Это были тройняшки, увидел Пириус, узнав их сшитую по индивидуальному заказу униформу. В последний момент они прижались друг к другу. Снаряд приземлился прямо над ними. Последовала беззвучная вспышка света, шаги другого гиганта, фонтан грязи.
Пириус побежал к месту столкновения. В астероиде был вырыт совершенно новый кратер.
Тили-один каким-то образом удалось спастись целой и невредимой. Тили-три потеряла руку, но была в сознании, хотя и огорчена. От Тили-два не было никаких следов. Сама ее субстанция была разорвана на части, подумал Пириус, даже ее атомы разделились.
Над головами маленькой группы, словно извиняясь, затихал заградительный огонь монополей.
Марта, Коул, Бремя — все были здесь, стояли с серьезным видом, пока выжившие сестры причитали и цеплялись друг за друга. — По крайней мере, это было быстро, — грубо сказала капитан Марта. — Боли не могло быть.
Одна из Тили набросилась на офицера. — Какое это утешение? Это был глупый несчастный случай.
Бремя шагнул вперед. Он положил большие ладони на шлемы скафандров каждой Тили. — Это не имеет значения, — сказал он. — Все это не имеет значения. Настанет лучшее время, лучшее место, где вы воссоединитесь со своей сестрой, когда все это будет стерто с лица земли... — И так далее. Постепенно его слова начали успокаивать девочек. Они склонили головы к его груди, и он держал их, пока они горько плакали.
Для Коул это было слишком. Она набросилась на капитана Марту. — Что случилось с Доктринами? Если вы позволяете ему произносить подобные слова, за что она умерла?
Марта холодно посмотрела на нее, человеческая половина ее реконструированного лица была такой же неподвижной и невыразительной, как и металлизированная сторона. — Его слова полезны, — просто сказала она.
И теперь Пириус видел, что так оно и было, как сказал сам Бремя, и именно поэтому его терпели. Не имело значения, верил ли кто-нибудь в Майкла Пула и остальных или нет. Все здесь было посвящено целям войны: даже терпимость к вере, которая подрывала само оправдание войны. До тех пор, пока ее приверженцы были готовы идти на смерть.
Капитан рявкнул: — Приберитесь здесь. — Она повернулась и пошла прочь.
Пириус и другие друзья тройняшек помогли выжившим сестрам вернуться в казармы. Пириус никогда не видел ничего подобного их горю.
Но времени на утешения не было. Уже на следующий день пришли новые приказы: рота Пириуса должна была быть брошена на фронт.
Для окончательной подготовки Пириуса и Коул отвезли в лазарет.
Здесь в их глаза были введены наномашины. Их сетчатка была перестроена, покрыта слоем технологии, целью которой было помочь их глазам справиться с ослепляющим светом сердца Галактики — и, возможно, позволить им прожить еще несколько секунд. Конечно, им обоим и раньше ставили много имплантов, даже глубоко в череп. Но никто из них не чувствовал такого прямого насилия.
Они пережили ночь мучительной боли. Пириус и Коул никогда не были любовниками, но в ту ночь они делили койку, рыдая в объятиях друг друга.
На следующее утро, когда Пириус посмотрел в зеркало, он увидел серебро в своих глазах, а в зрачках отразилось его собственное лицо. Это было так, как будто сама его душа была покрыта металлом.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Кваксы, инопланетные оккупанты Земли, подвергли человечество истреблению. Они взбивали камни, разрушали экологию, разрушали наши дома, даже навязали нам новый язык. Этими средствами они пытались уничтожить наше прошлое.
Они были правы, поступив так.
Прошлое отвлекает, является источником зависти, вражды, горечи. Имеет значение только настоящее, ибо только в настоящем мы можем формировать будущее.
Избавьтесь от прошлого; оно лежит мертвым грузом.
Пусть Искоренение продолжается. Пусть оно никогда не кончается.
— Хама Друз
Глава 19
Марс не произвел впечатления на Пириуса Реда.
С низкой орбиты он показался ему скучным, замкнутым мирком. Если не считать соскобов льда на полярных шапках, его цвет был однородным, выгоревшим красным. Марс был мертв или почти мертв; это можно было сказать даже из космоса, просто взглянув на его изрытые кратеры и горы с мягкими краями.
Учитывая, что этот мир был самым похожим на землю миром в Солнечной системе после самой родной планеты, было удивительно, как мало следов оставили люди на его поверхности. Хотя руин было много. Когда-то обширные аркологии окрасили древнее лицо этого мира в земные зелено-голубые тона. Но эти колонии-пузыри были уничтожены во время оккупации кваксов. Самая большая из них находилась в регионе под названием Сидония, и из космоса все еще можно было разглядеть, где было ее место: аккуратный круг по периметру купола, массивные очертания нескольких сохранившихся зданий, ажур фундаментов. Но вездесущая пыль покрыла ее, смыв линии и цвета.
Более поразительными руинами, на самом деле, было обширное здание, возведенное самими кваксами: фабрика по производству экзотических материалов. Его стены были массивными и прочными, сохранившимися даже спустя двадцать тысяч лет. В войнах, последовавших за изгнанием кваксов, руины фабрики использовались как крепость, поскольку люди сражались с людьми. Пириус отправил виртуальные изображения обратно Торек, чтобы напомнить ей о похожей фабрике, которую она исследовала на Луне. Но Торек была вне связи, на Сатурне, все еще работая над проектом процессора ЗВП.
Реакция Пириуса на Марс, казалось, разочаровала Нилиса. Очевидно, Марс занимал сентиментальное место в сердцах дождевых червей. Марс был маленьким миром, но по площади суши он не уступал Земле, сказал Нилис. На нем были каньоны, горы и огромные ударные кратеры — на самом деле все северное полушарие представляло собой одну огромную котловину — и диапазон его высот, от низин самых глубоких котловин до вершин самых высоких гор, на самом деле был больше, чем где-либо на Земле, даже если вы обнажите ее, удалив этот мировой океан.
Геология никогда особо не привлекала флотское отродье. Но Пириуса заинтриговал Олимп, самая высокая гора во всей Солнечной системе — и пункт их назначения. Ибо грандиозным, поразительно высокомерным жестом Временная правительственная коалиция превратила этот могущественнейший из памятников в свой секретный архив.
Корвет приземлился в Кахре, современной столице Марса. Это был город в земном стиле, агломерация в стиле кваксов, серия куполов, выдуваемых из скальной породы. Но здесь жило всего несколько сотен тысяч человек. На самом деле, как узнал Пириус, на Марсе было всего несколько миллионов человек, меньше на всей планете, чем в одном из крупнейших городов Земли.
Марсианские граждане казались примерно такими же пресными и толстыми, как те, с кем Пириус встречался на Земле, хотя были немного выше ростом и с чуть более длинными конечностями, возможно, из-за адаптации к здешней силе тяжести в одну треть. Но чиновники, оформлявшие их прибытие, уставились на ярко-красную военно-космическую форму Пириуса. Казалось, даже здесь распространилась его нежеланная слава, и именно поэтому Нилис в первую очередь привел его сюда. Нилис заговорщически сказал: — Ты мой таран, когда я пробиваюсь сквозь слои официоза, самодовольства и просто тупой бюрократии.
У них был день, чтобы подождать в городе. Пириус провел некоторое время в неспокойных исследованиях.
Но даже сама Кахра оказалась чем-то вроде подделки. Во время оккупации кваксы прибыли на Марс только для того, чтобы уничтожить его человеческие колонии. Они отправили выживших поселенцев обратно на Землю, где те почти все погибли, не сумев приспособиться к притяжению более массивной планеты и плотному воздуху. Даже фабрике по производству экзотических веществ требовалась лишь горстка занятых людей для наблюдения за ее автоматизированной работой.
Так что для людей создание городской агломерации здесь, где раньше ничего не существовало, было абсурдом. Не было никакой марсианской оккупации, которую можно было бы увековечить; это был "пустой жест серьезных политиков Коалиции, стремящихся к прогрессу", как выразился Нилис. У этой агломерации даже не было номера, как у тех, что были на Земле; она была известна как Кахра, по названию более старого города, который был разрушен, чтобы освободить место для нее, и чьи фундаменты теперь покоились под тусклыми розовато-серыми куполами.
Кахра и сам Марс показались Пириусу странно вялым местом — городская агломерация без номера, мир, самыми интересными руинами которого были инопланетяне, редкое население без энтузиазма. Древний застой этого мира, который прекратил геологическую жизнь примерно в то время, когда на Земле образовались первые океаны, казалось, запал в умы поселенцев. Из этого маленького мертвого мира по цепочке командования просачивались небольшие разногласия, беспокоя советы на Земле. Новостей с Марса было немного.
На следующее утро Пириус без сожаления покинул Кахру.
От Кахры до Олимпа было рукой подать.
Их флиттер приземлился на неинтересной, пологой равнине, безликой, если не считать массивного люка в земле. Больше ничто не говорило о секретном архиве под поверхностью Марса.
Но, в конце концов, это была самая высокая гора в Солнечной системе. Итак, Пириус попросил разрешения провести несколько минут на поверхности. Он натянул скафандр, прошел воздушный шлюз флиттера и опустился с пары метров на марсианский грунт.
Он приземлился в пыль. Пробил корку из более темного, слабо связанного материала и погрузился в более толстый материал под ним, который уплотнился под его весом. Возможно, эта кора была облученной мантией, как в Порт-Соле. Когда он сделал шаг, то обнаружил, что идти не так уж трудно, но вскоре его ноги и спина покрылись пятнами пыли, которая была мелкой и прилипала к телу. Он вспомнил жалобы Торек на лунную пыль и на то, как трудно было ее счистить.
Склон был безликим, если не считать вырубленного в грунте оврага в нескольких метрах от него. Небо тоже было красноватым, а солнце представляло собой сморщенный желто-коричневый круг, все еще восходящий этим марсианским утром. Свет более удаленного солнца был размыт, и отбрасываемые им тени, хотя и резкие, не были глубокими. Единственное движение наблюдалось у горизонта, где тянущийся по земле узкий столб, казалось, замыкал линию между землей и небом. Возможно, это был пылевой дьявол. Он был разреженным, слабым по сравнению с мощными метеорологическими особенностями, которые Пириус видел мельком на Земле.
Все, что он мог видеть из творений человечества, — это флиттер и выкрашенный в белый цвет архивный люк, установленный в грунте. И он не мог видеть ни горы, ни могучей вершины, ни отвесных скал.
Воздух замерцал; виртуал слился воедино. Это была Люру Парц, соответственно одетая в свой собственный скафандр.
Пириус почувствовал, как заколотилось его сердце. Он не мог смириться с откровением Люру Парц о том, что она фактически бессмертна, ей тысячи лет; это противоречило его воображению. На этой бесчеловечной планете самым чуждым существом в его вселенной была стоявшая перед ним терпеливая, молчаливая женщина.
Из флиттера раздался голос комиссара: — Люру Парц. Я не ожидал, что вы будете сопровождать нас.
— Я не сопровождаю. Грэмм немного перегнул палку и не подпускает меня даже близко к планете, не говоря уже о том, чтобы проникнуть в архив. Он даже не позволяет мне отправить туда виртуал. Разве это не мелочно? — Она подмигнула Пириусу с каким-то отвратительным кокетством. — И все же я подумала, что должна пойти вас проводить. Что ты думаешь о Марсе, энсин?
— Пыльно.
Люру залилась смехом.
Нилис вздохнул. — Полагаю, это подводит итог. На Марсе пыль повсюду. Она скапливается в кратерах, покрывает эти великие горы Тарсис. Даже воздух полон ею — рассеивает свет, собираясь в мрачные бури...
Люру Парц сказала: — И Марс старый. Самые старые ландшафты на Земле были бы одними из самых молодых на Марсе. Но, конечно, даже старые могут таить в себе несколько сюрпризов. — Она все еще смотрела на Пириуса.
Пириус опустил взгляд, его щеки пылали. Но он не очень интересовался сравнительной планетологией; при рождении в пробирке и росте в коробке у него не было предубеждений о том, как должны работать планеты. — Так где же большая гора?
Нилис сказал: — Энсин, ты стоишь на ней. Олимп — щитовой вулкан, семьсот километров в поперечнике у основания, возвышающийся примерно на двадцать пять километров над средним уровнем. Его кальдера выступает из атмосферы! Но все это настолько обширно, что затмевает человеческие перспективы.
Люру снова наблюдала за ним. — Разочарован, энсин? Кажется, все на Марсе разочаровывает. Но до космических полетов Марс был единственным миром, поверхность которого была видна с Земли, за исключением неизменной Луны. И это было воплощением миллиона мечтаний, не так ли, комиссар? Мы даже мечтали сделать Марс похожим на Землю. Конечно, технически это возможно. Ты понимаешь, почему это так и не было сделано?
Пириус оглядел изношенный ландшафт, затянутое пылью небо. — Зачем беспокоиться? Если вы хотите создать Землю, есть кандидаты получше.
— Да, — печально сказал Нилис. — К тому времени, когда у нас появилась возможность терраформирования, мы уже нашли другие Земли. Марс никого не интересовал. Какая ирония! И поэтому Марс обошли стороной. Это очень древний материал, Пириус. Но иногда я задаюсь вопросом, не витает ли все еще что-то из тех утраченных мечтаний в разреженном воздухе Марса, неискоренимый привкус разочарования, который делает марсиан такими скучными, какими они являются сегодня.
— Мы здесь не для того, чтобы мечтать о прошлом, — сказал Пириус.
Люру Парц рассмеялась. — Хорошо сказано, молодой солдат! Все эти разговоры о фантазиях до Коалиции, конечно, не имеют отношения к доктрине. Давайте продолжим, — она широким жестом указала на люк архива.
Огромная дверь начала распахиваться. Разреженный воздух донес до ушей Пириуса лишь слабые вздохи. Из люка высунулась полупрозрачная труба и уткнулась концом в корпус флиттера.
— Не забудьте свои маски для лица, — сказала Люру Парц. Она щелкнула пальцами и исчезла в облаке разлетающихся пикселей.
Женщина улыбнулась им, хотя взгляд ее бледно-серых глаз скользнул в сторону от их лиц. — Меня зовут Марук. Я специалист по интерфейсам.
Пириус и Нилис спустились по лестнице с металлическими перекладинами в некое подобие прихожей, грубо вырубленной в скале. Они стояли лицом к Марук, их рты и носы были скрыты плотными полуразумными масками. Было ясно сказано, что, хотя воздух в архиве пригоден для дыхания, такие маски следует носить постоянно; никто не объяснил Пириусу, почему, но у него не было привычки задавать подобные вопросы.
Нилис представил их двоих в своей типично шумной и добродушной манере. — Не могу передать вам, какой привилегией для меня является находиться здесь — здесь, в величайшем хранилище знаний в Солнечной системе, да что там, осмелюсь сказать, в человеческой Галактике! — Он хлопнул Пириуса по спине. — Разве это не заставляет тебя снова влюбиться в Коалицию?
