Боль милосердия

Юрист поправил кепку.

— Такой страшный фильм! — подлетел Радион, — Когда этот появился у иллюминатора с молотком...

Едва мы оказались на улице, как перед носом пролетел шестьдесят девятый автобус.

— Мой! — крикнул брюнет. — Увидимся завтра!

Я и Дмитрий пошли обратно к "Динамиту", в веренице сотоварищей по секции. Уже было очень темно и слегка прохладно. Я не стала застегивать куртку, ловя холодный ветер оголенным животом. Все-таки, хорошая инвестиция ста двадцати рублей.

— Слушай, Кира...

У меня зазвонил телефон. Ритмичная электро мелодия. Удивившись такому позднему звонку, я нажала на "принять", не подумав. Посередине разговора пришлось закурить.

— Что случилось? — спросил Дмитрий, когда я убрала телефон в задний карман.

— Ничего.

Разве, что меня уволили.

— Сегодня подвезу. Очень темно, не отнекивайся.

Мы дошли до его внедорожника. Рядом никого не было и я позволила себе сесть на пассажирское сидение, предварительно выкинув сигарету. В салоне снова пахло кокосовым освежителем. Дмитрий закинул мобильный из заднего кармана под приборную панель и включил зажигание.

— Кира, я тут подумал...

Меня уволили. Не то, чтобы это было неожиданностью, я знала, что поставила себя под удар, отказавшись выполнять чужую работу, но не рассчитывала на то, что придется бросать всё так стремительно. Завтра следовало лишь прийти за вещами, которые вполне мог выбросить дизайнер, которого уже наняли на моё место.

— ... лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть. Я просто ставлю перед фактом.

Я потерла висок. Я была слишком занята раздумываниями о завтрашнем дне, чтобы слушать долгую речь юриста. Мы подъехали к подъезду.

Городской не спешил разблокировать двери. С минуту мы посидели в тишине, пока я таки не посмотрела на него.

— Понимаю, что это может быть сложно, — кивнул. — Это сложно и для меня. Так, что давай просто забудем.

Ага. Судя по всему, я должна была о чем-то забыть. Без проблем.

— Забыли, — показала большой палец. — Мне надо идти. Спасибо за классный вечер, было здорово.

— Ты не выглядишь счастливой тем не менее, — усмехнулся. — Наверное, так и должно быть.

Посидев в салоне ещё с минуту, юрист оставил меня наедине с моими экстренными планами действий.

Глава 20

Утро понедельника я начала с двадцати отжиманий, чашки кофе и пирожного. Выгуляв Чару, привычным маршрутом двинулась к работе и забрала вещи, как мне и сказали — раньше обычного. Проходя мимо столика Лили, я даже не знала, должна ли как-то дать знать, что была рада с ней познакомиться. Мы так и не обменялись номерами телефонов.

Забросив вещи домой, я перекрестилась и снова вышла. Беда теперь заключалась в том, что в Омске была лишь одна крупная ветеринарная клиника, которая, к тому же, открылась совсем недавно. Другие представляли собой отделения государственных больниц с кучей желающих работать или частные кабинеты с единственным врачом-хозяином. Эта информация мне досталась в процессе общения с куратором проекта из клиники, которой я делала дизайн.

Им по прежнему требовался хирург с высшим образованием.

— А других вакансий у вас нет?

Девушка за стеклянным столом полистала какие-то карточки.

— Есть место оператора call-центра. Работа с девяти до одиннадцати и... работник склада. Но мы не берем туда женщин.

— Какие требования у колл... колл...

— От двадцати до тридцати лет. Коммуникабельность. Знание ПК.

— Я подойду. Написать заявление?

— Сначала две недели обучения. Мы не будем их оплачивать.

Я прикусила губу. И дураку было понятно, что здесь никаких гарантий.

— Когда я смогу начать?

— Да хоть сегодня.

В субботу я еле нашла в себе силы прийти на тренировку. В мозгу гремел звон телефона и шуршание бумаги. В клинику звонили с бешеной периодичностью, причем не столько реальные клиенты, сколько желающие получить бесплатную консультацию. При этом я должна была сидеть за одним столом с регистраторшей и выполнять мелкие поручения вроде "подай папку" или "верни ручку". К счастью, мне дали распечатку со стандартными ответами об услугах клиники и расположению зоомагазинов. Некоторыми я часто пользовалась. Оплатой служили новые знакомства и периодически появляющиеся книги на столе, которые оставляли врачи. Из них я имела, хоть и не полное, но представление о происходящем в клинике. Судя по большому количеству запакованной литературы с картинками неизвестных мне приспособлений — здесь активно закупали иностранную технику. До одиннадцати часов (времени официального открытия), по залу шныряли рабочие с коробками, досками и стройматериалами. В перерывах, я наблюдала, как туда-сюда носятся люди в халатах и клиенты с животными. Из-за стойки мне почти не было видно братьев меньших, но я отлично различала звуки. Собак было больше всего. В последней книге, оставленной на столе, тщательно разбиралась патологическая диагностика их болезней. Надо признать, даже будучи уставшей, я читала с необычайным интересом — ведь у меня тоже была собака.

— Передай зеленую папку.

— Эту?

— Да нет, же. Выше.

— Держи.

Не смотря на малое количество общего непосредственно с ветеринарией, работа в call-центре могла стать первым шагом в карьере — значительно помочь при поступлении на реальное место в этой же клинике. В связи с тяжелым графиком, позиция оператора обещала мне зарплату, близкую к бывшей.

Интересно, как там в Риарте?

Карабкаясь по своей обычной трассе, я чуть не сорвалась три раза. Чуть. Сорвалась на четвертый. Наверное, не надо было сегодня приходить. Следовало как следует выспаться или уделить внимание Чаре — сходить и погулять с ней по городу.

Когда я спустилась на маты, спина ощутила постороннее давление.

— Осторожнее.

Дмитрий ловко отцепил меня от страховки, согнувшись за моей спиной. Его руки распознать было проще всего — из-под правого рукава юриста вниз по руке бежал белый шрам. Почти не рельефный, он сужался, образовывал витиеватый узел за локтем и спускался к внешней стороне кисти, "вплетаясь" в безымянный палец. Почти как украшение.

— Лучше возьми трассу попроще сегодня. И не такую высокую. Вот ту.

Не отпуская, он повел нас к соседней скале. У него были очень горячие ладони.

— Скалолазание — это вид спорта, связанный с повышенной опасностью, — сказал на ухо с придыханием. — Будь любезна, сосредоточься.

Уровень моего удивления достиг предела и перешел в полное офигение, когда городской заправил выбившиеся волосы мне за уши и подтолкнул к скале:

— А теперь вперед, красавица.

Обернувшись, я не застала никого, кроме группы молодых женщин, сидящих на матах. Надо признаться, в последнее время жизнь стала такой стремительной, что я с трудом вспомнила, что задолжала юристу одно желание. С высоты тренажера мне удалось разглядеть Радиона. Заметив, как тот идет к раздевалкам, я спрыгнула вниз и пошла за ним.

— Привет, — поприветствовала, обгоняя.

— Привет, — махнул полотенцем. — Когда пришла? Не видел.

— Часа четыре назад.

Он открыл шкафчик и достал нашу воду. Мы сели на скамью. Если я только успела разогреться, то с Радиона пот струился ручьями.

— Слушай, а ты где работаешь? — спросила, открывая крышку.

— Заведующий кафедрой экономики и управления сельскохозяйственным производством...

Я чуть не выронила бутылку.

— Мне уже тридцать один.

Если бы можно было выразить большую степень удивления, чем уже проявленную мной, я бы это сделала. Я думала, что Радион — мой ровесник.

— Где?

— ОмГАУ. Омский Государственный Аграрный Университет, — отпил из бутылки. — Имени Столыпина. Знаешь такой?

Конечно, я знала.

— У вас там факультет ветеринарной медицины есть, — кивнула.

— Ага, — удивился. — Ты у нас училась?

— Нет. Это просто моя детская мечта. Поступить на ветеринара.

К соседнему шкафчику подошел какой-то мужик и взял полотенце, ушел в душ.

— Ну, что могу сказать. Я бы посоветовал тебе как следует подумать. Сможешь ли смотреть, как эти милые существа болеют, мучаются и умирают. И ещё не факт, что не станешь заботиться о козах где-нибудь в области. Многие думают, что в ВУЗе будут лечить котят и щеночков, а им подсовывают коров, свиней и лошадей, а кошек и собак — в последнюю очередь. В Омской области много комбинатов, практиканты ездят в коровники и свинарники, смотрят, как забивают скот. Сейчас уже не уверен, но раньше студенты и руки кобылам в попу засовывали и в навозе по колено стояли. Веселые времена.

Мы немного помолчали. Мне были известные такие нюансы. Сельскохозяйственные животные представляли большую ценность для людей, чем "домашние" питомцы. Государству требовалась качественная продукция. Выпускники факультета рассыпались по предприятиям и учебным заведениям, мало кому доставались ветеринарные клиники.

— Ты ещё молодая. Цены не такие уж дикие, главное время. Это первый сельскохозяйственный институт в Сибири, один из самых лучших. Обучение ориентировано на ведение дел за Уралом. Если не планируешь переезжать далеко — останешься востребованным специалистом. Преподают хорошие ребята, опытные. Не пожалеешь. У тебя ведь не оконченное?

— Скорее, не начатое, — поморщилась.

— О.

Я положила воду обратно:

— Пойду домой. Устала.

— Подожди. Мы ужинаем в столовой сегодня.

Я взяла полотенце и вопросительно уставилась на брюнета.

— Я, ты и Дмитрий, — перефразировал.

Ого.

— Прости, не могу.

— Почему?

— Нет денег, — виновато почесала лоб.

— А.

Юриста нигде не было видно. Вернувшись из душа, я взяла куртку и начала переобуваться. Девять часов, а уже была выжата как лимон.

Когда я была готова уходить, моё внимание привлекли крики у скалы высокой степени сложности. Люди кричали "Давай!" и "Вперед!". По высокой, наклонной трассе карабкались два человека. Часы над щитом показывали время. Странно.

Я подошла ближе и стало тревожнее. Оба использовали нижнюю страховку: её точки на этом тренажере были расположены вдоль всего маршрута, но их количество уменьшалось с высотой. Суть состояла в том, чтобы участник защелкивал привязанную к себе веревку в карабин на той оттяжке, до которой поднялся. И вынимал веревку при спуске. Таким образом, в случае срыва участник повисал недалеко от своей последней точки страховки. Самым опасным моментом на мой взгляд был риск срыва при попытке "прищелкнуть" веревку. Последняя оттяжка могла находиться на несколько метров ниже.

Один из участников остановился посередине трассы и посмотрел вниз. Не смотря на метров десять высоты, я распознала Радиона. Он что-то сказал сопернику и показал наверх. Следующая точка в метрах шести уже находилась на сильном навесе.

— Это самоубийство, — сказал кто-то сзади.

— На верхней бы добрался, а так...

— Не, нереально.

Второй участник повернулся к Радиону и кивнул вниз. Вся спина мужика покрылась потом — белая футболка буквально липла к телу. Но руки...

Дмитрий!

Радион начал спускаться, а юрист двинул наверх. У него даже штаны к заднице липли. Поднявшись на два метра, он остановился в немыслимой позе, опираясь на правую ногу и левую руку. Размял свободную кисть и продолжил. Расстояния зацепок здесь были смешными и страшными одновременно — мне пришлось бы сесть на шпагат, чтобы добраться до некоторых. Городскому же они давались легко. Будучи выше меня на голову, ростом он был примерно с метр девяносто.

Заведующей кафедрой спустился и принялся страховать Дмитрия вместо другого мужика. Уровень моей тревожности поднялся.

— Что тут происходит? — спросила, приблизившись.

— Отойди. Вдруг упадет.

Я с открытым ртом уставилась наверх. Начался резкий навес.

— Он же не собирается...

— О, да, — пробубнил Радион. — Ещё как собирается.

Даже отсюда, я увидела, как напряглись мышцы спины и рук юриста.

— Он же не упадет? — спросила.

— Туда все лазят с верхней страховкой. Так, что не знаю.

Я проследила за веревкой. Ещё внизу Дмитрий "вщелкивался" через точку.

Оставалось три метра. Один большой промежуток. Городской каким-то образом зафиксировал ногу на наклонной поверхности и съехал по диагонали в бок, доставая пальцами до следующей зацепки. Затем подтянул свободную ногу и оперся на нее, выпрямляясь. Щелк.

Толпа снова заорала.

Я выдохнула и принялась ждать, когда юрист спустится. Но он зачем-то подтянулся к следующему зацепу.

— Он, что полезет на потолок?! — посмотрела на абсолютно параллельную матам поверхность.

— Может, — кивнул Радион.

— Но если он свалится... он же... стукнется об...

Брюнет потихоньку отпускал веревку:

— Да.

Я просчитала траекторию удара. Зацепкой на скале он мог поверить себе что угодно — руки, ноги, бок, голову. Кажется, у меня начался приступ паники. Именно в этот момент городской обернулся, чтобы посмотреть вниз. На его лице играла озорная улыбка.

— Ты! — крикнула. — А ну, слезай!

Мужик пролез ещё на метр и снова оглянулся. Я так и представила, как его пальцы соскальзывают с зацепок. Боже упаси, тьфу, тьфу, тьфу.

— Или что? — крикнул, сдувая прилившие ко лбу волосы.

— Или я проткну колесо твоей машины!

Видимо юриста удивила такая форма ответа. Он завис на одном месте.

— Не, не идет! — крикнул. — Пошли в клуб!

Я чуть не поперхнулась собственной слюной:

— Ещё чего!

Облизав губы, мужик снова отвернулся и начал рассчитывать следующий этап. Снова пролет в один метр. Юрист пролез к следующему зацепу и приготовился делать резкий выпад. У меня волосы на голове дыбом встали.

— Соглашайся, — быстро протараторил Радион. — Эту не возьмёт.

В порыве, я выкрикнула что-то, не заботясь о чистоте языка.

Городской резко обернулся, но не упал, а сменил позу. Через несколько мгновений игр в гляделки, он начал спускаться, выщелкивая по пути оттяжки в обратном порядке. Я ждала его внизу, активно хмурясь.

— Ну, что такое? — вытер пот со лба.

— Верхняя страховка не комильфо?

Юрист опять пах как потный кокосовый плод, обрызганный дорогим одеколоном. Сегодня у него тряслись руки — естественная реакция мышц на частое сокращение. Нагрузка была непривычна.

— Суть спорта в развитии способностей человека, Кира. Лазанье с верхней страховкой полностью исключает фактор страха, — он подтолкнул меня к раздевалкам. — Присутствие страха рождает необходимость контроля, не только физического, но и психологического. Полный отказ от страховки привел бы к отсутствию скалолазов как вида. Моя позиция — лазить необходимо только с нижней.

Я уже была одета, поэтому мы подошли к его шкафчику. Минуты две я наблюдала, как юрист жадно глотал воду и отдергивал прилипшую к груди футболку. Около нас то и дело проходили любопытные люди, но заговорить не решались. В памяти начало всплывать, что я такое выкрикнула. Кажется, то была угроза набить мужику морду до состояния манной каши.

— Демонстрация силы очень важна в животном мире, — выдохнул, оторвавшись от горлышка.