Нф-100: Прах земной

Прах земной.

Часть первая: Чёрный стиль жизни.

* * *

Крепкий на вид мужчина среднего возраста неподвижно стоял около окна и, щурясь от лучей заходящего солнца, перебирал в мыслях возможные варианты сделки. В лицо ему дул тихий ветерок, принося с собой долгожданную прохладу после довольно-таки жаркого дня. За спиной, на стоящем в центре комнаты столе лежал стандартный, ещё не подписанный договор на убийство. Юридически засвидетельствованным документом он не являлся, зато служил отличным сдерживателем для излишне болтливых клиентов, разглашающих кому-попало секретные сведения. Ведь за подобный договор, не только исполнителя, но и заказчика правоохранительные органы по головке не погладят.

— Извините! Маэстро... так вы дадите мне кого-нибудь для решения моей проблемы? — окликнула хозяина кабинета женщина с рыжими распущенными волосами, начиная нервничать из-за долгого молчания. Она сидела на сером диванчике у стены и, закинув ногу на ногу, вертела в руках пластиковую визитную карточку.

— Дам.

— И кого же?

— Того, кто будет соответствовать вашим требованиям. Не каждый ведь сможет в одиночку пробраться в хорошо охраняемый дом, найти и убить в нём двух испуганных детей. Ещё и изуродовать их тела после всего настолько, чтобы родной отец не сразу узнал, — не глядя на собеседницу, тихо проговорил мужчина, глава Дома неприкасаемых.

— А что, ваших... работников не учат и не подготавливают к таким заданиям? Я вообще не понимаю, какая разница, кого нужно убить? — спросила женщина, уцепившись за последнюю фразу. — Ребёнок или взрослый человек — смерть за всеми приходит.

— Ну да, за всеми. Но вы явно мало знаете о нашем сословии! Многие неприкасаемые выходят из самых низов общества. Больше половины из них привыкли убивать ещё с детства, но убивать быстро, аккуратно и не заметно. А вы хотите договориться чуть ли не о публичной казни, да ещё и инквизиторскими методами, — произнёс он, едва заметно покачав головой.

— Но я...

— Хотя даже для вашего случая существуют нужные люди. Кстати, один такой человек уже идёт к нам. Вы же наверняка хотите с ним познакомиться? С нашим особенным сотрудником? — неожиданно засмеявшись, вполголоса спросил хозяин кабинета и, посмотрев в сторону мрачной женщины, продолжил:

— Я уже столько раз пересматривал записи с его делами, что даже не знаю, как с ним разговаривать. Вроде бы и человек он, но с другой стороны — один большой брак. Настоящая ошибка природы. Проще говоря, вам как раз подойдёт.

Резкий стук в дверь оборвал главу Дома, и тут же в помещение вошёл высокий темноволосый мужчина. Быстро пройдясь равнодушным взглядом по комнате, он опустил глаза в пол, ожидая приказов.

— Рич? — позвал глава. — Два ребёнка, прямые дети Олега Романова, Элена и Филипп. Время исполнения — максимум три дня.

Элена.

Не люблю равнодушных людей. Прежде всего, потому что от них можно ждать любой подлости. В жизни я уже не раз в этом убеждалась... да и, наверное, не только я.

Собственно, не о том речь. Меня зовут Элена Романова. Я родилась в довольно обеспеченной семье, росла жизнерадостным, общительным ребёнком и внешностью была больше похожа на маму, которая умерла при невыясненных обстоятельствах спустя восемь лет после того, как родила меня.

Доставшиеся от неё русые волосы, невысокий рост, тихий голос и карие глаза порой становились причиной грусти отца. Он об этом, конечно, не говорил, но не разглядеть печали на его лице я не могла. Дочь всё-таки...

После маминой смерти, папа с трудом, но всё-таки выбил у правительства разрешение на переезд в другую страну, где-то кому-то заплатив, где-то кому-то пригрозив. Уже тогда он имел хорошие связи в разных сферах бизнеса, а потому в общении с некоторыми людьми мог чувствовать себя королём.

Сейчас я живу вместе с ним, мачехой и маленьким сводным братцем, которому скоро стукнет два года.

Ещё давно, когда мне было семь лет, меня сбила машина. Сейчас, перечитывая копию истории болезни, я знаю, что тогда потеряла очень много крови и получила огромное количество переломов... но гораздо больше меня задевает то, что в той злополучной аварии я потеряла память. Полностью. После неё я не могла ни ходить, ни разговаривать, ни — как мне иногда кажется — даже думать.

Второе рождение с повторным набиванием шишек и синяков проходило пусть и быстрее, чем у настоящих новорожденных детей, но, в тоже время, в десятки раз медленней, чем у моих же сверстников. Обидно, что сказать, но даже в такой ситуации я бы нашла каплю для радости, если бы память возвращалась, хотя бы по чуть-чуть. Но нет, прошло двенадцать лет, а вспомнить ничего не получается.

Вдвойне грустно оттого, что все мои знакомые и вхожие в нашу семью люди говорят, что до семи лет я была счастливой девочкой. А учитывая мою новую жизнь и память, я уверена, что "первое" рождение действительно было лучше.

— Элена! — в дверь комнаты постучались. — Ваш отец попросил, чтобы вы заглянули к нему на пару минут, он хочет поговорить.

— Иду, — отозвалась я, замерев и перестав крутиться около зеркала.

Элена... Вообще-то при рождении мама решила дать мне имя Елена, но папа, когда регистрировал меня, от волнения неправильно записал в документах одну букву. Вот и получилось что-то такое, не совсем соответствующее нашей русской фамилии.

Увы, эту историю я опять же узнала из чужих уст, а потому не могу со стопроцентной уверенностью сказать, что именно так и было. Кто знает, может быть, родители просто перед этим поссорились, и папа, таким оригинальным способом, решил досадить маме.

Выйдя из спальни, я направилась было в сторону лестницы, ведущей на первый этаж (на котором папа, в общем-то, и обустроил свой кабинет), но сделав пару шагов, в задумчивости остановилась.

Неизвестно о чём мы с отцом будем разговаривать. Он может в равной степени начать разговор о моей неуспеваемости в школе, а может с порога сообщить о своём скором отъезде.

В общей сложности наше общение займёт около получаса-час, а за это время домой как раз успеет вернуться из магазинов Светлана, новая папина жена. Третья по счёту, если точно. Знаете, ещё две недели назад она меня пугала, потому что была холодна и равнодушна ко многим вещам и людям, окружающим её, в том числе и ко мне.

Из-за этого я даже пыталась сблизиться с ней какое-то время, как ребёнок пытается сблизиться со взрослыми, чтобы не остаться одному без защиты и тепла. И лишь недавно до меня наконец-то дошло, что все эти старания в глазах мачехи ничего не стоят. Всего одна её фраза, брошенная вскользь, полушёпотом, всё изменила: Нужно договориться с неприкасаемыми.

После этого я больше никогда не улыбалась ей и не старалась приблизиться. Зато каждый день тайком пробиралась в родительскую комнату и, попросив совесть тихонько сидеть в сторонке, копалась в записных книжках Светы, ища в них заметки о любых таинственных встречах или разговорах. Я уже нашла одну интересную бумажку. Её текст поначалу даже не особо меня заинтересовал: Ресторан "Большая охота" приглашает Вас на открытие, что состоится такого-то числа, в таком-то месте.

Вроде бы стандартное приглашение-реклама, но вот оформление у него, мягко говоря, подкачало. Написано всё от руки, мелким, не всегда разборчивым почерком, да ещё и на обыкновенной белой картонке. Наверное, мало у кого возникнет желание посетить заведение, выпустившее столь оригинальную, но далеко не привлекательную рекламу. Светлана, по крайней мере, точно не захочет туда идти. И если так, зачем она тогда хранит этот мусор у себя в столе? Вопрос.

А вообще, не исключено, что я просто ошибаюсь и накручиваю себя этими подозрениями, как... Боже, ну пусть я действительно ошибаюсь!

Развернувшись в обратном направлении, я пошла в другой конец коридора. Именно там располагались родительские комнаты.

Дойдя до нужной двери, я привычно огляделась, прислушалась и, не заметив ничего подозрительного, вошла в спальню. В комнате было темно, пришлось искать на стенке выключатель, чтобы включить свет.

Через минуту я уже пересматривала чужие бумаги, квитанции и чеки с магазинов, надеясь отыскать во всей этой куче макулатуры своё спасение. И, что удивительно, почти сразу же мне повезло. Ну, как, повезло? Просто в толстой сиреневой папке с рисунками Светы, окончившей художественную академию на отлично, я нашла карандашный портрет молодого черноволосого мужчины, и теперь, по крайней мере, знала, чьё лицо последним увижу в этой жизни.

Хм, как и следовало ожидать, это лицо принадлежало убийце из Дома неприкасаемых. И это же лицо я уже видела один раз...

Это случилось около девяти лет назад. Моя первая мачеха, Рината, взяла меня вместе с собой на вечернюю прогулку, неизвестно каким образом упросив папу отпустить нас гулять без охраны. В принципе, это должно было быть безопасно, жили-то мы тогда в центре города, в самой безопасной его части, но... не сложилось.

Не смотря на название "вечерняя прогулка" всю дорогу до места мы ехали на машине. А когда всё же пришло время выходить, я, десятилетняя, немного отстающая в развитии девочка, несколько секунд с непониманием смотрела на высокий многоэтажный дом, зажатый с двух сторон точно такими же домами, пока Рина строгим тоном не потребовала вылезти из машины.

Впрочем, вся её строгость очень сильно была похожа на обыкновенное нетерпение и ожидание. Это сейчас я понимаю "ожидания чего", а тогда пребывала в полном неведении.

Мы зашли в дом и поднялись на лифте на нужный этаж. Мачеха, немного подумав, отыскала среди трёх дверей нужную и, потащив меня за собой, вошла.

В квартире было тихо и, на первый взгляд, пусто. Но стоило нам пройти дальше по коридору и заглянуть в первую же попавшуюся комнату, как нашёлся и сам хозяин. Он сидел в кресле, положив руки на подлокотники и глядя ничего не выражающими глазами прямо перед собой. Его чёрные волосы, едва прикрывавшие уши, казались чернее неба в безлунную ночь, а лицо будто бы никогда не примеряло на себя даже тени улыбки. Одетый во всё чёрное, он... напугал меня, при этом ни сказав даже слова.

— Привет, — прощебетала мачеха, отодвинув меня в сторону и подойдя к креслу, в котором сидел незнакомец.

— Почему с ребёнком? — тихо спросил тот, поднявшись. Голос был красивым, но до ужаса безразличным.

— Я не хотела лишних вопросов. Олег наверняка бы заинтересовался, куда это я собралась одна и без охраны, а так... — не договорив, она обняла мужчину за шею и поцеловала в щёку. Черноволосый в ту же секунду повернул голову к ней, и взгляд его поменялся, сейчас он будто спрашивал: Зачем ты это сделала?

А и вправду, зачем? У неё же есть папа, её муж и вообще, по идее, её любимый человек!

— Пошли в другую комнату, — попросила Рина, глянув в мою сторону. — Она отсталая, и Олегу вряд ли что-нибудь расскажет. А если и расскажет, то он её не поймёт, — это уже мужчине.

— Хорошо, пошли, — развернувшись в сторону двери, ведущей в соседнюю комнату, друг Рины приглашающе махнул рукой. Мачеха же, громко засмеявшись, вновь обняла его. Они ушли, оставив меня одну со своими мыслями и появляющимися из ниоткуда вопросами.

Интересно, почему я боюсь этого человека, а Рина нет? Или она тоже боится, но не говорит об этом? Тогда, если всё же боится, зачем нужно было приходить сюда?

Мысли подобного рода занимали мою голову около десяти минут, пока дверь из соседней комнаты не открылась, и оттуда не вышел черноволосый, держащий на руках спящую Рину.

— Пошли на улицу, — сказал мне и первым отправился на выход.

Оказавшись на улице, он подошёл к такси, на котором мы приехали, и положил мачеху на заднее сиденье, затем постучал в окно водителя, привлекая его внимание. Когда таксист, седой и немного лысоватый мужчина, вышел, брюнет неожиданно схватил его двумя руками за шею и сдавил. Послышался хруст.

Я в ужасе отшатнулась и зажмурилась, чтобы ничего не видеть. Мне хотелось убежать, но как можно было оставить Рину? Вдруг бы он и ей что-нибудь сделал?

— Садись в машину, я отвезу тебя домой, — закрывая багажник, обратился ко мне... убийца?

Быстро сев в машину и кое-как устроившись рядом с мачехой, я попыталась прекратить дрожать и сжимать зубы, но ничего не получалось.

Всю дорогу я крепко держала Рину за руку, с каждой секундой чувствуя, как тепло её ладони всё тает и тает...

Когда машина остановилась за поворотом, где-то в пятидесяти метрах от нашего дома, убийца отстегнул ремень, открыл дверь и куда-то ушёл. А уже утром охранник, по-моему, один из наших новых работников, заметил поблизости подозрительную машину (чем именно подозрительную, я не знаю) и решил на всякий случай пойти, поговорить с водителем. Но когда он увидел, кто сидит в этой машине, и понял... тело Рины к тому времени уже полностью остыло.

И вот сейчас я держала в руках портрет того самого человека, что убил Рину и мужчину-водителя.

Господи, теперь я точно знаю, что ошибки быть не может. Светлана действительно обратилась к неприкасаемым. В противном случае, где бы она тогда смогла увидеть этого человека?

Убийцы же не простые обыватели, которых от нечего делать можно встретить на улицах родного города. Их Дом запрещён законом, следовательно, и ведут они самый, что ни на есть, затворнический образ жизни и никогда не заводят себе каких-либо знакомых. А это как ни что другое говорит о том, что абы где встретить неприкасаемого не получится.

Положив рисунок обратно в нижнюю полку, я вышла из родительской спальни. Убийца убийцей, но и о мачехе, которая скоро должна вернуться, забывать нельзя. Кто знает, что ещё способна выкинуть эта ненормальная женщина? Да и папа меня ждёт, так что лучше больше не задерживаться, дабы не отвечать потом на ненужные вопросы.

— Эль, ты где так долго была? — стоило мне войти в кабинет, как практически тут же поинтересовался родитель.

— Переодевалась, я же недавно с пробежки вернулась, — соврала, глядя себе под ноги. Всё равно папа не будет проверять правда это или нет, ведь он даже не помнит, что врачи, на время, запретили мне бегать и вообще заниматься физкультурой.

— Так, Элёк, у меня тут много дел, так что говорю сразу: мы со Светой сегодня уезжаем, примерно на три дня, ты и Филя остаётесь дома, — уткнувшись в свои документы, пробормотал он и вздохнул. — Леонида и Марк останутся с вами, — имея ввиду нашу домработницу и начальника телохранителей, добавил отец.

— Ясно. А вы прям сейчас уезжаете?

— Света придёт, и поедем.

— А-а-а, — протянула я и, встав с диванчика, на который уже успела присесть, ожидая долгого разговора, вышла из кабинета.

Не стоило ждать, что он окликнет меня или ещё как-нибудь выразит своё желание, чтобы я осталась. Никогда такого не было, и я даже не уверена, что будет. Но сейчас мне, честно говоря, не важно, как Олег Романов относится к своей старшей и единственной дочери. Настолько не важно, что не хочется просить у него никакой помощи. Да и чем он мне поможет? Спрятаться от неприкасаемых если и можно, то лишь на время, сманить на свою сторону деньгами так вообще ни при каком раскладе не получится. Их глава, конечно, ценит деньги, но репутацию целого Дома он, как мне кажется, всё равно ставит несколько выше. Так что, даже если бы папа знал о моих проблемах, то ничего бы изменить не смог. Это ли не повод попытаться разобраться со всем самой?