Девятимечье. Красный Меч

Кангельт поклонился и вприпрыжку побежал к своему виторогу. Утро только-только начиналось, Джанитар еще не согрел воздух, и парень успел порядком продрогнуть.

Хранитель проводил вассала взглядом и начал слезать с телеги. Шэд тут же оказался рядом, почтительно протягивая руку, но Тальгиар жестом показал, что помощь не требуется и спрыгнул на землю. К ним уже стягивались остальные, и в первых рядах те самые Зар, Джог, Мытарь и Белый. Из них с некоторой долей уверенности Тальг мог опознать только Белого — волосы нестарого еще мужчины были почти полностью седыми. Остальные тоже могли похвастаться впечатляющими "особыми приметами": у одного не хватало трех пальцев на руке, другому, заросшему черной бородой от кадыка и чуть ли не до бровей, явно отрубили когда-то кончик носа, а третьему, самому крупному из всех присутствующих, кто-то разворотил щеку, превратив пол-лица в один сплошной шрам.

Вообще, среди крестьян хватало потрепанных превратностями жизни, но не было ни одного калеки. Эти просто не выживали в Приграничье.

Крестьяне встали тесным полукругом, центром которого были староста и барон. Теперь можно было говорить, не повышая голоса и не боясь, что кому-то будет плохо слышно.

Тальг посмотрел на Шэда и подумал, что предстоящий разговор сильно того волнует — в обычной суровой сосредоточенности явно пробивалась нервозность.

— Ну, — глубоко вздохнул мужчина, — начинаем обсуждение.

Краем глаза Хранитель заметил какое-то смазанное движение справа от себя, но отреагировать не успел. Чьи-то руки вцепились в посох, парень рефлекторно дернул обратно...

Затылок взорвался болью. Мгновенной, яркой, алой.

Потом была темнота.

"Очнись!"

Вспышка разорвала мрак, и Тальг с удивлением понял, что все еще стоит посреди площади — видимо, его вырубило только на секунду. Но не успел он очнуться, как получил мощный удар поддых и лишь чудом устоял на ногах. На одних рефлексах парень выпустил из посоха лезвие Меча и широко взмахнул оружием. Судя по крикам, кого-то он зацепил. Но от первого удара в ушах стоял тонкий металлический звон, а в глазах плавали вперемешку цветные и черные пятна, и Охотник почти ничего не видел. Неожиданно одно из пятен превратилось в фигуру старосты Шэдрая. Он медленно и осторожно отступал от Хранителя, сжимая в руках увесистую палку.

— За что?! — заорал парень, бросаясь к предателю и размахивая нагинатой направо и налево, — За что?!

"За излишнюю доверчивость. Сзади!"

Похоже Меч опять взял управление на себя. Иначе не объяснить, как при ударе вслепую себе за спину Тальг смог вогнать лезвие точно между глаз подбирающемуся сзади мужику. И сразу же толпа отхлынула — гибнуть зря не хотелось никому. Отгоняя быстрыми взмахами тех, кто пытался сунуться ближе, парень начал пятиться, пока не уперся спиной в бревенчатую стену какой-то постройки. Его вассалы... теперь, вероятно, бывшие вассалы... снова взяли своего барона в полукольцо, держась, однако на некотором расстоянии. И глядя в их испуганные лица, парень хрипло засмеялся. Насмешка судьбы — Алый Охотник забит насмерть толпой мужичья! Ничего. Еще посмотрим, кто тут...

В скулу Тальга ударил камень.

Голова подростка беспомощно мотнулась от удара. Боль вышибла из головы последние мысли. От разума осталась только опьяняющая, невозможно-прекрасная ярость и жажда убийства. Багровая пелена перед глазами сменилась предельной четкостью восприятия — он видел каждое движение своих врагов. Он видел, как они нагибаются, чтобы поднять новые камни, как булыжники вырываются из рук крестьян и летят в него. Медленно, очень медленно — он мог бы без труда увернуться, если бы захотел. Но Тальг не собирался уклоняться. В тот самый миг, когда в Хранителе проснулся драконий гнев, когда алый океан Предела узнал своего хозяина и вскипел вокруг него, парень потянулся к источнику магии, сгорая заживо от наложенных Мечом блоков, но не останавливаясь, ибо он понял — Боль есть Сила. Каждая капля боли заряжала его энергией — непохожей на Предел, но идеально подходящей для того, что он собирался сделать. Где-то на периферии восприятия кричал Сенешаль, но сейчас это не имело никакого значения. Пришло время мстить.

Тальг вскинул руки и шагнул вперед, навстречу граду камней, с восторгом слыша хруст своих ломающихся ребер. Больше боли, больше силы!

Любой человек давно свалился бы от шока, но Сила, державшая сейчас подростка на ногах, не имела ничего общего с человеческой. Тальг жадно пил её из увечий собственного тела, из умирающих на земле крестьян, из страха и ненависти толпы, собирал в ладонях это черное пламя, и окровавленный рот скалился в предвкушении. Сейчас, еще пара секунд, и он отдаст долг, отдаст с лихвой! Он поделится с ними истинным чудом — энергией мучительной смерти, гибельным восторгом агонии. Если среди крестьян найдутся способные действительно воспринять её — очень хорошо. Прочие умрут... не сразу, конечно, их жизни, их боль и ужас станут для него хорошей пищей, которой хватит надолго...

Жители Иргантара уже видели, что камни не причиняют подростку вреда. Самые боязливые кинулись прочь. Но большинство продолжали атаковать — страх и ненависть, достигшие своего пика, требовали выхода. Даже когда темное пламя охватило тело барона, они не отступили, надеясь пересилить, не дать использовать магию, задавить градом ударов. Чудовищу внутри Тальга это показалось забавным.

Сенешаль, Красный Меч, в ужасе наблюдал, как волна Предела, пришедшего на помощь своему владыке, в одно мгновение перегорает, меняя цвет с алого на багрово-черный. Как вокруг его хозяина стремительно раскручивается вихрь инферно. И Меч ничего, абсолютно ничего не мог сделать. Мальчишка в драконьем гневе, а значит, обладает высшим приоритетом власти над сверхстихией, использовать Предел против Хранителя невозможно. Если бы что-то отвлекло его, хоть на миг, можно было бы попытаться перехватить контроль, но... Ментальный фон Охотника не выражал ничего, кроме боли и ярости. Именно эти чувства, воплощенные послушной Силой, были его оружием — равно смертоносным как для жертв, так и для самого подростка. Допустить появление на Кхаэрте мага-инфернала, обладающего мощью Владыки, Меч не мог. А это означало, что выход только один.

"Что ж... В ваших интересах, сир, чтобы все случилось быстро"

Сенешаль приготовился исполнить последнюю часть своего вассального долга. За тысячи лет он побывал в самых разных переделках и привык иметь подстраховку на крайний случай. Сейчас в кровеносной системе Тальгиара дрейфовали крошечные, не больше самих клеток крови, частицы "красного кристалла", составляющего тело Меча. Достаточно мысленной команды, чтоб они начали взрывообразно расти, разрывая ткани и дробя кости. Какая бы энергия не поддерживала жизнь парня, выжить после такого он не сможет.

— Остановитесь!

Чистый, звонкий голос, совершенно неуместный посреди развернувшегося побоища. Но сам обладатель голоса, похоже, противоречия не замечал. Ему просто было не до того — Кангельт спешил на помощь барону. Когда его белый виторог галопом вынесся на площадь, герольд с ходу осознал ситуацию и ударил по толпе серией сверкающих и грохочущих разноцветных стрел. Глядя, как оглушенные крестьяне один за другим падают на землю, а остальные в панике бросаются врассыпную, Меч испытал к юному чародею неподдельное уважение. В частности, за превосходные боевые умения: оценить обстановку, выбрать из всего арсенала наиболее впечатляющее и нелетальное средство, сплести заклинание из двух стихий, сидя верхом, да еще и прицельно его применить — все это сделало бы честь даже опытному боевому магу. Но больше всего Сенешаль был рад, что даже сейчас, в преддверии катастрофы, кто-то еще остался верен своему долгу перед сюзереном.

"А значит, у нас есть шанс. Надо только суметь им воспользоваться. Итак..."

Алый Охотник, озадаченный переменой диспозиции, еще только разворачивался к новому врагу, отнимавшему его добычу. Он потерял концентрацию всего на миг, но древнему артефакту этого было вполне достаточно. Для восприятия Превращающего Радости люди застыли на месте — сейчас скорость его мышления и действий на порядки превышала среднечеловеческую. С ювелирной точностью подхватив управление призванной силой Предела, которую Хранитель не успел отравить инферно, он одним коротким импульсом отправил ее... в карман куртки Тальга. Портальный ключ, валявшийся там со времен нахождения, вспыхнул рубиновым светом. Вместе с тем, на земле появилась и начала наливаться светом линия, очерчивающая круг перемещения.

Если бы Сен был человеком, он бы сейчас облегченно вздохнул и вытер пот со лба. Конечный пункт телепортации был расположен в Текартале, вдали от поселений любых разумных существ. Там Хранитель сможет отлежаться, проведя некоторое время в анабиозе. Даже воздействие инферно не отразится на нем слишком плохо — управление все равно шло через Предел, и все связи были разрушены Мечом. Черное облако жуткой Силы будет висеть над деревней, постепенно рассеиваясь. Да, село Иргантар станет крайне неприятным местом, но люди все равно должны покинуть его, так что жертв и мутаций удастся избежать. Да, вышло неплохо. Просто чтобы убедиться в своей правоте, Сенешаль переключился на астральное зрение...

И проклял себя, судьбу и весь Кхаэрт, но больше всего все равно себя и свою глупость. Проклял на языке демонов Нижних Миров, которые, несомненно, больше всех понимали в проклятиях. Проклял, потому что совершенная память, воплощением которой он должен был быть, подвела его. Портальный ключ не только перемещал то, что оказывалось в области активации, он еще создавал защитный барьер, ограждающий область телепортации от опасностей окружающей среды.

И барьер этот был двусторонним.

Вот теперь действительно ничего нельзя было сделать.

Превращающему Радости оставалось только наблюдать, как багрово-черное облако рывком стягивается внутрь трехметровой сферы. Как энергия боли и ужаса обрушивается на единственную доступную цель. Багровое пламя, черная кислота, разъедающая плоть до костей, воплощенная ненависть, рвущая душу...

Подросток закричал.

Его крик длился, пока в легких не закончился воздух.

Судорожный вдох. Хрип в сорванном горле.

И падение в Бездну, делающее боль вечной.

— Очнулся? Хорошо.

Тальг открыл глаза. И тут же снова зажмурился — единственный факел, освещающий место, где он находился, показался подростку нестерпимо ярким. Глаза заболели — и тут же, следом за ними, заныло все тело. Тальг ощутил спиной шершавое дерево, почувствовал сдавливающие запястья и лодыжки петли. Ступни болтались в воздухе, не дотягиваясь до пола — похоже, он был подвешен за руки.

Что произошло? Он в плену?

Медленно и осторожно Хранитель снова разлепил веки. Похоже, это был подвал. Факел, чадящий на стене, очерчивал только небольшой круг света, прочее терялось во мраке. Грубый камень стен. Деревянный щит, на котором распласталось тело Тальга. И темная фигура перед ним — черная одежда, черные перчатки на руках, темнота под скрывающим лицо капюшоном.

"Меч? Ты здесь?"

Молчание. Что ж, хуже не будет...

— Где я? — хрипло спросил Тальг.

— В подземелье одного из соборов Церкви Вседержителя, — голос из-под капюшона не был каким-то особенно зловещим и казался смутно знакомым, — А знаешь, чем знаменит этот собор?

— Нет... — внутренности подростка скрутило от страха. Сбылись его худшие опасения.

— Он подавляет магию. Любую. Даже Предел. Самый могущественный колдун в этом подвале становится обычным человеком. Слабым, уязвимым... смертным.

Неизвестно откуда в руке фигуры появилась плеть. Коротко, почти без замаха, человек обрушил бич на ребра подростка.

Боль была короткой и яркой, как вспышка молнии. Тальг подавился криком.

— Что вам нужно?! Чего вы хотите?!

— Твоей смерти, конечно.

Следующие несколько ударов слились для Хранителя в одну маленькую вечность мучений. Потом пытка прекратилась, и подросток почувствовал, как кровь теплым поток стекает по изодранному телу.

— Имея дело с магами, ни в чем нельзя быть уверенным. Иллюзии, двойники, личины — мало ли способов достоверно изобразить собственную смерть? Но опытный палач чувствует свою жертву вплоть до мельчайших оттенков. Он может уловить любую... фальшь. Поэтому такие, как ты, должны умирать медленно и мучительно. Вот так.

Плеть в руках палача сменилась на тяжелый молот. Первый удар пришелся по пальцам правой руки. Влажный хруст. Крик.

— Нет! Не надо!

— Теперь левая.

Удар. От боли мутилось сознание.

— Теперь твои руки бесполезны. Для гарантии — локти.

Два быстрых удара.

— А-а-а-к-х!

Парня вырвало кровавой желчью.

— Плечи.

Крик Тальга не смолкал. Боль меркла на фоне кошмарного ощущения, как живое тело превращается в беспомощный кусок мяса. Даже если он каким-то чудом выживет, то навсегда останется инвалидом.

— Теперь колени.

Удар. Боль...

"Я все еще жив. Я должен бороться"

Мысль пришла откуда-то из глубин меркнущего рассудка. Тальг вцепился в нее изо всех сил — только она сейчас не давала сойти с ума от боли и страха.

"Если он раздробил мне кости рук, они могут выйти из петель..."

Второй попытки не будет. Подросток на секунду застыл, добиваясь предельной возможной концентрации, а потом рванулся. Изо всех оставшихся сил, он оттолкнулся спиной от щита и прянул вперед, пытаясь зубами достать до глотки мучителя. Искалеченные руки, где плоть была перемешана с осколками костей, вспыхнули огнем. Сознание не выдержало — Тальг почувствовал, что падает, проваливается во тьму. Он летел на крыльях из черного пламени, и Бездна открывалась ему навстречу, плакала, стонала и выла тысячей голосов, и этому не было конца, не было, не было...

Тальг открыл глаза.

"Что ж, по крайней мере, не ослепили"

Парень сосредоточенно думал эту мысль. Она была довольно приятной, гладкой и круглой, её можно была думать раз за разом, не сбиваясь на попытки пересчитать оставшиеся части тела.

"Я жив. Я могу видеть"

Однако рассудок в очередной раз сыграл с владельцем злую шутку. Вместо чистой радости от сохранности глаз, в голову закралась мысль — а что же он, собственно, видит?

На площади толпились люди. Тальг рассматривал их и пытался вспомнить, где и когда он их видел. Мужики в грубой крестьянской одежде... что-то знакомое, не интересно... а вот окружали их люди настолько странные, что парень поневоле ощутил укол любопытства и вгляделся пристальнее. Больше всего они походил на монахов в черных рясах, но, присмотревшись, можно было понять, что в действительности одежда состоит из просторной куртки и широких штанов. На груди, вместо привычного взгляду парня креста, у каждого "чернеца" висел на цепи железный шар, а в руках они сжимали оружие.

— Он исчез, господин! Клянусь, он исчез!

Шэдрай стоял на коленях. По его суровому бородатому лицу катились мелкие капли пота. От старосты исходили тяжелые, практически осязаемые волны страха — Тальг чувствовал их всем своим существом.