Примерно за полчаса до полуночи через Царские врата в алтарь священник и диакон внесли на своих головах полотно (плащаницу) с изображением Христа в гробу, которую затем уложили на престоле. По церковной традиции плащаница должна пролежать на престоле 40 дней до празднования Отдания Святой Пасхи, в знак того, что Иисус пребывал сорок дней на земле перед своим вознесением. Отдание Святой Пасхи завершает празднование Воскресения Христова.

Ровно в полночь в алтаре священнослужители начали негромко петь, стехиру (традиционный стихотворный гимн) 'Воскресение Твое, Христе Спасе'. Эти церковные песнопения символизировали начало пасхальной службы, после чего открылись Царские врата. Пение зазвучало громче, и из алтаря вышла процессия духовенства во главе с владыкой. Священнослужители в третий раз пропели стихиру только до середины, а хор певчих, стоящий на середине храма, допел окончание гимна до конца от лица всех молящихся в храме. Окончание песнопений указало мне на то, что наступила пора зажигать 'Вефлиемскую звезду' и я троекратно перекрестившись, подал сигнал инокам включить рубильник подававший напряжение на свечу Яблочкова.

Несколько секунд, показавшихся мне вечностью, ничего не происходило, но затем в окна храма полился ослепительный белый свет от вспыхнувшей над Софийским собором электрической дуги. За стенами храма раздался многоголосый вздох, ставший неоспоримым доказательством того, что все идет по плану и чудо свершилось, а затем зазвонили колокола.

Я облегченно выдохнул невольно задержанный в груди воздух, смахнул со лба капли пота и уже без прежней нервотрепки присоединился к начавшемуся Крестному ходу.

* * *

Церковная служба — ритуал сложный и не всегда понятный обычному человеку, поэтому не буду перегружать повествования излишними подробностями и сразу перейду к завершению пасхальной службы.

* * *

По окончании Крестного хода Иона произнес перед закрытыми дверями Софийского собора стихи древнего пророчества Царя Давида: 'Да воскреснет Бог и расточатся врази Его...'. Затем церковный хор пропел 'Христос воскресе...' после чего двери храма открылись.

Открытые двери храма ознаменовали начало Светлой утрени. Прихожане в едином порыве, присоединились к песнопениям церковного хора и следом за священниками вошли в храм. Иона вместе со священнослужителями вошел в открытые Царские врата алтаря, которые теперь не должны закрываться во все дни Светлой седмицы — в знак того, что с Воскресением Господа открыто Царство Небесное для всех верующих христиан.

Пасхальное служба неспешно приближались к своему завершению, но мне срочно пришлось вносить коррективы в программу шоу. Продолжавшиеся практически целые сутки богослужения, начавшиеся со схождения 'благодатного огня', к воскресному утру серьезно утомили его участников, и явление очередного чуда не дало бы желаемого эффекта. Поэтому я принял командирское решение и отменил явление 'лика Господня', перенеся это чудо на Красную горку, когда владыка примет сан патриарха. Новгородцам и обсуждения 'Вефлиемской звезды' за глаза хватит, а у меня в рукаве остался последний козырь, которым следовало распорядиться с максимальной пользой для имиджа новоявленного патриарха 'Русской Церкви Иисуса Христа'.

Пасхальная литургия закончилась под торжественный колокольный звон, зазвучавший во всех храмах Новгорода. Верующие, дружно направились приложиться к Святому Кресту, а затем начали троекратно целоваться, приветствуя друг друга: 'Христос воскресе!' — 'Воистину воскресе!'.

Сия чаша не миновала и меня любимого, так как поцеловаться с князем нашлось море желающих. Если христосоваться с молодыми симпатичными прихожанками я и сам был не прочь, то целоваться с бородатыми мужиками желания не возникало. Лавры Брежнева меня не прельщали, а на голубой цвет у меня с детства была стойкая аллергия.

Поэтому отбыв положенный номер, я быстро ретировался на Воеводский двор, где намеревался снять с себя парадный прикид и отдохнуть от трудов праведных. Однако рано я радовался, так как для меня начались тяжелые княжеские будни.

Как оказалось после заутрени князю полагается "творить целование во уста" с патриархом и церковной иерархами, а также представителями верховной власти Новгорода. Похристосоваться с владыкой, а также новгородским и псковским посадниками, я успел в Софийском соборе сразу по окончании службы.

Получив от Ионы помимо благословения приглашение на праздничную трапезу, которая должна состояться завтра днем на Владычном дворе я, уже было решил, что можно расслабиться, однако мне битый час пришлось принимать поздравления с Пасхой от толпы делегатов съехавшихся со всех концов новгородских земель. Родовитые новгородские бояре, тысяцкие концов и представители купечества, тоже не отставали от иногородних гостей и шли на Воеводский двор непрерывным потоком. Каждый норовил похристосоваться с князем и получить в подарок либо золоченые, либо крашеные яйца — наиболее знатные по три, средние по два, а младшие по одному. Слава Богу, что о подарках догадалась позаботиться Любава Жигарь, в противном случае княжеский имидж мог серьезно пострадать.

Наконец Павел Сирота понял, что еще немного и замученный Новгородский князь может прибить очередного визитера, встал грудью в дверях, чем прекратил это форменное издевательство. Конечно, сразу нашлись недовольные, но мой телохранитель громогласно объявил, что князь больше никого принять не может, так как занят важными государственными делами.

Немного придя в себя, я с помощью дворни снял парадные одежды и сразу завалился спать, приказав охране будить меня, только если на Новгород нападет враг.

Глава 11.

На следующий день я проснулся ближе к полудню и сразу после утреннего туалета и легкого завтрака отправился в гости к архиепископу. До запланированной праздничной трапезы оставалось еще два часа времени, поэтому я надумал прийти заранее, чтобы пообщаться с будущим патриархом наедине. Интуиция мне подсказывала, что срочно необходимо расставить все точки над 'i' в нашем словесном договоре с владыкой и четко разграничить властные полномочия. Эйфория от пасхальной службы, сопровождающейся чудесами, должна была уже у Ионы пройти, поэтому я был абсолютно уверен, что произошедшие события поставили перед многоопытным служителем церкви больше вопросов, чем дали ответов.

Конечно, можно было тешить себя иллюзиями, что новгородский владыка обычный лох и искренне поверил в предъявленные ему чудеса, но Иона уже не один десяток лет живет в атмосфере интриг и кровавой борьбы за власть, а лохи в такой обстановке долго не живут.

На Владычный двор мы с Павлом Сиротой решили пройти через черный ход, чтобы не вызывать ненужного ажиотажа, однако прямо у калитки в ограде я буквально лбами столкнулся с Пименом Горбатым и Мефодием Расстригой.

— Княже ты просто провидец! Владыка нас с Мефодием послал за тобой, а ты словно чувствовал и сам заявился, — удивленно произнес Пимен, увидев меня.

По озабоченному лицу горбатого монаха было видно, что произошло что-то весьма важное, поэтому я сразу спросил:

— Пимен не томи душу, а сразу говори что случилось, вид у тебя больно кислый! Может с владыкой что случилось?

— Окстись княже! Слава Богу, владыка в полном здравии! Из Москвы

тревожные вести пришли, поэтому у меня голова с раннего утра от дум трещит!

— Неужели, москвичам мало тумаков досталось, и они снова на нас войной идут?

— Да нет княже, ты всю дружину Ивана III побил, а недобитков татары под Русой дорезали. Только оказалось, что хан Касим не ушел от Русы домой, а 'изгоном' обошел пешее московское ополчение, которое под Торжком с обозом застряло и 18 января захватил Москву! Ратных людей в Москве почитай не осталось — все Новгород воевать ушли, поэтому татары город легко взяли, а затем пограбили да пожгли. Великая княгиня Мария Борисовна с сыном Иваном едва успели в Кремле затвориться, да бояре с домочадцами, кому повезло в монастырях схорониться, отбились. Касим на Кремль не полез, а ободрал до нитки Китай город и, захватив большой полон, на третий день ушел из Москвы в Городец Мещёрский (ныне город Касимов). Василий Темный землю русскую Касиму под ханство отдал, а татарин видишь, как его сыну отплатил. Вот такие пироги княже!

— Кто эти вести доставил и можно ли верить этому человеку? Может быть бояре московские хитрость, какую измыслили, чтобы нам подгадить? — переспросил я Пимена, чтобы отмести последние сомнения.

— Сии вести привез из Москвы думный дьяк боярин Степан Бородатый. Он еще у отца князя Ивана — Василия Темного, заплечными делами заправлял и был у него в большом доверии. Люди бают, что именно людишки Степана — князя Димитрия Юрьевича Шемяку отравили, только тогда доказать вину боярина не удалось. Когда Василий Темный преставился, Бородатый уже у его сына Ивана III все тем же заниматься продолжил.

Доподлинно конечно неизвестно, но ходят слухи, что подсылы боярина по всей Руси разосланы и даже у немцев его людишки имеются. Этот антихрист всю подноготную Московского князя знает, так как на него все темные дела были завязаны. Правда чем-то не угодил Степан Бородатый Московскому князю и тот незадолго до похода на Новгород, в опалу попал.

Простого боярина за такие вины сослали бы в родовую вотчину с глаз долой, но Степан много чего тайного знает, а многие знания многие печали приносят. Бородатого по приказу Ивана III в темницу заточили от греха подальше, да и все его семейство определили под замок. Так и сгинул бы Степан в узилище, только ты княже его невольно от погибели спас. Когда татары Москву захватили, княгиня Мария Борисовна боярина из узилища выпустила и в Новгород за подмогой отправила. Не знала тогда еще княгиня, что Иван III убит, а рать его разбита.

Степан Бородатый хоть и шельма (плут, мошенник) записная, но верить его словам можно, так как сейчас он полностью в нашей власти. Еще в Москве боярин узнал о разгроме княжеского войска и понял, что теперь ему от дыбы и плахи не отвертеться. Любой кто на смену Ивану III придет из него все жилы вытянет, а затем казнит, чтобы не опасаться. Поэтому не долго думая побежал Степан Бородатый в Новгород со всеми чадами и домочадцами в службу к владыке новгородскому проситься. Вот за этим делом и послал меня Иона к тебе княже.

— Пимен что-то ты крутишь? Прямо как по писаному мне сказку сказываешь о бедах боярина московского. К томуже не пойму я никак — хвалишь ты Степана Бородатого или ругаешь? Кажется, мне, что вы с ним не вчера познакомились, слишком подробно ты все про него рассказываешь? — удивился я, взяв по подозрение слова Пимена.

— А я и не отпираюсь, есть у меня свой интерес к беглецу. Это ныне я по немощи своей от дел отошел, а прежде у владыки тоже тайными делами ведал, да вызнавал, что в других землях творится. Вот в те времена и пришлось мне с боярином Бородатым близко познакомиться и даже дела совместные с ним вести. Князьям и владыкам, если что надобно — кровь из носа вынь да на стол положи, а нам сирым да убогим приходится между собой договариваться, чтобы властителям угодить. Бывало, я Степану Бородатому помогу, не в ущерб Новгороду конечно, а он в ответ в моих делах подсобит — куда же без этого? Бородатый меня как облупленного знает, да и я его повадки хорошо изучил, а поэтому чую, когда он лжет, а когда правду сказывает. Боярин с семейством сегодня затемно в Новгород прибежал и сразу ко мне за помощью заявился, чтобы я его с владыкой свел. Конечно, не все о своих бедах боярин сказывал, но вижу, не врет. Не в том положении сейчас Степан, чтобы крутить. Жена, дочь да внуки малые за его спиной стоят, тут и не так запоешь. Поэтому прошу тебя княже, не руби с плеча, когда судьбу боярина решать будешь, много пользы с него получить можно!

— Вижу Пимен, что ты кровно заинтересован, чтобы Бородатый ко мне на службу перешел. А если обведет лис московский нас с тобой вокруг пальца? Я конечно к твоим советам со всем уважением отношусь, но твое ручательство может мне головы стоить, поэтому и с тебя спрос будет.

— Княже, я прекрасно понимаю, какие дела сейчас закручиваются и знаю, что ответ держать за промашку придется собственной головой! Хотел я старость в тишине и покое встретить, да не вышло. Есть и моя вина в том, что людишки, которым я дела свои передал, дюже охочи до злата и серебра оказались и предались Москве с Литвою. Вот поэтому мне снова приходится ношу сию неподъемную на свои плечи взваливать, да душу грехами губить, которых во век не отмолишь.

Хоть и стар я годами, но из ума еще не совсем выжил и понимаю, что у Новгорода надежда только на тебя Александр осталась. Если позволить в другой ряд боярам новгородским да купчишкам владыку окрутить, то порвут Новгород вороги как свора собак волка! Слишком господа новгородцы на силу богатства своего надеются, да не понимают, что за тридцать серебренников царствия небесного не купишь. Недругов, которые хотят землю новгородскую ограбить, не сосчитать и чую я, что скоро они снова на нас кинутся. Поэтому если случится беда, то на одной плахе мы с тобой княже голов лишимся, значит, на меня можешь не оборачиваться, я тебе в спину не ударю.

— Ну, если так Пимен тогда, веди меня к патриарху. Мне сначала нужно с Ионой побеседовать, а завтра я с боярином Бородатым дела перетру и гляну, чем он дышит. Пусть гость московский пока у тебя под надзором побудет и голову поломает, как я его приму — меньше артачится будет да торговаться.

На этом мы с Пименом закончили разговор, и тот проводил нас с Сиротой в покои архиепископа.

Визит к Ионе прошел практически по запланированному сценарию, и не принес особых неожиданностей. Архиепископ, в очередной раз, поздравив меня с Пасхой, перевалил на мои плечи решение проблем с беглецом из Москвы, а затем попытался выпытать технологию получения 'Вифлеемской звезды' и схождения 'благодатного огня'. Я сразу пресек эти попытки, сославшись на то, что сам знаю только малую часть правды и действую строго по инструкции своих братьев по вере, которые молятся о 'послании чудес' в тайной обители находящейся за тридевять земель от Новгорода.

Иона особо настаивать на раскрытии таинств не стал, так как видимо не надеялся, что я пойду ему навстречу, однако попытка не пытка. Архиепископ и так был рад до безумия, что на старости лет достиг с помощью моих чудес невиданных вершин благочестия, поэтому легко согласился перейти к делам земным и обсудить волнующие меня вопросы.

Как выяснилось из нашей беседы, владыка не хуже меня понимал, что мы плывем с ним в одной лодке, поэтому разговор получился сугубо деловым без дипломатических реверансов и вежливых недомолвок.

Мы не без проблем договорились о разграничении властных полномочий, и мне пришлось проторговаться по финансовым вопросам, но компромисс был достигнут. Главным аргументом в торговле являлась масштабность задач, которые предстояло решать нам с Ионой и он вынужденно согласиться с моими аргументами.

Ваш покорный слуга 'скромно' возложил на себя единовластное командование вооруженными силами, а также административное управление новгородскими землями, фактически завязав на себя все денежные потоки. Правда владыка попытался умерить мои аппетиты и потребовал оставить в своем ведении церковные дружины монастырей, а также всю церковную десятину. Однако я жестко обломал Иону, заняв твердую позицию в этих вопросах и напомнил ему, что вскоре монастыри перестанут быть убежищем дармоедов в рясах и превратятся в вооруженные оплоты 'Русской Церкви Иисуса Христа'. Предстоящая глобальная церковная и военная реформы требовал денег, а если вводить новые налоги, то значит плодить новых врагов. Жизненный опыт мне подсказывал, что люди готовы поддержать любые реформы, если они не ударят их по самому больному месту — кошельку!