Когда молодая женщина вынырнула из глубин небесного океана, блюдце со второй капсулой оказалось стоящим рядом на подушке дивана, а старушка куда-то делась. Обнаружилась она секундой позже и явно пребывала не в лучшем настроении.
— Я же говорила, чтобы никто из вас, потаскух, не вылезал из комнат! — шипела распорядительница борделя, ссутулив спину и глядя на какую-то девицу, с независимым видом шествовавшую через зал к дальним дверям.
Девушка была молодой азиаткой с крашеными черными волосами и развитой фигурой. Восточное платье иссиня-черного цвета с умопомрачительным разрезом на бедре и изящным воротником делало совсем юную незнакомку на вид даже не старше, а будто бы искушеннее. Превосходная осанка, царственная посадка головы, гордо расправленные плечи и уверенная походка создавали резкий контраст с обликом сгорбившейся семенящей старушки, отчитывавшей собеседницу на кантонском диалекте.
Анна медленно протерла глаза. Странное чувство, в первый миг притупленное наслаждением, внезапно охватило ее. Азиатка была на кого-то очень похожа. Молодая женщина прищурилась, вглядываясь в незнакомку.
Черные волосы, зеленые, явно из-за линз, глаза, красивые ноги, тонкая талия... Что-то знакомое. Анна определенно видела это лицо. Но где? И когда?
Наркотик, разрушавший способность простых людей соображать, лишь немного замедлил мыслительные процессы женщины-трикстера. Однако даже крохотная заминка оказалась важной. Пока Анна всматривалась в проститутку, та прошла через зал и, не обращая внимания на подгонявшее шипение распорядительницы, невозмутимо отворила тяжелую дверь. Обернувшись на миг, девушка коротко кивнула свирепо замолчавшей начальнице и скрылась за порогом.
Проклятое зелье не давало сосредоточиться. Не видя лица, Анна не могла вспомнить, кто же такая эта азиатская красотка.
Угодливая старушка уже вернулась к гостье и извиняющимся тоном проговорила:
— Простите, госпожа, на время визита наши девушки не должны были мешаться под ногами.
— А кто это? — спросила Анна.
— Одна из новеньких, недавно у нас. Слишком наглая, слишком, — запричитала старуха, надеясь болтовней сгладить впечатление от ужасного, по ее мнению, проступка. — Мы ее накажем, госпожа.
— Откуда у вас эта девушка? — гостье же было интересно совсем другое. — Она очень хороша собой.
— Ее привезли с материка, — с некоторой гордостью заявила распорядительница борделя. — Она не китаянка, а японка, но мы берем лучший товар везде!
— Японка, значит, — Анна откинулась на спинку дивана и сложила руки на животе. В голове прояснело. — Так-так-так.
Глава 2: Общаясь с дьяволом
Солнце било в глаза с упорством лазера. Кимико старалась заслониться ладонью, но сияющие лучи проходили сквозь тонкие пальцы, пронзали веки и нагло вонзались прямиком в мозг. Казалось, все тело начинает раскаляться, дотронься кто-нибудь до горячей щеки — загорится.
Она стояла посреди широкого поля, устланного аккуратным изумрудным газоном. Девушка точно знала: каждая травинка подстрижена с идеальной точностью, ни миллиметра выше или ниже невидимой границы. Вся поляна походила на мягкий ковер, пружинящий под ногами.
Инори вдруг поняла, что стоит здесь не одна. Рядом кто-то дышал, двигался, говорил. Оглядевшись, она увидела людей: молодых и старых, маленьких и больших, белых и цветных, мужчин и женщин. Одетые в пиджаки и джинсы, в куртки и футболки, коротко стриженные и длинноволосые, они стояли плотными рядами, плечом к плечу, неразборчиво гомоня в радостном предвкушении.
Чего они ждали? Кимико не знала. Она не слышала слов, не разбирала языка. Единственное, что удалось понять — толпа страстно желала кого-то увидеть.
Инори хотела тронуть соседа в светлой футболке за плечо, но он будто не видел и не слышал ее. Когда на тугое мужское плечо легла тонкая девичья рука, незнакомец обидным резким жестом стряхнул ее и устремил счастливый взгляд куда-то вдаль.
Тот, кого все так ждали, наконец-то появился. Кимико сумела разглядеть в отдалении сцену, на которую восходил незнакомый ей мужчина. Высокий и стройный, он отливал ночной тьмой под палящим дневным солнцем, стоявшим в небе без единого облачка. Костюм с иголочки, угольного цвета рубашка, галстук чуть более светлого оттенка, волосы цвета воронова крыла, короткая борода, обрамляющая круглое бледное лицо. Широкие плечи властителя, уверенно поднятые в приветствии руки, улыбка победителя, большие синие глаза, сиявшие какой-то потусторонней ласковостью — все говорило о радостном предвкушении поделиться успехом. Толпа приветствовала его радостными криками. Все принялись аплодировать.
Внезапно у Кимико возникло нехорошее предчувствие. Как будто она одна знала, что сейчас случится нечто очень плохое, но никак не могла вспомнить, что именно. Захотелось сойти с места, шагнуть в сторону, посмотреть кому-нибудь в лицо. Народ стоял плотно и несокрушимо, подобный стене, и девушке пришлось протискиваться между каменными боками хлопавших и кричавших.
В небо взлетал выпущенный кем-то красный воздушный шарик. Инори двигалась медленно, словно воздух был пропитан невесомым, но плотным клеем. Каждый шаг занимал минуту, каждое движение можно было рассматривать в малейших подробностях. Впереди замаячил просвет, и юная японка медленно и плавно выскочила в пустое пространство между двумя половинками толпы. Здесь лежала ковровая дорожка, ведущая прямиком к сцене, и ни один из зрителей, кричавших непонятные слова поддержки и ликования, не ступал на красную ткань. Только Кимико, стремясь вырваться из рядов неподвижных фанатов, оказалась в полном одиночестве у всех на виду. Но никто и не подумал отвести взгляда от мужчины-триумфатора, раскинувшего руки в широком жесте, будто пытался обнять всех и вся.
Гулкие хлопки прорывались сквозь музыку, которая, как оказалось, громко играла все время, но была услышана Инори только сейчас. Девушка увидела маленького мальчика, худенького и беловолосого, подпрыгивавшего рядом с мужчиной, наверное, отцом. Радостный рок-н-ролл струился не из динамиков, которых у сцены не стояло, и не из магнитофонов, которых никто не принес. Он разносился в воздухе сам по себе, заставляя время течь в ритм звучанию клавишных инструментов и гитар. Ребенок приплясывал в такт припеву, слова которого звучали для Кимико ничуть не понятнее счастливых выкриков.
Она увидела, как черный человек на сцене, не переставая улыбаться, опустил руки. И в тот же миг у него из-за спины выступили тонкие прозрачные тени. Их глаза горели как раскаленные угли, в корявых бесформенных лапах показались автоматы. Старые и потрепанные орудия войны родом из прошлого века уставились в ликующую толпу, не замечавшую теней и участи, готовой настигнуть зрителей и фанатов в ближайший миг.
Захотелось кричать, но окостеневший и распухший язык неожиданно заткнул рот подобно кляпу. Захотелось бежать, но ноги так увязли в невидимом клее, что не выходило пошевелиться.
Радостная музыка затихла, играя одну ноту в предвкушении кульминации. Черный человек закрыл глаза, руки, упертые локтями в бока, согнулись, касаясь груди. Ладони превратились в кулаки.
"God, I feel so strong!" — расслышала, наконец, слова гремящей песни Кимико в момент, когда грянуло ликование инструментов и, заглушая его, раздался железный стрекот автоматных очередей. Она узнала эти слова. Старая песенка, почти забытая в наши дни.
А в следующий миг в лицо ударила капля крови, долетевшая до стоящей на ковровой дорожке девушки. Она неподвижно замерла в центре, неспособная даже повернуть голову, чтобы увидеть, как люди по сторонам превращаются в иссеченное пулями мясо.
"I feel so strong.
I'm so strong".
Почему он чувствует себя сильным? Откуда эта ласковая радость в лице застывшего с закрытыми глазами мужчины, из-за спины которого вырывался смертоносный огонь? Зачем все это происходит?
Кимико увидела, что сцена сооружена вовсе не из досок. Черный человек и его тени стояли на удобно сложенном кургане из трупов. Тела истекали кровью, коченея и разлагаясь с неестественной стремительностью.
Утробный шелест падающих тел, мягкое чавканье разрываемой плоти прорывались сквозь грохот стрельбы, обжигая сознание, полосуя душу подобно острейшим ножам. Инори напрягла каждый мускул онемевшего тела и наконец-то сумела вырваться из невидимых оков. Удалось ступить вперед. Рядом, на прежнем месте, она увидела беловолосого мальчика. Его светленькая голова стала рыжей, вымоченная в крови отца, придавившего сына. Толпа погибла так же, как стояла — изуродованные трупы легли плотными штабелями, будто туши, приготовленные для отправки мясникам. Дольше секунды Кимико смотреть не смогла и отвернулась, чувствуя подкатывающую к горлу тошноту.
Черный человек по-прежнему стоял на сцене, и теней за его спиной уже не было. Он смотрел прямо на девушку, одним шагом сумевшую приблизиться к отвратительной кровоточащей сцене. Встретив взгляд неестественно глубоких синих глаз, Инори невольно перестала дышать. Эти глаза потрясали своей жуткой отстраненностью, они не были добрыми или злыми, они вообще казались чужими на ласково улыбавшемся лице.
Мерзко шурша, перед Кимико сложились ступени из плоти. Черный человек протянул руку. И она ступила на отвердевшую плоть, шагнув навстречу счастливому убийце под больно резавшим разум солнцем. Инори протянула руку в ответ.
Кончики их пальцев соприкоснулись.
— Инори! — позвал Марлон, когда девушка резко открыла глаза. — Инори, ты слышишь?!
Что такое? — медленно выдавила из себя вопрос Кимико, моргнув и повернувшись на жесткой койке в подземной тюрьме. Бледная лампочка, стоило отвернуться, перестала слепить глаза и иссушать веки.
— Слушай! — истеричным шепотом произнес Данглар, под звуки хныканья которого Инори в последний раз заснула.
Девушка старательно прислушалась. Сначала во тьме за решетками ее камеры все оставалось таким же мертвым, как и всегда. Но секунду спустя раздался тяжелый резкий звон, будто металл ударялся о металл.
— Только что началось, — шепнул Марлон, и тут до пленников донеслись легкие шуршащие шаги. Кто-то спускался издалека, сверху, приближаясь и становясь громче.
От неожиданности и неясного ожидания Кимико нашла в себе силы подняться на постели, звякнув наручниками о металлическую спинку. На большее ее не хватило, ибо последние несколько дней их не навещали даже в часы забвения, не кормили, не лечили. С трудом удерживаясь в сидячем положении, Инори разглядела нечто белое, мелькнувшее в кромешной темноте перед камерой. И вдруг пронзительно, как испуганный ребенок, закричал Марлон.
— Хе-хе-хе-хе, — язвительно рассмеялась яркая платиновая блондинка в белом одеянии. Эрика Андерсен узнала бы в этой девушке ту самую Айрис, домогавшуюся ее в подсобке. Серые глаза с презрением смотрели на задрожавшего молодого человека, вжавшегося в убогую кровать в неподдельном испуге. — Что же ты визжишь?
Изящные девичьи пальцы постучали по решетке. Алый язычок скользнул между красивых губ и высунулся в детском дразнящем жесте.
— Какой же представитель мужского племени не испытает страх пред тобой, моя маленькая неукротимая валькирия? — раздался голос за спиной девушки, и длинная тонкая рука легла ей на плечо. Айрис немедленно прижалась к мужской ладони щекой.
— Ты ведь не испытываешь, — сказала она совсем иным голосом, в котором угадывались нотки искренней привязанности и почти застенчивого подчинения.
— Но он ведь не я.
Инори не видела, что происходит, но отчетливо слышала, как говорит незнакомец, и тяжело дышит Марлон, чью дрожь можно было ощутить через стенку.
— К-к-к-к... — юноша силился заговорить, с трудом разлепив сухие губы. — Кто вы?
— Неправильный вопрос, — отозвался мужчина. — Мы не существуем. Мы всего лишь отражение той сути, что составляет ответ на другой вопрос: кто ты сам?
— Ч-что? — в голосе Данглара смешались непонимание и страх.
— Он туповат, — заключила девушка.
— Не будь слишком критична, — укорил мужчина. — Ты сама на его месте испытывала бы ту же самую растерянность.
— Я была на месте и похуже, — строптиво надулась Айрис.
— Знаю. Однако не руби с плеча, — урезонил он. — Подготовь мальчика.
Кимико услышала скрип открываемой двери и полный ужаса всхлип Марлона, когда шаги зазвучали внутри его камеры.
— Не дергайся, банк спермы, — грубо велел девичий голос, и послышалось судорожное шуршание.
Инори захотелось упасть обратно на жесткую кровать и закрыть глаза. Неясное ожидание превратилось в страх. Кто бы ни пришел сюда, они явно намеревались сделать с пленниками нечто плохое.
Другие шаги, более твердые и тяжелые, зазвучали за прутьями ее камеры. Вглядываясь во тьму, юная японка не сумела ничего разглядеть. И вдруг в скудном отсвете лампы возникло лицо.
Несмотря на слабость и истощение Кимико захотелось закричать. С другой стороны решетки стоял черный человек из ее сна, сливаясь с тьмой. Рука в черной перчатке легла на замок двери, немедленно щелкнувший. Со скрипом растворив вход в узилище, мужчина шагнул под более яркий свет, и стал заметен его наряд, точно такой же, как несколько минут назад, в кошмаре.
— Скажите, милая, вам часто говорят, что ваши миндалевидные глаза очень красивы в минуты страха?
Он шагнул к Инори плавно, медлительно, почти так же, как она сама двигалась во сне. Остановившись у кровати, незнакомец посмотрел на изможденное лицо Кимико, скользнул взглядом по наручникам и склонил голову.
— Будьте осторожны, негодяям нравится испуганная красота.
— Спасибо, — неожиданно для самой себя ответила девушка, удивившись, как чисто звучит ее голос, давно охрипший от жажды.
— Не стоит, — он поднял взгляд, и Инори вновь увидела нечеловеческие синие глаза. — Позвольте представиться. Меня зовут Октавиан Вендиго.
Имя и фамилия звучали... неестественно. Почему-то в голову пришло именно это слово. Только дичайшее стечение обстоятельств могло наградить живого человека подобным сочетанием. Кимико не верила в такие совпадения.
— Вас ведь не так зовут, — сказала она.
Брови Октавиана удивленно приподнялись. Затем мужчина улыбнулся.
— Вы правы. На самом деле я сам дал себе это имя, когда родился. Просто другого нет.
— Вот как... — она не поняла смысла сказанных слов, но осторожно кивнула. — Тогда понятно.
— Вот и отлично.
Не дожидаясь приглашения, Вендиго присел на край кровати.
— Вы кажетесь испуганной, — заметил он.
— Потому что так и есть, — тихо сказала Инори.
— Что же вас пугает? — снова поднял брови мужчина. — Я?
Девушка хотела сказать "да", но почему-то осеклась. Покачав головой, она произнесла:
— Не совсем.
— Вот как? Тогда что же?
— Перед самым вашим приходом я спала, — Кимико опустила взгляд на свое неприглядное ложе. — И видела сон.
— Дайте угадаю, — Вендиго сложил руки на груди, скрипнув пружиной кровати. — В нем был я и нечто ужасное?
— Да.
— Надо же, — уважительно протянул Октавиан. — Вы очень чуткий Наследник, милая Инори.
