— А вот и наш жених подошёл. И, судя по всему, уже освоился в нашей небольшой компании.
— Я только налил себе чаю, предположив, что чашка поставлена для меня, — ответил Мидо.
— А почему именно чай? За столом множество других напитков, — слово взял уже Рур.
— Не знаю... — смутился Мидо. — Решил налить именно чай.
— Совсем застесняли нашего мальчика, — опять улыбнулась матриарх Лерой, — а мы, между прочим, собрались по очень важному поводу. Мидо, хочу тебе представить твою невесту. Если ты согласишься взять её в жёны, то именовать её будешь не госпожа, а Иллэри Камэни.
На несколько рассеянном лице Иллэри блуждала загадочная улыбка. Женщина явно не столько вела беседу, сколько витала в облаках, думая о чём-то своём. Посмотрев на счастливое лицо избранницы, Мидо сказал:
— А почему на встречу не явилась госпожа матриарх Камэни? Как я понял, мы сегодня планировали обсудить мою свадьбу с Иллэри с обоими матриархами.
— Мидо, наши планы не изменились, — объяснил Рур, — мы как раз и обсуждаем твою свадьбу с матриархами Камэни и Лерой. Это я тут в некотором роде лишний... Однако, по взаимному согласию сторон, выступаю на переговорах в качестве третейского судьи, отстаивающего интересы обоих кланов.
— Так где же матриарх Камэни?
— Мидо, ты так до сих пор ничего и не понял? — на лице Рура так же, как и на лице Иллэри, появилась хитрая улыбка, — госпожа Иллэри и есть матриарх клана Камэни. Точнее — старший матриарх.
Иллэри лукаво посмотрела на смутившегося Мидо, после чего пояснила:
— Дорогой, а почему ты так сильно удивлён? Ты же знал, что я занимаю в клане достаточно высокий пост — я неоднократно говорила тебе об этом. А в клане обычно очень мало людей, чьи имена не называют, обходясь в разговоре только одной должностью. В нашем клане таких людей двое — я и младший матриарх госпожа Айлинэри. Впрочем, пройдёт совсем немного сол, и её имя забудут так же, как и моё, называя просто "госпожа младший матриарх". Потом и слово "младший" исчезнет... Или ты считаешь пост матриарха недостаточно высоким?
— Так вот почему ты говорила, что и тан Рур, и мой матриарх согласятся на то, что я уйду в ваш клан и возьму фамилию Камэни...
— Совершенно верно, дорогой! Было бы странно, если бы ушла в клан Лерой я. Не менее странным выглядел бы вариант, когда муж матриарха носил бы фамилию другого клана. Так что эти условия — не моя прихоть, а жизненная необходимость. Кстати, ты на них согласился.
— Я не отказываюсь от своих слов... Просто всё как-то неожиданно... И как мы будем жить вместе?
— Как живут все семейные пары, как же ещё? Ты до сих пор не знаешь, как живут мужчина с женщиной?
— Нет, этот аспект семейной жизни мне как раз понятен и не вызывает вопросов. Интересует другое — как мне относиться к тому, что моя жена — матриарх?
— А что тебя смущает? Должность ты займёшь в соответствии со своими способностями, никаких поблажек в связи с твоим новым статусом для тебя не будет. Тан Рур вообще предлагал тебе для начала попробовать свои силы на службе империи, а в клане для тебя всегда будет зарезервировано место главнокомандующего клановым флотом, который мы вскоре создадим. Опять-таки тан Рур утверждает, что с этой должностью ты справишься лучше многих выпускников академии. Кстати, с некоторыми пилотами будущего флота Камэни ты знаком — вы вместе учились в академии. По службе относиться ко мне будешь как к непосредственному начальнику — это если останешься служить в клане.
— А дома, в семье?
— А в семье — я никогда не смешиваю работу с семейной жизнью. Дома у нас, как я надеюсь, будет равноправие. Как такой вариант?
— Полностью согласен. Остался нерешённым вопрос с детьми...
— Сразу предупреждаю — уподобляться жёнам тана Рура я не буду. И это даже не обсуждается. Ребёнка, если считаешь необходимым — рожу. Одного. Я всё же матриарх, а не передвижной инкубатор. На мне целый клан, сидеть дома с детьми мне некогда.
— Вообще одного? И второй даже не обсуждается?
— Почему не обсуждается? Вырастим первого, поставим на ноги, посмотрим, как будет складываться его работа и личная жизнь. Если первый ребёнок, повзрослев, не станет требовать нашей опеки — можно будет говорить о втором. А до тех пор — извини, и у меня, и у тебя будет слишком мало свободного времени, чтобы его хватало даже на одного.
— Согласен. С первым ребёнком — затягивать не будем. Второй — по обстоятельствам, когда вырастет первый.
— И последнее. Я человек занятой, свободного времени у меня меньше, чем нет совсем. Возможно, тебе не будет хватать женской ласки. Если почувствуешь потребность — можешь найти себе женщину. Мне, конечно же, будет неприятно, но я пойму. Условие — никаких официальных отношений. Брак не оформляй, я всё же матриарх, и у моего мужа может быть только одна официальная жена. Это касается также гражданских браков. Со своей стороны приложу все усилия для того, чтобы ты у меня был единственным. Хотя здесь как раз нравы более свободные — матриарх может иметь столько мужей, сколько захочет. Постараюсь этим правом не злоупотреблять.
— Я ценю подобное решение. Спасибо.
— Вопросы нашей предстоящей личной жизни мы, вроде бы, обсудили и пришли к взаимовыгодному итогу?
— Основные вопросы — да, обсудили. Мелочи обсудим потом, да и не важны они по большей части.
— И это очень хорошо. С неофициальной частью наших переговоров покончено, переходим к официальной. Теперь хотелось бы услышать ответ матриарха Лерой, что она хотела бы получить для своего клана, передавая в клан Камэни тана Мидо Лерой. С позицией тана Рура я уже знакома и, признаться, считаю его пожелания чрезмерно завышенными...
* * *
Последнее время Андрей постоянно чувствовал на задворках сознания какую-то смутную тревогу и никак не мог понять её причины — как будто над ним нависла какая-то опасность, и в то же время никакой опасности для него самого не было. Всё было не просто хорошо, а просто прекрасно — жизнь текла неспешным размеренным потоком, не принося никаких сюрпризов. Мидо, сменивший фамилию с Лерой на Камэни, активно втягивался и в супружескую, и в клановую жизнь, в ожидании решения о приёме в имперский космический флот создавая основу кланового флота Камэни. Клан Лерой успешно развивался по разработанному матриархом плану, принося в клановую казну всё больше и больше денег — бойцы и охранники Лерой начали пользоваться в империи бешеной популярностью, их услуги исчезли из категории доступных. Иметь в охране хотя бы одного телохранителя Лерой считалось престижным и лучше всяких слов говорило о статусе клана. И работа, и школа, и семья также не приносили Андрею никаких сюрпризов, за исключением рождения очередной дочки. Однако чувство гнетущего ожидания, что вот-вот что-то должно случиться, периодически волнами накатывало на Андрея, выводя его из равновесия. Дни шли за днями, а гнетущее чувство не только не исчезало, но, казалось, даже увеличивалось.
Наконец чувство тревоги стало настолько осязаемым, что Андрею начало казаться, будто у этого чувства возникло направление — его явственно тянуло куда-то на север. Привычка доверять своим чувствам заставила Андрея в один из дней, вернувшись из академии домой пораньше, вместо ужина запрыгнуть в лёгкий флаер и рвануть по ближайшей магистрали из окрестностей Када, в которых располагался клановый посёлок Лерой, на северо-восток, в сторону Шарой. В Шарой чувство тревоги усилилось, смешавшись с желанием продолжать путь на север, в сторону заповедника. Пролетев от Шарой на восток в сторону Рины, Андрей убедился, что зов слабеет. Уже догадываясь о причинах, он вернулся на клановую базу, чтобы забрать свой десантный челнок — благо совершенно случайно тот уже несколько дней стоял в ангаре на профилактике.
И вот, как и более десяти лет назад, Андрей опять проделывал путь через заповедник, правда, теперь не пешком, а по воздуху. Сотни промелькнувших под стабилизаторами корабля километров над густыми лесами, сменившимися горными массивами с высокогорными лугами и поросшими лесом ущельями, и Андрей вдруг понял — здесь. Источник тревоги находился где-то здесь, в неглубоком каменистом ущелье между двух скалистых вершин. Выбрав относительно ровную, без оврагов и массивных валунов площадку вдали от разбросанных по склону небольших зелёных рощиц, окружающих многочисленные ручейки, сбегающие с горы прямо в пробегающую по ущелью неглубокую порожистую речку, Андрей предельно аккуратно посадил на неё челнок. Заглушив турбины, он по откинутому трапу спустился в высокую, выше колена, густую сочную траву. Пульсирующий в голове последние ри тревожный зов сменился радостным узнаванием, и от небольшой группы едва различимых на противоположном склоне деревьев огромными прыжками к нему стала приближаться светло-серая пятнистая тень. Рурх. Взрослый рурх, самец...
Наблюдая, как кот добегает до речки, грациозными прыжками с валуна на валун форсирует водную преграду и продолжает бег к нему, Андрей уже не сомневался, кого видит. Ещё несколько нун гигантских прыжков кота вверх по склону — и Андрея чуть не сбил живой танк из почти тонны мышц, костей и пушистого меха. Барсик... Почёсывание подбородка, потрёпывание ушей, лизание носа — недолгий обмен любезностями закончился, и голову Андрея разорвал поток чужих мыслеобразов — картинки сменялись стремительным калейдоскопом, в них присутствовали горы, данхои, кагиры, шарсы, даже умботы — по-видимому, у Баси была активная жизнь. В картинках появлялись и другие рурхи, что не могло не радовать — его четвероногий товарищ не оказался в животном мире изгоем. Но вот все картинки сошлись на изображении молодого рурха — судя по пропорциям тела, ещё совсем котёнка. Котёнок лежал между базальтовых валунов, опустив голову на одну переднюю лапу и неестественно подвернув другую, скорее всего, травмированную. И его изображение сопровождалось смесью боли, отчаяния, и вместе с тем надежды и ожидания помощи. Похоже, зверь оказался значительно более разумным животным, чем считалось на Окане — не в силах помочь котёнку самостоятельно, он попытался вызвать того, в кого верил и кому доверял.
— Ну что ж, морда ушастая, — ласково проговорил Андрей, залезая на спину рурха, — поехали, покажешь, зачем ты меня вызвал.
Кот, дождавшись, пока Андрей прочно усядется на его спине, плавными прыжками понёсся в сторону небольшой рощицы на противоположном склоне ущелья. Недолгая поездка закончилась перед выросшим как из-под земли ещё одним утробно рычащим рурхом, преградившим им дорогу. Второй рурх оказался несколько крупнее Баси и явно старше его — и в позе, и в поведении зверя, и в оскаленной морде с несколькими мелкими шрамами и надорванным ухом, явственно читалась матёрость взрослого зверя. Рурхи, как помнил Андрей, живут лет сто-сто пятьдесят, а иногда и больше.
— Бася, ты что, помоложе себе жену не нашёл? — спросил Андрей у кота. Второй рурх явно был самкой, и то, что его Бася обзавёлся парой, объясняло, откуда в мыслях у кота появился маленький рурх.
Похоже, что кот отлично понял слова Андрея, ибо на его вопрос коротко тявкнул, сразу же переведя взгляд на самку. Та вовсе не хотела знакомиться с Андреем ближе, ещё раз рыкнув и встопорщив на затылке шерсть. Бася, воспитанный человеком, привык доверять людям, но выросшая в дикой природе кошка, умудрённая опытом всей своей нелёгкой жизни, вовсе не разделяла оптимизма своего избранника. Понимая, что отношения в прайде рано или поздно придётся выяснять, Андрей, глядя прямо в глаза кошки, мысленно представил себя громадным рурхом, по величине раза в два больше её самой. Представил, как медленно подходит к ней и, несмотря на оскаленные клыки и вздыбившийся шерстью загривок, кладёт свою гигантскую лапу на её поросшую густым мехом шею и аккуратно, но властно придавливает к земле. Андрею даже показалось, что его лапа встретила сопротивление кошки... Но не остановилась, а продолжала вдавливать голову в каменистую землю до тех пор, пока самка не прекратила рычать, закрыв пасть и прижав к затылку уши. Не отрывая взгляда от самки, Андрей увидел, что она действительно признала его старшинство и смирилась, опустив взгляд и попятившись назад... Всё же рурхи, пусть и разумные, но звери — слишком уж силён в них инстинкт хищника. Возможно, оканийцы в чём-то правы, говоря, что хищник никогда не сможет развить свой разум до уровня, достаточного для зарождения развитой цивилизации.
Не обращая больше внимания на только что одержанную ментальную победу, Андрей проследовал за Басей в глубину небольшой рощицы, выросшей среди осыпавшихся со склонов горы камней. Точно как и в Басиных мыслеобразах, под небольшим раскидистым деревом, около одного из валунов лежал, распластавшись на камнях, молодой рурх — совсем ещё маленький котёнок, ненамного старше самого Баси, впервые встретившегося с Андреем. И котёнок умирал — это было явно видно по его исхудавшему виду, частому прерывистому дыханию и облезшей, сползающей клочьями шерсти.
Котёнок где-то повредил лапу. Повредил давно. Возможно, неудачно прыгнул, возможно — выбрал слишком крупную для себя дичь. Результатом явилась рваная загнивающая рана с белёсым осколком раздробленной кости. Видимо, после перелома зверь ещё пытался отползти в убежище, только усугубляя травму. Осмотрев и самого кота, и рану, Андрей констатировал как запущенное состояние самой раны, так и общую слабость и обезвоживание тела животного. К тому же в рану явно попала грязь и началось заражение — об этом свидетельствовал неприятный запах и побелевшие от сочащегося гноя края. Жить зверю оставалось совсем недолго.
Переведя взгляд с умирающего котёнка на жалобно смотрящего на него Басю, Андрей уже знал, что просто встать и уйти он уже не сможет. Опять взгромоздившись на пушистую спину, Андрей представил в голове площадку перед своим челноком, мысленно отправив картинку Басе. Рурх, как будто получив словесную команду, сорвался в обратный путь, за несколько нун доставив Андрея обратно к кораблю. Внутрь челнока зверь не пошёл, оставшись дожидаться своего двуногого друга на заросшей травой лужайке перед трапом.
Андрей же, поднявшись на борт челнока, выгреб все запасы корабельной аптечки, пытаясь решить, что он может предпринять в качестве экстренной помощи. То, что может подойти и человеку, и зверю. Остановившись на стандартном комплекте для обработки ран, наборе противовоспалительных внутривенных препаратов, по своему действию схожих с земными антибиотиками, и укрепляющий физраствор, он покидал всё выбранное в небольшую сумку и, не мешкая, спустился обратно к рурху. Повторный путь не отличался от первого, и уже через несколько нун Андрей, вколов зверю обезболивающее, обрабатывал рану и накладывал на неё повязку и шину. Затем, сбрив часть шерсти на шее, вколол все взятые с собой противовоспалительные препараты. Однако капельницу с физраствором, после недолгих поисков не найдя подходящей вены, просто использовал как поилку, засунув трубку от капельницы котёнку в пасть. Судя по вялым редким глоткам, целительная жидкость всё же попадала котёнку в желудок. Скормив таким образом две капельницы, Андрей положил пустые оболочки в сумку и сел на ближайший валун, задумавшись.
