— Либо украду, чтобы ни Карл, ни Зубакин не нашли, либо точно убью.
Разогнувшись, как раз тогда, когда в дверь громко постучали, Рич развернулся и вышел из комнаты. Так это за ним приходили? Он что, шаги заранее услышал?
И о каком Карле шла речь? Кто-нибудь знает?
* * *
Артём Сергеевич, не оглядываясь, шёл прямо по коридору, стремясь быстрее попасть в свой кабинет. Мимо его внимания проходили картины известных художников, развешанные по всему третьему этажу, и окрашенный во все цвета осени сад, который можно было увидеть, просто подойдя к окну, выходящему на внутренний двор дома.
За мужчиной, что-то неразборчиво бубня себе под нос, тащился Алексей. Люди Зубакина уже успели привыкнуть к вздорному характеру парня, но сам Артём никак не мог спокойно относиться к его мелким выходкам и хамской манере общения.
Отец Мальвины был лидером и уже достаточно давно привык видеть в своём окружение опущенные в смирении головы и согнутые спины. Исключением из правил являлась его семья, но она только сильнее подчёркивала жёсткий нрав мужчины.
Алексей, в принципе, был слеплен из того же теста, но ему больше подходило определение не жёсткий, а жестокий. Из-за чего Зубакину не хотелось ворошить и без надобности трогать то хрупкое перемирие, что образовалось между ними на почве общих интересов.
— А удачно вчера всё-таки дело прошло, — перестав совещаться с самим собой, громче сказал Алексей.
— Ты про Малинина?
— Ага.
Удачно, — про себя усмехнулся мужчина, вспомнив залитый кровью пол в особняке главного вора города, Егора Малинина, и мёртвые, обезображенные тела его подчинённых.
— Твои ребята всегда так проблемы решают или вы вчера больше дури приняли, чем обычно?
— Ты про что? — достав из кармана куртки семечки, уточнил Карл. Зёрнышки благополучно отправлялись ему в рот, а вот чёрная шелуха бесшумно падала на пол, под злым взглядом хозяина дома.
— /Цензура/, а ты не /цензура/ ли?
— Да ладно, выделю я тебе денег на уборщицу, не кипишуй, — панибратски пробормотал тупорылый идиот, продолжая жрать семечки.
Зубакин поймал себя на мысли, что ему до чесотки в заднице хочется прострелить наёмнику голову, но тут на лестнице послышались торопливые шаги и из-за угла показались его секретарь и телохранитель Алексея.
Мечты о зверском убийстве наглого хама пришлось временно отложить. Артём прекрасно помнил, что стало вчера с младшим сыном Малинина, когда тот решил испытать удачу на прочность и напасть на Алексея со спины.
Ричард его сначала просто в несознанку отправил, а потом целое показательное выступление устроил, вспоров парню живот и на кишках протащив его по всему особняку. Крики стояли ужасные, запах отвратительный. Кто-то блевал, кто-то с интересом наблюдал за экзекуцией, приоткрыв рот и не смея даже моргнуть. Равнодушием и крепкой выдержкой могли похвастаться только Алексей, сам Ричард и тройка других убийц, которых Артём видел ранее.
— Ну как, наворковался со своей ненаглядной? — ехидно улыбаясь, спросил Карл на языке одного из коренных народов Ластонии. Мёртвый говор, который сейчас не являлся родным ни для одного человека и использовался, преимущественно, только неприкасаемыми для передачи сообщений с важной Дому информацией. В России его никто не знал, так что беспокоиться о подслушивании не приходилось.
— Да, — не вдаваясь в подробности, просто ответил Рич на том же языке.
— О чём шептались? Не поделишься?
— Не поделюсь.
— Жмо-о-от, — разочарованно протянул молодой глава, остановившись и похлопав любимчика Маэстро по плечу. — Ну и ладно, мне Элька потом сама обо всём расскажет.
— На русском продублировать не хочешь? — вклинившись в их разговор и тоже остановившись, спросил Артём. Ему, как и многим другим людям, не нравилось терять нить разговора и глупо хлопать глазами, пока другие решают между собой важные и не очень вопросы.
— Зачем? Боишься за свою безопасность? — притворно удивился Карл, искоса глянув на Зубакина. — Рич, сгоняй в мою машину, там папка голубая лежит. Принеси её мне.
— Сам иди, — вежливо послал его убийца.
— Мне лениво! — хуже маленького ребёнка заныл главный наёмник, действуя на нервы сразу двум людям.
Артём подумал, что Коготь — так однажды пошутил его заместитель про Ричарда — психанёт и всё же отправиться за папкой в машину, но ошибся. Тот даже с места не сдвинулся, отвернувшись в другую сторону, чтобы не видеть угрюмого лица своего начальника.
Этот момент тут же заинтересовал Зубакина, который почти на сто процентов был уверен, что все убийцы Алексея слепо превозносят своего предводителя. Оказалось не так. Один солдат выбивается из строя. Интересно, можно ли использовать этот факт как-нибудь с выгодой для себя?
Элена.
По земле прыгали наглые, тощие вороны, изредка громко каркая и хлопая крыльями, на деревьях сидели воробьи. Ветер незаметно стих, а солнце решило сегодня не только выглянуть из-за туч, но и порадовать людей своим теплом.
Мне даже жарко немного стало за те несчастные полчаса, что пришлось просидеть в саду, разглядывая проплывающие мимо облака и всеми силами отбиваясь от мыслей о своей тяжёлой доле и горькой судьбинушке.
Вскоре, правда, на коврик, постеленный на голую землю, рядом со мной плюхнулась Мальвина, и думать о чём-нибудь плохом стало по определению невозможно. Волшебным, мистическим образом она помогала мне отрешиться от всего плохого, развлекая своими рассказами, бесконечными вопросами и сплетнями.
— Чё сидим, чё грустим? — спросила девушка беспечно. — Из-за того, что Васька в больнице наплёл, переживаешь? А маме сказала, что на свежем воздухе книжку почитать хочешь. Соврала?
На последних словах я машинально взглянула на лежащую на траве книгу, уже другую, не про маньяков, и неопределённо дёрнула плечом. Ну да, соврала. Так как не хотела никому рассказывать о своих проблемах и переживаниях и делиться тем, что скопилось на душе за неполные два месяца.
Это в детстве я первым делом бежала к маме-папе, чтобы они меня успокоили или пожалели, а сейчас я мало того, что выросла, так и медленно восстанавливающаяся память ещё больше ужесточает характер. Смерть матери, убийство мачехи, переезды из одной страны в другую, жизнь в незнакомой семье — всё это не оставило во мне ни грамма беспечности и почти полностью уничтожило какую бы то ни было наивность. Так о каком доверии к посторонним и незнакомцам при таком наборе может идти речь?
— Э, ты меня слышишь? — устав дожидаться ответа, нетерпеливо спросила Малька.
— Слышу, конечно. Ты так орёшь, что тебя даже прохожие на улице слышат.
— Я не ору, я так разговариваю, — задрав нос, поучительно сообщила она мне. — А ты вот всегда всё слишком тихо говоришь. Как тебя люди понимают, для меня вообще загадка.
— Нормально я говорю, это вы все глухие, — нахохлилась я, потому что терпеть не могла просьбы "говорить погромче". Точно так же, как Мальвина не любила "говорить потише".
— Так что, ты до сих пор переживаешь из-за того, что сказал тебе Вася?
— Да, переживаю. У меня всё-таки никогда раньше онкологию не находили, — отцепив со штанины маленький репейник, невесело усмехнулась я.
Потом, чуть подумав, взяла и скинула с себя куртку-ветровку, оставшись в синей майке с коротким рукавом и спортивных штанах чёрного цвета. Ничего, не заболею.
— Ой, успокойся ты! У тебя ещё ничего не подтвердилось окончательно, а ты от простых подозрений уже с ума сходишь.
— Подозрения — не подозрения, а была бы я здорова, никаких дополнительных обследований проходить бы не пришлось.
— Пессимистка, с тобой неинтересно разговаривать, — обиженно пробурчала девушка, надув напомаженные губки. Впрочем, от своих обид она отошла достаточно быстро. И когда снова стала говорить, тему для расспросов выбрала другую, но тоже не самую приятную.
— А вы с Лёшкой случайно не поругались? Он к нам столько раз приезжал за эти пять дней, а ты всё время в своей комнате запираешься и его не пускаешь. Папа этому очень радуется, но... я же знаю: когда он радуется, у других обязательно какие-нибудь проблемы намечаются! — с самым возмущённым видом заключила младшая Зубакина, ударив кулаком по своему же колену и тут же скривившись от боли. — Ну, что скажешь?
Отрицательно качнув головой, я вымученно прикрыла глаза и спокойным голосом выдала надоевшую, заученную фразу о том, что всё хорошо, ситуация под контролем, а Лёша сейчас слишком занят с Артёмом Сергеевичем, чтобы заглядывать ко мне каждый день.
Мальвинка, разумеется, сразу после этого надулась и, поднявшись с коврика, равнодушно произнесла:
— Если не хочешь говорить, тогда я тебя от него тоже больше прятать не буду, — и убежала.
Через пять минут позади снова послышались чьи-то шаги. Предположительно Мальвины.
Я не стала оборачиваться из-за того, что не знала, как оправдать свою скрытность перед подругой. Поэтому никак не ожидала, что глаза мне закроют тёплые мужские ладони, а самоуверенный знакомый голос тихо, на ушко, спросит "Угадай кто?".
— Отойди от меня! — несколько истерично вскрикнула я, отцепив от своего лица чужие руки и обернувшись.
Лёша был при всём параде. Уложенные лаком волосы, чёрный деловой костюм, начищенная обувь и приятный парфюм. Стандартная улыбка на пол лица и букет большущих алых роз в руках. Будто с какой-нибудь супер важной конференции вернулся, чес-слово.
— Элька, ты чего от меня шарахаешься как от прокажённого? — впихнув цветы мне в руки, предельно серьёзно спросил молодой человек. — Я же тебе всё в прошлый раз объяснил и извинился за своё поведение. Мы помирились, а ты, значит, до сих пор на меня обижаешься?
Что? Он извинялся? Мы помирились? Что-то два этих момента как-то не отложились в моей памяти, чего эта зараза гонит?
— А ты думаешь, обижаться не на что? — приподняв бровь, максимально спокойно спросила.
— Ну, есть за что, но не до такой же степени.
Не до такой степени... а до какой? Лёша представился моим другом, как раз тогда, когда я находилась в наиболее шатком и близком к потере рассудка состоянии, он обманул меня, ради своих неизвестных, тёмных и наверняка опасных делишек. Ведь, согласитесь, с чем же таким должна быть связана его работа, если она подразумевает связь с убийцами?
А я, между прочим, не железная. Мне страшно от тех игр, в которые он играет вместе с Ричардом. Я не хочу снова ему верить, не хочу снова привязываться, так как если его ложь повторится... отходить от всего будет гораздо труднее и больнее. К тому же, что если в следующий раз я привяжусь к нему чуть сильнее и уже не смогу отказаться от его дружбы, общества и защиты? Пусть даже выдуманных.
— Скажи честно, что тебе от меня надо? — сдалась я, пересев подальше от него на самый край коврика.
— Мне нужно, чтобы ты относилась ко мне, как раньше, — с готовностью признался Лёша. — Не запиралась в своей комнате, когда я приезжаю, звонила каждый день и побольше рассказывала о себе.
— Облезешь. Врунам веры больше нет.
— Веры нет, веры нет... а я тебя на руках готов был целыми днями носить! А ты из-за такой мелочи обижаешься. Подумаешь приврал кое-где, — сокрушённо вздохнул парень, уныло втянув голову в плечи.
Вроде и злиться на такого дурачка бесполезно, да прощать страшно. Знакомы-то мы с ним без году неделя, а он уже называет меня своим другом. Вслух. Я, к примеру, Мальвину так только мысленно называю, из-за того, что до сих пор не уверена в своём выборе.
А Лёша — парень! — не постеснялся сказать мне это в глаза, состроив самую честную и серьёзную мину, которую можно только представить. Неужели он вправду привязался ко мне даже сильнее, чем я к нему?
— Ты до сих пор не можешь ходить? — неожиданно спросил темноволосый, запрокинув голову вверх, к небу.
— Шевелить ногами могу, а стоять и ходить пока нет.
— Почему?
— Ноги ещё слабые, болят сильно и веса тела не выдерживают. Василий Исаевич, мой лечащий врач, говорит, что нужно преодолевать эту боль. Но у меня здесь, — задумчиво дотронулась до пятки правой ноги. — Будто кнопка какая-то расположена. Наступишь на неё, и колени сразу подгибаются.
— Эх ты, мелочь моя бедная, — закатив глаза, погладил меня по волосам Лёша. И лишь тогда я поняла, что позорно жалуюсь ему на жизнь и ищу защиты.
— Всё, проехали, — недовольно бурчу. — Иди, давай, отсюда. Тебя Артём Сергеевич заждался.
— Я уже был у него, — рассеянно возразил тот, поднявшись с земли. Затем, снова нагнувшись, он обнял меня руками за талию и рывком поставил на ноги. Вцепившись в широкие плечи парня, чтобы не упасть, я не сразу заметила, что почти не опираюсь на свои нижние конечности. В связи с чем, падать тоже пока не собираюсь.
— Ого, прикольно! — пискнула от радости, сделав маленький невесомый шажок назад. К сожалению тут же пришлось поспешно добавить:
— На коврик меня обратно посади, тебе же тяжело, наверное.
— До дома я тебя довести смогу. Хочешь?
— Ну... хочу.
* * *
Карл развалился на заднем сидении автомобиля, используя небольшой чёрный кейс, как подушку, и слушая тихий гул двигателя. С Эленой он расстался пятнадцать минут назад на положительной ноте, вследствие чего появился хороший шанс полагать, что вскоре она окончательно простит ему его обман.
Нужно лишь немного терпения, и на сей раз ожидание уже не будет ему в тягость, потому что Карлу, в принципе... нравится эта девушка. С ней можно разговаривать, давая волю своим чувствам, которые ни в коем случае нельзя было выпускать в Доме, при разговоре с неприкасаемыми. Именно из-за эмоциональной несдержанности, кстати, Маэстро и отправил его на границу с Пепелищами. Старый крот боялся, что Карл испортит ему целое поколение убийц заразной страстью к пыткам и сильными чувствами, никогда не утихающими и подстрекающими своего хозяина на глупые, рискованные поступки.
А Элена пусть и не убивала ни разу, но ей будто бы в шутку всё равно можно рассказать о том, как он, Алексей, будет пытать некоего Баринова, если тот не подпишет с ним и Артёмом один жутко крутой контракт. Она будет отбрыкиваться от него, закрывать уши руками и с жалобной улыбкой просить перестать говорить о всяких ужасах. А Карл будет смеяться и называть её трусихой.
— Где остановиться нужно? Тут две аптеки есть. Вон одна, а вон дальше другая. У какой вы встретиться договаривались? — обернулся к своему главе сидевший за рулём Себастьян.
— Останови около первой. Ричик сам машину увидит и подойдёт, если что, — пожевав губу, дал указание Карл.
Улица, на которую они заехали, была пустой и безлюдной, хотя электронные часы показывали время чуть больше пол одиннадцатого вечера. На ночном небе сверкали звёзды, висел тусклый месяц, стояла непринуждённая тишина. В городе такой почти никогда не бывает, а вот в пригороде...
— А это не он стоит? — спросил Себастьян, кивнув на стоящего около неработающего светофора человека в чёрном плаще.
— Где? — лениво поднялся со своего места Карл. — А да... он. Не подходит, зараза. Ладно, заводи машину, езжай до второй аптеки.
