Отторжение Платины

— Не нужно. Возьмите себе, постелите на пол. А у меня ещё тёплая куртка есть.

Как галантный кавалер, молодой человек попытался протестовать, тогда девушка сама накинула на него плащ, строго предупредив:

— И не спорьте! Нам никак нельзя болеть, а пол здесь холодный.

— Спасибо, — пробормотал Жданов. — Но, право слово, вы так обо мне заботитесь, что даже неудобно.

— Не переживайте, — усмехнулась Платина. — Я уверена, что у вас ещё будет возможность позаботиться обо мне.

Не обращая внимания на его слова, она сняла туфли, улеглась, свернувшись калачиком, положила под голову котомку, укрылась своей мужской курткой, прикрыла глаза и... как будто выключилась, погрузившись в полную темноту.

Блаженный, без сновидений сон прервал громкий стук в дверь и голос хозяина харчевни:

— Эй, вы там просыпайтесь! Сами просили разбудить, когда солнце взойдёт.

— Слышим! — отозвался предводитель беглых преступников. — Заткнись!

Глупо таращась на крышу из камыша, уложенного на частые, тонкие жерди, Ия никак не могла сообразить, где находится?

Понадобилась пара секунд, чтобы рассыпавшиеся пазлы вновь сложились в чёткую и ясную картину.

Как-то очень внезапно ощутив тяжесть в мочевом пузыре, девушка бодро вскочила, торопливо обулась и выбежала из комнатушки.

Пока она делала все свои дела, её спутники тоже поднялись, и бывший офицер городской стражи уже заказывал кашу на завтрак, заодно попросив собрать им что-нибудь в дорогу.

Только сейчас Платина по-настоящему оценила предусмотрительность аборигена, зачем-то купившего коробку для переноски еды.

Ей самой спокойно подкрепиться не дали.

— Осла седлай! — приказал вредный Хаторо, отправившись с побратимом за товаром.

— Сейчас! — отозвалась Ия с набитым ртом.

— Поторопись! — недовольно прикрикнул предводитель, остановившийся поболтать с каким-то прилично одетым селянином.

Вихрем метнувшись в комнату, девушка, дожёвывая на ходу, опередила соотечественника, схватила с пола сбрую и побежала к навесу, где коротал ночь их ослик. На первый взгляд тот выглядел бодрым и отдохнувшим.

Вспомнив, как вчера вечером снимала с него упряжь, Платина рассудила, что возвращать её на место следует в обратном порядке.

— Ты что делаешь, дура!? — громом прогремел над ухом чей-то дребезжащий голос. — Кто же так осла седлает?! Ты же ему всю спину сотрёшь, неумеха сопливая!

Пожилой крестьянин с рыжеватой клочковатой бородой, совершенно по-женски упирая руки в бока, презрительно разглядывал приёмную дочь бывшего начальника уезда.

— Да разве ж можно такую справную скотину глупой девке доверять? Что, у твоих хозяев настоящего слуги нету?

— Значит, нету! — громко огрызнулась Ия, проворчав уже значительно тише: — Помер он недавно, а нового, сам знаешь, сразу не найдёшь.

— Да как же так? — явно растерялся собеседник.

— Вот так! — буркнула девушка и, опасаясь, как бы селянин не пустился в расспросы, торопливо предложила: — Ты бы, чем орать, лучше бы показал, как надо. Чтобы я и в самом деле ему не навредила.

Платина погладила скорбно помалкивавшего ослика по шее.

— Жалко же будет.

— Так, девка, не просят! — неожиданно заявил простолюдин и, очевидно, кому-то подражая, сцепив руки внизу живота, надменно вздёрнул густо заросший подбородок.

Первым возникло горячее желание послать его в длительное эротическое путешествие и непременно пешком. Но Ия без труда задавила его, отвесив церемонный поклон.

— Позволь недостойной испить из колодца твоей несравненной мудрости. Освети светочем своих знаний тьму моего невежества! Покажи, как правильно седлать осла, чтобы не навредить сему замечательному животному.

Мужик растерялся, видимо, ожидая просьбы попроще. Тем более, девушка произнесла свою тираду на одном дыхании и совершенно серьёзным тоном, глубоко спрятав рвущуюся наружу издёвку.

— Ты, видать, грамотная, — извиняющимся тоном произнёс простолюдин.

— Хозяйской дочке прислуживала, — выдала свою "легенду" Платина. — Вот и наслушалась всякого. Так покажешь, как правильно?

— Ну, смотри, — тяжело вздохнул мужик, шагнув к развешенной на ограде сбруе. — Да запоминай.

— Всё запомню, мастер, — клятвенно пообещала Ия.

— Ишь ты, — усмехнулся собеседник. — Сорок лет на свете живу, ни разу так не называли.

— Он сказал что-то нехорошее? — вполголоса поинтересовался мичман, пристраивая вьюки на спину осла и провожая наглого мужика тяжёлым, недовольным взглядом.

— Нет, — также шёпотом ответила девушка. — Учил меня, как правильно нашего скакуна седлать.

— Могли бы и меня попросить, — нахмурился офицер.

— Осёл — не лошадь, — напомнила Платина. — Тут сбруя немного другая. И не по чину... тебе. Не забудь: для всех ты купец сонга, а я ниже тебя — обычная нули.

— Закончили там?! — гаркнул Хаторо, коротко поклонившись хозяину харчевни, и, не дожидаясь ответа, скомандовал: — Тогда пошли.

Собиравшийся со вчерашнего вечера дождь так и не разразился. Облака разбежались, словно рассорившиеся подруги, и теперь каждый белый клубок болтался отдельно в пронзительной небесной синеве, как будто раздумывая, стоит ли помириться, вновь сбившись в тучу, или лучше окончательно рассеяться под ласковыми лучами весёлого утреннего солнца.

Дорога не казалась особенно оживлённой, путники и повозки попадались довольно редко.

Очень скоро шагавший рядом с приятелем Жданов отстал и оказался возле соотечественницы.

По достоинству оценив его порыв, та тем не менее категорически отказалась отдавать корзину.

— Да поймите вы! — горячилась Ия. — Не может сонга делать за нули его работу. И пол тут не имеет никакого значения! Так здесь всё устроено. Сословное общество как ни как.

— У нас в Российской империи тоже есть сословия, — напомнил собеседник.

— И что? — усмехнулась девушка. — Вы помогли бы какой-нибудь крестьянке вашего батюшки нести корзину?

— Пуркуа па? — вскинул брови Жданов, но, заметив её озадаченный взгляд, заговорил по-русски: — Я сказал: почему бы и нет? Особенно, если она молода и красива. Как вы.

— И никто из соседей помещиков не видит, — с лёгкой издёвкой добавила Платина. — Иначе слухи пойдут.

— У вас странное понятие о жизни в нашем времени, мадемуазель, — нахмурился мичман российского императорского флота. — Если хотите знать, крестьяне моего батюшки не устают молиться за него. Он перестроил храм в селе, раз в месяц, а то и чаще за свой счёт привозит из уезда доктора. В неурожайный год кормил крестьянских детей из своих запасов и давал в долг без процентов зерно на посев.

— Очень благородно со стороны вашего батюшки помогать ближнему, — старательно пряча иронию, проговорила Ия. — Но он же не делает за крестьян их работу? Вот и вы не делайте.

— Но это как-то неудобно, — смутился офицер, — идти вот так налегке, когда вы несёте тяжёлую корзину.

— Я рада, что вам неудобно, — вдруг сорвалось у неё с языка.

Почувствовав некоторую двусмысленность своих слов, девушка поспешно пояснила:

— Значит, вы добрый человек. А если уж вам так хочется помочь, возьмите повод. Надеюсь, это не сильно унизит вашу честь?

И прежде чем молодой человек успел ответить, Платина крикнула:

— Почтенный Кастен!

— Ну, чего тебе? — бросил через плечо Хаторо.

— Можно, Худ осла поведёт?

— Можно, — усмехнулся абориген, тихонько добавив: — Только корзину ему не давай.

— Не дам, — пообещала Ия, передавая повод.

На миг их пальцы встретились. Наверное, ещё вчера беглая преступница даже не обратила бы на это внимания. Но сегодня она почему-то ясно ощутила их лёгкий, почти невесомый телесный контакт.

Будучи далеко неглупой девушкой, Платина поняла, что Жданов начинает ей нравиться! И это после недавнего изнасилования! Да она на любого мужика должна смотреть, не иначе как через прицел или сквозь забрало рыцарского шлема. А тут такое... Вот же-ж!

Её спутник или тоже ощутил нечто подобное, либо, ничего не заметив, просто поспешил задать новый вопрос:

— Стихи каких ещё поэтов нашего времени учат у вас в школе?

— Лермонтов! — торопясь избавиться от чувства неловкости, поспешно выпалила Ия. — Михаил Юрьевич. Его, как и Пушкина, на дуэли убили.

— Ну как же, знаю, — понимающе кивнул мичман российского императорского флота. — Поручик Тенгинского полка. Мне у него больше всего нравится вот это...

Чуть прищурившись, он тихо, но с чувством продекларировал:

— Скажи-ка, дядя, ведь не даром Москва, спалённая пожаром, французу отдана?

— Ведь были ж схватки боевые, да говорят ещё какие! — также шёпотом продолжила девушка. — Не даром помнит вся Россия про день Бородина!

— Тоже в школе учили? — спросил молодой человек.

— В школе, — согласилась Платина.

— А какие-нибудь стихи ваших современников вам нравятся? — продолжил расспрашивать собеседник.

Поэзией Ия не увлекалась и любила разве что стихи Есенина. Но он уж точно не являлся её современником. Мелькнула гаденькая мыслишка прочитать "Гой ты, Русь, моя родная", "омолодив" Сергея Александровича лет этак на сто. Но девушка решительно от неё отказалась. Врать Сашке почему-то упорно не хотелось, поэтому она честно призналась:

— Я плохо разбираюсь в современной поэзии. Мне больше нравятся песни.

— Песни? — удивился Жданов, тут же попросив: — Напойте, пожалуйста, пока никого рядом нет.

— А вон фургон, — сказала Платина. — Там впереди.

— До него не меньше десяти кабельтовых, — успокоил её мичман. — Успеете спеть.

— Я так не спою, — с сожалением вздохнула пришелица из иного мира. — Тут и голос нужен подходящий, и музыка. Вы даже не представляете, какие в наше время есть музыкальные инструменты и как они звучат! Всё это создаёт такое настроение, такую энергетику, что дух захватывает, и мурашки по коже.

— А вы всё-таки попробуйте, — не отставал офицер.

— Ну, тогда не судите строго и имейте ввиду то, что я вам рассказывала, — предупредила Ия и тихонько запела:

Белый снег, серый лёд,

На растрескавшейся земле.

Одеялом лоскутным на ней —

Город в дорожной петле.

А над городом плывут облака,

Закрывая небесный свет.

А над городом — жёлтый дым,

Городу две тысячи лет,

Прожитых под светом Звезды

По имени Солнце...

И две тысячи лет — война,

Война без особых причин.

Война — дело молодых,

Лекарство против морщин.

Красная, красная кровь —

Через час уже просто земля,

Через два на ней цветы и трава,

Через три она снова жива

И согрета лучами Звезды

По имени Солнце...

И мы знаем, что так было всегда,

Что Судьбою больше любим,

Кто живёт по законам другим

И кому умирать молодым.

Он не помнит слово "да" и слово "нет",

Он не помнит ни чинов, ни имён.

И способен дотянуться до звёзд,

Не считая, что это сон,

И упасть, опалённым Звездой

По имени Солнце...

Она как раз успела закончить, когда до фургона оставалось чуть меньше ста метров.

Хаторо обернулся, "обжигая" спутников недовольным взглядом, и его побратим заговорил на языке аборигенов:

— Необычно и...

Он ненадолго замялся, стараясь подобрать подходящие слова.

— Напористо очень. Похоже на военный марш. Только уж больно мрачный.

— А мне нравится, — пожала плечами девушка, с иронией подумав: "Это ты ещё Имперский марш из "Звёздных войн" в исполнении "Металлики" не слышал".

Ближе к полудню остановились у небольшой речушки, но задерживаться не стали. Быстренько подкрепившись, отправились дальше, несмотря на недовольство осла, дорвавшегося до сочной травки.

Облака всё же начали сбиваться в тучи, и на сей раз дождь, скорее всего, будет. Поднявшийся ветерок принёс отчётливый запах сырости.

Вновь промокнуть на дороге Платина не хотела и, стиснув зубы, буквально заставляла себя переставлять гудевшие от усталости ноги. Но отдать корзину Жданову отказалась.

Дорога сделалась гораздо более оживлённой . Несмотря на то, что на них, казалось, никто не обращал внимание, стараясь поскорее укрыться от приближавшейся непогоды, беглая преступница всё же опасалась выделяться.

Бросив на спутницу сочувственно-уважительный взгляд, бывший офицер городской стражи попытался её приободрить.

— Скоро Мори. Мне сказали, что там недавно построили большой постоялый двор с конюшней и баней. Вот там и отдохнём, а пока надо спешить.

Они успели. День раньше времени потемнел от затянувших небо тёмно-серых туч. За спинами спутников глухо ворчал приближавшийся гром, подгоняя их резкими порывами влажного ветра.

На просторном, но не замощённом дворе уже стоял пассажирский фургон и три грузовые телеги, заботливо прикрытые циновками и увязанные верёвками. Охраняя ценный груз, поодаль прохаживался простолюдин с коротким копьём.

Первым делом путешественники направились к широко распахнутым воротам конюшни. Вот только внутрь их не пустил пожилой, широкоплечий мужчина в грязно-серой куртке и с клочковатой, криво обрезанной бородой, и большим сизым носом.

— Куда? Зачем?

— Туда, — кивнул Хаторо ему за спину. — Осла поставить.

— Снимай поклажу и оставляй, — также лаконично распорядился собеседник. — Обиходим. И со сбруей ничего не случится.

Беглые преступники переглянулись, потом освободили животное от груза, взвалив вьюки себе на плечи.

— Если с нашим ослом что-то случится, пеняй на себя, — строго предупредил бывший офицер городской стражи.

— Ты не пугай! — неожиданно огрызнулся конюх. — Чай не дворянин. А купцов мы и побогаче видали.

— Да как ты... — возмутился молодой человек, но старший приятель предостерегающе поднял руку, заставляя его замолчать.

— Утром получишь два ляна, если с нашим ослом всё хорошо будет.

— Вот это другой разговор! — довольно улыбнулся собеседник. — Не беспокойтесь, почтенный. Всё как надо сделаем. Напоим, накормим. Ничего с твоим ослом не случится.

— Почистить не забудь, — напомнил Хаторо.

— Ты, купец, торгуй да плати, — назидательно произнёс конюх. — А уж как со скотиной обращаться, я и без тебя знаю.

— Ну хорошо, коли так, — недоверчиво проворчал бывший офицер городской стражи и, кивнув на прощание, направился к главному зданию.

Уже привыкнув, что все подобные заведения в Благословенной империи похожи друг на друга, Ия с интересом оглядела полутёмный, уставленный столами зал.

У окна сидели два молодых, очень даже прилично одетых дворянина. Судя по громким голосам и батарее пустых бутылок, устроились здесь они уже давно и успели порядком "нализаться". Рядом у стены скромно притулился слуга одного из них.

У второго окна расположился ещё один представитель благородного сословия. Возрастом постарше, но в халате победнее, он неторопливо потягивал чай, казалось, совершенно не обращая внимания на гогочущих юнцов. Лишь стоявший в сторонке его пожилой слуга изредка неодобрительно косился в их сторону.

— Рад видеть, почтенные! — радостно приветствовал новых постояльцев владелец заведения в грязном фартуке поверх куртки из добротного коричневого сукна.