— Заметил, почему же!— припомнил бывший королевский советник.— Она ее всем под нос совала, с меня потом тоже стребовать пытались... Твоя работа?
— Работа не моя,— вздохнул Том.— Моя — оплата. Чуть без последней рубахи не остался! Все сбережения ухнул...
— Хоть не зря?— подмигнул Ивар. Томас расплылся в мечтательной улыбке:
— Обижаешь! Я же их, дамочек, насквозь вижу!.. Знал, за что плачу... И хоть потом не один месяц на хлебе с водой сидел, но не пожалел ни на минуту! Така-а-а-я женщина!..
— Герой...— фыркнул командир.— 'Хлеба с водой' я, правда, не помню, не ври, но то, что ты тогда еще долго исключительно служанками довольствовался, говорит само за себя.
— За удовольствие надо платить!— развел руками шалопай.— А если вдруг оно бесплатно обламывается — надо брать без разговоров... Так что прости, дружище, но я тебя покидаю!.. Мне там такое сейчас пообещали!
— Она же к тебе и не подходила,— Ивар бросил взгляд на селянку, глядевшую на Томаса, как кошка на сметану. Рыжий снисходительно потрепал друга по плечу:
— Ивар, ты, конечно, мужик умный... Но в плане баб — темнота необразованная! Зачем ей ко мне подходить?.. Я и по одним глазам уже все в подробностях понял! Опыт!.. Ну, бывай...
— Вот кобель,— буркнул уязвленный лорд, даже отвернувшись. А когда повернулся обратно — волынщика уже и след простыл. Ничего удивительного — Томас своего не упустит!.. 'Надеюсь,— подумал он,— что поутру мне не придется, как обычно, с разгневанными родичами этой девицы разбираться!.. Хотя судя по ее лицу, 'девицей' там и не пахнет... А если муж у ней имеется, и не дурак, то нынче ночью кое-кому снова по хребту прилетит. И пускай тогда сам расхлебывает, юбочник... Нет, женю я его, все-таки! Точно, женю!'
Он покрутил головой по сторонам. Так, Творимир МакТавишей за шкирки к сараю поволок... норманны во доре вокруг костра с флягами устроились, песни свои, северные, завели... Бесс рядом с ними крутится, глазки строит (а как же Том?..)... Нэрис у дверей о чем-то с Эйнаром болтает... Улыбается, ревниво отметил лорд. И у него рожа что-то слишком довольная. С чего бы?.. Ивар, с пару минут поколебавшись, все-таки дал волю собственническим инстинктам и с независимым видом направился к супруге. Правда, пока шел, всё упустил — Эйнар, чуть поклонившись, благополучно смылся...
— Темнеет,— приобняв жену за плечи, издалека начал лорд.— А наши, как на грех, разгулялись!
— Ну так они же отоспались вчера,— пожала плечами Нэрис.— И я тоже, если честно! Вроде бы и ночь совсем скоро, а сна ни в одном глазу! Может, нам с тобой...
— Поддерживаю!— не дослушав, разулыбался Ивар. Она взяла его под локоть и потянула за собой:
— Тогда пойдем!.. Они как раз начали...
— Кто начал?— не понял лорд МакЛайон.— Ты куда?
— Да к норманнам же!— девушка кивнула в сторону костра:— У них такие песни красивые!.. Послушаем!
— А... эм... ну да, конечно, я это и имел в виду...— невразумительно пробормотал бывший королевский советник, в очередной раз почувствовав себя дураком. Он-то уже на пуховую перину размечтался!.. А она про песенки... Тьфу ты! И как Тому удается с полувзгляда к себе в постель каждую вторую укладывать?.. Невзирая на возраст, сословие и даже семейную честь... Нет, не то чтобы лорд МакЛайон не умел обращаться с женщинами. Просто придворных дам никогда даже уговаривать было не надо — сами на шею вешались!.. Но тут... родная жена, а поди ж ты — все никак до дела не дойдет! 'Доберемся до Тиорама — плотно займусь!— раздосадованно подумал Ивар, нехотя усаживаясь рядом с Нэрис возле костра.— А то ведь надо мной уже смеяться скоро начнут, ей-богу!..'
...— Весла несущий разрежет мышцы волны,
Но уже за резною кормою затянется рана...
Твердо на шею дракона опершись рукою железной,
Смотрит на кровь, что забрызгала небо, где солнце
Пало в воде... И опять зазвучит его голос,
Сотни героев на бой посылающий вечный,
Тысячам вдов и сестер повод для скорби дарящий!..
Томас, подсевший к своим всего несколько минут назад (шотландцы и норманны по-прежнему держались особняком), и со странным выражением на лице прислушивающийся к голосам, доносившимся от костра северян, возмущенно чихнул:
— Нет, и вот это они называют песней?..
— А что тебе не так-то?— поднял голову от котелка один из шотландцев по имени Шон.— Вроде ничего...
— Да уши же режет!
— Тебя послушать, так только ты один на весь мир такой голосистый да талантливый,— скептически хмыкнув, вступился за норманнов другой боец.— Нормальный голос у мужика, и слова красивые.
— А рифма?.. А ритм? А смысл, в конце-концов?!— взвился чувствительный бард.— Это же издевательство какое-то... А 'слова красивые' — чтоб за их кучей всей убогости повествования видно не было!
— Том, уймись,— миролюбиво проговорил Ивар, пошевелив палкой угли.— Далось оно тебе!.. Пускай поют. Они же твои баллады не хают.
— Еще б они хоть слово сказали!— воинственно фыркнул волынщик.— А ты мое творчество вот с этими завываниями не сравнивай. Я, может, и не ахти какой поэт, но...
— В знаках богов не нуждаясь, на радость вороньему пиру,
Там, где во гнездах из камня и дерна тела упокоятся наши,
Мясом соженным пернатых волков поднебесья маня неустанно,
Копьеломателей стены врагов наших берег покроют...
— Матерь божья!— взвыла 'творческая личность', хватаясь за голову.— Ну ни слова без двадцати строчек отступлений сказать не могут!.. Накрутят, навертят черт-те чего... Нормальные люди поют для таких же нормальных людей — чтоб всем всё понятно было! Про любовь — так про любовь, про битву — так про битву! А это вот сейчас про что?..
— Да понятно, про что,— пожал плечами Шон.— Про битву как раз и есть!.. Утихни ты уже. Дай послушать.
— Не дам!— Томас стукнул кулаком по бревну, на котором сидел.— Только мозги засорять! Ну ладно, обойдемся без рифмы, но попроще-то разве нельзя?.. Предметы своими словами называть — преступление?.. 'Молния битвы', 'Щитодробитель', 'Копьеломатель', 'Вестник смерти кольчугам'... тьфу! Вон, вон, опять, слышали?!— он подпрыгнул.— Цитирую для ценителей: 'Молнией Одина, ввысь воспарившей как парус драккара, темные думы его сквозь кузнечный покров отпустивши на волю'! Это ж голову сломать можно! А всего-то и дел, что просто врага по шлему мечом пригрели!..
— Вот разошелся-то. Ну и ты им спой в отместку чего-нибудь!
— Уилл, да не разоряйся без толку, не переубедишь,— со знанием дела сказал Шон.— Он кроме своих баллад ничего больше не признает...
— И ничего подобного!— бурно возмутился Томас.— Я, между прочим, за разнообразие и поэзию во всех ее проявлениях!.. Но это... Да я такую пургу могу сутками гнать, даже напрягаться не надо!
— Ну, понеслось...— усмехаясь, тихонько сказал Ивар Творимиру и поднялся.— Это теперь до утра хай стоять будет! Шон, иди спать. Том на караул заступает, вот пусть и совместит служебное с наболевшим...
Он отошел от костра и, кивком подозвав русича, свернул за угол дома:
— Ты куда этих пьянчужек дел?
— Эх,— тот мотнул головой в сторону дровяного сарая и поморщился.
— С кем пили, не сказали?
Творимир отрицательно ухнул. Ивар с сожалением щелкнул языком:
— Досадно... Пойду погляжу, как они.
— Эх...— только махнул рукой русич.
— Да понятно, что оба лыка не вяжут,— хмыкнул Ивар.— Но может, повезет, вдруг все-таки ненароком имя выболтают... и я этого щедрого наливайку таки прижучу!
Творимир пожал плечами и, проводив командира взглядом до самых дверей дровяного сарая, посмотрел в сторону хохочущих шотландцев. Эк Томас-то завелся! Ну такие вот у них песни, чего насмехаться-то?.. Хорошо, те не слышали! Северяне народ гордый, осерчать могут, а то и по шеям надавать... Хотя, по мнению русича, было бы из-за чего! Том, хоть и музыкант знатный, но ведь скоморох-скоморохом, все б ему кривляться. На таких обалдуев и сердиться не стоит. Он оглянулся на сарай. Тихо. Вот упертый, говорил же — ни слова от них сейчас не добьешься!.. Так нет же... Он фыркнул в усы.
И замер.
Запах. Едва уловимый, но чужой. И легкий шорох — словно птица крылом махнула. Творимир застыл на месте, впившись глазами в темные очертания дровяного сарая и неподвижные тени на его выбеленных дождями стенах. Хм... Да такие уж и неподвижные ли?! Бывший воевода напружинился, пригнулся, и неслышным шагом двинулся в сторону кустов, окружающих хлипкую деревянную постройку. Запах стал отчетливее... Человек. Металл. И еще какая-то дрянь... Убийца!
Русич перешел на бег. Ну нет уж, дудки, сегодня тебе работы не будет... Тень на стене вздрогнула — это притаившийся в темноте человек заметил несущегося на него старого воина. Привстал, замахнулся... и, едва не выронив нож, попятился — луннный свет пробился из-за облаков, и глазам наемного убийцы из клана Ножей предстало такое... Да, перекидывающийся оборотень — зрелище не для слабых духом! А перекидывающийся на бегу, с такой скоростью, да еще и в громадного бурого медведя с оскаленной черной пастью... Убийца дрогнул, плюнул на так и не сделанную работу и, круто развернувшись, дал деру, на бегу ласточкой перелетая через изгороди. Там, на окраине села, за пологим холмом его ждала лошадь. Только бы успеть! Медведь — это и так серьезно, но медведь-перевертыш — просто смертный приговор без вариантов!..
...Ивар, услышав со стороны приоткрытой двери знакомый глухой рык и треск кустов, бросил свое бесполезное занятие (то есть — энергичное встряхивание за грудки бесчувственного тела пьяного вусмерть Мэтью) и выскочил наружу, выдергивая из ножен тяжелый кинжал. Застать он успел только стремительно скрывающийся в темноте мохнатый медвежий зад. Творимир?! Кого он там увидел, что бросился вдогон аж на всех четырех?..
— Кто бы это ни был,— решительно буркнул лорд МакЛайон, одним движением задвигая оружие в ножны,— но я, пожалуй, тоже полюбопытствую!..
Он сбросил путающийся в ногах плащ и налегке бросился следом за оборотнем и его неведомой 'жертвой'. Абы за кем Творимир не погнался бы, а раз погнался, значит, что-то важное... А раз важное — значит, не иначе как очередной охотник за бедовой головой дорогого друга и командира! Другими словами — кто-то из Ножей. И если сейчас в пылу праведного гнева, подкрепленного животным инстинктом, оборотень его задерет (что догонит — это и ежу понятно!), то... 'То об именах заказчиков мы точно ничего не узнаем!..— подумал Ивар.— Догнать эту парочку нужно всенепременно и как можно скорее, пока Творимир его к чертям не загрыз. Вот ведь рванули-то!.. Этак никаких ног и дыхалки не хватит... Коня бы! Да не до того сейчас, уйдут'
Лорд несся вперед, ориентируясь на треск веток в темноте, не разбирая дороги и не оглядываясь назад. А за ним, чуть подотстав, бесшумно скользила чья-то жилистая тень.
Нэрис, позевывая, закрыла за собой дверь и присела на кровать. Прислушалась — за тонкой перегородкой тихо посапывала Бесс. Под окном негромко насвистывал что-то себе под нос невысокий норманн по кличке Жила. За дверью, привалившись необъятной спиной к косяку, дежурил второй северянин, молчаливый такой, в шрамах, как же его... а, Ульф! Эйнар велел стеречь и никого не впускать, пока лорд МакЛайон не вернется... Кстати, куда он снова исчез? Не муж, а наказание!..
Девушка опечаленно вздохнула и принялась раздеваться. Мелкие пуговички на лифе платья выскальзывали из пальцев, не желая расставаться с петельками... Уф, и зачем их столько?! И как Бесс с ними так быстро управляется?.. Позвать бы ее, да будить жалко. Нэрис сердито фыркнула — очередная пуговка никак не хотела поддаваться.
— Ну ничего!— пыхтя, пообещала ей девушка, дергая обтянутую шелком горошинку.— Сейчас я тебя... ай!
Зловредная пуговица с треском оторвалась и, блеснув в свете свечи, весело укатилась за стоящий в углу сундук. Нэрис, тихо чертыхаясь, опустилась на четвереньки и сунула руку в узкую щель межу сундуком и стенкой. Никак не достать... вот ведь невезение!.. Она навалилась на крышку сундука, с лежащим сверху камзолом Ивара, и изо всех сил вытянула пальцы. Есть! Скользкая пуговица, так сразу и не уцепишь... Нэрис распласталась по камзолу, и, уже ухватив-таки непослушную горошину, услышала под щекой хруст бумаги. Это из кармана. Письмо какое-то?..
Пуговица была тут же забыта. Так... Ивару сегодня и правда доставили какое-то письмо. Его еще утром Творимир принес. Ивар хотел его прогнать — совсем рано было, но потом тот так многозначительно 'эхнул', что с его сонного сиятельства лень сразу слетела! И он следом с кровати слетел... Нэрис, конечно, тоже проснулась, но виду не подала. Мало ли что важное, а то ведь уйдет читать в библиотеку — и всё... А так, глядишь, почитает, может, Творимиру в двух словах расскажет!.. Не рассказал. Сломал печать, пробежал глазами строчки, удовлетворенно сказал: 'Ага!' и, спрятав письмо в карман камзола, спокойненько вернулся под бок к 'сладко спящей' супруге!.. Только разбудил зазря...
Девушка нерешительно потянулась руками к карману. Остановилась. Оглянулась на занавешенное окно. Да вроде тихо всё. До чего же любопытно, от кого это послание, и что там?.. Вот только одним глазком глянуть... 'Видела бы меня мама!— в который раз подумалось ей.— Выпорола бы, не посмотрела, что взрослая да замужняя... Подслушиваю, подглядываю, еще и на письма, не мне адресованные, зарюсь!.. Совсем стыд потеряла и совесть! Но... Ах, как прочесть-то охота!'
— Прости меня, господи!..— с минуту помучившись, покаянно пробормотала она и, оглянувшись на дверь, быстро выудила свиток из кармана камзола. Увидела на разломанном застывшем сургуче отттиск королевского герба, округлила глаза. Так это от его величества!.. Секретное, небось... Упаси бог, Ивар узнает! Но не бросать же на полдороге?.. Она развернула лист и внимательно пробежала его глазами. Улыбнулась. Перечитала еще раз и, аккуратно свернув заново, осторожно вернула на прежнее место. А его величество, однако, не промах!.. Жив, здоров, справляется о ходе 'дела', вежливо интересуется здоровьем молодой супруги и сообщает, что пригласил в Стерлинг — ну чисто по-дружески, погостить!— сэконунга Асгейра с дружиной. В полном составе.
— Да, ваше величество, вас голыми руками и без лорда МакЛайона так просто не возьмешь!..— одобрительно проронила она, поднимаясь с колен и возвращаясь к кровати. Сэконунг Асгейр и его люди — это такая охрана, что лучше и не надо!.. Мудр король Шотландский. На то он и король.
Нэрис, с отвращением глянув на непослушные пуговки, махнула рукой и прилегла на покрывало прямо в платье. Где же Ивар?.. Уже так поздно!..
Убийца вихрем взлетел на спину испуганно всхрапнувшей лошади и изо всех сил вонзил кованые шпоры ей в бока. Лошадь сорвалась с места. Успел! Силы небесные, думал уж все, конец, порвет на клочки проклятая зверюга... Он обернулся и скрипнул зубами: 'зверюга' неслась след в след, свирепо скалясь, и даже не думала отставать.
— Да когда ж ты устанешь, сволочь?!— жалобно взвыл наемник, подгоняя коня. Впереди показалась знакомая роща. Обогнуть бы! Дорога там, конечно, есть, и даже почти не заросшая, напрямик сквозь лес, но... Он снова обернулся и привстал в седле — вдогонку за медведем по холму бежал человек. Зрение убийцу еще ни разу не подводило — так это же его 'посылка', собственной персоной! Следом увязался, совсем головы на плечах нет! Или есть?.. Оборотень-то из его отряда, его охрянял, будь оно неладно... С таким зверем на поводке и оружия не надо. Хотя... В голову Ножу пришла интересная мысль. А что, если рискнуть, да по дороге все-таки? Если через развалины быстро проскочить — глядишь, его и пропустят, а уж на этих двоих ловушка точно сработает! И сразу двух зайцев... Он снова оглянулся назад, отметил, что расстояние между лошадью и рыкающим медведем неумолимо сокращается, и решительно рванул повод в сторону рощи.
