Как пробурить небеса: Пособие для Чайников

В результате оба оказались на земле с примерно одинаковыми репликами:

— Что ты творишь!?

— Что твоя девка творит!?

После чего последовала незамедлительная реакция. Сперва, как светофор, вспыхнула Йоко, все еще держащая винтовку за дуло, затем признаки семафорства проявил и Камина, держащийся за челюсть.

— Она не моя!

— Я не его!

Учитывая то, что обе реплики были произнесены одновременно, приступ 'светофорной болезни' у этих двоих только усугубился.

Глядя на все это безобразие, Киттан (также держащийся за челюсть) ухмыльнулся.

— Ага, так я вам и поверил. Ладно, черт с вами, заводите своих ганменов, я хочу успеть до заката!

Эта реплика подействовала на всех достаточно отрезвляюще, чтобы все тут же начали работу. Свернуть лагерь было делом не слишком долгим, но все же требующим некоторого времени.

Выступили мы полчаса спустя, как только все утолили жажду, а Лиирон погрузил на 'сани' последнее оборудование. На мой резонный вопрос, что мы будем делать, когда нам придется тащить сани по каменному ущелью, Лиирон показал на крошечные ролики в основании лыж. Так что проблем возникнуть не должно.

Мы с Каминой снова объединились в Гуррен-Лаганн, а Киттан устроился на плече робота, позаимствовав у Лиирона рацию, благодаря которой сейчас увлеченно собачился с Каминой.

Я прислушался.

— Гуррен-Дан — это союз пути мужского духа. Тебе не понять, у тебя в Братстве одни девчонки!

— Это-то я понял, но скажи-ка мне, эта твоя Йоко, она ведь тоже из Гуррен-Дана, не так ли? Противоречие, не находишь?

— Нет, это другое... Эй, ты меня запутал, желтоволосый наземник!

— От синеволосого придурка слышу!

— Волосы на череп не давят?

— Не больше, чем тебе — отсутствие мозгов!

— Еще раз услышу ваши упражнения в остроумии — выстрелю в колено. Шоковой. Каждому. — Кажется, Йоко надоело слушать эту перебранку двух великовозрастных раздолбаев.

— Угомони свою девчонку, разноцветный глюк.

— Это я-то? Сам начал — сам и разбирайся. К тому же я в отличие от тебя — в ганмене!

Прозвучал выстрел. По Гуррен-Лаганну пробежала ощутимая волна электричества. Меня даже легонько шибануло током.

— Еще слово, и я буду стрелять прицельно!

— Отставить разбазаривание ценных ресурсов и амуниции. А вы двое... Киттан, я ценю вашу помощь в качестве проводника, но возможно вы хотите, чтобы я поднялся к вам и мы бы поговорили о значении мужской красоты в современном прогрессивном обществе с устоявшимся закрытым социумом?

Киттан загрузился. Конкретно так, секунд на десять. А потом внезапно вздрогнув, пробормотал в эфир что-то маловразумительное.

— Камина, что насчет тебя... Помнишь, я тебе говорил насчет медосмотра? Ты только оправился от ранений, я все понимаю, но возможно я что-то пропустил. Думаю, стоит провести ПОЛНЫЙ медосмотр, а не так, как в прошлый раз...

Было начавший злорадствовать Камина резко затих. Судя по упавшему уровню синхронизации — думал он о чем угодно, но не о 'союзе пути мужского духа'. Лиирон — мужик, несмотря ни на какую внешность. Заткнуть этих двоих с двух фраз — это нечто. Да и Йоко подозрительно молчит. Видимо, и ей профилактический втык прилетел.

Межвселенский жест рука-лицо был исполнен мною идеально.

Ненадолго установилась звенящая тишина — насколько она может быть тишиной в степи, по которой шагает пятнадцатиметровый робот таща за собой большие сани. Солнце безжалостно палило с небосвода, заставляя обливаться потом. Запасы воды снова таяли на глазах. У меня на высоте был хоть какой-то ветерок, что творится внизу — я вообще не представляю, хотя вроде бы у них там тенёк, и им должно быть хорошо.

Киттан все так же гордо восседал на плече у робота и взирал вдаль, иногда задавая направление движения. Пот с него тоже тек ручьями, он то и дело поглядывал на мою флягу с водой, но гордость брала свое и не позволяла ему просить у меня воды.

Впрочем, на исходе третьего часа нашего движения я не выдержал и кинул ему флягу, в которой плескалось чуть более литра воды. Киттан с благодарностью принял ее и присосался к ней, как вампир — к жертве. Выпил он все. Впрочем, на этот случай у меня была вторая фляга, заботливо выданная мне Йоко. За что ей огромное спасибо.

Еще спустя полтора часа Киттан углядел только одному ему ведомые ориентиры, и мы резко свернули в сторону возвышающихся по левую сторону от нас гор.

В том месте, куда Киттан нас вел, рельеф местности немного менялся, выдаваясь немного вперед, создавая эдакую 'складку', в которой и прятался нужный нам проход. Сами бы мы это ущелье ни за что бы не углядели — уж больно хитро мать природа умеет прятать секретные ходы в свои чрева.

Меня же все никак не покидала мысль о том, что маховик истории все еще не преподнес нашему вниманию Шестнадцатиликого. Противники в Гуррен-Лаганне — это как отправные точки истории, битвы отмечают места на карте, формирующие наш путь. Путь Гуррен Дана. И если одной битвы не будет... будут ли остальные?

— Киттан?

— Чего тебе, Симон?

— Слушай, ты говорил про ганмена, который водится тут в округе. Что он из себя представляет?

— А, ты про это... Он... ээээ... большой. Серый. У него очень много лиц. Но главное не это — он трансформируется. Прямо как ваш Гуррен-Лаганн. Только если ваш разбирается на два ганмена, то их — на шестнадцать. Мы охотились на него, но охота особых результатов не принесла — он просто развалился на несколько ганменов и атаковал нас с численным превосходством — пришлось убегать

— Настоящему мужчине не пристало убегать!

— Камина, ради всего святого, помолчи пожалуйста. Киттан, прости моего братца. Что еще можешь сказать по этому... Многолицему?

— Да больше-то и нечего сказать... по отвесным поверхностям перебирается он плохо, поэтому убежать мы смогли весьма быстро. Они покатались-покатались внизу, да ушли куда-то в сторону. Мы пытались их выследить последние пару дней, но они как сквозь землю провалились.

Киттан замолк, напряженно глядя на постепенно идущее в гору ущелье. Каменные стены вздымались над нами, уходя далеко ввысь, оставляя нашему взору лишь узкие стены и полоску голубого неба, что неровной полосой высилось над нами.

Я же смотрел на эту дорогу и видел в ней... ловушку. Простую и одновременно с тем чертовски опасную.

— Как думаешь... каковы наши шансы на то, что Шестнадцатилицый нападет на нас в этом ущелье?

— Если он нападет... — Киттан огляделся. — Мы смогли сбежать только потому, что могли двигаться там, где он пройти не смог бы. Здесь же... в таком узком месте... он уничтожит вас. И даже не поморщится.

Эти слова Киттана одновременно совпали с несколькими событиями. Первое и самое непонятное — у меня вдруг резко заныла голова. Именно та ее часть, которой я чаще всего ударяюсь, сражаясь в Гуррен-Лаганне. Одновременно с тем, Ключ-Бур, все еще находясь в гнезде зажигания вдруг начал мерно пульсировать, создавая вокруг себя слабое, еле заметное свечение.

Ну, и на закуску — в эфир вышел Лиирон.

— Симон. Мне кажется на нас движется камнепад...

При соединении всех этих трех событий в одно мне в голову приходит только одна мысль. И она строго непечатная.

— Киттан, я бы посоветовал тебе убраться отсюда.

Вопреки чему бы то ни было, Киттан не стал спорить и, тихо выматерившись себе под нос, съехал с наплечника, чтобы ухватиться за скобы лестницы, по которым он и начал спуск вниз.

Дождавшись, когда Киттан спустится, я закрыл верхнюю полусферу, слушая как сверху налезают пластины дополнительной брони.

— Симон? Что происходит? — выразила общую мысль Йоко.

— Это не камнепад — это вражеский ганмен приближается. Или ганмены, это зависит от того, как посмотреть.

— Что значит ганмены? Он не один?

— Он как Лаганн. Только составляющие меньше. Шестнадцать ганменов в одном большом. Вы, что, Киттана вообще не слышали?

— Скорее просто не верили...

— Симон! Давай надерем ему задницу!

— Давай попробуем...

Я...Мы..Гуррен-Лаганн чуть отошел вперед от того места, где стоял основной караван. Гул все нарастает. Едва ощутимо, но я ощущаю вибрацию земли. Их много. Они быстро движутся. Набрали большую скорость.

Сражаться со всеми? Было бы можно, дерись мы на открытом пространстве. А здесь... сейчас они нас просто сметут и не заметят. Но пропускать их к каравану нельзя... иначе получится, как в Индиане Джонсе. Нужно найти выход. Нужно выдержать первую атаку, что-то простое и эффективное.

Думай, голова, думай. Шапку куплю. Возможно, кепку. Возможно, в комплект с Пикачу. Так, отставить неуставные мысли!

На меня... нас катятся шестнадцать шаров, которые пытаются сделать из нас отбивную...

Шары.

Шары...

МЯЧИКИ!

Гуррен Лаганн формирует в руках два длинных и толстых бура, которые втыкает в стены ущелья чуть выше уровня плеч. Небольшой прыжок, мгновенная трансформация осей, и вот уже мех висит в паре десятков сантиметров над землей, будучи закрепеленным на оси вращения проходящей через руки. Буры уже давно вгрызлись в толщу скалы, надежно фиксируя положение меха

— Симон, Камина? Что вы делаете? Зачем вам это?

— УвидишьУвидишь.

— Нну...хорошо

Вы когда нибудь играли в настольный футбол? Там, где еще есть ручки, которыми надо вращать игроков по оси?

А вот мы с Каминой собираемся сыграть... только вот права на пропуск мяча у нас нет.

Первый шар выныривает из-за поворота совершенно неожиданно. Большой метра три в диаметре, темно-зеленого цвета, он катится со страшной силой в нашу сторону.

Двадцать метров...десять...

В последний момент мяч пытается сменить траекторию движения, подпрыгнуть, но ему не удается. А в следующий момент нога Гуррен Лаганна со смачным скрежетом гнущегося металла отфуболивает шарообразного ганмена обратно.

Пролетев три десятка метров, ганмен врезается в каменную стену ущелья, оставляя на ней кратер, в котором благополучно и застревает.

А из-за поворота выкатываются новые мини-ганмены. Чтобы в следующие три мгновения быть отброшены назад, замедляя остальных катящихся собратьев.

— А ЭТО ОКАЗЫВАЕТСЯ ВЕСЕЛО — ПИНАТЬ ШАРЫ! МЫ НАЗОВЕМ ЭТО НОГОМЯЧОМ!

— ЖАЛКИЕ ЧЕЛОВЕЧИШКИ! СЕЙЧАС МЫ ПОКАЖЕМ ВАМ ВСЮ МОЩЬ БОЛ-ГАНМЕНОВ! УНИЧТОЖИМ ЕГО!

И вот на нас единомоментно катится орда уже из десяти шаров. Шесть еще на подходе.

Так нечестно!

Сила... мы чувствуем ее. Она струится в нас. Проходит через каждую деталь, через каждую клетку наших тел и концентрируется в ядре, даруя нам не знание... но понимание.

И Сила рвется в Небеса, когда мы сотрясаем мироздание нашим ревом.

— ДА ВЫ ЗА КОГО НАС ДЕРЖИТЕ?

На носке закованного в сталь сабатона появляется Бур. И когда наша нога соприкасается с первым ганменом, Бур пронзает его насквозь. Изгибаясь под невероятными углами, оставаясь при этом прямым, бур пронзает остальных ганменов, насаживая их на длинный вертел, гася их инерцию.

Когда все ганмены оказываются насажены на длинный бур-шампур, мы усилием воли приказываем буру исчезнуть, заставляя ганменов упасть на землю.

Но они встают. Трансформируются. Соединяются.

— ВОТ ЗНАЧИТ КАК! МЫ ВСЕ РАВНО УНИЧТОЖИМ ВАС. ШЕСТНАДЦАТИЛИЦЕЕ СЛИЯНИЕ!

Он стоит перед нами. Ниже ростом, но почти в два раза шире. Множество глаз смотрят на нас отовсюду, кажется, будто они смеются, издеваются над нами.

Усилием мысли Гуррен-Лаганн принимает свою прежнюю форму. Руки, наше основное оружие, они снова с нами.

Он пытается ударить нас. Скорость неплохая, но все равно медленно. Слишком медленно.

Поднырнуть под удар, ударить сформированными бурами в подмышку. Зафиксировать.

— ТЫ НЕ ПОНЯЛ, МНОГОРОЖИЙ.

Отклонить вторую руку, перехватить ее. Сжать как можно крепче.

— НЕВАЖНО СКОЛЬКО У ТЕБЯ ЛИЦ.

— Н-НЕВОЗМОЖНО!!!

Пнуть ганмена ногой, отбрасывая в каменную стену плато.

— ТЫ ПРОИГРАЛ В ТОТ МОМЕНТ, КОГДА НАПАЛ НА НАС.

Удар коленом снизу вверх, подкинуть противника в воздух. Сформировать постоянный Бур.

— ПОТОМУ ЧТО МЫ — ЭТО ГУРРЕН ДАН. СОЮЗ ПУТИ МУЖСКОГО ДУХА ВОПЛОЩЕННЫЙ В СОВЕРШЕННОЙ МАШИНЕ!

Пригвоздить центрального ганмена ударом постоянного Бура. Отсоединить Бур. Сформировать постоянный Бур.

— МЫ — ЭТО ПУТЬ. МЫ — ЭТО ИДЕЯ.

Пригвоздить каждого из шестнадцать ганменов к скале постоянными Бурами.

— А ИДЕЯ — НЕПОБЕДИМА!

Противник повержен.

... И вот уже снова нет нас, есть я и Камина. И я с удивлением разглядываю распятого и пригвожденного к стене плато ганмена, который еще несколько минут назад был смертельной угрозой для нас всех.

И мне кажется, что эта вот картина распятого бурами ганмена чем-то символична для нас всех. Пусть и не в том смысле, в котором все привыкли видеть распятие.

Но, кажется, очередная веха истории позади. И где-то вдалеке нас ждет наверное самое сложное испытание для меня как Симона.

Меня ждет Россиу.

Глава 9: Мессия

* — Смесь горного барана и лошади. Авторский произвол

Внимание! Эта глава наполнена авторскими мыслями по поводу религии как системы и ее значения для человека в целом. Автор не стремится никого оскорбить или затронуть чьи-то чувства. Если же задевает — прошу прощения за это.

Придёт мессия, всех поставит на колени,

Он не всесилен, только блеск в глазах.

Мы не просили, жили без его знамений

Сто поколений, сотни лет назад.

Ария 'Мессия'

'Говорят, что в окопах не бывает атеистов.

Бывают. Они умирают точно так же, от пули и штыка, от удачной гранаты и меткого снаряда. От холода и жары, голода и болезней. Их кровь столь же красная, как и у любого другого человека. Они так же часто горят в танках и тонут, не успев задраить нужную переборку.

Но даже атеистам нужно во что-то верить. Это не обязательно должен быть абстрактный Бог или конкретная личность. Нет, вовсе не обязательно. Верить можно практически во что угодно. В страну, идею, командира, товарищей, даже в то, что Земля плоская и солнце — лишь странный диск, что идет по кругу. Вера — это нечто большее, чем просто убежденность в существовании некой высшей информационной сущности, что ответственна за создание жизни в этой Вселенной.

Знаете, это довольно странно — рассуждать о боге, когда ты уже умер однажды. Я много раз пытался анализировать тот краткий момент 'между' своими теперь уже двумя жизнями. Но там не было ничего. Ни тьмы, ни пустоты. Ни рая, ни ада. Ни Бога, ни Дьявола. Просто ты умираешь, а потом раз — и ты снова открываешь глаза, будучи уже новорожденным ребенком. Чем-то похоже на щелчок тумблера.

И если Бог в моем мире есть, то кто создатель этого? Кадзуки Накасима? Японец, что давно сгинул во всепожирающем ударе Дельта-Торпеды, или же им был кто-то иной?

Кто-то, кто дал простому человеку заглянуть сквозь время и пространство и описать мир, что существует вместе со мной? Кто-то, кто стоит выше простого писателя. Кто-то, кто творит миры в мирах, закладывая основу для бесконечной цепи миров, где возможны все варианты и все исходы.