Во имя Долга

— Успеется ещё поваляться, — хмыкнул он, растирая меня полотенцем. Почему-то гораздо более удобной и функциональной сушилки, какими оборудовались все корабли, и которые даже у нас существовали, здесь не было; но это оказалось неожиданно приятно. — Рури, я тебя не узнаю, — улыбнулся Семён, обнимая меня поверх полотенца. — Такая решительная агрессивная зверушка была, а тут вдруг хвост поджала.

— Да ну тебя, — проворчала я. — Это ведь... совсем другое. Я понятия не имею, как себя вести и что делать, тем более генерал — такая известная и опасная личность! Жалко, что отец не смог приехать с нами.

— Ну да, и либо мы бы вдвоём вокруг трясущейся тебя прыгали, либо я нянчился с вами обоими, — фыркнул мужчина. — С тобой я повозиться согласен, а вот твой отец, извини, не в моём вкусе! Одевайся, не отлынивай, — подбодрил он меня. Поскольку руки мои опять начали трястись, Семёну пришлось и одевать меня самостоятельно. Мне было ужасно стыдно, но я совершенно ничего не могла с собой поделать.

Из ванной же мы прямиком направились в кухню, и на её пороге я потратила всю свою выдержку, чтобы не начать цепляться за дверной проём. Вместо этого ухватилась обеими руками за локоть Семёна и отчаянно прижалась к его боку. Кухня оказалась очень непонятным местом; из всей обстановки я сумела опознать только большой круглый стол со стульями посередине и какие-то шкафы, остальное же пространство заполняли разнообразные приборы непонятого назначения.

За столом, вымазанным, или, скорее, засыпанным чем-то белым, обнаружилось четверо человек, среди которых я опознала генерала. По правую руку от него сидела невысокая стройная светловолосая женщина средних лет с забавным вздёрнутым носом. По другую сторону от генерала располагался, наверное, самый огромный мужчина, которого мне доводилось видеть в жизни, и его присутствие не добавляло спокойствия; с коротко стриженными тёмными волосами, тяжёлыми бровями и тонкими губами, широченный и, кажется, высокий, он производил очень давящее впечатление. Четвёртой и последней из присутствующих оказалась миловидная молодая женщина с круглым приятным лицом, лучистыми глазами и волнистыми светлыми волосами, собранными в хитрую косу. Вся компания вертела в руках какие-то маленькие бело-жёлтые предметы, такие же были разложены на нескольких прямоугольных досках. Мужчины молчали, а женщины на два голоса удивительно красиво и слаженно негромко выводили какую-то песню на непонятном мне языке.

— Ой, — вскинув на нас взгляд, сообщила та женщина, что постарше, и песня прервалась. Младшая, вздрогнув, вскинулась; скользнула тревожным взглядом по Семёну, неуверенно кивнула ему, придвинувшись поближе к своему соседу, а потом удивительно радостно и открыто улыбнулась мне. — Дим, ты почему не сказал, что Сёма не один? — всполошилась старшая, пытаясь встать из-за стола, но генерал перехватил её за запястье.

— Вот потому и не сказал, что ты бы тут же подняла панику, — невозмутимо проговорил он. — Дай ребёнку отчитаться; видишь же, как его распирает, — ухмыльнулся генерал, и мне стало не по себе. Уж очень я привыкла видеть именно эту ухмылку на совершенно другом лице!

Зато теперь окончательно прояснились все вопросы о характере майора.

— Да ну тебя в пень, пророк хренов, — фыркнул Семён. — В общем, знакомьтесь, — мужчина аккуратно отобрал у меня свой локоть, но зато сразу обнял этой же рукой за плечи. — Это Рури, моя без пяти минут жена и та самая мама Ярика. Рури, отца ты, думаю, уже опознала, рядом с ним — мама, её зовут Олеся. Вон тот бугай — Володька, мой старший брат; но он совершенно безобидный, пусть тебя не вводит в заблуждения его монументальная наружность. А рядом с ним его вторая половинка, её зовут Ичи-Ти; думаю, у вас получится найти общий язык.

— Здравствуйте, — с трудом выдавила я, вымученно улыбаясь. Все присутствующие, кроме генерала, взирали на меня с разной степенью недоумения и удивления.

— Сёма! Как ты мог?! — первой возмущённо ахнула Олеся, и я вздрогнула от её голоса. Правда, быстро поняла, что боялась напрасно: ругалась женщина не на меня. — Не предупредил, ничего не сказал, молчал как партизан! А мы не подготовились, я же совсем ничего...

— Лесь, — с усмешкой оборвал её муж. — А ты как готовиться собиралась? Пригласить сводный оркестр, чтобы совсем девчонку шокировать? Семён, усади свою пассию, а то она уже, по-моему, подозрительно бледнеет. Какая странная тенденция. Если Ваня тоже найдёт себе хрупкое робкое сознание, чтобы беречь его, холить и лелеять, я точно решу, что это передаётся на генетическом уровне.

— Сам ты робкое создание! — обиженно проворчала мать семейства. Семён тем временем усадил меня на свободное место рядом с ней и уселся на соседний стул.

— Ну, не знаю, — иронично хмыкнул Зуев-старший. — За свою робость сказать не могу, а так смотри сама: Ичи — раз, Инг — два, теперь вот... Рури.

— На Инга ты наговариваешь, — возразил Володя. Голос у него оказался под стать наружности; низкий и глубокий, но почему-то неожиданно мягкий. — Нормальный мужик. Вот если бы Варька послушала бабушку и породнилась со своим ботаником, тогда да.

— Согласен, был неправ, погорячился, — кивнул генерал. — Сём, а ты чего завис? Присоединяйся, тут на всех хватит, — он кивнул на стол.

Постепенно, — спасибо пельменям, — я сумела взять себя в руки и успокоиться. Действительно, боялась совершенно напрасно; никаких ужасов, и даже никакого обещанного Семёном бедлама не было. Хотя, скорее просто настроение у присутствующих было мирно-медитативное: уж очень процесс способствовал его установлению. А мама Семёна оказалась при ближайшем рассмотрении удивительно чуткой женщиной; я видела, что ей крайне любопытно меня расспросить, но она меня не трогала. Хотя, вполне возможно, за это стоило благодарить строгий взгляд генерала, брошенный им на супругу.

— Сём, а с какой целью вот это делается? — тихо полюбопытствовала в конце концов я, когда процесс сборки пельменей был более-менее освоен. Получалось, правда, кривовато, но вполне похоже.

— В смысле, зачем париться, если есть синтезатор? — хмыкнул Зуев, демонстрируя потрясающую сноровку в выполнении этих хитрых действий. Да и пельмени у него выходили один к одному; у всех выходили, кроме меня и Ичи, что несколько меня с ней сроднило. — Во-первых, процесс. Семейная традиция, практически; отец каждый раз как возвращался из очередной командировки, сразу всех за лепку сажал.

— Да уж, — басовито хмыкнул Вова. — Заманивал; мы всё просили что-нибудь интересное рассказать, а он только в обмен на пельмени откровенничал. Хотя по большей части всё равно сочинял, а мы ему честно верили.

— А какая вам разница-то была? — со смешком пожал плечами генерал. — Общий настрой примерно сохранён, реалистичность повышенная; а конкретные места и даты вам задаром не нужны были.

— И тем не менее, подход показательный, — возразил Семён. — Наврёт с три короба, потом разбирайся. Варька вон до конца учёбы была свято уверена, что отец давно уже в отставке, и правду выяснила случайно. Я так и не понял, зачем нужна была эта конспирация.

— В воспитательных целях, — иронично улыбнулся Зуев-старший. — Чтобы с детства не закрепилась привычка, что папа всегда прикроет, потому что папа может. Хотя... всё равно она у вас закрепилась, — насмешливо махнул рукой генерал.

— Врёшь ты всё, — хмыкнул Семён. — Никто к твоей протекции не прибегал; от силы пару раз.

— Пару раз это только тогда, когда тебя из учебки выгоняли, — ухмыльнулся отец семейства. — То есть, когда до приказа дело дошло, и ты просто в курсе был.

— Вот видишь? Получается, сам вмешивался, по собственной инициативе, никто тебя не заставлял.

— Семён, в лоб дам, — ворчливо вмешалась в разговор мать семейства. — Что за воспитание, отцу претензии предъявлять?

— Сами воспитали, — невозмутимо парировал тот, мама вздохнула, а остальные мужчины насмешливо зафыркали.

— Язва! — проворчала Олеся, чем сразу же заслужила мою симпатию. — Расскажи мне, ну хоть вкратце, как вы вообще познакомились? — не выдержала всё-таки она. Генерал иронично улыбнулся, но одёргивать супругу не стал.

— Практически как вы с отцом, — рассмеялся Семён. Поймав мой удивлённый взгляд, пояснил. — Вот ты не веришь, а эту душещипательную историю от нас тоже в воспитательных целях тщательно скрывали до совершеннолетия. Если вкратце...

— Сёма! — укоризненно оборвала его мама, сверкнув глазами. Щёки её при этом заметно покраснели.

— Да ладно, Рури большая девочка, ей уже можно!

— Ей можно, но не в твоём исполнении, — отмахнулась Олеся. — В общем, если вкратце, Дима меня коварно соблазнил в первый же вечер знакомства, я радостно соблазнилась, а наутро он усвистел в командировку на полгода. Потом, правда, вернулся, и как честный человек женился. О чём до сих пор жалеет, — она насмешливо сверкнула на мужа глазами, в ответ на что тот выразительно фыркнул и, поморщившись, не стал комментировать. — Что, ты серьёзно повторил отцовскую глупость? — хихикнула женщина. — Подумать только, действительно — клон, а не ребёнок. Я как будто не присутствовала вообще!

— Практически, — невозмутимо пожал плечами Семён. — Осталось только честность проявить, — хмыкнул он. — Вот документы будут готовы, и займёмся. Да, кстати, это вы удачно с пельменями затеялись, вечером будут гости.

— Что, пора прятать острые предметы и отправлять мелочь к бабушке? — насмешливо уточнил генерал.

— Нет, это не мои друзья из учебки, — засмеялся Семён. — Пара вполне интеллигентных и приличных людей.

— Это откуда же среди твоих друзей приличные интеллигентные люди? — удивлённо вскинул брови отец семейства.

— Ответ простой: они не относятся к числу моих друзей, — насмешливо отозвался майор. Я бросила на него вопросительно-заинтересованный взгляд, на что мужчина отреагировал безмятежной улыбкой и заговорщицки подмигнул. Предположим, одного из этих гостей я знала; вечером должен был прилететь отец. Но кто второй?

— А что у него обычно за друзья? — рискнула полюбопытствовать я.

— О, это надо видеть, — с улыбкой качнул головой генерал. — Меня они стеснялись, так что всего я не знаю. Вот Варька прилетит, вспомнит тебе воз душещипательных подробностей, она весь этот бедлам как раз в самом нежном возрасте застала.

— Да не было там никаких душещипательных подробностей, не вводите вы человека в заблуждение, — подал голос Владимир. — За подробности им бы руки оторвали и ещё что-нибудь ненужное, вроде голов. Обычные молодые офицеры. Готов правую руку заложить, что твои собственные друзья были ровно такими же, и развлечения были те же: бабы да выпивка. К тому же, чтобы Варька что-то посчитала душещипательным, я даже не знаю, что случиться должно!

— Инг, — коротко откликнулся Семён.

— Зришь в корень! — воздел указательный палец кверху Володя, и братья через стол молча пожали руки. За этим странным действом я наблюдала с удивлением, Ичи — с весёлой улыбкой в глазах, а родители с одинаковыми философски-ироничными выражениями лиц.

— А что это значило? — уточнила я у сидящей рядом Олеси.

— Мой зять, Варин муж, довольно необычный человек, — с улыбкой ответила она. — Ну, как — необычный? Он очень честный и благородный, в совершенно рыцарском представлении этих слов, и мальчики до сих пор поверить не могут, что такие люди существуют в природе. Правда, общение с Зуевыми его немного подпортило, но не смертельно. Должен же в этой семье присутствовать добрый и чуткий мужчина. Хоть дочери с этим повезло! Смотри-ка, обиделся, — хитро подмигнула она мне, кивнув на насмешливо фыркнувшего мужа. — Не дуйся, ты же знаешь, что ты у меня самый лучший!

Я тактично отвела взгляд от целующихся будущих родственников, искренне за них радуясь. Генерал и его жена удивительно органично смотрелись вместе, были очень красивой и очень молодо выглядящей парой.

— Родители, не увлекайтесь, — с насмешливой улыбкой позвал их через несколько секунд Владимир. — Надо сначала пельмени закончить; а то я чую, что с минуты на минуту кто-нибудь из мелюзги проснётся.

— Кхм, да, извините, — смущённо кашлянула мама. — Кстати, Сём, а что это ты расселся?

— Свыше был дан приказ лепить пельмени, и его пока никто не отменял, — насмешливо вскинул брови тот.

— С пельменями мы и сами закончим, а ты давай-ка к плите шагом марш, и сваргань что-нибудь праздничное, раз у тебя гости!

— Гости не у меня, а у нас, — педантично поправил мужчина, недовольно морщась. — Чем тебе пельмени не праздничное блюдо?

— Сём, ну, пожалуйста; вон, и невесту свою побалуешь! — продолжала настаивать на своём она.

— А Семён умеет готовить? — осторожно поинтересовалась я.

— Ха! — был мне ответ. — Я так и знала, что он будет долго шифроваться! Он готовит так, как тебя ни в одном ресторане не накормят. Только постоянно ленится, выставить его к плите — это настоящее приключение.

Я перевела недоуменно-вопросительный взгляд на объект разговора.

— Что, правда?

— "Правда, лень" или "правда, умею"? — насмешливо уточнил Семён. — Ладно, чёрт с вами, эксплуататоры. Только чур под руку не лезть, — погрозил он пальцем, поднимаясь из-за стола и отряхивая руки от муки.

— Упаси боже! — радостно отмахнулась мама, после чего склонилась ко мне и доверительным шёпотом сообщила: — Смотри-ка, кажется, перед тобой повыпендриваться решил; я думала, не уговорю!

Мы обе захихикали, а потенциальный повар пригрозил, едва сдерживая улыбку.

— Я и передумать могу. Вот как изображу оскорблённое достоинство, и не будет никакой кулинарии!

— Фу, Сём, ну не при женщинах же, — укоризненно протянул Володя. Братья грянули хохотом, Ичи спрятала горящее от смущения лицо за широким плечом мужа, а генерал, уткнувшись лбом в запястье собственной руки и сотрясаясь от беззвучного хохота, тихонько пробурчал себе под нос что-то вроде "идиотов великовозрастных". Видимо, у мужчин фантазия оказалась богаче, чем у нас, потому что они явно представили себе что-то вполне конкретное. А я только по примеру Ичи на всякий случай смутилась.

Страх мой, к счастью, выветрился окончательно. В таком бодром приподнятом духе прошёл день до вечера, а уж когда ко взрослым добавились дети, стало совсем не до страхов. Даром что ходячий был только один, Рома, но и тот не ходил, а исключительно носился по всему дому. Видимо, обычно эта энергия выплёскивалась под открытым небом, а здесь ему просто негде было развернуться.

Когда были окончены пельмени, Семён выгнал всех из кухни, и что-то там в одиночестве колдовал. Я вскоре начала волноваться, но Олеся, хихикая, заверила, что это нормально, что мужчины — существа нервные, и вообще Сёме стоит сказать спасибо хотя бы за то, что после него на кухне такая же чистота, как и до него. После чего по секрету поделилась, что когда готовкой вдруг решает заняться сам генерал, всё получается, конечно, потрясающе вкусно, но отмывать кухню он обычно ленится. Даже с учётом того, что большую часть уборки выполняет автоматика.

Так что все разместились в совмещённой со столовой гостиной, — большой комнате, расположенной за той самой центральной дверью коридора. За окнами уже давно стемнело, и я начала волноваться уже за обоих мужчин: не только за не кажущего носа из кухни Семёна, но и за потерявшегося по дороге отца. Возникли же они почти одновременно.