Я отложил ложку и весь перешел в слух. Эта девочка снова меня удивила, и это было самое сильное удивление за сегодня.
— Говоришь, тебя прессингует банда отморозков? Кстати, их работа? — она указала на фингал. Я почувствовал себя неуютно и бегло кивнул, потупившись в столешницу.
— ЗдОрово! — Бэль, гадина, расплылась в улыбке. — Шрамы украшают мужчину!
— Это не шрамы... — пробурчал я.
— Не важно. Это знак, что ты — мужчина, а не тряпка.
Теперь зарделся я. Интересная логика! И ей действительно нравился мой 'фонарь'!
— Но ты не похож на хлюпика, не могущего дать сдачи, — продолжала она. — Значит, что-то тут с бандой не так, есть какая-то причина вашего противостояния.
— Социальное неравенство, — вновь вздохнул я. Кажется, наша беседа перешла все рамки 'светской' и больше напоминает взаимный прием двух психологов. Вначале я принимал её, теперь она принимает меня. И несмотря на свою врождённую интуицию, я не был уверен, кто из нас в профессиональном плане лучше. — Им неприятно видеть рядом с собой титуляров, они их давят. А я огрызаюсь.
— И где тут 'неудачность'? — она показно округлила глаза. — Хуанито, мне кажется, эта ситуация показывает обратное, ты в состоянии противостоять банде и отстаивать свои права. Неудачник наоборот, сделал бы всё, чтобы его не трогали.
У меня на мгновение проскочило ощущение deja-vu. Будто сижу в кабинете куратора, и тот читает мне очередную лекцию. Но только на мгновение — это была приятная и нескучная лекция.
— Ты не неудачник! — вынесла вердикт Бэль. — Просто очень принципиальный человек, и не любишь слабых. То есть людей, имеющих отличную от твоей жизненную позицию. А сильных в мире мало, Хуан!...
Да, что-то есть в её словах. Сильные и принципиальные обречены на одиночество. А я никогда не стану тесно общаться или дружить с людьми, которые, словно шакалы, прогибаются под обстоятельства, дабы легче жилось. 'Инопланетянин' Хуан Карлос, фанатик и изобретатель, горе-республиканец и прочая-прочая — сильный, каким бы на первый взгляд ни казался. Сильнее любого из нашей группы. Потому мы общаемся. Бэль, золотце, почему я не встретил тебя раньше?
— Согласен, — кивнул я после долгого раздумья. — Касаемо всего согласен. Но последнее обстоятельство, девушки. Как ты объяснишь их патологическое неприятие меня? Сила? Девушки любят сильных. Но терпеть не могут неудачников. И они шарахаются от меня, как от огня.
— Это тоже не показатель 'неудачности' — покачала головой собеседница.
— Хорошо. — Я задумался и выложил последний аргумент. — Ты знаешь, что такое 'лотерея'?
Бэль кивнула.
— Дурацкая игра для малолеток. Мне она никогда не нравилась.
— Главное не то, что она кому-то нравится или не нравится, а то, что в неё играют. И вчера меня загадали.
Я смутился. Бэль же, наоборот, рассмеялась. Громко и заливисто, во весь голос. И смеялась достаточно долго, чтобы я сам не начал понимать абсурдность этого аргумента.
Отсмеявшись, Бэль надолго задумалась.
— Хуан, почему ты не прыгнул, когда я купалась?
У меня из горла чуть не вырвался стон. Ну вот, только вроде замяли и расслабились!
Но 'наезда' в ее словах не было.
— Почему ты не сделал этого? — давила она.
Придётся отвечать.
— Не мог. Не хотел. — Мысли сбились в кучу, толково объяснить свой поступок не получалось.
— Брезговал! — уверенно отрезала она. — Ты мною брезговал!
Я застыл с раскрытым от неожиданности ртом, но оскорбления и обиды в её словах вновь не услышал.
— Ты увидел перед собой шлюху дающую первому встречному, и не захотел быть 'первым встречным'! — добила она. Затем расслаблено откинулась на спинку кресла. — И знаешь что? Ты прав. Уже здесь, на лавочке, я поняла, как низко пала. А ведь до того даже не задумывалась об этом!
— Низко? Пала? — выдавил я. Наверное, на всей стомиллионной планете второй такой, как Бэль, не найдётся. Не бывает столько неординарных и эксцентричных особей женского пола с таким странным мыслительным аппаратом.
— Ты предъявляешь девушкам слишком высокие требования, Хуан. Настолько высокие, что они не в состоянии под них подстроиться. А ещё ты давишь на них так же, как и на всех остальных. Они для тебя — часть общества, и ты не можешь терпеть их 'неправильность'. Потому они шарахаются от тебя, как от огня. Они знают, что не потянут, и бегут, предпочитая не связываться, даже если ты им нравишься. Кстати, то, что тебя загадали, значит, что ты нравишься 'хозяйке'. Подсознательно. Люди склонны через агрессию обозначать то, что им по душе. Это как мальчики, дёргающие понравившихся им девочек за косички.
— Можно ещё раз? Немного не догнал!.. — я почувствовал, что голова идёт кругом.
— Ты нравишься 'хозяйке', — повторила она. — Но она боится признаться в этом и подругам, и даже себе, потому, что на тебе общество поставило печать 'странного' и 'не такого, как все'. Но на то, что ты ей нравишься, общество повлиять не в силах, и отрицая тебя, переводя в твой адрес некую агрессию, подставляя, она реализует свои тайные фантазии. То есть, твоя 'лотерея' — подтверждение моих слов, а не твоих.
— Интересно-интересно!.. — Кажется, ко мне вернулся дар речи. — ...Только не понятно. Не вижу логики. Чем я 'давлю' на них, почему они 'бегут'? Почему проще загадать меня, чем подойти и поговорить?
Бэль сокрушенно покачала головой и придвинула последнюю порцию мороженого. Лихо она, за разговором я и не заметил, как опустело пять вазочек!
— Не знаю, как это объяснить. Чувствую, но сказать трудно. Вот смотри, мужчины бывают двух типов. Я имею ввиду настоящих мужчин! — уточнила она, будто за что-то оправдываясь. Что-то личное. — Первые — 'Мачо'. Назовем их так. — Я согласно кивнул. — Их задача — побеждать женщин. Найти смазливую красотку, быстренько затащить в постель и наутро так же быстро слинять, пока на него не надели хомут серьезных отношений.
— Что, все мужики такие? — усмехнулся я.
— Нет, только мачо, — парировала она. — Поверь, в моей жизни было предостаточно мачо, уж их-то я изучила, как свои пальцы!
От этих слов стало немного не по себе, но я быстро взял себя в руки. Передо мной — юная сеньорита, обеспеченная всем и имеющая за плечами собственную семейную службу безопасности, способную защитить от любых невзгод. Но не имеющая достаточного родительского пригляда, предоставленная самой себе. Мачеха не в счёт, с нею они на ножах. С такими возможностями и внешними данными она должна менять мужчин как перчатки, десятками! Что, скорее всего, и делает. Но кто я такой, чтобы осуждать её или на что-то претендовать?
— Но есть другой тип мужчин, — меж тем продолжала она. — Им не нужна победа над женщиной. Сиюминутная победа, — поправилась Бэль, выделяя слово 'сиюминутная'. — Им нужна капитуляция, полная и безоговорочная. Только такую победу они считают победой и ни на что больше не размениваются.
Ты из таких, Хуанито. Ты не 'мачо'. Ты — 'победитель'. Тебе нужно всё или ничего, третьего не дано.
Я долго думал над её словами. В них, к изумлению, было больше правды, чем хотелось бы.
— Значит, по-твоему я эдакий... Ловелас?
— Не ловелас. Ловелас — это мачо, — поправила она. — С мачо всё понятно: пришел, сунул, ушёл. Арривидерчи!
Ты думаешь, мы, женщины, не видим, кто перед нами и что будет утром? — усмехнулась она. — Всё мы видим. Это не они побеждают, это мы им сдаёмся. Нам тоже хочется приключений, хочется быть очарованными, проиграть сражение. Но с такими, как ты этот номер не пройдет Ваша цель не победа, ваша цель — свобода!
— Экие мы нехорошие! — усмехнулся я. — Девушек свободы лишаем!
— Не надо иронии, так и есть, — фыркнула она. — Только нам это нравится! Нравится, понимаешь? Каждая из нас, я имею в виду настоящих женщин, а не дур femenino, мечтает не о блистательном мачо, сбегающем поутру, а о таком вот 'победителе', который украдёт у тебя свободу, подчинит, поставит на место, а ты не сможешь даже пикнуть.
Нам нравится быть покоренными! — воскликнула эта девочка-загадка. — Нам нравится быть слабыми! Нравится сидеть в покое и уюте за мужской спиной, защищенными от всех невзгод. Мы — всего лишь женщины. Просто в последнее время об этом говорить не модно.
Хм... Час назад я бы не сказал по тебе, девочка, что ты так считаешь. Но ладно уж, каждый имеет право на сокровенное. В конце концов, даже распоследняя стерва мечтает о сильном мужчине.
— Твои девочки бегут от тебя в стороны потому, что чувствуют подсознательно, что ты от них хочешь, — подвела она к главной мысли. — Чувствуют, но осознают, что пока не готовы быть покорёнными. Потому и сохраняют дистанцию. Кроме тех, кому нужен секс на одну ночь. Так, Хуанито?
Я кивнул. Вот это теория! Всё объясняет! Какой я оказывается тиран, а?
— 'Победитель получает всё!'
— Что?
— Я говорю, 'победитель получает всё'. Это строчка из песни, я нашел её у тебя в навигаторе.
— А, 'ABBA', — кивнула она. — Да, хорошая песня. И название как раз про тебя. — Она протянула ладони через стол и взяла меня за руку. — Так что не расстраивайся. Ты не неудачник. Просто ты... Ты...
— Победитель, — подсказал я.
— Да, Победитель! — согласилась она без тени иронии. — И должен гордиться этим.
— А ты? — я поднял глаза, уперевшись ими в её цепкий взгляд. — А как же ты? Почему не бежала, как остальные?
Она замялась и потупилась, мягко высвобождая руку. Лицо её начала заливать краска.
— Знаешь, Хуан, когда я увидела тебя сегодня, там, у пруда, что ты идёшь ко мне знакомиться, я подумала про себя: 'Бэль, беги, дурёха! Не разговаривай с ним! Молчи! Или отшей. Сразу отшей и не разговаривай! Влюбишься в такого, потом проблем не оберёшься!!!'
— И что? — улыбнулся я.
— И то! — одернула она. — Вот она я! Здесь!
Глава 7. Разбор полётов
'Итак, Шимановский, всё гораздо сложнее, чем казалось. То, на что ты боялся надеяться, свершилось: ты ей нравишься. Ты для неё не представитель безликой серой массы мужского пола, а нечто большее'.
Я затаил дыхание, пытаясь не выдать волнения от собственных мыслей.
'Ты сломал ее, Хуанито. Иначе бы она не осталась ждать тебя на лавочке. Мои поздравления!
'Меня ещё никто так не обламывал...' Она привыкла ВСЕГДА получать то, что хочет, а тут ты со своей 'брезгливостью'! Парнишка, тем отказом ты добился большего, нежели мог добиться любыми иными средствами! Она увидела в тебе не партнера на один раз, а...'
Мысль сбилась.
'Шимановский, соберись!'
Я попытался взять себя в руки и проанализировать произошедшее ещё раз. Слишком шоколадно получается, так не бывает.
'Да, это симпатия, но лишь симпатия. Не стоит строить наполеоновские планы и кичиться, какой, дескать, весь из себя. Но симпатия и интерес — основа любых взаимоотношений, они дают шанс на всё остальное: стать не ловеласом-мачо, а тем самым таинственным 'победителем'. Главное не забывать, что шанс — это только шанс, потенциальная возможность, и можно изменить отношение к себе одним неосторожным словом или жестом.
Пауза, срочно нужна пауза. Чтобы в спокойной обстановке разобраться и решить, что делать дальше (и стоит ли что-то делать)'
Бэль, словно прочтя мои мысли, поднялась:
— Я сейчас! — И направилась в сторону дамской комнаты.
'Ей тоже нужен тайм-аут. Она, тоже чувствует растерянность и подсознательно желает дистанцироваться. Самое разумное сейчас будет настоять на том, чтобы проводить её домой. Хватит, нагулялась, пора и честь знать.
Вот только как её убедить в этом, если она будет против? А она будет против'.
Я откинулся в кресле и задумался. Да, вопросик тот ещё. Какие приводить аргументы, чтобы пробить её упрямство, но не затрагивать скользкие темы? По инерции приблизил к себе окна видеовыходов на визоре (после пруда я играюсь с ними постоянно). Приблизил... И похолодел.
Девушка. Волосы светлые. Тёмно-русые, светлые по сравнению с окружающими. Кожа тоже светлая — не латинос. Судя по массивности строения тела — марсианка. На Марсе сила тяжести в два раза меньше нашей, даже больше, чем в два раза, и они вынуждены качаться куда интенсивнее, постоянно нося с собой утяжелители и прочие 'радости'. Это именно строение тела — в ней нет ни капли лишнего веса. Такая в подворотне зажмёт — сам все ценности отдашь! Но при этом очень красивая марсианка, с хорошими пропорциями!
Возраст — примерно двадцать пять лет, точнее не скажу. Лицо... Я бы назвал его излишне сосредоточенным. На эдаком боевом взводе — она напоминала пружину в сжатом положении, или кобру перед броском. А взгляд... Я знаю, как смотрят вокруг люди, загруженные проблемами, вышедшие в парк отдохнуть. И как люди, ожидающие кого-то, но теряющие терпение и надежду на встречу. Зло смотрят, расстроено, даже с лёгкой ненавистью к окружающим. Эта смотрела СОВСЕМ иначе — словно хищник, высматривающий жертву на охоте. При её конституции, выглядело жутковато.
Мы видели её когда брели к кафешке, она почти всю дорогу плелась с потерянным видом вдалеке за нами. А шли мы долго, минут десять, несколько раз делали вынужденные круги — Бэль не помнила, где точно это заведение находится. Встретить её после здесь, внутри? Это не может быть совпадением. Особенно учитывая происхождение Бэль. Я ещё обратил тогда внимание на её одежду — просторные серые брюки и неброская тёмная максимально закрытая блузка с высоким воротом. Под нею скрывалась замечательная грудь, у меня глаз намётан, но её шикарные размеры в такой одежде были почти незаметны. Меня, как представителя сильного пола, задевают такие вещи!
Одежда вообще скрывала в сеньорите всё, что только можно скрыть. Зато в такой удобно активно двигаться. Например, заниматься спортом. Драться, бегать, кого-то догонять...
...Или за кем-то следить.
Эта особа сидела так, что мы могли пройти к выходу, только идя мимо неё, с какой бы стороны не шли. Глаза её цинично царапали спину; она, не таясь, внимательно изучала меня, не догадываясь, что я её вижу, и от этого взгляда становилось не по себе.
Когда вернулась Бэль, я весь извёлся. Спутница заметила это и напряглась:
— Что-то случилось?
Я придвинулся ближе и произнес, понижая голос почти до шёпота:
— Бэль, скажи, ты знаешь вон ту особу? Сзади меня, второй ряд второй столик?
Девушка украдкой глянула мне за плечо и по лицу её пробежала тень. Неуверенно потянула:
— Не знаю...
Всё она знала. И сеньориту узнала.
— Вспоминай лучше. Она шла за нами практически от самой стены. А теперь сидит здесь. Это не может быть совпадением.
— Почему не может? А вдруг...
— Не может! — повысил я голос. — Мы петляли, как зайцы, пока не нашли эту кафешку. Сколько раз меняли направление?
— Ну...
— Она отставала, метров на двести, но всё равно не потерялась. Либо ты её знаешь, либо она по твою душу. В смысле... — картинно провёл ладонью по горлу.
Я впился в аристократку пронизывающим взглядом. Та стушевалась, уставилась в столешницу.
