— Рослин Мудрейший... Тобиас, ты когда в последний раз окна мыл?!! Когда только заселялся? Или уже так и было? Неудивительно, что так темно! Так, где у тебя дрова?.. Ага, вижу. Быстренько принеси воды, а я печь затоплю. Пока ты сходишь за едой, я хоть окна помою. И как ты раньше жил здесь?! До чего довёл помещение! Одно слово — холостяк... — Салли провёл пальцем по крышке комода и поморщился. — Так я и знал — пыль! Хотя бы Рейгану не приходило в голову её стереть?.. А тут чего? — Салли заглянул в кадку и отшатнулся. — Фу, хоть бы воду вылил прежде, чем уезжать! Хорошо ещё, что плесень завестись не успела.
Тобиас с удивлением наблюдал за захлопотавшим омегой, всё ещё не веря своим глазам. Салли и впрямь намеревался здесь жить!!!
— ...и паутиной заросло всё! — продолжал ворчать Салли, обнюхивая углы и подворачивая рукава рубашки. — Ну, ничего, я тут наведу порядок. Веник у тебя есть?
— У Оскара есть...
— Попросишь, а то у нас вечером гости будут. И как их принимать в этом свинарнике?..
Тобиасу стало стыдно за свою холостяцкую неряшливость. Он так привык к небольшому, по его меркам, беспорядку, что часто даже не замечал чего-то, а друзья не напоминали, и только Рейган время от времени что-то делал, забегая на пару часиков.
— Давай, шевелись! К приходу гостей хоть немного прибраться надо и кое-что передвинуть. Ну, если у тебя и посуда толком не мытая...
Когда в печи разгорелся огонь, в квартирке уже вовсю развернулась уборка. Пока грелась вода в котелке, который нашёлся почему-то в овощном ящике, Салли, подвязав волосы косынкой, подаренной мужем перед свадьбой, деловито обметал паутину в углах и на потолке, оставив только одну новую сеточку рядом с печкой, чтобы паучку, которого он спугнул, было где расположиться. По старому поверью Спенсеров, пауков нельзя было выгонять из дома совсем, чтобы вместе с ними не ушло счастье — они были спутниками и помощниками Многоликого, а тот не особо жалует подобное неуважение. Кровать теперь стояла в углу, из которого не тянуло сквозняком, а не вдоль одной из стен, комод тоже поменял место дислокации, обеденный стол сдвинут ближе к центру, и комната стала казаться уютнее.
Когда вода согрелась, Салли подставил табурет и принялся намывать окна. Очень скоро тряпка стала почти чёрной от скопившейся, наверно, за годы грязи, а в квартирке ощутимо посветлело. Понятно, что ненадолго — зимой темнеет рано, а в морозы подёрнет инеем, но зато теперь днём будет посветлее, а летом и вовсе замечательно. Тобиас, едва справился с перестановкой мебели, в конце концов сбежал в ближайшую лавку за едой, чтобы не путаться у хлопочущего супруга под ногами — Салли начал мыть пол. Когда к Мариусам заглянул Оскар — узнать, не нужна ли помощь — то восхищённо прищёлкнул языком. Квартирка успела приобрести куда более жилой вид, а Салли уже стирал пыль с книжных полок и внимательно разглядывал библиотеку мужа. Судя по названиям, книги были очень интересными.
— А вы очень хозяйственный, — похвалил Оскар юного сородича.
— Стараюсь. Я впервые делаю такую большую уборку сам, — признался Салли, убирая очередную книгу на место. — Вы меня извините, конечно, но как это вы недоглядели? Тут был такой беспорядок!
— Республиканская молодёжь, — с улыбкой развёл руками Оскар. — Они так заняты своими большими делами, что часто не обращают внимания на мелочи. Ну, теперь за Тобиасом есть кому поухаживать.
— Да уж поухаживаю. — Салли закончил стирать пыль и слез с табурета. — Теперь это мой святой долг.
— А вы уже зарегистрировались в мэрии?
— Нет ещё. Тобиас собирался идти завтра.
— А сколько вам лет, Салли?
— Восемнадцать не так давно исполнилось.
Оскар только головой покачал.
— Вы так молоды...
— Оскар, не надо мне выкать, — попросил Салли. — Я ещё не настолько великовозрастный.
— Хорошо. — Оскар отечески приобнял Салли. — Сразу видно, что ты хороший мальчик. Ты мне только скажи... — Оскар доверительно понизил голос. — Ты по любви замуж выходил?
— Да, — так же тихо ответил Салли, порозовев. — Я очень люблю Тобиаса.
— И деток уже планируете?
— Как только наладим хозяйство, а Тобиас начнёт больше зарабатывать.
Тут взгляд Оскара упал на кольцо Салли.
— Боги... Какое необычное! Где вы его купили?
— Это наша фамильная реликвия. Мы с Тобиасом случайно нашли его в одной лавке.
— Какое красивое!
— У Тобиаса точно такое же. Они парные. Мои предки были вынуждены их продать, когда обеднели, и вот нашлись.
— Так ты из хорошей семьи? — удивился сородич.
— Это как сказать, — отвёл взгляд Салли, перестав улыбаться. — По омежьей линии — да, а вот отец и его родня... Про них я того же сказать не могу.
— Так твои родители живы? А я было подумал, что ты сирота — твоя одежда довольно старомодная. Такую сегодня часто скупают для приютов.
— Да, они живы.
— И как они отнеслись к твоему выбору?
— Папа уже одобрил, а вот отец точно разозлится, когда узнает.
— Так он ничего не знает? — нахмурился Оскар.
— Пока не знает, но скоро приедет. Меня вообще должны были выдать замуж за другого, но я его терпеть не могу и потому сбежал с Тобиасом. Тобиас хороший, и я его люблю с первой нашей встречи.
— А твой несостоявшийся муж? Он богат?
— Да, он богат, но такая сволочь! — не выдержал Салли. — Уж лучше жить в бедности, но с хорошим человеком, чем в богатстве, но с последним мерзавцем.
Тут вернулся Тобиас, держа в руках большой бумажный пакет с покупками. Бета оглядел прибранную комнату и поджал губы.
— Салли... а ты не слишком размахнулся?
— Боишься, что друзья смеяться будут? — усмехнулся Салли, забирая у мужа пакет. — Или что мне потом нечего будет делать? Так у тебя много интересных книг есть, да и я уже посмотрел на твой гардероб. Я же обещал привести тебя в более достойный для учёного мужа вид, так что на ближайшее время занятий хватит.
— Ладно, не буду вам мешать. — Оскар с улыбкой наблюдал за ними. — Если что — я всегда помогу.
— Спасибо, — хором его поблагодарили супруги, и омега ушёл.
— Я тут Кайла встретил, — сказал Тобиас, помогая раскладывать продукты в шкафчике. — Он тоже придёт.
— Тогда тем более стоит поторопиться с уборкой. — Салли вскрыл пачку с чаем и завозился с чайником. Может, в комнатке и потеплело, но от горячего чая омега не смог отказаться. Кроме чая Тобиас купил аппетитно пахнущий каравай хлеба, сахар, пару яблок... Для ужина маловато, зато в самый раз для небольшого перекуса, перед которым вполне можно заняться и кое-чем приятным. Салли поставил наполненный чайник на решётку очага и повернулся к мужу, соблазнительно потянувшись. — Милый... как ты смотришь на то, чтобы немного... отдохнуть с дороги?
Тобиас замер.
— Отдохнуть? Ты хочешь сказать?..
— Ну... — Салли опустился на кровать, выгнувшись в весьма провокационной позе. Он уже неплохо успел изучить своего мужа и знал, какие именно позы его особенно возбуждают. — Три дня в поезде... в общем вагоне... в окружении чужих, в том числе и скверно пахнущих людей...
Тобиас понял, что его омеге снова приспичило. За прошедшие дни супружеской жизни Салли всё никак не мог насытиться и требовал ласки при каждом удобном случае. Вставали они потом наутро довольно поздно, но зато Салли успешно компенсировал свою назойливость старательностью в домашних делах и помощи супругу. Порой Тобиас не знал, что с ним делать. Перед тем, как они сели на поезд, Салли вымотал его так основательно, что они едва не опоздали, примчавшись на платформу за две минуты до оправления! Нет, в постели с ним было удивительно хорошо — Салли был на редкость отзывчивым и быстро научился доставлять удовольствие, не только позволяя Тобиасу брать себя в самых разных позах. Целоваться он обожал и делал это совершенно сногсшибательно. И это уже не говоря о его дивном аромате, который заводил историка едва ли не с пол-оборота! Некогда стеснительный невинный омежка, испытывавший вполне обоснованное отвращение к физической близости, приобретал всё больше опыта, понемногу превращаясь во вполне себе искушённого. Можно себе представить, чего он может нахвататься, пообщавшись с Рейганом! Салли нередко сетовал на то, что Тобиас не даёт приласкать себя как-нибудь по-особенному, ведь он не жалеет ласки для своего омеги, а Тобиас говорил, что ему и так хорошо. До откровенных препирательств дело не доходило — ураган страсти сметал все споры моментально. Вот и сейчас Салли начал соблазнять мужа, проголодавшись за эти три дня. Неужели так не терпится опробовать новую постель?
— А не холодновато ещё? — притворно нахмурился бета. Если верить учению Церкви, то демон, пробудившийся в омеге вместе с созреванием, очень привязывается к телу, поскольку вне его лишён возможности ощущать вкусы, запахи и всё прочее, потому он попытается всеми силами сберечь это тело, и разумнику-бете будет несложно его заговорить. Но те же проповедники говорили, что демон хитёр и коварен. Что он способен идти на самые разные ухищрения, чтобы получить своё и погубить невинную душу. Потому-то и необходим законный брак, благословлённый Церковью — чтобы очистить омегу послушанием и периодическим перенасыщением демона. Закон запрещал снисходительствовать омеге больше положенного, чтобы не раззадоривать демона ещё больше. И если на холоде альфе и бете достаточно просто расстегнуться, то с омеги требовалось снять штаны.
— Так ты и согреешь, — промурлыкал Салли, поворачиваясь на бок и принимая очередную завлекательную позу. — Ты же очень добрый.
— Тебе не совратить меня, мерзкий демон! — нарочито пафосно объявил бета. — Я изгоню тебя и спасу беднягу, как бы ты не хитрил!
— Как же ты жесток! — включил другую "тактику" Салли, сел и начал неторопливо раздеваться, соблазнительно поводя плечами. — Мне же холодно! Неужели ты позволишь мне замёрзнуть?
— Уймись, демон!
— Не лицемерь, смертный! — перешёл на откровенно "тяжёлую артиллерию" омега, отбрасывая рубашку, шейный платок и жилет в сторону. — Разве ты не чуешь запах призывный? Разве ты не хочешь это тело? Для чего же Светлейший создал его, если не для услады вашей? — Салли начал расстёгивать штаны. — Подойди же и возьми то, что ты так хочешь!
Эта игра пока не успела им приесться, и в неё супруги выплёскивали всё своё презрение к официальному учению. Они часто разыгрывали коротенькие сценки из священных текстов и трудов святых отцов, а так же житий святых и блаженных. Этот диалог был почти полным пересказом фрагмента жития благочестивого Магнуса, отшельника-беты, из жалости приютившего случайно забредшего к нему омегу в своей обители. Тобиас ещё покривлялся немного, изображая праведный гнев, но потом "поддался". Салли едва сдержал смех, когда Тобиас с самым суровым видом приблизился и опрокинул его на спину, поглаживая вздымающуюся грудь и будто невзначай задевая крупные твердеющие соски.
— Всё не уймёшься, дух коварный?!
— Я никогда не уймусь!
— Тогда я заморю тебя тем, что ты так хочешь!
— Замори! Замори! А я с наслаждением выпью твою душу! — И Салли рассмеялся.
— Может, всё же подождём, пока не станет теплее? — уже нормальным голосом спросил Тобиас.
— Ну, милый, я уже не могу! — взмолился Салли. — У меня всё свербит и чешется!
— Не преувеличивай, — поморщился Тобиас. — До твоей течки ещё...
— Ну, пожалуйста! Я же чую, что и ты тоже хочешь! — И омега коснулся паха мужа, где уже откровенно выпирало.
— Ну, ладно...
Очень быстро они оказались под стареньким стёганным одеялом безо всего. В последний раз Мариусы любились перед тем, как сесть на поезд, и Тобиас сам успел нанюхаться. И это уже не говоря о Салли. Его сексуального аппетита хватило бы на доброго альфу, и Тобиас, мысленно костеря Флоренса и его причуды, молча смирялся. Да и чего греха таить — ему льстило, что такой роскошный омега хочет его и только его.
Салли тяжело дышал, привалившись к мужу и приходя в себя после сцепки.
— Это было потрясающе!
— Ты тоже был неподражаем. — Тобиас с улыбкой провёл по его животу, и Салли блаженно потянулся. — Ну, как тебе наше супружеское ложе?
— Как раз, как я и хотел. А самое главное — оно пахнет тобой.
Тобиас привстал, навис над мужем и откинул с его лба растрёпанную чёлку, взирая со смесью нежности и недоумения.
— Салли, я не перестаю тебе удивляться.
— Почему?
— Омеги редко проявляют такую инициативу в постели, если они не шлюхи. По крайней мере, я встречал только одного такого, и это Рейган.
— Из собственного опыта? — усмехнулся Салли, невольно вспомнив сородича и его запах.
— Нет, ребята рассказывали, — оценил шутку Тобиас. — Да, меня он тоже пытался затащить в постель, но до секса так и не дошло.
— Ты настолько высоко ценишь его дружбу? — посерьёзнел Салли.
— Очень высоко. Ты ведь уже заметил, насколько мы близки? — Салли кивнул. — Он мне очень дорог. Если бы Рейган позволил, то я бы все силы приложил, чтобы помочь ему лучше устроиться в городе. Чтобы не болтался по улицам и жил нормально.
Салли всё же сел и задумался. В комнате ощутимо потеплело, и голую кожу приятно обдавало воздухом.
— Тобиас, а Рейган, он... Двуликий?
— Как? — удивился бета, тоже поднимаясь. — Двуликий? Ты имеешь в виду Детей Деймоса?
— Папа всегда называл их Двуликими и говорил, что Флоренс неспроста даровал им способность давать живое семя. И предание о том, как они появились, в его версии звучало совсем иначе.
— А ну-ка, расскажи!
Салли пересказал, и историк тоже задумался.
— Значит, у Двуликих тоже чистая кровь?
— Они же омеги, а омеги собирают в себе и передают самое чистое, что есть в нашем народе. Не только в плане крови, но и в плане души.
— Тогда неудивительно, что их предали анафеме и начали уничтожать. — Тобиас поёжился, и Салли понял, что он вспомнил пресловутые домогательства парня. При таком привлекательном аромате и не поддался? Вот это выдержка! — Рейган действительно такой, и мы пообещали, что сохраним эту тайну. Думаю, что и ты будешь помалкивать.
— Конечно! А у Рейгана есть дети?
— Пока нет. Он же ещё очень молод. Сколько точно — мы не знаем, документы у него появились уже здесь, но вряд ли больше девятнадцати. Да и рожать от кого попало не хочет, как и становиться покорным мужем. Не тот характер. Течных сородичей он тоже не трогает.
— А где он живёт?
— До сих пор нигде, и меня это особенно беспокоит. — Тобиас помрачнел. — Это сейчас ему есть где перекантоваться, а уж как он жил, когда только-только перебрался в большой город... Рейган в столице где-то года два, может, чуть больше.
— И спит с другими омегами? А он не боится, что кто-то из них его выдаст?
— Во-первых, он не спит с кем попало, а во-вторых, при этом даёт своим сородичам то, чего они часто не видят от нас и альф. Он омега и потому прекрасно их понимает. За это-то его и не выдают.
— И он работает наравне со всеми.
— Конечно. Ты же видишь, он парень крепкий, на здоровье редко жалуется, много не просит. Только приходится стеречься, чтобы не попасть под раздачу или в бордельную кабалу — как ни странно, но такие, как он, там высоко ценятся. Если хочешь, то можешь его сам поспрашивать.
