Безграничная власть надежды

Рядом с ней на диванчике, практически плечом к плечу, сидел всё тот же мужчина, которого я не раз уже видел на первом этапе нашего знакомства, бродя бестелесным духом по её дому. Бывший муж, чтоб его демоны побрали! Что он-то здесь делает? И где сейчас их дети? Что вообще за интимные посиделки в дорогой ресторации и явно игривом настроении?

Злость накатила тёмной волной, мешая мыслить связно, толкая на решительные и весьма разрушительные поступки. В тот момент меня совершенно не волновало, что пребывая в бестелесном состоянии, я не могу причинить ему ни малейшего физического вреда. Морального, впрочем, тоже. Душа требовала расплаты за попытку посягнуть на близкого мне человека, а инстинкты требовали стереть соперника в порошок, чтобы и мысли него не возникло больше подходить к ней ближе, чем на десять метров. И смотреть так.

О, да, я видел, что за взгляды он кидал на улыбчивую, с интересом уткнувшуюся в меню и оттого ничего не замечающую женщину. В них сквозил чисто мужской интерес, нотка снисхождения и немалая доля самодовольства. Словно он замыслил что-то в отношении неё или имел какие-то определённые дальнейшие планы.

Угу, знаю я эти планы. Сам от такого бы не отказался, чего греха таить и врать самому себе? И тоже, кстати, не теряю надежды воплотить их в реальность рано или поздно.

Появление подошедшей принять заказ официантки, помогло мне взять себя в руки. Пусть она меня и не видела, но с детства вбитое воспитание не позволяло в присутствии обслуги демонстрировать слишком яркие эмоции. Особенно негативные. Так что присутствие разносчицы оказалось, как нельзя более своевременным, чтобы погасить вспышку внезапной злости и заставить себя мыслить спокойно и рационально. Время, отпущенное мне в этом мире, неумолимо истекало, а я так и не собрал пока интересующую меня информацию.

Хотя, что-то и так уже было понятно: Айри бодра, весела и, похоже, у неё происходят какие-то перемены в жизни. Тот особенный блеск глаз и предвкушающая улыбка таившаяся, казалось, в каждой чёрточке любимого лица, не могли быть просто следствием посещения ресторации. Тут намечалось что-то более глобальное.

Боги, прошу вас! Не дайте только ей снова сойтись с бывшим муженьком: он её не достоин! Да, сейчас он ласков, предупредителен, возможно, даже учтив и мил. Но ведь не любит — по глазам вижу! А я... впрочем, не время об этом.

Да и слабоватым он рядом с ней как-то смотрится. Почему они в прошлом сошлись — не знаю, но сейчас было видно: что хоть смотрелись они рядом и не плохо, но вот ПАРОЙ совсем не были. Этот брак заранее был обречён на провал. Разве что дети у них получились хорошие. Посмотрим, каких ещё мы вместе с ней наделать сможем! Кхм... я надеюсь, что сможем. В смысле, я был бы совершенно не прочь, как оказалось.

Сам, опешив от последней мысли, я пропустил момент, когда упорхнула в сторону кухни разносчица. Просто стоял, как дурак и смотрел... смотрел... смотрел на свою Айри, и видел перед собой женщину с младенцем на руках. Мальчиком, на меня похожим. И было это видение столь сильным, что ни на мгновение не усомнился я в его будущем воплощении.

Тут её бывший поднялся и, извинившись, тоже куда-то отошёл. А я, очнувшись от созерцания, сел за стол напротив Айри и стал просто смотреть на неё. И это было так приятно: вновь ласкать взглядом черты её лица, наблюдать за мимикой и привычными жестами. Вот, она достала какую-то маленькую коробочку, быстро нажала на её несколько раз пальцем и приложила к уху. Короткий разговор, вопрос о самочувствии детей и обещание скоро вернуться, как только будут готовы какие-то документы.

Ага, значит это не романтическое свидание, а просто деловая встреча? Ну, по крайней мере, с её стороны. Очень хотелось бы в это верить. Потому, что я отчётливо, как никогда, понял, что не готов её потерять насовсем. И временно не готов. Никак!

А значит, надо действовать. Причём, как можно быстрее!

Оставшиеся крохи времени я просто сидел, смотрел и слушал: их разговор, её слова о ближайшем будущем, эмоции. Внимание зацепил непонятный термин — 'Игра'. Вот именно так, с большой буквы. И с таким предвкушением она об этом говорила, с таким огнём во взгляде, как будто ожидается впереди величайшее чудо. Надо будет узнать у неё поподробнее, чего она с таким нетерпением ждёт. Вот, кстати, и первая удобная нейтральная тема для разговора.

Воронка обратного перемещения накрыла внезапно: подхватив, закружив и отхлынув уже почти ласковой волной. А я остался лежать на всё той же жесткой кушетке, где всё это время провело моё тело. Лежал, задумчиво переваривая полученную информацию, запоминал услышанное и просто приходил в себя после перехода.

Хоть в этот раз он оказался не столь неприятен, как раньше, но сил потребовал многократно больших. И теперь я ощущал во всём теле огромную слабость. Даже глаза было лень открывать, не говоря уже о том, чтобы подорваться, вскочить и быстро начать что-то делать.

Милтон молча сидел рядом, понимая моё состояние, а может, и чувствуя его каким-то своим способом. Порой он отличался поразительной восприимчивостью к чужому эмоциональному фону. Недаром, наш штатный маг такой хороший менталист.

Я был благодарен ему за молчание и отсутствие спешки — это было как раз то, что требовалось мне в эти минуты. Вскоре он поднялся. Послышались тихие шаги и лёгкий стеклянный перезвон, как будто что-то смешивали в бокале. Спустя пару минут он вернулся, снова присел рядом и, просунув руку мне под плечи, помог приподняться.

— Выпей, Анастас. Это тонизирующий эликсир: поможет тебе быстрее прийти в себя. Он на некоторое время прогонит слабость и придаст сил. Однако, настоятельно советую сейчас же отправляться домой и сразу же лечь спать. Выспишься, потом плотно поешь и снова отдохни. Не захочешь спать — просто полежи или займись какими-нибудь неспешными делами: почитай, разбери бумаги или что-нибудь ещё в том же духе. Но никаких физических или эмоциональных нагрузок. Ты ещё не прочувствовал в полной мере, но этот 'переход' дался тебе довольно тяжело. Сильная слабость — лишь первый симптом. И, если не предпримешь заранее меры, то потом может стать много хуже. Ты меня понимаешь?

— Да, — после нескольких глотков предложенного магом кисло-сладкого напитка, я почувствовал в себе силы приоткрыть глаза и, пусть негромко, но заговорить. — Милтон...

— И слышать ничего не хочу, Анастас, — строго, но вместе с тем как-то задумчиво ответил Милтон, покачав головой. — По твоим глазам вижу, что ты снова увидел или узнал что-то взволновавшее тебя и сейчас опять примешься качать права и раздавать приказы направо и налево. Не выйдет, слышишь? Не в этот раз.

Он хмыкнул, видя моё возмущённое лицо, и улыбнулся. Однако глаза оставались по-прежнему серьёзными.

— Повторяю для самых упрямых. Сейчас ты ближайшие два дня отдыхаешь, а я заканчиваю подготовку к ритуалу переноса твоей ненаглядной сюда. Потом смотрим по твоему состоянию. Если готов, то пробуем выдернуть её хоть ненадолго в этот мир. Ночью, естественно. Вот тебе, кстати, и ещё одна причина выспаться хорошенько. Иначе вообще ни на что способен не будешь, несмотря на присутствие рядом желанной дамы рядом. Спокойно! — опередил он мой сердитый ответ. — Я про разговор сейчас. Только про разговор, не заводись. Ведь желаешь с ней пообщаться по-настоящему? Без дрожи в ослабевших ногах и накатывающих в самое неподходящее время головокружений, а то и обмороков? Значит отдыхай.

Я смерил друга подозрительным взглядом и уточнил:

— А, если через два дня я не буду готов?

— Значит, подождём ещё один. А потом ещё один, если потребуется, — голос мага был спокоен, твёрд и непреклонен. — На работе в ближайшее время ничего срочного нет, так что время в запасе у нас имеется. Главное — это тебе полноценно восстановиться. Как я уже говорил ранее, гробить своё здоровье я тебе не позволю. Так что допивай бокал до дна, и пойдём-ка в гостевую спальню. Первые сутки побудешь у меня под наблюдением. Мало ли рецидив пойдёт или неучтённые спонтанные реакции организма. Мне будет спокойнее, если я понаблюдаю за тобой на первых порах. Ну, заодно и твёрдо буду уверен, что мои рекомендации ты выполнишь. А завтра уже можешь отправляться домой, пока я тебя не оповещу о готовности к ритуалу.

А у меня и сердится-то, по нормальному, сил не осталось. Да и спорить было глупо: в данном случае магу всё же видней. Поэтому я только согласно кивнул и поскорее допил остатки чудодейственного эликсира.

Милтон одобрительно кивнул, помогая мне принять сидячее положение и забирая у меня пустой бокал. Покрутил его в руках и, на несколько мгновений задумавшись, уточнил:

— Кстати, где ритуал проводить-то его будем: у тебя или у меня?

— У меня, — в этом вопросе я был категоричен. — Только не в городском доме, а в загородном поместье. Там сейчас нет никого, кроме нескольких постоянно проживающих слуг, так что никто не помешает. И отвлекать лишний раз не будут.

Силы медленно, но верно прибывали, и вскоре я был уже готов самостоятельно передвигаться. Однако, подниматься по лестнице пришлось с помощью друга, на чьё плечо я навалился, преодолевая несколько пролётов крутых ступенек, ведущих с подвального этажа в верхнюю часть дома.

— Если так и дальше пойдёт, я вообще к тебе скоро переселюсь, — хмыкнул я, входя в знакомую мне уже гостевую спальню и тяжело присаживаясь на кровать. Кажется, свои силы я, всё же, слегка переоценил.

— Угу. Напугал я вчера ёжика голой попой. С тех пор ёжик заикается, а у меня — попа болит, — ехидно прищурился он. — Ты не болтай, а ложись, давай. Сейчас камердинера пришлю, поможет тебе раздеться и уложит по нормальному. А пока давай сапоги снимем.

Я только согласно кивнул и упал спиной на кровать, свесив ноги на пол. Друг споро помог мне разуться и закинул ноги на постель, чтобы лежать было удобнее.

— Всё. Отдыхай, набирайся сил, если что — зови. Я и сам ещё зайду к тебе несколько раз. Но, будешь спать — будить не стану, понял? Захочешь есть — дёрни за шнур в изголовье, слуги сразу принесут, я предупрежу. Если мои прогнозы верны, то увидимся мы уже только завтра.

— Понял, — кивнул я, уже и не пытаясь держать глаза открытыми.

— Вот и хорошо.

— Милтон...

Судя по шагам, замершим у двери, он остановился, ожидая, что я скажу.

— Спасибо, что помогаешь. Я ценю.

Он несколько смущённо хмыкнул и нарочито весело ответил:

— Да ладно, чего уж там, друзья же. К тому же, — ехидства в голосе прибавилось на порядок, — мне самому уже интересно, чем закончится вся это твоя невероятная и сумасбродная затея. Такой шикарный материал для будущей аттестационной работы на присвоение научной степени.

— Засранец, — совсем тихо пробормотал я, погружаясь в сон.

Но он, всё-таки, услышал и весело рассмеялся, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь.

Следующим утром я, нагруженный инструкциями и рекомендациями, уже был дома, чувствуя себя гораздо более бодрым и здоровым. Однако пренебрегать советами друга об отдыхе не стал. Не теперь, когда от его решения зависело определение точного дня встречи с Айри. Да я и сам не желал предстать перед ней слабосильной немочью.

Спать больше не хотелось, поэтому я направился в библиотеку, где и устроился в одном из удобных кресел с книгой в руках. Чтиво я специально выбрал лёгкое, почти наугад. Не хотелось лишней информацией забивать голову. Она и так ещё изредка побаливала: то тупой болью, то внезапно несколько раз 'простреливала' затылок острой, а потом медленно сходила на нет. Видимо давало себя знать как общее переутомление организма после длительного переноса, так и предшествующие ему месяцы интенсивного обучения и практик. Ничто не даётся даром. Занятия менталистикой, как видно, тоже.

Час пролетел незаметно, когда дверь библиотеки отворилась и в комнату вошла матушка. Быстро оглядев помещение и приметив меня в одном из кресел у окна, она улыбнулась и направилась ко мне.

— Ах, вот ты где, дорогой! Я тебя уже обыскалась, неуловимый ты наш.

Приветственный поцелуй в лоб и ласковое сияние глаз, привычно окутали ощущением материнской любви и заботы, вызвав ответную улыбку с моей стороны.

— Доброе утро, матушка. Почему же, неуловимый? Если нужен — только позови.

Поймав её руку, я коротко поцеловал тыльную сторону ладони и на мгновение прижался к ней щекой. Возможно, кому-то такие нежности показались бы излишними, особенно в исполнении мужчины, но в нашей семье между родственниками было не принято скрывать тёплых чувств. А матушку мы не просто любили — обожали, почти боготворили.

Она была душой и центром нашего немаленького семейства: мудра, весела, энергична, целеустремлённа и в то же время покладиста с мужем, добра со слугами, да и вообще имела на редкость незлопамятный и миролюбивый характер. Легко сходилась с людьми, вызывая в их душе все самые лучшие порывы и стремления. И полностью, без остатка умела дарить себя своей семье и детям, при этом не угнетая чрезмерной опекой или стремлением к безоговорочной дисциплине.

Последнее было редкостью в аристократических кругах, где подрастающее поколение, по большей части, растилось и воспитывалось наёмными работниками: кормилицами, гувернёрами, частными учителями. В то время, как сами родители проводили время в увеселениях или управлении своими землями, встречаясь с отпрысками хорошо, если на пару часов в день.

Нет, Элиза ди Арнольен занималась своими детьми исключительно сама, не доверяя столь важное дело людям со стороны. Исключение составляли лишь частные учителя, которые несколько раз в неделю приходили в особняк для обучения нас с братьями всему тому, что требовалось знать молодым, хорошо воспитанным дворянам. В этот список непременно включались: естественные науки, грамматика и каллиграфия, иностранные языки, география, экономия, политическая грамотность, логика, риторика и прочее. А так же, естественно, верховая езда и обращение с различным холодным и стрелковым оружием.

В тренировках немалую роль играл отец, не давая нам с братьями спуску и заставляя заниматься до седьмого пота, оттачивая своё мастерство. Он уверял, что умение постоять за себя и защитить тех, кто тебе дорог — это необходимый навык, который не раз может пригодиться в жизни любого мужчины.

Недаром, Николас ди Арнольен граф Аннорийский в молодости прослыл умелым и отчаянным поединщиком, с которым опасались лишний раз пересекаться на дуэли. Потом, уже когда он женился, остепенился и обзавёлся детишками, его слава чуть поблекла и подзабылась. Но до сих пор задирать его или как-то пытаться задеть его домашних — дураков не было. С врагами он расправлялся безжалостно и быстро.

Зато семье был предан полностью и без остатка: жену просто обожал, а для сыновей всегда находил время, обучая их всему, что на его взгляд могло пригодиться им в жизни. И, в первую очередь, непростой науке быть настоящими мужчинами. А уже потом только аристократами и профессионалами своего дела. Супруга же поддерживала его во всём.

И вот теперь мама, чуть приподняв длинный подол домашнего платья, присела на широкий подлокотник кресла, в котором расположился с книгой я. Мельком заглянула в открытые страницы и шутливо взъерошила мне волосы на макушке.