Мертвые люди (часть2)

Пройдя мимо некогда заброшенной столовой, она не довольно покачала головой. Новая власть во всю обустраивала в ней склады. Спустилась вниз по дороге, приблизилась к калитке, поймала пальцем неудобную задвижку, вошла внутрь, подняв чуть-чуть платье, чтобы не перепачкать в грязи. Тут бы дренаж сделать, да денег нет у хозяев, а теперечи и подавно... Тщательно обтерла ноги и без стука вошла в избу, раньше ее приход приветствовали собаки, теперь вояки параноики всех псин перестреляли.

— Анна, спишь что ли? — крикнула она, снимая колоши.

В доме пахло блинами и кофе, а еще чем-то знакомым, но неузнаваемым.

— Как же уснешь тут, — послышался дребезжащий голос из комнаты, — иди на кухню и чайник поставь.

— Раскомандовалась.

Когда появилась хозяйка, Мария Петровна уже успела сделать чай и лениво помешивала заварку, звонко стуча ложкой об стенки кружки, сахар она с детства не любила.

— Ух ты, как вырядилась, — Анна Павловна одела лучшее из платьев, зелёное новое, только из шкафа, огромные бусы янтарного цвета, с такими же серьгами.

— Ай, Машка, не трави душу, — она была единственным оставшимся в живых человеком, который мог без последствий так называть Марию Петровну.

Подружились они в первый день, когда Мария Петровна приехала в деревню и как водится с ругани. Так они и жили один день ругаются, другой дружат — вместе перемывая кости односельчанам.

— Я же не для женихов, я же для представительности. Пойду к Главному на поклон, пусть подселит ко мне кого-нибудь.

— Так жили же у тебя двое, — без особого удивления, отозвалась Мария Петровна.

— Да на кой мне пьянь подзаборная. Сидят, пьют, ничего делать не хотят. Да еще на меня косятся, мол, чего старая орешь. Нет, не надо мне таких соседей. Пойду нормальных просить, как у тебя. Кстати, если он тебе невмоготу, то пусть ко мне переселятся. Помогу по дружбе.

— Ишь ты, чего удумала. А ко мне значит пусть пьянь подселяют.

— Ладно тебе, Мария, не серчай. Пустое взболтнула, а ты все к сердцу принимаешь, — хозяйка дома уселась на соседний стул, поёрзала, не спешно налила кипятку в чашку и только потом кинула сахар и пакетик чая.

— Правильно, попьем чайку и пойдем вместе, — Мария Петровна продолжала мешать чай, словно заведённая.

— Сахар откуда? Клянчила же два дня назад.

— От тебя разве что добьёшся. А вот люди добрые про стариков не забывают, бывает и подкинут чего полезного, — говорила она достойно, с некой ноткой превосходства.

— Мне сахара не жалко, приходи да бери, а в носильщики я к тебе не нанималась.

Мария и Анна громко хлебнули из кружек, больше ничего не говорили, просто наслаждались чаем. Странно это звучит, если учитывать, что напиток производится из дешевых ингредиентов.

Анна охнула, схватилась за сердце, уронив кружку на стол, чай не вылился, ибо осталось его на донышке.

— Ты чего, старая? — с легким испугом поинтересовалась Мария Петровна.

— Да сердце... что-то прихватило, — она поднялась и, сильно сутулясь, поплелась куда-то в комнату.

"Сдает подружка, а мне уже было показалось что наоборот, за последние недели приободрилась, даже плакаться перестала, что все болит и глядишь ты, прихватило как внезапно", — не спешно провернула мысли в голове Мария Петровна, глядя, как удаляется Анна.

Прошло минут пять, а подруга так и не пришла, Мария уже начала подумывать о плохом и даже приподнялась, чтобы пойти да проверить. Но шум и шаркающие шаги переубедили ее.

— Что ты там копошишься? — не выдержав, крикнула Мария Петровна.

В ответ лишь приближающиеся шаги.

— Я уже было думала... — слова застряли в глотке.

Мария Петровна лишь секунду промедлила, вскочила? кинула в упыря кружку. Выход перекрыт ковыляющей тварью, а сил для прорыва уже лет так пять как нет. Чашка ударилась об оскалиною морду, тварюга даже не моргнула. "Что делать?", — паника почти поглотила ее, но железная воля все же выдавила ответ. Она упала на колени, охая от боли в спине, заползла под стол, подобрала колени, уперев спину в крышку. Стонав надавила, вытягивая последние силы из старческого тела. "Ну, карга старая, давай". Злость всегда помогает, пусть на несколько секунд или на один рывок, но и этого иногда хватит чтобы спастись. Стол, мощный с дородными ножками и толстой столешницей и весом килограмм под пятьдесят, обернулся. Упырь уперся в импровизируемую баррикаду, тенув руки к жертве. Жертва же лишь покосилась на тварь, подтащив одной рукой стул к окну, другой открыла створку. Еще несколько секунд и она с трудом перелезла через подоконник. И спрыгнула в клумбу, ойкнула и тут же упала на колени, крехтя от боли в спине, постояв так мгновение, завалилась на бок. "Вот тебе хрен по всей морде, а не я", — мысленно простонала старуха, поползла в глубь сада. Боль чуть отпустила возле груши, что росла в центре сада, минутку отдыха и можно попытаться подняться. Но, увы, планом не суждено было сбыться. Упырь показался в окне, несколько секунд постоял, потом дергая головой, повернулся в ее сторону.

— Ну, старая, пошла, — Мария Петровна схватилась за сук, обдирая руку.

Спина, отозвалась на движения вспышкой боли, в глазах потемнело, тошнота ударила в горло, но она встала. Тем временем упырь кулем вывалился из окна, уничтожая остаток клумбы. Сильно хромая, держась за спину, она медленно поплелась к калитке, сжимая зубы, чтобы не застонать.

"Не успею, чтобы эту старую... упырюгу".

Упырь хоть и двигался дерганно и медленно, но все же быстрее своей жертвы, да и прет на перерез. Мария Петровна остановилась, дождалась, когда упырь навидеться на нее, и пошла в сторону огромного куста крыжовника, гордость Анны. Обогнув куст, она замерла, и почти не дыша от напряжения, ждала пока тварь начнет пробираться к ней. Сработало, завязла, нет, упырь продолжал прорываться, но очень медленно, когда-то Анна толкнула в него своего пьяненького мужа, так тот с полчаса выбраться не мог.

"Кажись увяз уродец", — и она с максимальной скоростью поковыляла к калитке.

Мария Петровна оглянулась лишь тогда, когда оказалось за дверцей, закрытой на защёлкой и подпертой паленом. Упырь продрался через кусты, изуродовав морду в кровавую кашу. Мария подошла к скамейке и, постанывая, уселась на влажную поверхность. Кричать благим матом и выть от ужаса было откровенно глупо, только позора навлечь. Нужно просто спокойно подождать пока кто-нибудь пройдет мимо, да позвать. О том чтобы встать и найти помощь не могло быть и речи, все, допрыгалась козочка, теперь инвалидное кресло обеспечено. Но лучше в кресле, чем в пасти у упыря. Прошло более полу часа, старушка успела изрядно замерзнуть, верхняя одежда осталась внутри, а пока спасалась, так холод и не чувствовался, а теперь продрогла ажно зубы стучал. Как бы не простыть для полного счастья.

То ли от холода, то ли от злости на свою немощность, Мария Петровна попыталась привстать и, к своему изумлению, получилось, это было на столько неожиданно, что она чуть привстав, снова уселась. Хмыкнув, повторила попытку, успешно, спина конечно отозвалась протестом боли, но терпимо, по утрам бывало и хуже. Старушка по стенке доковыляла до мусорного бака, облокотилась, переводя дух. Там, около дверей, в двух метрах стояли грабли, сойдет, как посох, заходить домой и одеваться не стала, выше ее сил снова оказаться в замкнутом пространстве.

Опираясь на грабли, старушка неспешно посеменила за помощью, стараясь не смотреть в сторону стоящего возле забора упыря. Выйдя на основную дорогу она проклинала ветер, холод, весну и, конечно же, эпидемию. Встав по середине дороге, остановила грузовик со щебнем. Парень, лет тридцать, в тельняшке и кепке, недовольно высунулся в окно, без всяческого уважения проорал:

— Ты что, старая, совсем ополоумела?

— Рот закрой, не дорос еще на меня орать. Видешь, чуть жива. Давай, быстро домой вези, — голос злой, звонкий, давящий, не каждый мог спокойно ответить после таких интонаций.

— Ты, старая, очумела? Ща вылезу да накостыляю, на возраст не гляну, — слова грозные, но звучат по ребячьи.

— Так слезай. Хрена орешь? — парень втянул голову в плечи и спрятался в кабине, — я кому сказала?

Нахал вылез, пытаясь хорохориться.

— Там упырь, — она махнула за спину, — надо доложить и меня домой отвести, видешь, чуть стою.

Бабушку доставили домой в лучшем виде, даже извинились за нахальство и очень вежливо поинтересовались, во сколько она сможет принять следователя, когда лучше зайти врачу. Местный фельдшер пришла через полчаса. Молодая, с усталыми глазами бродячей собаки, поинтересовалась в чем проблема. Получив от больной полную выкладку болезни, принялась за обследование. Потом привычно выписала рецепт и назначения на процедуры, не подумав, что аптек и поликлиник, как таковых, уже не существует.

— Не печалься деваха, вон сумка под кроватью, глянь, может что полезного найдешь, — врачей Мария Петровная уважала, они дважды возвращали ее с того света.

Лекарства нашли не все, но большую часть, сделав несколько уколов, фельдшер ушла. Мария Петровна с трудом встала, доковыляла до кухни, мучительно долго растапливала печь, затем села на стул и по старчески уставилась в окно. Нужно было привести в порядок воспоминания о лучшей подруге.

Когда во тьме, с легким скрипом, открылась входная дверь, Мария Петровна вздрогнула и попыталась встать. И лишь увидев входящего пацана, обругала себя за трусость.

— Сегодня сам готовь, болею я.

— Хорошо, — хоть и помылся, а мертвечиной воняет все одно.

— Слышь. Да брось ты эту кастрюлю, достань с холодильника бутылочку.

Пацан зажег керосиновую ламп, неспешно достал просимое, молча поставил на стол две рюмки, немного подумал и извлек из холодильника сало с хлебом, уселся напротив старухи.

"Ишь ты, как смотрит уверено, без тени заискивания и подобострастия, чуть уважения, как это бывает от младшего к старшему. Теперь на его горбу так просто не покатаешься".

— Что смотришь, наливай, — умело разлил, — пей.

— Не пью, — спокойно ответил пацан.

— Я сказала пить, — ноль эмоций, сидит как истукан, — хорошего человека нужно помянуть, так что пей.

— Я и без водки помяну.

Бабка резко выпила и даже рукавом не занюхала.

"Прощай Аннушка и пусть земля тебе будет пухом".

* * *

Уснуть нормально так и не смог, ворочался с бок на бок, пробовал и овец считать и стрелять по ним, даже гоняться, все едино сон уперся и не приходил, чтобы ввести меня в царство Морфея и дать отдых организму. Ладно бы мысли толковые мешали уснуть так, нет же, голова пуста, что у барана, сидит только одна заноза, словно я что-то забыл сделать, важное не терпящее отлагательства. Разозлился, стал неспешно прокручивать весь день, до мельчайших деталей, что смог упомнить, втайне надеясь уснуть. Поездка, библиотека, цыгане. Блин я что совсем очерствел, при мыслях об убийстве, не чувствую угрызения совести, когда успокаивал первого мертвяка, и то больше эмоций выплеснул. Я что социопат? Лучше не углубляться. Все же я провалился в не забытьё, потому что, чуть ли не вскочил от картинки, зависшей перед моим внутренним взором. Грузовик желтого цвета, уткнулся носом в канаву, дверь водительская нараспашку, но это все фигня — это мелочь, главное, в кузове затянутым тендем, только с левого борта немного видно содержимое. Газовые болоны. Те что стоят почти у каждого местного жителя на кухне. Целый грузовик бесхозного богатства, заманивая к себе открытом бортом, удачливого торгаша. Это просто Клондайк, даже если не продавать. Болоны нужны будут по любому, на печках много не наваришь, особенно если привык к газу, да еще и летом.

Я скинул пододеяльник, что заменял одеяло. Пфф жара. Просеменил по мягкому ковру, к стулу с одеждой. Быстро облачился. Блин что-то я туплю, ночь же, глянул на часы, без пяти четыре. До рассвета как минимум еще столько же. Снова лечь спать? Нет не уснут, теперь уже точно. Может махнуть к мужикам, в поселке безопасно, и с первыми лучами выдвинуться. Ага они меня за ночную побудку могут не только неласковым словом обиходить, но и чем потяжелее. Будем ждать.

Как же я ненавижу ждать, через час, извелся настолько что сил не было терпеть, пошел на кухню заварил кофе, сильно жалея, что не курю, хоть табаком время убил бы. Попивая, горячей напиток в сотый раз прогонял в уме, место где видел машину и как тут побыстрее добраться. Бабку я все же разбудил, пошаркала в своих разбитых тапках во двор, назвала меня жульем. Я только улыбнулся в ответ, уже привык к ворчанию.

Рассвет встретил с таким воодушевление словно с лучами солнца пройдут все мои проблемы, сна ни в одном глазу, в рюкзаке бутерброды и термос, сам сделал. Вышел, как только горизонт чуть осветился багрянцем.

Петр отозвался только после третьего удара в дверь, протирая заспанные глаза, зло пробурчал.

— Что надо?

Я быстро обрисовал ситуацию, он вяло отреагировал на мою тираду.

— И зачем в такую рань прибегать? Съездили бы как обычно, если увели машину, то увели, и нечего тут панику разводить, — фатализм великая сила, но ведь не объяснишь, что меня обуял азарт, — ладно хрен с тобой. Дай одеться, кофеем меня потом отпоишь.

Михалыч и будить не пришлось, он вышел на крыльцо, как только подъехали, на плечах фуфайка, сам в шлепанцах, ну и сигарета в зубах. Я по новому кругу объяснил, что про что, он уселся на лавочку, слушая спокойно и умиротворено.

— Ща докурю и поедим, — пришлось ждать целых пять минут, когда началось какое-то действия, азарт потихоньку спал. Оделся он быстрее чем покурил, вышел один.

— А где Колян? — осведомился командир, зевая во все рот, прям гланды видно.

— Спит бухой. Вчера как приехали, сразу напоил. Так, лучше для него, а то еще сорваться.

Я если честно этому обрадовался, вчерашняя сора бесследно не прошла.

На КПП нас не остановили, простом махнули рукой мол проезжайте. За руль посадили меня как инициатор раннего подъёма, я посматривал в зеркало заднего вида как мужики уничтожают мои запасы кофе, бутерброды им и даром не дались.

"Раф" резво домчал нас до нужного места, к моему не сказанному облегчению машина стояла на прежнем месте. Прям гора с плеч, опереди нас кто настроение испортилось бы на неделю как минимум. Я уже на этот газ губу раската, и кой-какие планы построил. Вот блин хомячья душа. Михалыч залез на крышу машины, мы с Петром осторожно вылезли, поглядывая по сторонам. Не столько опасаясь мертвяков, сколько бандитов, с первыми воевать проще. Аккуратно обошли грузовик по кругу. Чисто. Сейчас быстро осмотреть окрестности. Я двинулся направо, Петр налево. Бах. Даже глазом не повел, привык, мог бы начальник и не шуметь, ну ладно. Я никого и не нашел, вот и хорошо. Вернулся к машине.

— Водилу нашел, — оправдался за выстрел Петр, — как машину тянуть будем?

— Не знаю, — честно признался я, — я нашел. А дольёшь уже вмести давай мозговать.

— Смени, — крикнул Михалыч.

Я быстро зашагал к "Рафу", оставаться без дозорного даже в таком, казалось бы, мирном месте, мы не собирались. Как там: на аваль надейся, а сам не плошай.