3. Проба сил

Хвард вдруг сглотнул и опустился на одно колено, склонив голову и протянув мне сдернутое с пояса оружие.

— Возьми мою жизнь, Госпожа, если я оказался ее недостоин. И прими мою смерть, раз уж только она может избавить меня от позора.

— Мать твою... — вот теперь меня, наконец, проняло. — Да ты что, спятил?! Ну-ка вставай! Живо! И чтоб я больше этого не видела, понял?!

Оборотень молча поднялся, пряча глаза и пытаясь скрыть искусанные в кровь губы, отчего мне стало совсем плохо. А потом взяла какая-то бессильная злость на этого дурного, безмозглого, вспыльчивого, ворчливого, но откровенно убитого болвана, из-за которого у меня буквально сердце разрывалось, а на душе кто-то сидел, тихо и тоскливо воя на луну, как одинокий, потерянный, никому не нужный волк, которого внезапно бросила родная стая. И у которого не осталось больше ничего, кроме этой тоски и бесконечного горя...

Стоп!

Я ошарашенно потрясла головой.

Нет... да что же это творится-то?! Что за волк?! И что за стая?! И почему мне так хреново стало сейчас, как будто... мамочка... что еще за наваждение?!

Я взглянула на согнувшегося, будто от боли, хварда, и тихо застонала.

— Боже! Да что с тобой не так?! Зачем ты это делаешь?! Что тебе до меня?! А? Чего ты вообще сюда приперся?!

— Ишта для нас — как солнце, — неслышно уронил бледный, как полотно, хвард. — Когда Ишты нет, то небеса затянуты черными тучами. Всегда идет дождь. Дуют холодные ветра. Земля спит, терпеливо дожидаясь наступления весны. Она молчит. Стынет. И надеется на то, что когда-нибудь вернется тот, кто приведет за собой весну. Она пуста без Ишты, как лишенное души тело. Она просто существует, но не живет. Понимаешь? Когда нет Ишты, хранящей ее душу, все становится бессмысленным. И мы, хварды, хорошо это чувствуем. Мы знаем, что живем лишь до тех пор, пока еще жива в нашей земле надежда. Когда ее не будет, исчезнет и мой народ, потому что мы чувствуем землю и этот мир лучше всех. Мы — его часть. Крохотная частичка его души. И если эта душа вдруг умрет... а это непременно случится, когда последний избранный богами погибнет... то и нам станет незачем жить. Зачем тогда жить, если мир будет обречен?

Я снова вздрогнула.

— Мы ждали тебя много веков, — прошептал оборотень, не смея поднять глаз. — Весь наш народ тебя ждал. Надеялся. Слушал леса. И с каждой весной поднимал головы к небу, надеясь, что когда-нибудь оно ответит на нашу мольбу. Я мечтал, что когда-нибудь найду тебя и верну в свой дом почти угасшую надежду. Но вместо этого я тебя предал. Я не увидел взошедшего над тучами солнца. Я не признал его света, ослепленный собственным недоверием. И вместо того, чтобы просить тебя о спасении, я позволил зверю взять верх. Я не справился. Я предал свой народ. И я не знаю, как теперь с этим жить.

— Боже, как с вами сложно... — удрученно вздохнула я, покачав головой. — И как совершенно невозможно бороться с вашими заблуждениями, когда вы так искренне в них верите. Садись. Хватит себя корить. Если тебя это успокоит, то я уже не злюсь... почти. Разве что самую чуточку. И лишь на то, что ты едва не сломал мне всю игру. Остальное меня мало трогает, но вот инкогнито потерять не хотелось бы. Поэтому если ты и дальше обещаешь молчать... если с тобой не будет проблем... если я больше не услышу от тебя просьбы о смерти... хрен с ним. Оставайся. Хотя я совершенно не понимаю причин, по которым ты так этого жаждешь.

Он неуверенно поднял лохматую голову.

— Ты... принимаешь меня?

— Да, — устало вздохнула я. — Потому что чувствую, что если откажусь, то назавтра получу свежий труп под собственными окнами: когда человек стремится к смерти, он сумеет ее отыскать даже в крохотной луже. Поэтому да, я тебя принимаю. Но лишь с тем условием, что ты меня не выдашь.

Хвард взволнованно задышал.

— Спасибо! Поверь, я не подведу, Госпо...

— Ти-и-ихо, — свистящим шепотом велела я, заслышав грохот кастрюль на кухне. — Мне не нужны случайные оговорки, так что запомни: меня зовут Фантом. Для знакомых — Гай. А для друзей есть еще одно имя, которое тебе знать пока необязательно. Твоя задача сейчас одна — старательно делать вид, что ничего не случилось, и избавить меня от внимания своих многочисленных друзей, которые сегодня наверняка всю голову сломали, пытаясь понять, что с тобой происходит.

— А ты... возьмешь меня с собой? — нерешительно переспросил хвард.

— Да. Когда-нибудь.

— Я могу показать тебе Печать.

— Что?! — вот уж где я подпрыгнула чуть ли не до потолка. — Печать Темного мага?! Блин! Да что ж ты раньше молчал?! Где она?!

— Я знаю, — горящими глазами уставился на меня оборотень. — Я ее чувствую. От нее такая сила исходит, что у меня зубы сводит каждый раз, когда она оказывается близко. Поэтому Илой и берет меня с собой. Поэтому и терпит. Но до нее никому не дают добраться. Ни с Северной, ни с Восточной стороны — слишком много вокруг Тварей. Но ты... с тобой... возможно... и получится.

— Договорились, — быстро сказала я, услышав громкие шаги возвращающегося трактирщика. — Завтра же переговорю с Фаэсом и попрошу одолжить тебя для работы. Такой вариант тебя устроит?

— Да, — радостно вздрогнул хвард. — А с Илоем я сам поговорю. Меня отпустят. А если и нет, то какое это имеет значение? Людские законы надо мной не властны.

— Но-но. Если ты устроишь скандал, ничего путного не получится. Опять начнутся вопросы, подозрения, сомнения... нет уж. Раз ты так уперся и если не врешь про Печать, то я согласна тебя отмазать. Но с условием...

— Я все понял, — почти как раньше усмехнулся оборотень, показав крепкие белые зубы. — Не волнуйся: со мной больше не возникнет проблем — когда рядом Ишта, любой зверь становится смирным и готов ждать годами, когда Хозяин его позовет.

Я нервно дернула щекой.

— Все, топай. А то Берон сам попытается тебя вытурить: у него очень трепетное отношение к процессу приема пищи, и он терпеть не может, когда гостям кто-то мешает.

— До завтра, — хищно сверкнул глазами хвард и, отвесив изящный, уважительный поклон, серой тенью выскользнул на улицу.

"Чудесно, — с нескрываемым скепсисом заметил Лин, который, разумеется, слышал весь разговор. — Теперь у нас снова есть хвард и ты опять собралась на какую-то авантюру".

Я только руками развела: да и что тут скажешь? Особенно когда он полностью прав?

Поутру Фаэс меня уже ждал. И ждал, разумеется, не один: вместе с ним в кабинете раздраженно переглядывалась вся команда Илоя, включая его самого, рыжего верзилу и причину вероятного конфликта — Лока, одетого, как для рейда, но непривычно серьезного, молчаливого и стоящего подчеркнуто отдельно от бывших напарников.

— Фантом? — как-то нехорошо протянул эрдал, когда пес добросовестно привел меня на второй этаж. — Скажи, я не ослышался и ты действительно собираешься взять этого неадекватного нелюдя к себе?

Я переступила порог, аккуратно затворила дверь и, игнорируя мрачные взгляды Илоя и рыжего громилы, кивнула.

— Да. Если ты не против, конечно.

— Ты же сказал, что работаешь один? — прищурился Фаэс.

— Да. Как правило. Но сейчас он мне нужен.

— Вот так сразу?

Я усмехнулась.

— А что? Вдруг я все-таки решил прислушаться к твоему совету и передумал гулять по Харону в одиночестве?

Фаэс скептически фыркнул.

— Я скорее поверю, что тебе там стало скучно!

Я улыбнулась шире.

— Можно сказать и так.

— Лок, шеттов оборотень... а на тебя-то что нашло?!

— Ничего, — хвард пожал закованными в сталь плечами. Причем, в неплохую сталь — я уже в этом немного понимаю, могу примерно прикинуть, в какую сумму встала его пластинчатая (ух, и тяжелая же!) броня. Да еще за длинный меч (елы-палы! двуручник же!) заплатил немеряно — примесь адарона я теперь и сама могу распознать. Хоть и мало ее там, в отличие от моих новых клинков (эх, когда еще Дарн приведет их в порядок?), но все же... все же... думаю, сотни на полторы золотом все вместе потянет. Так что повторяю: нехило живут рейзеры, очень и очень нехило.

Фаэс оглядел подозрительно немногословного хварда и нахмурился: тот стоял с совершенно невозмутимым видом. Спокойный, поразительно сдержанный, с необъяснимой уверенностью в посветлевших, внезапно загоревшихся глазах. А буквально минуту назад неестественно ровно заявил, что уходит из команды и просит записать его под нового командира. Причем, не рычал сквозь зубы, как частенько водилось, не огрызался на оправданное возмущение прежних напарников, с которыми (чего греха таить) не больно-то ладил. Не хамил, не обвинял ни в чем. Просто заявился с утра пораньше, вырядился в самую лучшую броню, которую раньше берег для чего-то особенного, демонстративно сложил руки на груди и с несвойственным ему прежде спокойствием сообщил, что уходит.

Фаэс недоверчиво оглядел нелюдя с ног до головы.

— А ты уверен?

Оборотень, покосившись на меня горящим взглядом, немедленно кивнул.

— Точно уверен?

— Да, Фаэс. Я ухожу от Илоя.

Рейзеры заметно помрачнели, а эрдал озадаченно крякнул.

— Айдова тьма... Лок, я тебя не узнаю: стоишь, помалкиваешь, скалишься загадочно... что с тобой случилось?! Фантом, что ты с ним сделал, что он со вчерашнего дня на себя не похож?!

Я хмыкнула.

— Ничего особенного: просто по шее надавал.

— Да? — с сомнением протянул Фаэс. — Всего-то? Может, тогда и мне попробовать? Вдруг он прежним станет?

— Ну, попробуй, — насмешливо оскалился хвард, даже не подумав оскорбиться.

Фаэс растерянно развел руками.

— Вот тебе и на... Лок, я тебя действительно не узнаю. Но раз решил, раз так уверен... Фантом, ты действительно берешь этого невоспитанного типа?

— Беру, — согласилась я. — Причем, сегодня же и, вполне вероятно, надолго.

— Сейчас уходишь? — мигом насторожился эрдал.

— Да. К вечеру, скорее всего, не вернемся.

— Вот даже как?

— Да, Фаэс, — спокойно посмотрела я. — Я ведь сказал: он мне нужен.

Эрдал какое-то время молчал, изучающе поглядывая то на меня, то на оставшегося невозмутимым хварда, но потом тяжело вздохнул и медленно наклонил седую голову.

— Айд с вами. Идите, куда хотите. Только вернитесь... очень вас прошу. И вернитесь живыми.

Мы Локом, не сговариваясь, молча отсалютовали, давая понять, что тревогу его поняли и обещаем не усугублять, так же слаженно развернулись и быстро вышли, оставив осиротевшую команду разбираться с Фаэсом наедине. Потом молча спустились по скрипучей лестнице, вышли во двор, сопровождаемые удивленными взглядами немногочисленных рейзеров, терпеливо ожидающих аудиенции. Я слегка кивнула вышедшему навстречу Дею, показав, что узнала, но времени нет на болтовню. Затем мы со следующим за мной по пятам хвардом все в том же многозначительном молчании покинули Гильдийный Дом. Пока я ходила за Лином, Лок бегом метнулся за ближайший поворот и, к тому времени, как мы выехали на Главную Площадь, вернулся уже верхом на отличном породистом скакуне красивого серого цвета.

Я удовлетворенно кивнула, поняв, что хвард предусмотрел абсолютно все и уже сейчас полностью готов к трудному рейду. Перехватив его вопросительный взгляд, молча указала на утреннее солнце, а потом — на далекие городские ворота, через которые мы все в том же молчании неспешно выехали в сторону Харона.

Мне не хотелось заводить никаких разговоров до той поры, пока мы не покинем бурлящий суетой и полный любопытных взглядом город. Не хотелось никому давать новой пищи для размышлений: уже та новость, что я впервые уезжала не одна, была способна всколыхнуть чужие умы всплеском вполне обоснованного подозрения. А тот факт, что вздорный (как и все они, впрочем) хвард вдруг добровольно вызвался... да что там: потребовал!.. принять его в новую команду, вообще был из ряда вон выходящим событием. Ведь тогда получалось, что я — наглая выскочка, без году неделя пробывшая в Фарлионе, уже начала собирать собственную бригаду. Тогда как новичкам это никогда и ни за что не позволялось.

Поэтому я и помалкивала, не желая давать слухам ни малейшего шанса. Поэтому и Лока попросила пока придержать многочисленные вопросы — хотя бы до того времени, пока мы не останемся одни. Поэтому и Лин поглядывал на встречных рейзеров крайне недоброжелательно. И поэтому к воротам мы тоже подъезжали в гнетущей, полной недоумения тишине.

Задерживать нас никто не стал: внутренние разборки в Гильдии никого, кроме ее членов, не касались. Однако присутствие хварда и, тем более, его второстепенную роль заметили, разумеется, все. Соответственно, здорово удивились, неверяще разинули рты и проводили нас такими внимательными взглядами, что моей спине вскоре стало жарко. А Лин и вовсе неприязненно дернул хвостом, стараясь удалиться от Нора как можно скорее.

Однако совсем без сюрпризов уйти нам не дали.

Правда, "сюрприз" поджидал не внутри, а, наоборот, со стороны дороги. Но я честно не ожидала ни того, ни другого. Поэтому здорово удивилась, когда заметила, как от Серых гор, параллельно змеящейся к воротам дороге, красиво стелется огромный рыжий зверь с зажатым в пасти увесистым узелком. С высоты седла было хорошо видно, как ритмично складывается и снова разгибается гибкое кошачье тело, как выпрастываются вперед сильные лапы, как гуляют под густым мехом крепкие мышцы и как вырываются из полуоткрытой пасти горячие облачка пара.

При виде двоих всадников зверь чуть свернул, чтобы не столкнуться с нами возле самых ворот, решительно забрал южнее, стараясь обогнуть наши застывшие в оторопи фигуры, но потом вдруг втянул ноздрями воздух, внезапно поперхнулся и резко встал, уставившись на меня крупными желтыми глазами.

У меня что-то радостно екнуло в груди.

"Ну, надо же, — фыркнул Лин, неприязненно покосившись на рыжего красавца. — Явился, как ты говоришь, не запылился. И полугода не прошло".

— Не может быть! — тихо ахнула я, запоздало узнав необычного зверя. — Это же...!

Ло-хвард, услышав мой голос, растерянно выронил из пасти узелок, неприлично вытаращился и, с размаху сел, изумленно разинув пасть и не в силах признать в нас с Лином своих недавних попутчиков.

— Мейр! — так же неверяще прошептала я. — Негодяй... бессовестный... гад ты рыжий... где ты был ТАК долго?!

И только тогда он, наконец, опомнился. Взвизгнул счастливо. Подпрыгнул от восторга, что, наконец, нашел нас в бесконечном переплетении дорог Валлиона. А потом, поднявшись на задние лапы, вдруг вскинул морду к небу и громко, торжествующе, ничуть не скрывая ликования, зарычал.

- Глава 14 -

Надо отдать должное Мейру, он честно сдерживал рвущиеся наружу эмоции и, кроме самого первого мига, не позволил себе больше ничего лишнего. Только прижался тесно, когда я, подбежав, стиснула его мохнатые уши, и блаженно заурчал, с обожанием глядя снизу вверх, едва я, забывшись, коснулась его Знаком. А потом без вопросов последовал в Харон, лишь однажды кинув на ошеломленного Лока внимательный, острый, не слишком приязненный взгляд.

Пока мы пробирались к Тракту и отыскивали нужный поворот, когда осторожно шли в сторону моей драгоценной поляны, Мейр вел себя безупречно. Едва отдав Лину свой узелок, тут же занял от меня место по правую руку и мгновенно обратился в слух. Он не задал мне ни одного вопроса. Не попытался перекинуться, чтобы спросить, куда я так надолго запропала. Он не принялся обнюхивать резко изменившегося шейри, которого никак не ожидал застать в таком необычном виде. Нет. Он просто принял наш новый облик, как данность, а потом терпеливо ждал подходящего времени, чтобы все выяснить. И лишь когда мы оказались в безопасности, когда он самолично обежал все окрестности и убедился, что принявшая меня поляна не таит в себе никакой угрозы, только тогда позволил себе совершить головокружительный прыжок с одновременным сальто назад и, поднявшись с земли уже человеком, с восторженным рыком подхватил меня на руки.