Мизантроп

Может быть я уже пьян? Нет, не может. Пили только шампанское, да и немного.

"Может сказать ей?" — подумал я. Затем повернулся к Свете.

— Сейчас ты скажешь: "Я уже научился", — Света произвела предупредительный выстрел. — Не стоит. Я не люблю мелодрам. И ты тоже, так?

— Так. Но это не мелодрама. Я понял самое главное. Неважно научился я или нет. Важно, что я знаю — ты нужна мне. Именно ты. Очень нужна. И я...

— Не будем об этом, пожалуйста. Ведь ты обещал, помнишь?

— Помню. И не могу промолчать сейчас, — я взял её руку в свою, погладил её пальцы. — Это хуже обмана. Я не могу...

— Сможешь. Тебе нужно время. Только оно даст возможность во всём разобраться. Я прошу тебя не продолжать этот разговор, — Светлана достала сигарету из пачки. — Так будет лучше.

— Возможно. Но в чём-то это мудрость, а в чём-то уход от ответа.

— Разве ты задавал вопрос?

— Я тебе нужен?

— Сейчас — да.

Предельно откровенно. Даже запредельно. Я закурил. Плетью обуха не перешибёшь.... Она боится, не может поверить мне. Или проверяет меня. Или играет. И множество других вариантов. Но мы ведь не в преферанс играем. Здесь нельзя остаться "без одной", а затем победить.

Мы боимся собственных желаний. Особенно когда они начинают исполняться.

— Ты можешь вспомнить имена звёзд, которые видишь? — спрашивает Света. — Хотя бы одной?

— Нет, — отвечаю я. — И почти не жалею об этом.

Мы допиваем шампанское и возвращаемся в номер. Я снимаю со Светы платье и начинаю целовать её. Мы медленно погружаемся друг в друга.

Я не разбираюсь в небесных телах. Я не вижу смысла в разговорах. Я совершенно ни о чём не жалею.

Мой друг Уильям счастливый человек —

Чтобы страдать, ему не хватает воображения.

Чарльз Буковски "Мой друг Уильям"

Возвращение.

Остаток отпуска мы провели, не возвращаясь больше к бесплодным разговорам о несбыточном. Мы наслаждались тем, что имели. Завтракали, а затем отправлялись на пляж, обедали, гуляли по городу, пили коктейли и покупали всякие безделушки, занимались сексом и снова гуляли по городу. Два или три дня были проведены вместе с Димкой, и в эти дни отдых становился активным. Мы совершили набег на Bar street в компании Дмитрия Александровича и его очередной новой знакомой (порядковый Љ 100!), такой же заводной и повёрнутой, как и он сам. Также вчетвером, на арендованной в городе малолитражке Fiat, мы съездили на самодеятельную экскурсию в Эфес. Достойным завершением того дня стало совместная дегустация Серёгиного подарка (Света долго отказывалась, но в итоге не смогла противостоять большинству). Полные безумного драйва дни чередовались с проводимыми исключительно вдвоём восстановительными процедурами.

Я перестал ставить перед собой заводящие в тупик вопросы. Прекратил поиски истины. Снял с повестки дня вопрос о настоящей любви. Предчувствие почти не тревожило меня. О существовании города, в который предстояло вернуться, изредка напоминал телефон. За две недели я получил 5 смс от Марины, но не ответил ни на одну. Один раз мне позвонил отец, пару раз я сам звонил маме. Ребята из моего офиса работали в режиме радиомолчания, что косвенно свидетельствовало об отсутствии серьёзных проблем. Безмятежность моего существования лишь изредка оказывалась под угрозой, когда по утрам я вспоминал, что ещё одним днём меньше стало до возвращения домой. Эту мысль удавалось заглушить — алкоголю и поцелуям, солнцу и морю. Я обнимал Светлану, прижимался к ней, вдыхал её запах и забывал о приближающемся отъезде до следующего утра. И каждое новое утро наступало быстрее предыдущего.

Последний день перед отъездом мы провели вдвоём. Тихо и размеренно, вдали от безумств Димки. Мы побывали на пляже, прогулялись и пообедали, вечером сходили в кафе, в котором я подарил Свете цветы на второй день нашего знакомства. Мы занимались сексом так нежно и медленно, как, наслаждаясь каждой затяжкой, курит свою последнюю сигарету приговорённый к смерти. А затем — спать. Отъезд рано утром. И никаких разговоров.

Но лечь спать и заснуть — не одно и то же. Лёжа рядом со Светой, обнимающей меня и слегка посапывающей, я не мог сомкнуть глаз. Спустя некоторое время я встал, надел шорты и футболку, и вышел на балкон. На пластиковом столике стояла недопитая бутылка виски. Я налил полный стакан, отхлебнул и закурил. И начал вспоминать. Одна за другой передо мной вставали картинки ожившего прошлого. Я видел девушку, с которой я потерял девственность. Снова ощущал жару того далёкого лета. Её родители на даче и мы сидим на диване, рассматриваем фотографии, а её соски упрямо рвутся наружу сквозь тонкую ткань белой маечки. И весёлый огонёк в её глазах, сопровождающий рассказ о подружках. И моё волнение, помноженное на комплексы старшеклассника. И через несколько минут всё случится.

Я вспомнил день, когда объявили результаты вступительных экзаменов в университет. Я смог доказать отцу, что способен добиваться своих целей. В тот день я прыгал от радости около доски со списками зачисленных на первый курс. Какой-то парень предложил мне отметить это событие. Я согласился, и мы пошли пить пиво в городской сад. А по дороге выяснилось, что его зовут Дима, и мы зачислены в одну группу.

Я почувствовал купюры, хрустящие в руках и пахнущие так, словно они только что остыли после печатного станка. Закончен первый месяц работы моей фирмы, и я расплачиваюсь ими в бутике. Я самостоятельно покупаю по-настоящему дорогой костюм, пару шелковых галстуков. После бутика захожу в соседний магазин, чтобы купить виски и пару кубинских сигар. Montecristo или Cohiba? И того и другого! Можно без хлеба! Все эти мелочи дают ощущение собственной значимости. Я наслаждаюсь потреблением.

Затем я вспоминаю ещё пару ярких моментов своей жизни. Я помню их в мельчайших подробностях: цвета, запахи, звуки, ощущения. И всё же, каждое достижение постепенно теряло ту, ни с чем не сравнимую остроту его восприятия, которая сопровождала его вначале. Всё, что когда-то радовало и удивляло, со временем обязательно становилось привычным. Приятным, но обыденным. И вот сейчас, в этот последний вечер, сидя на балконе, я понимаю, что Света никогда не превратится в привычку. Она исчезнет из моей жизни. Мгновенно, словно картинка с экрана выключаемого телевизора. Она вернётся домой, к своей размеренной, благоустроенной жизни, к мужу и ребёнку. Именно там она перестанет нуждаться во мне. Я также вернусь домой, но разве это заставит меня не думать о ней? Я чувствую себя человеком, который поднёс к губам бокал вина, ощутил его аромат, но, не успев сделать первого глотка, выронил его из рук.

Я сделал глоток, затем поставил стакан на столик. Мне хотелось вернуться в номер, разбудить Свету и.... Но остатки разума позволили мне остаться на балконе. "Напьюсь и лягу спать" — подумал я. Так, по крайней мере, не будет испорчена наша последняя ночь вместе. Да и напиваться, пожалуй, не следует. Я швырнул окурок в темноту и встал с кресла.

— Мне тоже не спится, — сказала входящая на балкон Света.

Он села в кресло и посмотрела на меня. Её взгляд был изучающим, таким, словно она не видела меня пару лет.

— Налей мне, пожалуйста, — попросила она.

Я выполнил её просьбу, и мы выпили.

— Ты думал о возвращении домой? — спросила Света.

— Да.

— Я тоже. Знаешь, к какому выводу я пришла?

— Нет, — я ответил на вопрос, который не нуждался в ответе.

— Когда я вернусь... — Света замолчала на несколько секунд. — Там, дома, я не смогу нормально жить без тебя.

Мне захотелось ответить ей фразой вроде "я не смогу даже просто существовать без тебя". Но подобный вариант был исключен как чересчур театральный. Я посмотрел Свете в глаза.

— Мы сможем видеть друг друга, правда? — спросил я.

— Правда, милый. Не мучай себя, пойдём спать.

Она обняла меня и поцеловала. И в тот момент мне удалось забыть о том, что не давало мне заснуть. Проблема растворилась в моём сознании, но, к огромному сожалению, никуда не делась в объективной реальности.

На утро мне удалось каким-то чудом услышать будильник. Я выключил его и разбудил Свету. Пару минут мы пролежали в кровати обнявшись. Затем Света оделась и пошла к себе в номер, а я отправился в душ. На этот испытанный приём не помог: после окончания процедур сонливость меня не покинула. Дорожная сумка была собрана заранее, и мне оставалось лишь положить в неё туалетные принадлежности. Я надел футболку и джинсы, выкурил на балконе сигарету, в последний раз пробежался глазами по номеру в поисках ненароком забытых вещей и, взяв сумку, вышел из номера. В холле отеля меня уже ждали. Света: безупречные макияж и причёска, улыбка при моём появлении. Димка: красные от бессонной ночи глаза и традиционная ухмылка. Вика: остающаяся в Мармарисе ещё на одну неделю девушка с говорящим именем, грустным взглядом и неизвестным ей самой юбилейным номером. За десять минут до прихода автобуса мы с Димкой и Светой успеваем выпить по стаканчику довольно крепкого, но абсолютно безвкусного кофе из кофейного автомата.

И вот мы уже в автобусе. Вика помахала рукой и вскоре исчезла из виду. Едва мы только выехали из города, Света уже дремала на моём плече, а через пару минут заснул и я. Кофе также не подействовал. Проснулись мы, только прибыв на место. В аэропорте нас ожидали давка и суматоха. Вылет сразу четырёх рейсов в течение одного часа, тесное здание аэропорта, путаница в бесконечных очередях, толпа возмущённых соотечественников. Прорвавшись через строй стоявших насмерть за стойкой регистрации сотрудниц, мы не без приключений (Димкина фотография в паспорте вызвала ничем не объяснимые затруднения при прохождении паспортного контроля) оказались в Duty free. Я быстро выбрал пару подходящих бутылок, Димка также не терял времени даром. Только Света задумчиво рассматривала ровные ряды бутылок, не решаясь отдать предпочтение одной из них. Я подошёл к ней, намереваясь предложить помощь. И в двух шагах от неё меня посетила мысль о том, что она выбирает подарок для своего мужа.... Улыбка скатилась с моего лица. Я буквально заставил себя подойти к Свете.

— Виски выбираешь? — спросил я.

— Ага. Только глаза разбегаются.

— А какой у нас бюджет?

— Долларов 30, — ответила Света.

— Тогда вот это — неплохой вариант, — я взял в руку бутылку 12-летнего Ballantine's.

— Спасибо. Это для него, — Света взяла паузу. — Я понимаю...

— Я тоже, — сказал я. — Тоже понимаю.

— Он будет встречать меня в Домодедово. Нам надо будет выйти в зал отдельно друг от друга.

— Разумеется.

— Я обязательно позвоню тебе, — Света посмотрела мне в глаза. — Ты только не исчезай.

— При всём желании, — усмехнулся я. — Не смогу.

— А желание есть? — нахмурилась она.

— Желания нет, есть такая дурацкая присказка.

Диктор объявила посадку на наш рейс. Мы расплатились и прошли к выходу на лётное поле. У выхода нас ждал Димка. Вместе с ним мы сели в автобус, который довёз нас до самолёта.

— Кто сидит у окошка? — полюбопытствовал Димка, когда мы добрались до своих кресел эконом-класса.

— Я — ответила Света.

Рядом со Светой сел я, а Димке досталось кресло у прохода. Салон быстро наполнился пассажирами. Свободных мест не было — как-никак высокий сезон. Довольно быстро наш самолёт вырулил на взлётную полосу, взревели форсируемые двигатели и мы оторвались от земли. Света заснула ещё до того, как самолёт набрал высоту. С каждой минутой мы удалялись от Мармариса. И с каждой минутой я приближался к миру, в котором мне предстояло привыкнуть к жизни без Светы. Или почти без Светы. А почему почти без неё? Быть может почти с ней? Меня клонило в сон. "Если засну — перестану задаваться этим бессмысленным вопросом" — подумал я.

— Будешь? — Димка задал свой вопрос в тот момент, когда я уже был в шаге от границы между бодрствованием и сном.

Я открыл глаза и увидел протянутую бутылку.

— Буду, — кивнул я, сделал пару глотков и продолжил свою мысль. — А теперь — спать.

Однако заснуть у меня так и не получилось. Прекратив бесплодные попытки, я провёл остаток полета, слушая музыку и потягивая виски. Димка и Света спали как младенцы. Глядя в иллюминатор, я думал о превратностях судьбы, которая с лёгкостью может сделать любого из нас счастливым на некоторое время, а затем, также легко, забрать свой дар.

В последний раз мы поцеловались в самолёте, когда он ещё заходил на посадку. От меня здорово пахло виски, но для Светы это не оказалось серьёзным препятствием.

— Тебе не стоит продолжать, — сказала Света кивнув на пустую бутылку в кармане кресла, установленного перед моим.

— Знаю, — ответил я.

— Вот и молодец.

— Я буду ждать твоего звонка.

В зал мы вышли отдельно, как и договаривались. Но, несмотря на все увещевания остатков здравого смысла, я не смог удержаться от искушения увидеть мужа Светы. Для этого не пришлось за ней следить. Её супруг ждал сразу около выхода в зал ожидания. Самый обычный человек. Среднего возраста и роста, без особых примет, обладатель совершенно незапоминающегося лица. Он обнял свою жену, взял её чемодан. Я смотрел им вслед несколько секунд, а затем повернулся к Димке.

— Выпьем кофейку?

— Непременно.

Мы зашли в первое попавшееся кафе. В последний момент Димка передумал и заказал коньяку. Через пару минут я понял, что мы сидим в том же самом кафе, в котором мы пили коньяк перед отлётом.

— Как и не бывало двух недель, — сказал Димка. — Ещё чуть-чуть и здравствуй, родной офис.

— Точно, словно мы просто ненадолго вышли из-за столика.

— Тоже заметил? — усмехнулся Димка.

— Она стояла и смотрела на витрину напротив, а я спросил тебя про любовь. Помнишь?

— Теперь ты знаешь ответ.

Я посмотрел на него. Димка не иронизировал, он всего лишь констатировал факт.

— А ты? — спросил я.

— Я? — Димка вздохнул и допил коньяк. — Может быть, позвоню Ксюше, а может и нет.

Ещё один весьма содержательный разговор...

После кафе мы отправились покупать билеты на Аэроэкспресс. Нам повезло — до отхода поезда оставалось всего 10 минут. Дальше нас затянул водоворот общественного транспорта. Аэропорт — вокзал — метро — вокзал — снова вокзал — такси. И вот я уже стою около подъезда своего дома.

Я поставил дорожную сумку на пол и закрыл за собой дверь квартиры. Снял кроссовки. Умылся. Включил кондиционер. Сел за стол на кухне и закурил сигарету. Затем взял трубку и набрал номер родителей. Пара гудков и голос матери.

— Алло.

— Привет, мама. Я приехал. Уже дома сижу.

— Я так ждала твоего звонка, — мама была взволнована и рада. — Как ты отдохнул, Максим? Доволен? Как там погода в последние дни? Тепло было? Мы с папой нервничали. Вроде бы уже должен прилететь, а не звонишь. Хотели звонить тебе, и тут ты сам...

— Всё в порядке, мама. Извини, что не позвонил из аэропорта. Отдохнули мы замечательно, с погодой повезло, и долетели отлично.

Я был рад услышать маму, но усталость и ощущение безвозвратной потери сделали своё дело. Мой ответ оказался сухим, в стиле новостей бегущей внизу экрана строки.