, считающие, что Земля это и есть Ад, где души мучаются в постижении истины. Собственно, работая в школе, по-другому и думать трудно. Древние, например, считали реку Танаис притоком Стикса. Вот такая у нас мистическая география.

Всех интересовало, как это приезжий человек умудрился так хорошо изучить болота.

— Да очень просто, — отбоярился Никодим. — Не поленился сходить в контору торфоразработчиков и сфотографировать все их карты местности. Карты у них очень подробные с промерами глубин. Вот поэтому мы в трясину и не лезем, да и незачем туда нам лезть: ягода любит обитать на краю болот.

Вскоре всем стало не до разговоров: Никодим свою группу завёл в такие места, где этих самых ягод росло уйма — только не ленись нагибаться и собирать. Нюх у него, что ли на ягодные места?

Математик не стал рассказывать коллегам, что карты торфоразработчиков — это ерунда, только для отмазки годятся, да и вообще не стал говорить о том, зачем он столько времени проводит на болотах. Пусть народ думает, что ягоду собирает. Обогащается на природных дарах. Он внимательно посматривал по сторонам, отмечая только ему понятные вещи, да за тётками надо внимательно присматривать, а то увлечётся тётка сбором ягод и вляпается по уши в не очень стерильную водичку с пиявками. Вытаскивай её тогда и суши. Вскоре у тёток почти полностью заполнились ёмкости для сбора ягодки: никто не ожидал, что куманики окажется так много. Наступило время идти домой, но тут, как на грех вознамерилась стремительно портиться погода, хотя ничто не предвещало грозу. Светлый день решил стремительно превратиться в ночь, усилился ветер, а видимость уменьшилась до тридцати метров, а потом и меньше. Вверху летели грозовые тучи, а по болотам зловещими клубами стелились насыщенные водой испарения. Болото быстро превращалось в неприятное, давящее на психику место, в котором места людям не оставалось: живите в своих поселениях, и не выбирайтесь на природу. Вдалеке уже грохотал гром, сверкали жуткие молнии, вся живность на болотах притихла и попряталась: всё пропитала влага и виднелись чёрные искривлённые стволы деревьев, обвешанные языками тины. Смотрелось в темноте это зловеще. Случившаяся внезапно жуть сильно испугала тёток, которые загомонили, не зная, что делать.

— Не переживайте, — успокоил тёток Никодим. — Не потонем. Я отсюда до посёлка дорогу с закрытыми глазами знаю. Вот только пока будем брести до дома, то промокнем знатно. Идите строго за мной, след в след.

Так они и пошли: медленно переставляя ноги в быстро образовавшейся от дождя грязи, охая от молний, но, не бросая тару с ягодами. Добычу бросать жалко, зря, что ли столько корячились. Шли очень медленно, потому как пожилым тёткам передвигать ноги по щиколотку в грязи весьма трудно. Да ещё народ пугали ветвистые молнии, словно сговорившиеся падать недалеко от движения людей. Через секунду после падения очередной молнии громыхал гром, своим звуком заставляя барабанные перепонки людей переносить потрясение. Но это ещё только лёгкое начало событий. Через несколько минут, что называется, разверзлись хляби небесные, и природа показала всю незначительность человека, ползающего по поверхности Земли, и в своей гордыне считающего именно себя царём природы. Дальше идти группа физически не могла: видимость практически сократилась до метра, поэтому народ сбился в кучу и, причитая, стал мокнуть под ливнем. Что ещё оставалось делать? Вдруг справа по ходу, метрах в пятидесяти, ударила по болоту особо жирная молния, представляющая собой столб огня, непонятно какого цвета. Природа как бы соревновалась сама с собой, доказывая, что мощнее: небеса или земная твердь. Плазма этой монструозной молнии со всей дури обрушилась на землю, так что вскоре людей обдало горячим облаком вонючего пара. Во вспышке неестественного света народ заметил, что молния поразила какую-то кочку на небольшой возвышенности, от чего та даже начала весело гореть, несмотря на льющуюся с небес воду. Что там могло гореть? Вот же загадки природы. На этом светопреставление закончилось. Ливень ещё хлестал несколько минут, а потом плавно перешёл в моросящий дождик, который вскоре исчез с появлением Солнца. Бури как не бывало.