Тайные тропы Бездны. Книга первая

Фантастика XXI века. Литература альтернативной реальности.

Валерий Шалдин

Тайные тропы Бездны. Книга первая.

Все события, изложенные в книге подлинные, и произошли они в одной из множества реальностей мультиверсума. Подлинность событий подтверждено соответствующими документами и рассказами очевидцев.

Глава первая.

Директор поселковой средней школы Мордеева Алла Леонидовна слыла среди жителей посёлка Жупеево, что Комаровского городского округа, человеком весьма культурным и образованным. Себя она тоже считала культурной и воспитанной женщиной, поэтому употреблять вслух обсценную лексику она себе не позволяла. Если только шёпотом. Или про себя, так чтобы никто не услышал. Не девочка чай уже, а женщина в некоторых годах с внушительной грудью весомого четвёртого калибра. Как говорят французы — нельзя считать количество выпитых стаканов, возраст женщины и количество ее любовников: такая вот диалектика. Может и не стаканами эти французы хлещут своё вино, а бокалами и фужерами, но смысл един. Хотя для местных возраст Аллы Леонидовны не являлся тайной, так как ещё многие односельчане помнят её как Алку-вертихвостку. Но, то дело молодое и давнее. Забыли. Как многие из односельчан забыли и первую фамилию Алки. Мордеева она значилась по первому мужу, а всего мужей у неё случилось два. Первому мужу она в своё время объявила импичмент в виде награждения его развесистыми рогами, и он, не выдержав такого авангардизма, сбежал. Второй бедолага остался при ней. Но сейчас неуместно бередить тлеющие под толстым слоем пепла ушедшего времени угольки памяти.

В тишине своего директорского кабинета Алла Леонидовна, как и положено женщине передовых взглядов, могла себе позволить выражаться резкими словами, добытыми из глубин русского языка. Но только шёпотом. Ибо культура прежде всего. И выдержка. Удивительно, но работая с детьми много лет, Алла Леонидовна сохранила выдержку и хладнокровие, причём с годами, как тот коньяк в дубовой бочке, её характер только закалялся. Но, почему бы наедине самой с собой не высказаться с применением простых народных слов? Особенно, когда читаешь очередной закон, разработанный Министерством просвещения государства или хотелки местного областного министерства.

— Интересно, какой грёбанный дебил придумывает эти законы и указивки? А? — естественно не сказала, а прошептала педагог. — Взять бы эти законы, свернуть трубочкой и засунуть авторам в одно место. Самое то.

Куда засовывать Алла Леонидовна определила сознательно и от такого определения позволила себе слегка улыбнуться. Прежде всего, она представила это действо, совершённое с её непосредственным начальником — Министром общего и специального образования области. Тётка министр имела весьма пышные формы, успешно наеденные на ниве народного образования и, наверное, здорово бы орала, буде с ней проводили бы такое непотребство. А ты не подписывай всякую дурь, после прочтения которой читающий сначала впадает в коматозное состояние, а потом в неконтролируемую ярость. Не придумывай законы, которые можно написать или с большого бодуна, или под действием тяжёлых веществ, ага, свой сажаю баклажан, всевозможный травка. Почему-то все распоряжения свыше походили на инструкции, как подавить волю подчинённому. А для этого надо заставить подчинённых коллег выполнять как можно больше идиотских правил, причем желательно, чтобы эти правила толком никто не знал и не понимал; чтобы правила постоянно менялись и противоречили друг другу. Еще лучше — если их физически невозможно выполнить. Тогда построить в шеренгу можно любого коллегу, строго спросить с него, а потом совершать над ним насилие. Плевать, что от этого резко падает адекватность объекта воздействия. Подчинённый должен постоянно находиться в тонусе и состоянии неопределенности, в подвешенном над пропастью виде. Он должен постоянно осознавать свою вину, каяться и трястись: а вдруг я опять сделал что-нибудь не так, как надо и меня сейчас накажут?

Вздохнув, Алла Леонидовна отложила в сторону очередной поистине эпохальный документ, в муках родившийся в недрах Министерства. Нет, такое без пол-литра не поймёшь. Перед ней лежала ещё целая стопка бумаги с серьёзными подписями и печатями, которую надо как-то умудриться изучить, довести мутный смысл из бюрократического шедевра до подчинённых, дать ответ вышестоящим и всё это желательно сделать вчера. Впрочем, к такому темпу работы она давно привыкла и держалась за свою работу всеми руками, ногами и зубами. В этом болоте надо уметь лавировать, чтобы и лягушки прыгали сытыми, и пиявки плавали целыми. Надо терпеть.

Третье сентября, работа кипит. Молодой поселковский народ грызёт гранит науки в стенах школы. Ученики, это вам не морковка — в землю сунул и растёт, с учениками работать надо каждодневно и в поте лица. Алла Леонидовна медленно прошлась по своим владениям. Первый этаж, где находился её кабинет, весь отдан младшим деткам. Здесь в коридорах стояла тишина: младшие ещё не все обнахалились до такой степени, чтобы шуметь или сбегать с уроков. Здесь порядок. У младших ещё совесть не атрофировалась, местами ещё имелась. Вот на втором или третьем этажах школы можно поймать прогульщика и вставить этому моральному разложенцу пистон. Но сейчас здесь просто так ошиваться дураков не находилось. Старшие обзавелись жизненным опытом: если им приспичило, просто ловко сбегали с уроков, а на глаза лишний раз попадаться директору и выслушивать нотации, никто не хотел. Ну, ладно, и здесь у нас порядок. Всё тип-топ! Директор спустилась по лестнице с третьего этажа и прошлась по коридору в сторону спортивного зала и пищеблока. А вот здесь творился непорядок: в спортивном зале детей практически никого не оказалось. Но несколько девятиклассников попались-таки за ничегонеделаньем. Как так? Девятиклассники — две девочки и два мальчика пожимали плечами, дескать, а мы чё, мы ни чё, учителя нет. А где он? Никто не знал, где физкультурник, но директор видела, что детки отводили глаза и пожимали плечами. Знают ведь прохиндеи, но молчат, как партизаны. Пришлось директору возвращаться в свой кабинет, где в приёмной сидела её секретарь Танечка. Правда этой Танечке исполнилось 46 лет, и звали её Татьяна Андреевна, а по фамилии она значилась как Лачинова. Но директор звала её Танечкой и ценила за то, что та почему-то знала обо всех событиях в школе, хотя из приёмной практически не отлучалась. Как так получалось, то какая-то загадка, но факт оставался фактом: Танечка знала всё и про всех. Она являлась ходячим компьютером (вернее сидячим) и архивом с компроматом на всех коллег и учеников. Танечкины сведения отличались чёткостью: она на зёрна истины никогда не наворачивала субъективные слои преувеличений. Весьма ценный работник.

— А где у нас физкультурник? — озабоченно поинтересовалась директор у Танечки. — В спортзале его нет, дети шляются где попало.

— Так упился Николай наш, свет, Фёдорович, до зелёных чертей, — отвлеклась Танечка от экрана компьютера. — На пробку встал.

— На какую пробку? — не поняла такого образного выражения директор.

— Известно на какую, на бутылочную. На струю подсел Николаша, — пояснила секретарь и тут же наябедничала. — И знаете с кем? С новым учителем математики они забухали. Вчера голубки вдвоём пересеклись после уроков и надрались вдрызг в спортзале. Вот такие у нас теперь молодые учителя математики, — Танечка закатила глаза. — Научат они детей, как переводить граммы в пол-литра и почём нынче водка.

По её логике выходило, что кругом виноват новый молодой учитель математики, а физрук якобы оказался потерпевшей стороной. Это с чего так-то? Да потому, что физрук, по складу своего характера, организовать ничего толкового не сможет, разве что совместную пьянку, да и то сомнительно, в одиночку всё, скорее всего, выпьет.

— Так что, и математика в школе нет? — возбудилась директор. — Вроде я его сегодня видела, и мне он показался вполне нормальным.

— Это точно, математик-то в форме, — подтвердила всезнающая Танечка. — Вот что значит молодость и задор: у молодого математика сегодня с утра ни в одном глазу, уроки проводит, а Фёдорович в осадок выпал от злостного нарушения спортивного режима. Болеет человек. Уморил его молодец.

Танечка чуть задумалась и сообщила директору ещё некоторые пикантные подробности, касающиеся вчерашней пьянки учителей:

— Вчера вечером половина посёлка видела, как нашего Фёдоровича математик пёр на себе домой. Оба пьяные, как португальские лошади. Хоть люди и говорят, что старый конь борозду не испортит, но наш Фёдорович поперёк борозды попёр. Конь старый уже — только воздух может портить. Ещё люди говорят, что матерились оба, как последние сапожники, но математик всё же Фёдоровича до его дома дотащил, а по мату даже перещеголял. Молодец, не бросил собутыльничка под забором отдыхать. То-то видать жена Кольки обрадовалась виду супружника: на ногах не стоит, лыка не вяжет, зато матерится. Любка — жена Фёдоровича таких и слов не ведала, грешит, что это математик Фёдоровича таким препохабным словам и целым загибам обучил. Учитель, мля.

Ёшкин кот! События, конечно, интересные, но Алла Леонидовна хмурилась и про себя подумала: "Интересно случится, когда попадёшь в мужскую баню, а там тесно". Вот тогда получится интересно. А сейчас получается гнусно. Однако, этот вопиющий случай с распитием в стенах школы не должен остаться без воздаяния участникам пьянки со стороны директора.

Новость о математике совсем не радует. Хотелось резких действий, но придётся вытащить из закромов последние остатки терпения. Кстати о воздухе, который портит старый конь, подумала директор. Может кое-кто его уже в школе портит. Этот математик сейчас ведёт уроки, а от него может статься несёт на детей жутким перегарищем. Вот же пример для детей: на третий день учёбы учитель уже лыко не вяжет и от него воняет, как от пивной бочки. Нет, надо сходить в его класс, вызвать его под каким-нибудь предлогом в коридор и тщательно обнюхать. Если, не дай Бог, от него несёт, то надо освобождать его от уроков ко всем ебеням. Всё меньший позор на мою седую голову. И надо обязательно поговорить с молодым математиком по душам. Конечно, пьянство — грех не великий, здесь половина населения запойная, а другая не просыхает, но простому учителю, птичке не высокого полёта, на третий день работы в школе пить до чертей как-то некузяво.

Уточнив, что молодой учитель математики ведёт занятие на третьем этаже, Алла Леонидовна опять пошла на третий этаж. Работа такая: здесь она за всё отвечает. Пока она шла к кабинету, где учил детей молодой учитель, в её голове промелькнули обстоятельства, при которых она взяла этого молодца на работу в свою школу. А что ей оставалось делать? В школе осталась только одна математичка, да и той уже давно стукнуло 67 лет. Вторая математичка, женщина около сорока лет, еле доработала до конца учебного года и с размаха бросила заявление на стол. Она так и сказала, вполне откровенно, что с вашими дебилами она работать не желает. А кто тогда с нашими дебилами, то есть с нашими детками должен работать? А никто не должен по её мнению. Эта фифа оказалась с фокусами: видишь ли, ей не нравится, когда дети ведут себя на уроках, как стадо диких гамадрилов. Чего, собственно, можно требовать от детей, если само общество такое. Если даже в наше просвещённое время откуда-то из мохнатых глубин доносится дикое, обезьянье эхо.

Обиделась математичка, что дети шумят на уроках, ничего не хотят учить, даже кидаются в неё чем попало. Так у нас все дети такие, других у нас нет: чем удобряли, то и выросло — ешьте сами с волосами. И преподавателей у нас нет. Шестьдесят процентов учителей имеют возраст больше шестидесяти лет, в школе только три мужика: физкультурник, завхоз и трудовик. Вот теперь математик. Молодой, двадцать семь лет всего — зелен, как смородина в мае. Зовут его Никодим Викторович, а фамилия у него Баширов. Семейное положение: нет даже кошки. Только вот сразу Алле Леонидовне показался он несколько странным. Спрашивается, за каким бесом учителю из областного центра перебираться в заштатный посёлок, формально входящий в Комаровский городской округ? А этот приехал, встречайте его. Пришлось брать, так как Управление образования только обещало, что найдёт математика, но до учебного года оставалась неделя, а из Управления ни ответа, ни привета, одни обещания, что всё под контролем. Что с этого контроля Алле? Если бы Алла Леонидовна не взяла нового математика, то осталась бы с одной старой Алевтиной Георгиевной Мамошиной, дамой шестидесяти семи лет. Мамошина, она, конечно, учитель от Бога, но возраст уже не тот. Была когда-то Мамошина шустрой, но то уже легенда, присыпанная пылью веков. Георгиевна уже сама еле ноги переставляет, голосок у неё слабенький, зрение не то, слух опять же. Детки не понимают, что она говорит, а она деток не понимает. На её занятиях они ничего не делают, даже ни чем не кидаются в Мамошину. А зачем? Всё равно она позволяет им делать всё, что их душе угодно. Детям даже чморить её неинтересно. С её занятий сбегает по пол класса, а остальные сидят в наушниках и смотрят кино или свои Тик-токи, или как их там. Даже в карты играют у неё на уроках. Хорошо хоть не бухают. А может и бухают?

Так что Алла Леонидовна пребывала за неделю до первого сентября в отчаянном положении, поэтому согласилась взять на работу молодого математика. Правда, немного странного, но явно состоятельного в материальном плане. Этот математик приехал в посёлок на шикарной машине марки "Вольво". Матерь божья, сколько же этот "сарай" стоит в рублях? Откуда такие деньжищи? Молодой математик представил директору полный комплект документов для приёма на работу, даже с уже готовыми копиями. Главное ведь не документы, а внешний вид нового учителя, а вид соответствовал. Один его дорогой "прикид" и улыбочка чего стоили. Несмотря на необычность ситуации, Алла Леонидовна уцепилась за эту сомнительную кандидатуру, посчитав, что сейчас кадровую дыру закроет, а потом жизнь покажет. Жизнь показала, что математик натуральная пьянь, а может и ещё хлеще. Это говорит о том, что чудеса в нашей глуши не случаются. Ага, размечталась найти нормального математика. Когда она принимала математика на работу, то на алкаша он не походил, и тут вдруг такие кренделя. Так вот оно что? Выходит он запойный? Или ширяется? Поэтому и не удержался на работе в областном центре. Эх, грехи наши тяжкие. Везде подвох и провокация. Положительных эмоций нет, только количество забот увеличивается: роятся они, как мухи над ... вареньем. В воздухе ощутимо запахло очередными проблемами. К чему я сам себе вру? Не очередные у нас проблемы, а перманентные они у нас.

Подойдя к двери кабинета, директор прислушалась. За дверью чуть слышно доносился бубунёж математика, а дети вели себя почему-то спокойно. Во всяком случае, шума и выкриков деток она не слышала. Открыв дверь, директор увидела привычную картину: на неё уставились любопытные глаза учеников и недоумённый взгляд учителя.

— Ээээ...Никодим Викторович, можно вас на минутку, — проговорила директор.