Спасти химеру

Я увидела комнату, по планировке копию моей. Занавески тут были тоже отдернуты. Лучи неяркого утреннего света врывались через отверстия в ставнях, освещая изрядный беспорядок. На каминной полке выстроились рядком пузатые бутылки. В стоявшем на полу бокале с вином плавали окурки. Кисейный балдахин был частью сорван, его ошметки повисли на стуле. Поперек кровати, запутавшись в простынях, лежал Кевер.

Его бледное лицо казалось полупрозрачным, а черты искажены безграничным ужасом и отчаянием. По левой щеке текли слезы.

Я положила кочергу на туалетный столик и сильно потрясла мальчишку за плечо.

— Проснись, Кевер! Проснись!

Он сначала забился, потом открыл глаза. Обвел мутным взглядом комнату и издал вздох облегчения. Загнанное выражение на его лице сменилось спокойным.

— Тебе, наверное, приснился кошмар, — я отступила, плотнее кутаясь в одеяло.

Он кивнул, вытирая слезы простыней:

— Как удобно, что ты пришла ко мне разделить эту длинную ночь, — он взглянул в сторону окна и поправился, — вернее, утро. Скидывай эту тряпку и прыгай ко мне!

Пожалуй, лучше было стукнуть его по башке кочергой!

Я резко развернулась и пошла прочь, решив, что не стану портить себе утро дурацкими спорами и скандалами.

— Эй, подожди! — закричал вслед Кевер. — Извини, я пошутил. Спасибо, что разбудила!

Я обернулась. Он, обернув простыню вокруг пояса, сполз с кровати и направился к камину. Внимательно изучив шеренгу бутылок, Кевер взял одну и стал пить из горлышка.

— Если продолжишь столько пить, тебе и не такие кошмары приснятся.

— Вот уж не твои заботы!

Я пожала плечами.

— Не уходи.

Он поставил бутылку назад и неуверенной походкой подошел ко мне. По его подбородку стекала красная струйка вина, прядь темных взлохмаченных волос прилипла к потному лбу.

— Думаешь, я дурак, не понимаю? Думаешь, не вижу, как все они смеются надо мной и презирают меня? Я знаю, что мне долго не протянуть, — он раздвинул бескровные губы в невеселой усмешке. — Правда, я ожидал, что еще с полгода тому назад кто-нибудь сунет мне нож под ребро. Я, можно сказать, рассчитывал на это.

— Кевер, я не знаю причин твоего поведения, но, поверь мне, ничто этого не стоит. Ты молод, здоров. У тебя впереди вся жизнь.

Он покачал головой:

— Я раб, сидящий на цепи. Я не могу выполнить приказ моего господина, поэтому свободы мне никогда не обрести.

Я вздохнула. В подростковом возрасте мне тоже казалось, что жизнь ужасна, я заперта в собственном доме и никогда мне не стать свободной и счастливой. Молодые люди иногда склонны драматизировать и в самых будничных ситуациях находить источник жесточайших страданий.

— Я так устал, Зандра, — проговорил Кевер, — так устал. Ненавижу этот город. Хорошо, что пришли химеры, пусть они все уничтожат.

— Химеры не тронут дома, — сказала я. — Они убивают только людей, оказавшихся на улице. Если тебе не нравится Карион, ты можешь уехать. Начать новую жизнь на новом месте. Когда уйдут химеры, конечно.

— Я думал об этом. Но ничего не получится, пока он сидит во мне.

— Кто — он?

— Он мне снится каждый раз, когда засыпаю. Только если напиться до беспамятства можно отвлечься от него... иногда.

Значит, Кеверу постоянно снятся кошмары... Что ж, это объясняет его изможденный вид. Я перебрала в памяти возможные причины жутких снов. Некоторые твари локхе способны навести дурные сны, но это обычно со временем проходит. Вполне может быть, что это последствия какого-нибудь зелья. Но, скорее всего, причина самая простая — и она кроется в самом Кевере. Что-то не дает ему покоя.

— Кто тебе снится, Кевер?

Он молчал.

— Кевер, скажи, и я попробую помочь тебе. Я никому не разболтаю.

Он угрюмо посмотрел на меня:

— Правда поможешь?

Я пожала плечами:

— Постараюсь.

— Ну и каким образом ты можешь мне помочь?

О верном, надежном способе я знала. Только мне не очень хотелось делать это самой. Поэтому я сказала очень осторожно:

— Смотря какова причина твоих сновидений. Но даже в самом худшем случае тебе можно помочь через ритуал Ночного охотника.

Кевер явно оживился:

— Я слышал об этом! Так ты можешь провести его для меня?

Проклятье! Кто меня за язык тянул, спрашивается.

— Могу, но только за деньги, — сухо сказала я.

— Сколько?

Я хмыкнула в замешательстве. Не ожидала, что мальчишка так уцепится за эту идею.

— Я слышала, градоначальникам Кариона принадлежат несколько дюжин весенних камней. За один из них я исполню твою просьбу.

Я нагло выщерилась. С такой платой он никогда не согласится. Весенние камни — очень редкие, особой чистоты изумруды, которые попадаются только на самом юге, где песок плавится от жары. За самый мелкий из них можно купить дом.

Кевер поднял с пола грязную куртку и вгрызся зубами в подкладку. От неожиданности я даже не успела отреагировать, пока ткань не порвалась, и на пол упало несколько маленьких мешочков.

— Ты что делаешь?

— Вот, — Кевер открыл один мешочек и вытряхнул на ладонь камень, искрящийся зелеными бликами.

— Послушай, я так просто сказала...

— Не возьмешь?

Изумруд был прекрасен. Даже тусклый серый свет, преломляясь в кристалле, становился сияющим. Один такой камень может избавить меня от насущных забот... Но если плата так высока, значит, не таким простым и приятным будет дело.

— Кто тебе снится, Кевер?

— Мой отец, — глухо сказал он.

О да. В Карионе все знают, что мальчишка отравил своего родителя. И, видимо, чувство вины и угрызения совести создали действительно страшного демона в душе Кевера.

— Так ты можешь убить его призрака, который приходит ко мне в кошмарах?

— Мертвые не возвращаются. Это только твое воспоминание.

— Можешь убить его?

— Через ритуал Ночного охотника можно воздействовать на любой сон.

— Так возьми плату и помоги мне!

Я плотнее закуталась в одеяло, хотя в комнате было душно. Если я проведу ритуал, всю оставшуюся жизнь буду обречена бродить по чужим снам. И ради чего — чтобы помочь убийце забыть о своем злодеянии?

Кевер стоял передо мной, как тень того человека, которым он должен бы быть. Бледный, худой, с заострившимися чертами лица.

Что я знаю о нем и его отце? Да ничего толком. И судить не имею права. Но если все останется так, Кеверу действительно долго не протянуть. Он делает все, чтобы приблизить свою смерть.

Я не знала, как поступить.

— Даже если я соглашусь провести ритуал, и найдутся необходимые зелья — они не слишком редкие, но у меня их нет — все равно потребуется еще один человек, следить за моим состоянием.

— Я найду. Спрошу местных. Вроде, тут держали лекаря для шлюх.

— Спроси. Я подумаю над твоим предложением.

И я сбежала из его комнаты. Ворвалась к себе, захлопнула дверь и стала лихорадочно быстро одеваться. Одеяло я уронила на пол и, мечась по комнате, то и дело спотыкалась о него.

За окном клубился туман. Должно быть, солнце поднялось уже высоко, потому что он приобрел золотистый отлив. Глянув мельком в окно, я не смогла удержаться и прильнула к вырезанному в ставне сердечку, пытаясь разглядеть, что творится на улице.

Туман стал куда гуще, и контуры соседних домов угадвались с трудом. Если бы я не знала, что они там есть, подумала бы что бордель стоит посреди пустого поля. Несколько гераго парили вровень с окном. Белоснежные, пушистые, они выглядели такими безобидными.

А потом я увидела чайку. Она спокойно летела сквозь туман, взбивая крыльями белую мглу. На ее перьях сверкали солнечные блики.

Гераго метнулись к ней, как железная стружка к магниту. Пушистые создания окутали чайку коконом, и она камнем упала вниз. Я не могла видеть, что с ней произошло дальше.

В висках отчаянно колотился пульс. Это ведь мы сотворили, я и офицеры Варда. И кто теперь скажет, было бы меньше жертв, если бы мы не стали останавливать нерфина таким способом.

Кевер убил своего отца, чтобы захватить власть. Так по-человечески. Можно сказать, классический случай. Вот использовать монстров для борьбы с людьми — вот это достойно злодеев нового времени!

В подавленном настроении я спустилась в зал. Когда ко мне подбежал довольный Кевер и сказал, что нашел медика, сунув в руку изумруд, я не стала спорить.

Я безразлично наблюдала, как в комнате Кевера разжигают жаровню. Долговязый мужик со взглядом палача уверял, что будет очень тщательно следить за моим здоровьем. Второй за него поручился, но будь я не так огорчена, никогда бы не позволила такому ко мне притронуться.

Мне дали стакан мутной жидкости. Как и все напитки, теперь она была для меня горькой. После первых же глотков я почувствовала, как мое тоскливое безразличие сменяется спокойствием. Принужденным, неестественным, но все же спокойствием. Я хотела улыбнуться долговязому и попросить быть внимательным. Но провалилась в сон Кевера, как загнанный зверь в волчью яму.

Из тьмы выступили очертания комнат, я летела сквозь них, как бесплотный дух.

Это была ратуша. Не такая, какой видела ее я. Кевер вырос тут, но в его сне ратуша больше походила на тюрьму. Краска и штукатурка сошли со стен, обнажив кирпичную кладку. Красные ковры на полах истлели, они расползались клочьями по половицам. Многие дверные проемы были забраны решетками — старыми, в оранжевых пятнах ржавчины. С потолков свисали цепи, заканчивающиеся тяжелыми крюками, как на бойне.

Я мысленно приказала себе остановиться, обрести плоть. И тут же упала лицом вниз на мерзкий ковер. На ощупь он оказался склизким и очень мягким, словно под его расползающейся поверхностью скрывалась бездна гнили. Морщась от отвращения, я встала. Кевер позаботился о моей одежде — на мне было очень роскошное зеленое шелковое платье с глубоким вырезом, отороченным белоснежными кружевами. Я улыбнулась. Забавно, но мне было приятно, что Кевер подсознательно выбрал мне красивое платье.

— Спасибо, — сказала я вслух.

И только сейчас вспомнила о деле. Так, я взялась уничтожить мучащего мальчишку призрака. За деньги. Как наемный убийца. И раз уж я на это решилась, нужно добыть какое-нибудь оружие.

Впереди меня висела, чуть покачиваясь, цепь с крюком. Он был покрыт коростой ржавчины, но самый кончик блестел отполированным металлом. Наверняка он очень острый. Возможно, мне удастся отцепить крюк?

Не успела я шагнуть к нему, как цепь со скрежетом поднялась вверх. Будто кто-то угадал мое намерение и решил помешать.

Меня обдало холодом.

Проклятье! Если этот призрак так много значит для Кевера, если он так силен — может случиться так, что это он меня грохнет, а не я его.

Я упрямо кулаки. Нет, я не стану бояться. Я здесь охотник, а не жертва. Конечно, было бы удобнее, если б Кевер представил меня в штанах и сапогах, с мечом у пояса, а не в вечернем платье и на каблуках, но ничего. Хоть какая-то часть его сознания должна контролировать сон, и он мне поможет.

Я вышла из комнаты и зашагала по мрачному коридору. Непонятно, откуда тут брался тусклый серый свет. За узкими окнами клубилась тьма, светильников и в помине не было.

Половицы скрипели под моими шагами, раскачивающиеся цепи скрежетали. Казалось, дом стонет на множество голосов. Стоило мне приблизиться, как цепи поднимались вверх. Но моя решимость убить призрака только росла. Всегда носить в себе образ тюрьмы, это, пожалуй, хуже, чем сидеть в тюрьме настоящей. Честно говоря, я не ожидала такого от Кевера. Мне думалось, он менее чувствительный, более испорченный и эгоистичный. Кроме того, люди склонны скорее придумывать себе оправдания, чем казниться.

Коридор казался бесконечным. Я была готова поклясться, что в реальности он куда короче. А тут... длинный ход, в конце которого — темнота, по обеим сторонам — запертые, забитые досками, забранные решетками двери, на полу — гнилой ковер. Родной дом Кевера. Неудивительно, что он так хладнокровно устроил пожар на лестнице в день моего побега.

Я уныло брела вперед, дергая за решетки, которые оказывались неизменно прочными. Пару раз попадались и незапертые комнаты — но все они были пустыми. Поэтому увидев в очередной раз приоткрытую дверь, я не слишком обрадовалась. На дорогом темном дереве виднелись белесые пятна плесени. Я толкнула дверь ногой и заглянула внутрь.

Там было пусто — только у дальней стены возвышался камин. Он походил на беспорядочно сваленную груду камней, выпачканных сажей и копотью. Зато рядышком, в железном ведерке стоял совочек, щипцы и чугунная кочерга. Прекрасно, вот и оружие!

Едва я шагнула к камину, намереваясь взять кочергу, как из стен полезли решетки. Я отскочила: еще чуть-чуть и оказалась бы зажатой между двумя створками.

Решетки перегородили комнату пополам, путь к камину был отрезан. Проклятье! Что Кевер себе думает?

Я в ярости схватилась за железные прутья и с силой потрясла. Решетка ходила ходуном, ржавчина сыпалась мне в волосы. Приступ злости быстро прошел, но тут я поняла, что решетка поддается! Упершись ногами в прогнивший пол — каблуки почти полностью погрузились в дерево — я стала с еще большим усердием раскачивать и дергать прутья. Наконец, с жутким скрежетом одна из перекладин оторвалась.

Я облегченно вздохнула. Размахнулась куском железа, прикидывая, не сгодится ли перекладина вместо кочерги — и тут пол подо мной раздался. Я рухнула вниз.

Во время полета я успела заметить, что переборки между этажами кишат толстыми белыми червями, вроде опарышей.

Праотцы, что за мерзость!

Содрогаясь от отвращения, я шлепнулась на пол первого этажа. Здесь ярко горели свечи, и мне пришлось поморгать, чтобы привыкли глаза. Судя по всему, я оказалась в большом зале для приемов. Центр его был оставлен свободным — для танцев, а вдоль стен стояли длинные столы с разнообразнейшими яствами. При виде кушаний я вспомнила о червях, и меня затошнило.

Кевер сидел во главе самого роскошного стола, напротив запеченного поросенка. Тарелка его была полна лакомыми кусочками — но мальчишка не притрагивался к еде. Зато грузный мужчина на другом конце стола уписывал угощение за обе щеки.

Я зажала рот ладонью. Проклятье, я пришла сюда убивать призрака, а не блевать!

Усилием воли мне удалось заставить себя сосредоточиться на мужчине. Присмотревшись, я заметила, что лицо его словно подернуто дымкой. Воздух перед ним дрожал, как летнее марево. Это хорошо. Призрака, более похожего на человека было бы куда труднее убить.

Я крепче сжала перекладину от решетки. И почувствовала, как она рассыпается в моих пальцах, чешуйками ржавчины падая на ковер. Миг — и от моего оружия осталась лишь горстка рыжей пыли.

— Ах ты сволочь! — вырвалось у меня.

— Стой, Зандра, — холодным, безжизненным голосом произнес Кевер.

Он встал и вытянул вперед руку. Воздух вокруг него сгустился, потемнел — и вот в ладонь мальчишки легла рукоять короткого меча.

— Дай его мне! — обрадовалась я. — И я все закончу.

Кевер подошел ближе. В клинке дрожащими бликами отражалось пламя свечей.

Мальчишка замахнулся. Его глаза были крепко зажмурены и, уйти от удара было легко. Лезвие просвистело над моей головой, описав круг в воздухе.