— Это не то, как я бы тебя описал, — сказал Гарри. — Но да, я думаю, она предпочитает сначала узнать человека получше. В конце концов, у нее ушло семь лет с Роном.
Райан кивнул и молчал до конца короткой прогулки. Гарри старался сохранять нейтральное выражение лица, но он был доволен — Райан казался солидным парнем, и его интерес к Гермионе выглядел искренним. Гарри сомневался, что он чувствовал бы себя так же, если бы Даррен стал добиваться ее, ведь он явно был немного игроком. Не то чтобы я мог судить об этом.
Когда они возобновили тренировки, Гарри был приставлен к Оуэну, который стал его личным тренером де-факто. Старший ловец уже настраивал пусковую установку, включая специальный кристалл, который создавал случайные появления снитча.
— Мы еще немного поработаем над твоей меткостью, — сказал ему Оуэн. — Я думаю, ты лучше поймешь метод, если тебе не придется уворачиваться от бладжеров — ты получишь их достаточно во время наших тренировочных матчей.
— Хорошо, — ответил Гарри, который уже сидел на своей метле. — Тогда мне взлететь?
— Да, пожалуйста. Я дам тебе минуту на то, чтобы сформулировать свое намерение, прежде чем активировать пусковую установку. Когда ты поднимешься, расслабься на мгновение, а затем прими следующее твердое решение: Когда снитч появится в моем поле осознания, пусть он немедленно будет привлечен к моему вниманию.
Гарри повторил фразу Оуэну, а затем запустил аппарат и начал кружить над полем. Некоторое время он просто летал, позволяя удовольствию от этого ненадолго захватить его. Затем он вспомнил фразу Оуэна. "Когда снитч появляется в поле моего зрения, пусть он немедленно привлечет мое внимание". Он позволил ее значению проникнуть в его кости.
Оуэн, должно быть, активировал пусковую установку, потому что вскоре появился первый снитч. Гарри не искал его так активно, как обычно, но, тем не менее, он появился перед ним. Он подлетел к нему, поймал его и бросил на землю.
Через несколько мгновений появился следующий снитч, и он полетел ловить его. Он был поражен тем, насколько легче было найти снитч таким образом, чем искать его более целенаправленно. Так же он поймал большинство следующих снитчей.
В конце концов, он снова стал использовать свое внимание для поиска снитча, и скорость его ловли соответственно снизилась. Оуэн, похоже, заметил, что он замешкался, и свистнул ему.
— Какое-то время это было действительно хорошо, — сказал Оуэн. — Но что случилось ближе к концу?
Гарри раздраженно покачал головой.
— Старые привычки, — ворчал он. — Почему я все время возвращаюсь к методу, который требует больше усилий и даже не работает так же хорошо?
— Это нормально, когда ты только начинаешь учиться, — сказал Оуэн. — Наш навык сфокусированного внимания гораздо более развит, чем периферийное сознание. Вам просто нужно продолжать практиковаться в этом, и это станет более автоматическим.
— Что мне делать, если я поймал себя на том, что слишком сильно полагаюсь на свое внимание? — спросил Гарри. — Я пробовал вернуться к твоему методу, но, похоже, это не помогло.
Оуэн выглядел задумчивым, прежде чем ответить.
— Позже вы можете обнаружить, что способны просто переключиться обратно. Но сейчас, пока вы еще не освоились, я рекомендую вам очистить голову веселым полетом, а затем намеренно сбросить намерение, используя эту фразу, — посоветовал он. — И не стесняйтесь придумывать свои собственные формулировки — нет никакого правила, говорящего, что вы должны использовать мою.
— Нет, мне нравится твоя, — сказал Гарри, а затем сделал небольшую паузу, чтобы подумать. — Когда я ловлю себя на том, что впадаю в дурные привычки, я думаю, не будет ли это подходящим моментом для финта, чтобы немного проветрить голову.
— Отличная идея. Конечно, теперь ты выдал свою стратегию — я буду следить за тобой, — ухмыльнулся Оуэн.
— Используй любое преимущество, старина, — поддразнил Гарри.
— Хватит болтать, Поттер, возвращайся в воздух, и на этот раз опусти Омниокуляры.
Гарри снова кружил над полем и тщательно продумывал свое намерение. "Когда снитч появится в поле моего зрения, пусть он немедленно привлечет мое внимание". Он позволил этим словам прозвучать во всем своем теле.
Снитчи появлялись перед ним один за другим, буквально как по волшебству. Он обнаружил, что смотрит в каком-то направлении, казалось, еще до того, как снитч появился там. Это было глубокое удовлетворение, и не только потому, что он поймал все свои снитчи. Он чувствовал, что находится в глубокой гармонии с чем-то большим, чем он сам.
Когда через некоторое время Оуэн дал свисток и Гарри приземлился, он с радостью увидел только один черный снитч возле ног Оуэна.
— Это было потрясающе! — воскликнул Оуэн. — У тебя явно получилось.
Гарри потребовалось мгновение, чтобы вновь обрести дар речи.
— Это было... невероятно. Я мог бы провести там весь день. Все казалось объединенным в единое переживание, а снитчи были такой же частью меня, как и мои собственные руки. Найти их было больше похоже на воссоединение, чем на что-либо другое. Как воссоединение с тем, кого я люблю.
Оуэн окинул его оценивающим взглядом.
— Давай присядем на минутку, — сказал он.
— Ты можешь сесть на землю? — спросил Гарри, вспомнив о травмах Оуэна. — Или ты предпочитаешь скамейки?
— Земля подойдет на короткое время, — ответил он. — Спасибо, что спросили.
Они сели на траву, которая уже не была влажной от утренней росы, и Оуэн повернулся к Гарри.
— Я не хочу лезть не в свое дело, — сказал он, — но у меня такое чувство, что во время войны у вас были очень... глубокие переживания.
Гарри глубоко вздохнул.
— Наверное, да. Но на самом деле трудно сказать. Моя жизнь никогда не была такой, которую можно назвать нормальной.
— Я в этом не сомневаюсь, — сказал Оуэн. — Но я имею в виду не просто необычный опыт. Я говорю о переживаниях, которые вы даже не можете выразить словами.
Вспомнив, что произошло после его видения на вокзале Кингс-Кросс, Гарри кивнул.
— В газетах было мало конкретики о том, что произошло, когда вас считали мертвым, во время финальной конфронтации с Волдемортом, — заметил Оуэн. — Я не помню, чтобы читал интервью с вами на эту тему.
Гарри покачал головой.
— Я никогда не говорил об этом с репортерами. Несколько спрашивали, но я сказал им, что это секретно. Что было правдой, по крайней мере, частично.
— Я бы точно не хотел, чтобы вы раскрывали то, что вам не следует, — сказал Оуэн. — И в любом случае я подтвердил свою теорию.
— Что это за теория?
— Я думаю, что что-то очень сильно изменило вас, возможно, во время войны, а может быть, в другое время. Но в любом случае, в результате вы теперь готовы к восприятию и опыту, которые выходят за рамки обыденного, — объяснил Оуэн.
— Больше, чем магия? — спросил Гарри. — Это уже выходит далеко за рамки обыденного.
— Нет, это выходит далеко за рамки магии. Это совершенно иной способ ощущать свой разум и, соответственно, мир.
Прежде чем Оуэн смог объяснить дальше, Таттл дунула в свисток и приказала им пройти к скамейкам.
— Тренировочный матч, десять минут! — крикнула она. — Основной состав против резервистов. Основные игроки в оранжевом.
Когда игроки вернулись в здание на перерыв, Гарри возобновил разговор с Оуэном.
— Я подозреваю, что ты прав, — сказал он. — И я рад, что ты об этом заговорил. Я не очень понимаю, что произошло, и мне не приходило в голову, что я могу с кем-то об этом поговорить.
— Да, если ты расскажешь не тому человеку, то можешь оказаться в охраняемом отделении больницы Святого Мунго, — ответил Оуэн, улыбаясь.
Группа снова собралась на поле, и Гарри заколдовал свою мантию в оранжевый цвет. Единственная проблема с тренировочными матчами, подумал он, заключалась в том, что ему всегда приходилось играть против Оуэна. Но он наслаждался их дружеским соперничеством, и ему нравилось видеть, что у такого мудрого человека, как Оуэн, все еще есть чувство юмора. Как Дамблдор, подумал он, только менее скрытный и гораздо менее занудный.
Перед тем, как игроки поднялись в воздух, Оуэн подошел к Гарри:
— Не забудь установить свое намерение, — сказал он. — Я сделаю все возможное, чтобы поймать снитч — не ошибайся, — но ради команды я надеюсь, что ты меня опередишь.
Глубоко вдохнув, Гарри кивнул, прежде чем взмыть в воздух. Он промчался по всей длине поля и вернулся обратно еще до того, как мячи были выпущены. Он даже не собирался думать о них. Вместо этого он поставил перед собой цель найти снитч (добавив немного о том, что нужно избегать бладжеров) и отдался ощущениям полета.
Поле сознания Гарри было широко открыто. Он не мог бы сказать, что делают другие игроки, — это его не волновало. Какой-то уголок его сознания был посвящен слежке за Оуэном, на случай, если он первым заметит снитч, но в остальном Гарри позволил своему существу слиться со всем игровым пространством. Время от времени он замечал, что его глаза начинают сканировать в поисках снитча, искать его, а не ждать, когда он появится. Но он поймал себя на этом и легко повторил задуманное намерение.
Оуэн вдруг резко ускорился вверх, и Гарри направил свою метлу в ту же сторону. Однако вскоре он увидел, что снитча нет, и отказался от погони. К сожалению, это заставило его разум переключиться с осознания на внимание, и он понял, что так он не сможет легко обнаружить снитч.
Гарри попытался расширить сознание, но его внимание внезапно привлекли Погонщики. Похоже, Рене только что перехватил пас из резерва, — рассеянно заметил он, сканируя снитч. Сбросить намерение, подумал Гарри. Но ничего не получалось — его Омниокуляры взяли верх.
Осознав необходимость отчаянных действий, Гарри временно прекратил поиски снитча и вместо этого полетел штопором на расстояние около пятидесяти ярдов. Его тело взбудоражилось от этого, и когда он вернулся к схеме ловца, то легко смог восстановить свое намерение и отдаться более глубокому осознанию.
За исключением этого короткого промежутка времени, Гарри совершенно не обращал внимания на игровой процесс. Несколько раз ему нужно было уклониться от бладжера, но он делал это автоматически и без страха. Его разум был удивительно спокоен, и он никогда не чувствовал такого восторга во время матча.
Наконец появился снитч, примерно на расстоянии трех четвертей длины поля и ниже. Словно без участия Гарри, его Серебряная стрела изменила курс и устремилась к снитчу, и Гарри схватил его, когда Оуэн был еще не менее чем в девяти метрах от него.
— Фантастика! — крикнул Оуэн. — Я даже не заметил его, пока ты не начал ускоряться.
Гарри не знал слов. Он просто держал снитч над собой и издал громкий вопль, который вызвал аналогичные возгласы у его товарищей по команде, которые летали вокруг него и хлопали его по спине.
— Оуэн, спасибо тебе! — наконец воскликнул он. — Это было не похоже ни на что, что я испытывал раньше!
— Подожди, пока не попробуешь это во время настоящего матча, — ответил Оуэн, и они полетели вниз к скамейкам, где Таттл начала рассказывать всем, что они сделали не так.
Хотя стартовавшие загонщики выступили хорошо, Таттл нашла причины придираться к ним, но Гарри по их выражению лица понял, что они довольны тем, что сделали.
— Поттер, что это был за штопор? — спросила Таттл. — Ты сегодня отлично поработал, но в следующий раз, когда я поймаю тебя за подобным выпендрежем, ты пожалеешь, что сам-знаешь-кто тебя не прикончил!
— Это было преднамеренно и стратегически, — объяснил Гарри. — Трюк Оуэна вывел меня из равновесия, и мне нужно было проветрить голову, выполнив короткую серию фигур высшего пилотажа. Это был просчитанный риск, но он занял менее пятнадцати секунд.
Таттл резко посмотрела на него, но не сразу ответила.
— Поттер действовал по моему совету, — добавил Оуэн. — Я согласен, что риск того стоил.
— Хорошо, — сказал Таттл. — Но если ты когда-нибудь упустишь снитч таким образом, Поттер, ты станешь посмешищем всей лиги.
Гэри и Суреш поздравляли Гарри, пока они шли обратно к зданию.
— Сыграй так в субботу, и все будет в порядке, — сказал Гэри.
— Я не смог бы сделать это без тебя, — искренне ответил Гарри. — Мне вообще почти не приходилось думать о бладжерахСуреш сказал:
— Завтра днем мы должны сделать так, чтобы отбивалы действительно усилили на тебя давление — противники отбивалы, то есть. Я согласен с Гэри, что ты, скорее всего, будешь главной целью Соколов.
— Возможно, ты прав, — согласился Гарри, — и это звучит как хорошая стратегия тренировки, хотя я не могу сказать, что жду этого с нетерпением.
Прежде чем он успел направиться к шкафчикам, Лара привлекла его внимание.
— Извини, Гарри, — сказала она. — Нам нужно подогнать тебе мантии для Пушек.
— Сейчас? — спросил Гарри, которому отчаянно хотелось в душ.
— Нет, как-нибудь завтра, здесь, в здании. Вы можете прийти в половине восьмого или вернуться пораньше с обеда. У вас есть предпочтения?
— Завтра пораньше — звучит неплохо, — сказал Гарри, который был рад получить официальную командную одежду.
Лара продолжила.
— Ты знаешь, какой номер тебе нужен?
— Что, простите?
— Номер вашего игрока, на вашей форме, — уточнила она.
— Э, я понятия не имею. Я даже не знаю, какие номера сейчас используются.
Она объяснила:
— Номера ловцов обычно однозначные. У Спенсера был номер семь — не то чтобы это принесло ему большую удачу, — а Оуэн носит номер шесть. Но ты волен выбрать любой другой.
Гарри на мгновение задумался. Номер четыре был исключен, благодаря ассоциации с Прайвет Драйв, а номер один выглядел бы слишком эгоистично. К счастью, ему в голову пришла идея: Почему бы не выбрать номер три, в честь двух его лучших друзей? Это напомнило ему о силе командной работы.
— Три, — решительно сказал он.
— Отлично, — ответила Лара, записывая это. — А позже на этой неделе мы сделаем официальную фотографию вашей команды для карточки игрока. Если только вы не хотите, чтобы мы использовали фотографию из субботнего "Пророка", — добавила она с ухмылкой.
Гарри не смог удержаться от смеха, а Джанет, которая подслушивала, сказала:
— Нет, эта фотография должна быть на его карточке шоколадной лягушки. Хотя может случиться скандал, если он начнет путешествовать по другим карточкам. Мы не хотим, чтобы Бриджит Уэнлок и Моргана устроили из-за него дуэль.
— У меня нет карты Шоколадной Лягушки, — запротестовал Гарри.
— Неправда, — сказала Лара. — Мой младший брат получил ее на прошлой неделе.
— О, ради Мерлина, — ворчал Гарри. — Можно подумать, они могут предупредить парня.
На мгновение Джанет просто посмотрела на него.
— Ты действительно слишком издерган, чтобы радоваться тому, что у тебя есть своя карточка с шоколадной лягушкой? Это мечта каждого ребенка-волшебника. — Лара кивнула в знак согласия.
— Простите, это просто задело нервы, — вздохнул Гарри. — С моего одиннадцатого дня рождения, когда я узнал, что я волшебник, и узнал настоящую причину смерти родителей, я получал больше внимания, чем когда-либо хотел, практически не имея права голоса. И что еще хуже, большая часть этого внимания была враждебной, особенно после возвращения Волдеморта и того, как Министерство стало говорить всем, что я бредил. Так что в каком-то смысле узнать, что я изображен на карточке шоколадной лягушки, не так уж и мало, как увидеть свою фотографию, расклеенную повсюду с надписью "Нежелательный номер один".
