Дзиро любым не был.
Но он проиграл.
— А что значит "проклят тысячей проклятий?" — спросил Хиде у своего друга. Папа был папой в любом виде, к стрельбе Хиде уже изрядно привык. И теперь ему было любопытно то, о чем он даже не слышал до знакомства с Канеки.
Кену было страшно. Немного. Вроде свои победили, но мама не просыпается, а семья Хиде и в самом деле оказалась... хулиганами.
Но это же Хиде, он-то свой!
— Не знаю, — мотнул головой мальчик, не спуская глаз с поверженного противника. Краем зрения Канеки Кен видел и рядок трупов вокруг, но бояться-то нужно живых! — Наверно, если пожелать ему что-нибудь плохое, оно сбудется, — не задумываясь, добавил он.
Человек в белом пугал маленького Канеки.
Но если сжать хаори отца Хиде посильнее, то было уже не так страшно.
— Лучше желать что-нибудь, что можно увидеть сразу, — наконец, прошептал сын ведьмы, разбирая свои знания и ощущения, — А то оно может не сработать.
— Чтоб у тебя нос отсох, — сразу же определился Хиде, — И руки.
И нос отсох. Впал, как у мумии. Следом пошли руки, хоть и не полностью.
— Аааааа! — заорал, забывая обо всем, похититель. Он пытался скрести по полу, словно надеясь или очистить руки, или отодрать их от локтей. Затем усыхающими тонкими жердями он попытался найти свой привычный пистолет в пустой кобуре. И, наконец, пополз на Нагачику.
Чего хотел — непонятно.
— Прикольно, — ошеломленно сообщил Хиде отцу и другу, когда беснующегося мужчину ударом приклада отбросили от босса и детей.
— Прикольно. — тоже оценил Нагачика-старший.
Канеки позеленел.
Босс якудзы хмыкнул. Задумался. Хмыкнул снова. И отдал новый приказ.
— Этого дурака выведите наружу, объясните, что такое у него наказание милостью нашей ведьмы. Канеки-кун, это мы потратили два проклятия из тысячи или одно?
— Два, — слабо отозвался мальчик, зажимая нос складкой одежды мужчины. На красном хаори оставались сопли.
Кажется, его сейчас вырвет. Прямо на отца Хиде.
Живое воображение мальчика добавляло множество картин того, что можно сделать с человеком. И видеть это вживую Канеки Кен совсем-совсем не хотел.
И думать об этом не хотел тоже.
Повернувшись к своим бойцам, оябун хмыкнул. Те тоже смотрели заинтересованно и хищно. Хотя кто-то нет-нет да бросал опасливые взгляды на ведьму в руках Тетсумару.
Так, его и оставим отвечать за игру.
— Развлекайтесь. И остальным скажите, что тут за атракцион. Главное — оставьте гада живым и посчитайте, сколько проклятий было использовано. Не более пятисот, остальное — на допрос и для нас с супругой. Ты... — обратился он к поганой белой крысе, похитившей его сына. С отсохшими, мумифицированными носом и руками, Дзиро подпирал стену, вжимаясь в угол, и тихо подвывал, — Жить будешь плохо, парень, но хоть недолго, — хмыкнул Нагачика, — Наслаждайся.
"О женщины, имя вам коварство", — пробормотал Тетсумару, выходя из комнаты, посмеиваясь на ходу. Придумают же — даже жалко ублюдка стало!
Ведьма в его руках шевельнулась.
— Сохраните в тайне этот день. Унесите тайну в могилу.
Последние золотые разводы на доме пропали. Новое колдовство? Стены без золотой окантовки вмиг стали мрачными, нависшими и жуткими.
Еще более жуткими, чем раньше. Странно, учитывая, что все уже закончилось.
Будет в Токио свой дом-призрак, — безмятежно подумал Нагачика. Здоровая паранойя ведьмы умиляла.
— Да могла бы не говорить, — хмыкнул он, — Якудза умеют хранить секреты.
Добро пожаловать в Нагачи-кай, Канеки Хо.
* * *
Сентябрь.
Канеки Хо.
Очнулась Хо под капельницей, в просторной белой палате. На тумбе рядом лежали фрукты и стояла ваза с цветами.
— Мама! Ты проснулась! — обрадовались рядом.
Рядом сидел ребёнок.
Так, она — Канеки Хо, очаровашка — это сынуля... А сама она — где?
Нагачика. Якудза. Похищение. Крови-и-ища!
— Сколько... как долго я спала? — хрипло спросила девушка у потолка. Чувствовала она себя абсолютно разбито, в животе словно узел скрутили, все мышцы болели и свербели.
Что она, мешки с картошкой носила?
Нет вроде.
Потолок, понятное дело, промолчал.
— Месяц, мама! — радостно сообщил ей Кен-чан.
— А кто тебя кормил? — нахмурилась девушка. И кто накормит её? Или не накормит — где здесь туалет?
Мысли Хо скакали, как белки, и страшно путались.
Кен-чан удивленно похлопал глазами на последний вопрос. Он уже большой и ел сам!
В стороне кто-то тихо засмеялся. В палату вошла Нагачика Юме.
Хо откинулась на подушки, бесстрастно глядя на девушку в домашнем халате-юката. Неплотно завязанный традиционный костюм то и дело приоткрывал вид на край характерной татуировки.
— Не беспокойтесь, Хо-сан. Вы в доме Нагачика. Наши врачи обещают, что вы скоро поправитесь. А за Кен-куном присматриваем мы с мужем.
Хо кивнула.
Ну, хорошо.
Нужно поговорить с этим боссом якудзы. Узнать его пози...
...цию.
Хо заснула опять.
Встретиться с Нагачикой Тетсумару у ведьмы получилось лишь через неделю. Она ещё несколько раз засыпала-просыпалась. Память восстановилась.
То щемящее от нежности чувство, которое девушка всегда испытывала, глядя на своего сына, вернулось в полной мере.
Хо уже могла бодрствовать дольше, чем пару минут или даже часов, и не воспринимала отстраненно, как декорации, всех окружающих её людей. Прогресс!
Да уж, до такого состояния лучше себя не доводить! — передернула плечами девушка от одного воспоминания.
В любом случае, восстановление шло семимильными шагами.
* * *
Сентябрь.
Канеки Хо.
Дом Нагачика был вечно полон народу. Почти все — якудза. Это были и совсем молодые мальчишки, и седые старики. Но любого определить удавалось очень легко. По разноцветным художественным татуировкам, которыми все эти люди очень гордились. По походке. По выражению лиц, наконец!
На придирчивый взгляд ведьмы, они выглядели странно и глупо. Набить даже такие красивые тату — дико больно. Ходьба на полусогнутых ногах превращает даже симпатичного мужчину с мечом в обезьяну с палкой. Что до морды лиц... хм.
Хо наблюдала. По крайней мере, когда не спала. Люди приходили, уходили. Те, кто помоложе, держались около дальних флигелей, а постарше либо посерьезней (с прямыми спинами, нормальной походкой, без козьих морд) — заходили в главный особняк.
И все эти люди или сторонились Хо совсем, или низко кланялись, называли "Хо-сама" или "Хо-сенсей" — и шли по своим делам. Тоже сторонились, получается, просто менее заметно.
Девушка не была уверена, что ей нравится такое "уважение".
Впрочем, территория закрытого поместья Нагачики была огромной. Весь этот немалый клан преступников получалось легко обходить по широкой дуге, будь на то желание. Грунтовые дорожки вокруг песчаных садов камней и буйной зелени клумб позволяли свободно наматывать круги, ни с кем не сталкиваясь. Был здесь и пруд, и много отдельных маленьких луж, где плавали карпы.
Красиво. Просторно. Непривычно.
И вот, неделю спустя после своего первого возвращения в мир живых, Хо сделала заветные полсотни шагов от входной двери до беседки, где сидел Нагачика Тетсумару, хозяин этих земель.
— Как ваше здоровье, Хо-сенсей? — спросил мужчина, не оборачиваясь.
— Спасибо, хорошо, Тетсумару-сан, — хмуро ответила девушка.
Неделя ей потребовалась, чтобы выбраться из полусна недавней комы. Но не будем уточнять, какую часть этого времени Канеки Хо просто собиралась с духом.
Нагачика Тетсумару.
Он был непростым человеком в самом прямом смысле этих слов. После знакомства с веселым и добродушным папочкой всея преступности, Хо внезапно поняла, что предпочитает прямодушных людей.
Честных. Открытых. Понятных.
Может быть, Нагачика Тетсумару был честным. Для неосведомленного человека он казался открытым.
Но понятным он не был совершенно!!!
Все что нужно — подойти и спросить, мол, как дела? Как настроение? Что вы думаете про произошедшее похищение и последующую бойню?
У Хо как-то внезапно появилось личное кладбище её жертв, и, что самое поганое, она оставила свидетелей!
Свидетели (клан якудза в полном составе) ничего не скажут, она об этом позаботилась. Наверно. Может быть. Не в ближайшие пару лет точно. Лучше бы проследить!
Но что защитит Хо от самих якудза? Они не могли не заинтересоваться ею и её силой.
А сила та — дутая.
Повторить такой опасный трюк она может и не суметь.
Вот тогда-то и придет некий полярный лис.
Плохо.
Очень плохо.
Так пора ли ей хватать сына в охапку и, плюнув на все, бежать из города? Или лучше из страны?
Что будет? Мир-дружба-жвачка, крики "накама!" и радостное распитие саке?
Или преступная организация с очень улыбчивым лидером уже придумала десять способов использовать её способности в своих целях? И сто способов — обеспечить лояльность ведьмы...
Хо закономерно опасалась.
Но долго так продолжаться не могло.
Время тикало.
К концу недели после пробуждения она, наконец, убедилась, что вся её сила на месте, да и сама она не заснет внезапно посреди разговора.
Разговор нужен.
Срочно.
Чем скорее, тем лучше.
И этим утром, выйдя на крыльцо, Хо поняла: пора.
Кен-чан играет с Нагачикой-сыном у пруда. Близко. Папаша с жёлтым афро сидит в беседке и то ли наблюдает за рыбками в водичке, то ли медитирует. Охранники-якудза довольно далеко, бродят по периметру поместья. Вокруг беседки никого нет, лишь у самого входа в другой флигель особняка сидит крупная компания татуированных молодых парней.
Словом, лучшей обстановки, чтобы либо бить, либо бежать, Хо уже не найдет.
Можно и поговорить.
Подойдя к беседке, Хо, наконец, разглядела Нагачику Тетсумару, царя всея якудзы.
Тот сидел на пятках с прямой спиной, а перед ним стоял низкий переносной столик с чайничком и двумя уже налитыми чашками.
Приплыли.
Её ждали.
Чашки были классические, глиняные, с изображениями цветов и веток сакуры.
А вот стояли они на розовых салфетках с вышитыми пони.
С надписью.
"My little pony — Магия дружбы".
Вашу ж матушку!
Приплыли.
Это переговоры. В стиле Нагачика.
Хо замерла. Выдохнула. Коротко рассмеялась.
Поднялась по ступеньками, приземлилась рядом со своей чашкой, взяла. Отпила.
Ну, все. Она тут.
И чё?
Что дальше?
— Вкусный чай, — задумчиво сообщила Хо. Нагачика кивнул, не поворачиваясь. Девушка не удержалась и фыркнула, — Хорошая погода. Гора Фудзи прекрасна, — коротко добавила она и спокойно продолжила, — Моего ребёнка похитили ваши враги. Насколько вероятно повторение произошедшего?
"Я недовольна, но пока не пакую чемоданы".
— Вероятность есть, — спокойно согласился якудза, наконец, отрываясь от разглядывания карпов, — Но я постараюсь сделать так, чтобы она была минимальна.
И на том спасибо.
Хо сделала ещё один глоток. И подавилась.
Жестом фокусника, Нагачика достал из широкого рукава ещё одну салфетку, на этот раз более классического вида. Изображены были цветочки и веточки, как на чашках, — и большая надпись: "Весна". А ниже написано поменьше и алыми иероглифами:
"Лишь вершину Фудзи
Под собой не погребли
Молодые листья"
Аккуратно положив тонкую ткань на переносной столик с чаем на двоих, Нагачика поставил свою чашку.
У Хо дернулся глаз.
Ну не тренировал её никто в этих запутанных правилах традиционной японской дипломатии!
Даже Курица (коренная японка из приличной семьи) — и та в этом мало понимала.
Это так задумывалось, её просчитали или ей сделали замечание?
Заметка на будущее — подучить значение символов.
Может, она зря проехалась по вступительной части? Обсудили бы чай, погоду, гору.
А, чего уж там теперь!
— Хорошо, — медленно и осторожно кивнула ведьма, не сводя взгляда с лежащих друг рядом с другом салфеток, — Вам нужна моя помощь в чем-либо? — все также настороженно спросила она, поднимая взгляд на Нагачику.
Нагачика смотрел на неё в ответ. Бледно-карие глаза босса якудзы были почти жёлтыми, а в пушистом афро потерялось солнце.
Колоритно, твою ж матушку!
Пробирает.
Глаз Хо дернулся ещё пару раз.
До чего дошла — сама предложила свои услуги лидеру преступности!
"Скажи — нет!"
Честно, чего ей точно не хотелось — так быть на побегушках у якудзы.
Лучше бы со своими врагами, проблемами и мигренью (или что там у него ещё может быть? маразм?) Нагачика разбирался сам, без привлечения ведьм-домохозяек.
Вроде неё, Канеки Хо.
Потому что — нет уж!
Хо совсем не улыбалось стать девочкой-волшебницей, перемалывающей преступников во имя луны и справедливости. И тем более — по заказу одного из тех же самых преступников!
Свою порцию моральных терзаний Хо уже пережила в обнимку с унитазом. Как вспомнит — так мурашки по спине и дикое желание прижаться к чему-нибудь прохладному и низенькому.
Крики. Страх. Кровища.
В других кошмарах появлялась та инвалидная скотина, которая организовала похищение и прострелила руки её сыну. Хо помнила, чего пожелала напоследок. А как воспользовались её подарком якудза, ей знать совершенно не хотелось!
Словом, она может повоевать, но не хочет.
Это не её.
Тем не менее, муки совести преследовали Хо всего несколько дней. Одной недели на все моральные терзания вполне хватило. И тут спас не прохладный, низенький, чистенький белый агрегат в закутке, а одна-единственная мантра.
"Там был мой сын" — повторить тысячу раз и все грехи простятся.
Разве что так недолго маньяком стать.
Словом, в боевых акциях Хо больше участвовать не собиралась и точка.
Видимо, именно это увидел Нагачика — "Магия Дружбы" — Тетсумару на её лице.
По глазам прочел.
Чего уж он хотел изначально останется загадкой.
Но ответил он так, как надеялась ведьма.
— Нет, Хо-сенсей, мы справимся, — улыбнулся босс якудзы.
Немолодое, в морщинах и рытвинах лицо расцвело, как подсолнух. Уж очень живая и яркая улыбка. У мафиози.
Но "нет" уже прозвучало. И было услышано.
Та-а-ак!
Хо нахмурилась.
Конечно, именно за этим она и пришла. Услышать это "нет" либо услышать "да" и сделать ноги.
Все равно непонятно.
Чего тогда хотят от неё бандиты?
Ничего?
Шутки шутите?
Что, опять в сказку попала? Небось, опять в какую-нибудь с подвохом.
Хо вздохнула, припомнив Учителя Ямато Рьючи. Старый козел уже успел её достать тем, что тоже часто находился в личной больничке семьи Нагачика.
Старик уже давно отмотал свой срок на койке, и теперь бегал на костылях, приставал, раздражал неимоверно. По крайней мере, он нравился Кен-чану.
Эх!
В общем, будем считать, что, чего бы якудза ни хотели от Хо, они сначала вежливо попросят!
Девушка даже немного расслабилась, придя к такому выводу.
Магия дружбы в действии, видать. Правильно подобранная салфетка — залог успеха.
