Когда до распахнутой двери остался десяток шагов, из комнаты бесшумно выскользнула темная невысокая фигура...
Квин остановился. Чтоб меня причастило, подумал он, глядя перед собой расширенными глазами. Ч-чужак. Тот самый, Элиот Никсард. Так Бочонок шел к нему? Зачем? И как об этом догадался Гронт?
Мечника подобные вопросы не мучили. Он просто загородил приятелю Онни дорогу.
— Ты не сбежишь просто так. — Костлявые пальцы скупым, отточенным движением потянулись к рукояткам коротких кривых мечей. — Я еще не видел цвета твоей паршивой крови, хальд...
Чужак не издал ни звука.
Да и шага не замедлил.
Очертания его тела вдруг словно размылись... Он исчез... И Гронта со страшной силой швырнуло спиной на стену. А неведомо как вырванные из заплечных ножен мечи мастера, вдруг ожили и сами собой на три четверти длины вонзились в прочнейший каменит справа и слева от шеи хозяина, пригвоздив его крестовинами к стене, как булавки панцирь какого-нибудь жука.
Не сказав ни слова, Никсард стремительно прошел мимо Квина и сбежал вниз по лестнице. Хлопнула входная дверь. Магик ошеломленно оглянулся на Гронта, потеряв всякое представление о том, что здесь происходит. Невольно подошел поближе.
Тот стоял неподвижно. Тело мастера мечей била мелкая дрожь, в дико выкаченных глазах горело безумие. Слева по шее из-под лезвия за ворот куртки тонкими алыми струйками стекала кровь. Порез был мелкий, но Квин понимал — стоит Гронту шевельнуться, и острейшие кромки лезвий раскроят ему шею до смерти, так тесно они прижимались к коже с обеих сторон. А впившиеся под горло крестовины не позволяли ему выбраться из этой жуткой ловушки. Магик недоверчиво глянул на один из мечей, вернее на то место, где сталь входила в стену. Кошмар какой-то, если подумать — вогнать меч в камень, словно нож в обыкновенный сыр.
Квин сглотнул подступивший к горлу комок и кое-как выдавил:
— Я... я схожу за помощью...
— Нет. — Ответ мечника был еле слышен, он боялся напрягаться даже для слов, но голос магика вернул осмысленность его взгляду. Теперь вместо безумия там плавилась ледяная ярость. — Не вздумай.
Тут до паренька, пусть и запоздало, дошла тяжесть сложившейся ситуации, и он почувствовал, как кровь отлила от лица. Наделано не так уж много шума, слишком быстро все произошло — нападение твари, появление Гронта. Из постояльцев никто так и не проснулся, не выглянул в коридор, и поэтому им повезло, так как они не оказались свидетелями унижения мастера мечей. Как Квин. А такого Гронт никогда и никому не прощал, не взирая на возраст и положение. Сейчас мечник не мог шевельнуться, но его освобождение — дело времени. И изменить ничего уже невозможно.
Эта мысль прибавила Квину мужества.
Паренек торопливо прошел мимо Гронта и заглянул в комнату, из которой так стремительно вышел Никсард. Ага, Бочонок все-таки здесь!
Трактирщик неподвижно стоял возле пустой постели, тесак валялся на полу возле его ног.
— Бочонок? Ты как? Цел? — голос магика предательски срывался, слишком многое сегодня свалилось на его бедную юную голову...
Бочонок никак не отреагировал на звук. Ни малейшего движения.
Подхлестнутый ужасным предчувствием, Квин в два прыжка оказался рядом, схватил толстяка за плечо... и отдернул руку, словно обжегся. Плечо было словно каменное. Бочонок даже не шелохнулся. Паренек торопливо шагнул в обход и заглянул в лицо... Растерянность. Недоумение. Какая-то наивная обида. Эти чувства застыли на лице трактирщика навсегда. Как и все его тело. Ничего ужаснее Квин в своей жизни еще не видел. Всего минуту назад корд был жив, а теперь... теперь... теперь вместо него посреди комнаты стояла каменная статуя. Мертвее не бывает!
Квина прямо затрясло. Мысли метались, словно взвихренные ветром осенние листья. То, что он видел, не укладывалось в голове. Он не знал такой магии. Не знал, что такое вообще возможно...
Только наткнувшись спиной на дверной косяк, Квин обнаружил, что пятится. После чего развернулся и выскочил в коридор, застав Гронта в тот момент, когда тот плашмя подсовывал под кромку одного из клинков лезвие ножа. Защитив таким образом шею, мастер рывком сломал клинок у основания. Тугой звон лопнувшего меча смешался с изрыгаемым проклятьем, и в тот же миг паренек сорвался с места, пытаясь выскочить из смертельной ловушки.
Отбросив сломанное лезвие, костлявые пальцы мечника царапнули его плечо, но Квин, отчаянно вскрикнув, резко пригнулся, сбрасывая чужую руку, и понесся дальше. По лестнице он слетел быстрее вихря, снова рискуя споткнуться и переломать ребра. Но и выскочив из трактира в спасительную ночную темноту, он ничуть не сбавил темпа. Гронт для него сейчас был страшнее любого порождения Тьмы, тем более что и этого Никсарда поблизости было не видать, куда-то уже смылся... Впрочем, неизвестно, кто сейчас страшнее — Гронт или приятель Онни.
Квин точно знал, где искать сотницу, она сама сказала ему перед уходом, на всякий случай, так что только у нее он теперь мог найти защиту. Кроме того, именно ее нужно предупредить о том, что здесь произошло.
Так что оставалось только бежать, бежать изо всех сил.
Он еще не догадывался, что его приключения только начинаются.
6. Изменение планов
Некоторое время все сидевшие за столом молчали, огорошенные рассказом мальчишки — рассказом торопливым и эмоциональным, но вполне понятным. Затем Онни порывисто поднялась, со скрипом отодвинув стул и тем самым нарушив напряженную тишину. Лицо женщины выражало некоторую растерянность, и отчасти — некую вину, словно, будь она в "Судном дне", то смогла бы предотвратить то, что там произошло. Пальцы обеих рук рефлекторно вцепились в обтягивающий талию поверх ксомоха широкий кожаный пояс, отягощенный оружием, слева — мечом, справа — обоймой с тремя метательными ножами, вопросительно звякнувшими, когда их коснулась рука. Требовались немедленные и решительные действия, но пока было неясно — какие именно.
Внезапно Онни поняла, что ей делать.
— Я его догоню, — резко вырвалось у "неистребимой", — у меня такой же чарс!
— Нет, — холодно проговорил маг, взяв тон, изначально исключающий всякие возражения — в сильный, глубокий голос была вложена толика Силы, чтобы заставить всех присутствующих проникнуться моментом и заострить внимание на том, что он сейчас произнесет. — У меня есть идея получше. Ситуация изменилась, поэтому мне придется навести визит властелину нубесов, Упрекающему, обсудить кое-какие детали. А ты, Онни, отправляйся к Настоятелю Пресветлого Дома, пусть выберет для создания временного портала магическую жилу, из тех, что не особенно сейчас заняты.
— Портал! — Лекс довольно осклабился, демонстрируя ровные белоснежные зубы под тонкой ниткой рыжих усов. — Отличная идея, Стилен! У меня задница не казенная, и я целиком и полностью за сокращение нашего пути! От этого долбанного седла, чтоб им лысун подавился, ну, которое я взял вместо старого перед поездкой, у меня уже мозоли на...
— А ну цыц, — негромко бросила Онни, не поворачивая головы — ее взгляд был устремлен на мага. Лекс притушил улыбку и усмехнулся, ничуть не обидевшись на резкость, но от комментариев воздержался. — Стилен, ты не хочешь сам взглянуть на то, что произошло с Бочонком?
— Мне достаточно слов твоего племянника, поэтому я не буду терять времени.
— Бочонок тоже мой родственник, — мрачно заметила Онни, уставившись на мага в упор. Не поднимаясь, Гилсвери слегка покосился на сотницу, возвышавшуюся над ним сбоку. Пронзительный взгляд серо-голубых глаз заставил женщину внутренне поежиться.
— Сожалею, — сухо обронил маг, — но в эту ночь твой родственник послужил марном для дал-роктов. Тварь, которая его заворожила и подавила волю, по всей видимости, была той самой, которую ты видела на Границе после перевоплощения погибшего терха. На их языке она называется каруна. Похоже, Вестники Тьмы решили заняться нашим подопечным всерьез, а значит и нам придется принять дополнительные меры предосторожности... Что же до твоего родственника, то тебе все равно придется возвращаться за своим чарсом, вот и взглянешь сама, что к чему.
Сотница отвела взгляд, досадливо закусив губу. Надо же было такому случиться, так скверно все повернулось.
— Стилен, то, что произошло с Бочонком... это необратимо?
— Вне всякого сомнения. Если мальчишка не приукрасил действительность.
Взгляды всех присутствующих обратились к магику, все еще глазевшему на них с порога комнаты. Лицо паренька раскраснелось после суматошного бега, взъерошенные светлые волосы были влажными от пота, но немного отдышаться он успел, и теперь стоял, прислонившись плечом к косяку, молча слушая их разговор. В его нетерпеливом взгляде, на фоне пережитого нешуточного страха, ясно читалось и неуемное любопытство, отбить которое не способны никакие обстоятельства.
Замечание Гилсвери заставило юного магика вздрогнуть.
— Не вопрос! — Выпалил Квин, отпрянув от косяка и выпрямившись. Торопливо пригладил ладонью взлохмаченные волосы. Светлые глаза беспокойно забегали по лицам Онни и Гилсвери. — Так и было. Сам видел. Чистый камень. Клянусь. — От волнения более длинные и складные фразы у него вдруг перестали получаться, хотя только что рассказывал взахлеб.
Онни протянула руку и взяла свой шлемник, висевший на углу спинки стула, словно завядший лопух, затем смуро поинтересовалась у мага:
— Портал, конечно, дело хорошее. Так мы сможем его перехватить наверняка. Но не все так просто. А если с ним что-нибудь случиться по дороге, пока мы его будем поджидать? Не смотря на всю эту дурную мощь, которая из него так и прет? Те же марны, например. В большом количестве, на каком-нибудь глухом повороте лесной дороги... Ты знаешь, какие здесь дремучие леса, в Нубесаре. И какие твари в них водятся. Могут они стать марнами?
— Не исключено, — ровно ответил маг, пряча в глубине глаз беспокойство. — Но что-то мне говорит, что с нашим подопечным этот номер не пройдет, тем более — во второй раз. Только нечто очень сильное сможет заставить его остановиться. Ты ведь мне все рассказала? Точно ничего не забыла?
Нахлобучив шлемник на голову и поправив волосы, Онни опустила руки на пояс и с достоинством выпрямилась.
— Пожалуй, нет. А если что еще вспомню, обязательно скажу. — Взгляд упал на дал-роктовский меч, лежавший посреди стола. Она принесла его, чтобы показать магу. — Этот меч... мне его забрать, или оставить тебе?
Гилсвери тоже встал, оправляя встопорщившийся ксомох. Короткий меч, свисавший с пояса, скребнул концом по скамье. Развитие событий ему не слишком нравилось, засферник продолжал его удивлять во всех отношениях — и своими способностями, и действиями, и речами, сказанными в присутствии Онни, но он по-прежнему считал, что держит все под контролем. Вот только разные многочисленные несоответствия теории с практикой все-таки заставляли немного нервничать. Хотя бы это всезнание чужака, о котором доложила сотница. Оно просто сбивало с толку. Но показывать сомнения своим людям не следовало.
— Не я тебе его дарил, сотница, — ответил маг, — не мне и пользоваться. Встретимся в Пресветлом Доме через час или два, как получится. Жди меня там. Лекс, ты пойдешь со мной.
— Отлично, Стилен! — Молодой подсотник с готовностью вскочил, встряхнув "хвостом" на затылке и снова растянув губы в белозубой улыбке, что, по всей видимости, должно было демонстрировать всесокрушающую удаль. — Отличный предлог размять...
— Заткнись.
Маг и сотница сказали это одновременно.
7. Нервная ночь
Квин замер позади Онни Бельт, когда она остановилась возле торчавших из стены коридора обломков мечей, чтобы осмотреть их повнимательнее. Обломки напоминали остатки зубов невиданного зверя, употребляющего в пищу исключительно каменитовые стены. Паренек слабо хмыкнул. Сравнение вышло забавным, несмотря на гнетущую ситуацию — стоило ему снова оказаться в этом роковом коридоре "Судного дня", как у него опять душа ушла в пятки, а все тело охватила какая-то дурманящая слабость. Ну и жуть же была... Хотелось как можно быстрее очутиться на улице, но не к лицу показывать страх перед Онни. Во-первых, она — сотница "неистребимых" самого Наместника Хааскана, а такая должность даром не достается. Во-вторых — родная тетка. Стыдно же будет после в глаза смотреть... И Квин, собрав всю свою волю и мужество, постарался изобразить спокойствие, приличествующее настоящему мужчине... Угу. Как тетка тогда его поддела насчет этого "настоящего"...
— Знаешь, Шустрик, я даже не особенно удивлена, — с изумлением пробормотала дружинница под нос, покачав головой. — После того, что я уже видела, путешествуя с этим Никсардом...
Не договорив, она тихим шагом, почти не звякая шпорами, двинулась к злополучной комнате, по-прежнему распахнутой настежь. В руках Онни держала тот самый меч, что лежал на столе в комнате трактира "Забияка", и о котором тот суровый маг обмолвился, что он ей подарен... Пальцы левой руки обхватывали посередке длинные невзрачные ножны, пальцы правой придерживали матово-черную рукоять. А ее собственный "жальник", болтавшийся на поясе сбоку, остался без внимания...
Когда Онни скрылась в комнате, взгляд Квина снова, словно завороженный, притянуло к светлым изломам бывших "косачей" — парных мечей с широкими изогнутыми клинками, чьи обломки на два пальца торчали из каменита — второй меч, похоже, Гронт обломал уже со злости.
Но за Онни дальше Квин не пошел.
Ну уж дудки, это выше его сил. Окаменевшее лицо хозяина трактира все еще стояло перед его глазами, и он не горел желанием узреть такой ужас снова. Он вообще не думал, что в этот проклятый трактир ему придется вернуться этой же ночью. Без Онни он бы сюда не сунулся ни за что, он и увязался за ней только потому, что, чего уж скрывать, боялся оставаться один. Страх, конечно, уже не тот, когда он несся по ночным улицам к "Забияке", преследуемый по пятам призраками, услужливо выпестованными собственным горячечным воображением, но все же...
Квин зябко передернул плечами. Зверь его заворожи, вот же в историю попал...
В двух шагах от него под потолком неярко горел истощившийся машар, едва разгоняя тьму коридора, было тихо и пусто, и это успокаивало. Впрочем, больше успокаивало присутствие Онни. Квин вздохнул, зачем-то потрогал пальцем излом одного из клинков. Повезло, что в трактире Гронта уже не оказалось. Ну и взбешен же тот был — кошмар! И наверняка ищет, на ком бы это бешенство сорвать, характер мастера мечей хорошо всем известен. Это ж были его любимые "косачи", с которыми мечник, по слухам, не расставался уже лет десять-пятнадцать, мечи, изготовленные в лучших мастерских Габалассы, не зря прозванного главным городом оружейников Внутреннего Круга, и стоившие изрядных денег. Может быть, даже целого состояния, мастер меча был не из бедных и мог себе позволить многое из того, о чем и думать не смел какой-нибудь задрипанный стражник, еще вчера бывший обычным сельским олухом и попавший на службу из какого-нибудь дремучего захолустья. Такому хороший меч давать — все равно что вилсига манами потчевать, такому любая заточенная железка за оружие сойдет, да еще и рад будет несказанно. А Гронт был мастером не на словах, а на деле, и эти почившие "косачи" из габалассовой стали, почти ничем не уступающей по качеству виритовой стали дал-роктов, выпили немало крови у его врагов...
