За полынь-рекой

...Внезапно мои Тени закрутились быстрее, еще быстрее, их молчание стало воюще-шипящим. Потом вдруг откуда-то свер-ху грузно осели новые жалоносцы, крутящиеся вокруг перламут-рового шара. Столкновение с этой группой было нелепым и явно неожиданным. Жала сопровождавших меня Теней задергались в разных направлениях, кажется, они проявили замешательство. И тут... И тут, совершенно неожиданно для себя я бросился на ближайшую Тень, врезался в неё, с омерзением захлебываясь гадкой ледяной густотой, ухватил за Жало, резко рванул на себя и метнулся вверх. Туда, только туда, как можно быстрее! После мгновенного замешательства вслед хлестнули многоголо-сые визг и шипение. Левее! Теперь правее, чтобы сбить пре-следователей с толку! И наверх, наверх, наверх! Не хватает сил... Не можешь? Нет, мужик, можешь! Вверх, и только туда. Мучение, боль! А-а-а-а!.

... Раскрытый кратер высокого вулкана смотрел в рыжее небо, сплошь затянутое багровыми тучами.

Я лез по склону, обдирая в кровь ноги, срывая ногти на пальцах рук, разбивая о камень колени. За мной гнались. Желанный верх приближался, вот, наконец, я вцепился в гра-нитный карниз, подтянулся, из последних сил вытянул себя... И в ужасе замер — как в огромном котле кипела передо мной рас-каленная лава, которая при страшных извержениях переливалась через края глубокого кратера и мощными потоками катилась по склонам, разливалась по округе, проникала между огромными валунами у подножия гор и текла дальше в котловину, где сжи-гала травяной покров, зажигала кустарники и поглощала боль-шие участки первобытных лесов. Все, чего она касалась и за-хватывала в свои жгучие объятия, мгновенно превращалось в пепел. Лишь в болотах и топях с шипением, в облаках белого пара останавливались эти смертоносные потоки раскаленной ла-вы.

Вместе с излияниями раскаленной лавы из глубин вулка-на вырывались густые тучи ядовитых газов, которые рассеива-лись далеко вокруг, душа все живое. Поднимались столбы чер-ного дыма, в котором поблескивали красные языки пламени и огромные вихри искр. Со клубами дыма, полыхающими красным заревом, к потемневшему небосводу со скоростью артиллерий-ских снарядов взлетали тучи раскаленного пепла. Он кружился в воздухе, а затем падал на землю, нагромождая все более и более мощные пласты, от которых полыхало таким жаром, что воздух над ними трепетал как над пылающим костром.

Преследователи не торопились. Им всё было известно заранее. С тоской и ужасом я смотрел на них сверху. Я знал их — у каждого было моё лицо.

Цитата

Как нелегок и тернист

Путь до сказочного мира,

Я не просто эскапист...

Я прикончил конвоира.

(Евг. Лукин)

04

Тридцать девятые сутки похода по горам.

Волокуши пришлось бросить. Во-первых. потому что, как я и предсказывал, запасы захваченных на складе Сэйвиора продук-тов закончились, а мы перешли на подножный корм. Которого по-ка что вполне хватало: много отличной ягоды, некоторое коли-чество съедобных грибов, чуть-чуть сверхпитательных орехов... ну и всякие невкусные выручалочки вроде условно-съедобных па-поротника, кореньев, трав. Изредка запекали на костре мясо мелких зверьков, имевших несчастье замешкаться при встрече с нами. Во-вторых, местность стала настолько пересеченной, что длинные жерди волокуш не только не помогали, но начали изряд-но мешать. Так что мы теперь тащили за плечами вьюки с покла-жей. Причём Юлиане тоже достался груз, хотя, разумеется, в разы меньший, чем у меня и Пи.

-Вон там — вулкан? -спросила Юлиана.

-Потухший. -успокоил Пи.

Да, подумал я, притом, похоже, давно. Такой себе Везу-вий Этого Света. Когда давным-давно бушевавший вулкан затих, область вокруг него первоначально была большой братской моги-лой. Под мощным слоем пепла покоилась загубленная жизнь: не-счётные пучки трав, кустарники, также обгорелые стволы дере-вьев, прожженных насквозь пламенем и рухнувших на землю, жи-вотные, не успевшие спастись бегством. После катастрофы из ти-хих и темных убежищ, из нор и берлог вылезли те существа, ко-торых не убили ни лава, ни вулканический пепел, ни удушливые газы. На самом краю огромной вулканической могилы у подножия гор вновь возродилась бурная жизнь, упрямая и настойчивая, словно никогда и не было ужасов извержения. Окрестности снова покрылись зеленым ковром, и в тёплом воздухе разносились стрекот, скрип, жужжание и шелест насекомых, причём всякое шестилапое упорно стремилось заглушить остальных.

-Пи, что-то давно не слушали твоих лекций. -я, как мог, смахивал с усталых плеч и спины струи пота. Пи было легче, подобную интимную процедуру проводила его молодая супруга. Я же был вынужден довольствоваться ожиданием очередного ручья по пути следования. Благо, жаловаться не приходилось: источ-ники чистой тёплой воды встречались часто.

-Твоих — еще дольше. -парировал Пи. -Выдай на бис что-нибудь про грозящие беды и напасти, прорицать всякую хрень — твой профиль и призвание.

-Извольте, мои юные пофигисты. -утомлённо парировал я. -Да, в сотый раз повторяю и буду повторять, долбить, словно дятел, пока не вдолблю в ваши безмятежные головы: нельзя рас-слабляться. Наоборот, феноменальное везенье должно с каждым днём настораживать всё сильнее. Ничего плохого не случилось? Это плохо! По закону перехода количества в качество с каждой прошедшей спокойной секундой растут масштабы приближающейся неприятности.

-Пессимист. -щебетнула Юлиана.

-Пессимистом быть офигенно удобно. Всегда или прав, или приятно разочарован. -ухмыльнулся я. -Что это, Юля? А, земля-нички собрала по дороге, спасибо, подкрепиться никогда не лишне... Позвольте, однако, классифицировать все потенциальные хрени по категориям.

Хрень первая — наиболее страшные и наименее частые. К ним отнесем масштабные природные катаклизмы. Бояться их не стоит по двум причинам. Раз: бойся — не бойся, а ничего не поделаешь. Землетрясение там, падение гигантского метеорита, цунами или вон тот вулкан проснётся. Шарах! — и нет нас, только вылетевшие из тел бесплотные души будут с беззвучными воплями незримо витать в небе. Как сказано, А? Оцените — Гай не просто пессимист, но еще и талантливый мастер слова... Два: Такие потрясения очень-очень редки и маловероятны, мы можем ни с чем подобным не столкнуться во время перехода через го-ры.

Вторая хрень — более частые мелкие природные неприятно-сти и связанные с ними возможные несчастные случаи. То есть обвалы-оползни, а также простые дожди и грозовые ливни. Кста-ти, невероятным везением я склонен считать и отсутствие до-ждей. Конечно, под тёплой водичкой мы никак не замерзнем, но и костра не разведём. Несколько суток сырости снаружи и сыро-ядения внутрь вряд ли обрадуют. Ну, и не будем сбрасывать со счетов возможные травмы-переломы на скользкой, грязной почве. Конечно, всё само заживёт-срастётся и будет лучше, чем преж-де, но потери времени и сил нам ни к чему. При соответствую-щей бдительности и соблюдении правил здешней дорожной без-опасности следует этого избегать.

Хрень номер три -угрозы со стороны флоры и фауны — тоже вполне можно минимизировать: не жри ничего опасного и не дай себя сожрать никому опасному. Должен с удовольствием при-знать, что некоторые защитные навыки и умения в этой катего-рии нами выработаны.

И, наконец, хрень четвёртая. Люди. Нет нужды распро-страняться об этой угрозе, страшной и непредсказуемой. Причём хочу заметить, что кроме переправленных из-за Полынь-реки, подобно нам, по непроверенным слухам на Этом Свете проживают некие аборигены. Вот, Пи, к примеру, о них слышал. Так ли? Кто они? Каковы? Сколько их? Где? Встреча с любым хомо сапи-енсом должна мгновенно приводить нас в полную боевую готов-ность.

Хао! Я закончил.

-Можно мне? -неожиданно серьёзно спросила Юлиана. -Раз уж ты заговорил о людях... Всё-таки у меня медицинское образо-вание, хотя и незаконченное. А в школе очень интересовалась биологией. Но многого тут просто никак не могу понять.

-М? -спросил я.

-Вот, допустим, наши годы. "На входе" каждому из нас дали тело, причём не того возраста, в котором мы умерли. Ну ладно, мне было восемнадцать, а теперь около двадцати двух — двадцати пяти. Пусть Пи было двадцать три, а сейчас он выгля-дит на тридцать. Но ты, Гай! Шестидесятипятилетний на момент смерти, а сейчас — лет сорока! И почему никто не стареет?

-А, возмущает несправедливость? Что именно? То, что ме-ня омолодили? Или самой очень хочется стать старухой?

-Не болтай чепухи! Просто непонятно, как так может быть.

-Да не заморачивайся. -недовольно посоветовал Пи.

-Правильно, не надо. -поддержал я. -Да и откуда же нам, грешным, знать? Кстати, о грехах и о природных загадках: Пи объяснил тебе, что у попавших на Этот Свет из-за Полынь-реки не рождаются дети?

Юлиана покраснела от смущения, а её муж -от злости.

-Объяснил. -буркнула девушка. -Хотела ещё сказать...

-Пожалуйста, Ульяша. -любезно разрешил я, наконец-то вытерев пот со спины. -Всегда рад усвоить информацию.

-Ребята, вы заметили, что здесь, в горах нет животных, которые просто обязаны быть?

-Например? -спросил Пи.

-Тепло. -внушительно произнесла Юлиана. -Влажно. Много лягушек. А где змеи?

-Свят-свят-свят, благодарим судьбу за то, что нет! -перепугался я. -Тьфу-тьфу, не сглазь!

-А других пресмыкающихся полно: черепахи, ящерицы. Но так ведь не может быть!

-На том свете не может. -философски заметил Пи. -А на Этом — вполне...

-С насекомыми, -глубокомысленно продолжала жена Пи, -та же ситуация. Всех много, а всяких скорпионов, москитов, кома-ров и прочей нехорошей гадости не видно. Сейчас Гай скажет: — "И отлично!"

Я злорадно промолчал.

-И, наконец, о совсем мелкой гадости. Мы пьём без вся-ких вредных последствий воду из ручьёв. А как же паразиты, микробы и бактерии?

-Подтверждаю. -солидно кивнул Пи. -За более, чем век, поведённый в Подгорье, ни у кого, даже у распоследних шестё-рок, никакой заразы не наблюдалось, а уж чего они только не жрали и не пили.

Чета Пи уставилась на меня, ожидая комментариев. Напрасно. Я молча закинул за плечи вещмешок, выразительно по-смотрев на обоих, перевёл взор на восток.

05

Из густого переплетения корней вывороченного камнепадом дерева выглянула длинная узкая голова хищника. Короткие уши стояли торчком, черный влажный нос подрагивал. Зверь приот-крыл пасть, несколько раз облизал верхнюю губу и нос длинным языком. затем резкий звук. Это было скорее раздраженное фыр-канье, чем короткий рев. Вслед за этим горная росомаха вылез-ла из своего логовища и грозной тенью встала перед его темным входом. Она пару раз лениво потянулась, потом мягкими краду-щимися шагами направилась в обход берлоги. Шаг за шагом кра-лась она, ступая осторожно и тихо, так что травинки едва ше-велились, раскачиваясь не сильнее, чем от слабого ветерка.

Зверей Этого Света принято называть земными названиями просто потому, что невозможно было бы придумать общепринятые новые. Но, хотя существовали очень большие сходства местных животных с земными, имелись гораздо большие различия как во внешнем виде, так и в повадках.

Местная горная росомаха смотрелась крупным, и вместе с тем довольно примитивным хищником, крепкого сложения, провор-ным, быстрым и кровожадным, но не обладающим большой хитро-стью и коварством. Тело выглядело длинным и сильным, с тонки-ми конечностями, причем задние были длиннее передних. Узкая вытянутая голова сидела на длинной шее, той же ширины, что и череп. Красновато-коричневая шерсть, почти такого же цвета, как окружающие скалы, была испещрена темными пятнами, перехо-дящими на длинном хвосте в кольцевые полоски.

Иногда росомаха останавливалась и принюхивалась. Не чувствуя никакого приятного или подозрительного запаха, она продолжала свой путь, направляясь вдоль крутого горного обры-ва.

Вдруг она остановилась, неподвижно залегла в траве. Зе-леноватые глаза с вертикальными зрачками пристально смотрели прямо перед собой, кончик длинного хвоста дергался короткими рывками.

Перед хищником был ручей. Земля у него была изборождена следами немногочисленных животных, которые приходили утолять жажду. И не только привычных обитателей гор. Здесь оставили отпечатки обутых ног мерзкие создания, отвратительно воняющие самым мерзким из возможных смрадов — дымом. Их было трое, два самца и одна самка.

Конечно, хищник не намеревался преследовать их и напа-дать, по опыту зная, что его сил не хватит для того, чтобы одолеть такую большую добычу. Это была бы смертельно утомляю-щая схватка, которая, совершенно предсказуемо, не принесла бы победы. А зачем транжирить силы на то, что, как известно за-ранее, будет безрезультатным? Поэтому зверь через некоторое время встал, повернулся и тихо побрёл вдоль кустарников. Вни-мание росомахи привлекло нечто иное. Между крупными обломками скалы, к которым он направлялся, валялось несколько сухих ку-стов, уже давно вырванных бурей, а их сучья создавали хаоти-ческое переплетение, поросшее мхами и лишайниками. Кажется, там спрятались ящерицы, неплохая добыча.

А те трое... пусть себе идут... Страшное Ущелье с нетерпе-нием ждёт их...

06

Юлиана не приходила в сознание. Пи нёс её на спине, а мне пришлось тащить сразу три вещмешка. Удивительно ли, что приходилось останавливаться через каждую сотню метров, пре-одолённых по склону, редко заросшему скудным серо-зелёным ко-лючим кустарником. Слева и справа на расстоянии около кило-метра высоко в небо поднимались отвесные скалистые стены, пе-чальные, неподвижные и мертвые. В унылом молчании застыли о ни, словно окаменевшие свидетели далёкого геологического про-шлого. Сейчас над ними, гремели раскаты грома и разлеталось многократно повторяющееся гудящее эхо. Страшное Ущелье озаря-лось яркими оранжевыми зарницами.

Жаркое, горячее безветрие... Жару чувствовала вся моя несчастная шкура, покрытая замешанной на поту грязью. Ноющей болью сводило мышцы. И, что хуже всего — разламывалась несчастная башка. Казалось бы, чему там страдать, мозгов-то всего ничего...А боль была сильной... Вот опять где-то далеко ударил гром. Какого чёрта "далеко", будто дубинкой по макуш-ке!

Зарница необъяснимо медленно погасла, и снова стало пасмурно. Тёплая жёсткая галька шуршала под ногами. Однооб-разные поросли столбообразных кактусов сменялись редко расту-щими колючими кустами, которые были в пять раз меньше, но их ветви были оснащены не меньшими шипами. Твёрдые, словно же-лезные, корни расползались во всех направлениях, переплета-лись, зловредно лезли под усталые ноги.

Дышалось крайне тяжело, воздух был сух и густ. Каза-лось, будто глотка забита песком и пылью, а язык превратился в шершавый точильный брусок. Горячий ветерок поднимал над ку-стами облачка коричневатой споровой пыли. Споры попадали в нос, щекотали, заставляли жадно раскрывать сухой рот, судо-рожно зевать, чихать.

Обмякшее горячее тело Юлианы всё сильнее давило на спи-ну Пи, но он нёс жену, стиснув зубы и ме говоря ни слова.

Идти, мучиться... Может быть, думал я, сесть и отдохнуть, вытянув обессилевшие ноги? Или — ещё лучше! — лечь и заснуть? Нельзя! Потому что будет очень нехорошо: тогда я не встану, А это самое главное и самое плохое. Вперёд!