— Дело в том, молодой человек, что когда-то доктор биологических наук Коренева была моей женой. Мы расстались, однако если бы с ней что-то случилось, мир для меня потерял бы большую часть ярких красок. Много лет через третьих лиц я финансировал ее исследования, о чем впоследствии жалеть стало поздно.

Михаил молча, внимательно смотрел на Юрия Станиславовича, комкающего в руках салфетку.

— Поймите, я никогда не верил, что ее исследования могут иметь какой-либо практический выход.

-Вы настолько хорошо разбираетесь в тематике исследований?

— Мы вместе заканчивали биолого-почвенный. Так что, слегка разбираюсь. Узнав о теме доклада, я звонил, уговаривал, молил, да чуть ли не на коленях стоял. Знал, что обратно она может не вернуться. Но она все-таки поехала. Чтобы спасти, срочно требовалось чудо. И это чудо сотворить можно было только своими руками. В итоге, мне удалось проинформировать Команданте. Дальнейшее вы знаете.

— Мне никто не давал права говорить с вами о делах службы, — жестко ответил Миша. — Этого никто и не требует. Вы знаете что я знаю и vise versa

— Допустим.

Миша навсегда запомнил залитый черной в свете луны кровью песок Адриатики и рвущие темноту в клочья вспышки дульного пламени. Такое не забывается. Он никогда не обсуждал приказы, но эвакуация ученой дамы стоила слишком дорого. И теперь ему остро захотелось выяснить, стоила ли игра свеч.

Тем временем, гость продолжил: — Клочкова никто и никогда не мог обвинить в неблагодарности. Помощь семьям погибших оказана. А вам, поскольку вы живы, я решил сделать подарок. Не беспокойтесь, это входит в договоренности с вашим руководством.

На стол легла папка с бумагами.

— Это документы на право собственности, — продолжил Юрий Станиславович.

Отодвинув бумаги, как нечто малозначимое, Миша спросил: — Оно того стоило?

— Вы в курсе сути проекта? — вопросом на вопрос ответил Юрий Станиславович.

— Биотехнологии и все такое.

— Верно, но только в общих чертах.

— Уточните, если не сложно.

— С удовольствием. Елена сделала опытный биореактор. На выходе — обогащенное всеми восемью незаменимыми аминокислотами мясо, неотличимое от натурального. Так-то вот.

Произнеся эти слова, Клочков хитро прищурился и стал похож на старого, мудрого, саркастичного лепрекона, из безопасного далека глумящегося над очередным незадачливым искателем надежно припрятанного горшка с золотыми монетами.

Тяжело вздохнув, Юрий Алексеевич продолжил: — Фактически, это волшебный горшочек из сказки. Лена всегда была несколько не от мира сего, вечно подбирала птичек со сломанными крылышками и бездомных котят. Этот ее проект из той же серии — "счастье для всех". Дальше вы знаете.

— Я тоже в детстве котят домой таскал. — В отличие от вас, она готова заниматься этим до конца жизни. Так вот, говоря по простому, реактор закрывает проблему голода, делая ненужным животноводство, бойни и частично, мясокомбинаты. И это при том, что даже опытная установка окупилась бы за пару недель. Чтож не окупиться-то, при себестоимости в пять раз более низкой, чем аргентинская говядина!

В общем, волею судеб мне теперь от этого проекта деться некуда. Активы выведены, пора в дорогу. Да и вам здесь задерживаться неразумно.

— Одно удивляет, — задумчиво пробормотал Миша. — Ладно, я толком не поинтересовался сутью происходящего, но те кто знал, что ж они так мелко?

— Чему вы удивляетесь? Вам мало погибших товарищей и шрамов на теле? — недоуменно спросил Юрий Станиславович.

— Если сказанное вами — правда, то только одному: почему не шарахнули атомной бомбой?

-Боюсь, это лишь вопрос времени.

Несмотря на ранний час, люди, собравшиеся в ресторанчике "Фанкони", были заняты обсуждением текущего момента.

— О какой-такой критической ситуации в России вы изволите рассуждать? — скептически поинтересовался один из собеседников, наслаждаясь свежезаваренной "Арабикой" и первыми, утренними, а потому особенно вкусными затяжками табачного дыма.

Этот курильщик был из правильных. Ибо курил сигары ручной работы, прикуривая от длинной деревянной спички длинной ровно три и одна шестая дюйма, или восемь сантиметров, если мерить в богомерзкой метрической системе. Подождав, пока кончик сигары равномерно затлеет, табачный гурман вопросительно глянул на собеседника.

— Так это же совершенно очевидно, Давид! — ответил мужчина с весьма характерной внешностью, позволяющей безошибочно сделать вывод о его религиозных убеждениях и национальной принадлежности, — И таки да, сразу видно, что вы совершенно не следите за прессой.

— За прессой я не слежу, тут ты прав, Моше, — ответил Давид, прополоскав рот сигарным дымом. А вот факты отслеживаю, и этого вполне достаточно, чтобы сделать вывод, что все совсем не так, как пишут. Сам знаешь, газеты правду говорят лишь в исключительных случаях.

— Но это все-таки натуральная катастрофа! — не согласился Моше. — И помяни мое слово, она таки долбанет по нашему маленькому бизнесу! Ты же знаешь, сколько уважаемых людей в одночасье лишились активов. Это погром, Содом и Гоморра в одном флаконе! Вот вспомнишь еще мои слова! Нет, Давид, хочешь не хочешь, а ехать надо.

— А я бы так не нервничал, Моше. Во-первых, мы живем в другом государстве...

— Ой, не смешите мои тапки, — нервно расхохотался Моше. — А то тут кто-то не помнит, что такие как у нас государства создаются за одну ночь и рушатся за пару часов? А потом всегда начинается веселье. Сколько правительств пыталось пановать в ту Гражданскую! Спросите у любого грамотного , и он обязательно собьется и перечислит не всех. Стоит ли ждать, что в ЭТУ Гражданскую бардака будет поменьше?

И потом, при чем тут временные местные власти? Хозяин таки придет, и меня это откровенно пугает.

— Что ты имеешь в виду?

— Да хотя бы парочку последних Декретов Команданте. Например, "О защите общественных интересов" и "О врагах народа".

— Меня уже давно не впечатляют декреты, законы и громкие заявления. Как сказал один умный, у нас строгость законов полностью компенсируется их тотальным неисполнением.

— Если бы это было так... — горько вздохнул Моше. — Если хочешь, я расскажу тебе, как Декреты выглядят на практике.

— Не откажусь.

— Помнишь лучший афоризм Лема, Давид?

— Это ты о том, что движущей силой истории является глупость?

— Угадал. Так оно и получается. Против новой власти были использованы точно те же методы, что в начале века применялись против большевиков.

Перво-наперво, был организован дефицит продуктов питания. Точнее так, небольшие перебои с поставками. Все остальное граждане сделали сами.

В качестве запала использовали СNN — спутниковые антенны есть у каждого второго.

Под тревожащую музыку камера показала полупустые полки супермаркета. Для того, чтобы зритель не сомневался, что скоро на тех самых полках будет совсем пусто, в углу экрана в нужный момент появилась картинка для сравнения: те же полки неделей раньше.

Видеоряд подкрепили диалогом между покупателями, волокущими к кассе забитую товаром тележку.

— Внук, неплохо бы кроме сахара и гречки купить хотя бы ящик спичек, — говорит пожилая, скромно одетая женщина, утирая испарину со лба. Облик подобран идеально. Потертое демисезонное пальтишко неопределенно-практичного цвета, вязаная на руках шапочка, усталое лицо с добрыми морщинками у глаз. Такие люди вызывают инстинктивное доверие.

— Да хорош, ба. По моему, ты перестаралась со своими апокалиптическими прогнозами, — отвечает молодой человек.

— Эх, молодо-зелено, — горестно вздыхает женщина прямо в камеру. — Сколько уж на моей памяти всего было — не перечесть. И пришлось мне, внучек, усвоить, что во времена перемен перво-наперво либо пропадает, либо дорожает самое необходимое. Да так дорожает, что и не укупишь...

Ни единого слова неправды, так ведь? И совершенно естественным после такого вступления выглядит прогноз солидного дяденьки в костюме и при галстуке, сводящийся к простейшему, понятному каждому паническому выкрику: "Спасайся кто может".

-А что, вполне надежная технология. Так снимали Хрущева, так добивались согласия граждан на уничтожение Советской Власти, — отреагировал Давид. — Ничего нового, но ведь действует-то безотказно? Да и нет такого закона, чтобы наказать владельцев крупных торговых сетей, несвоевременно завозящих продукты.

Да, все как всегда, — вздохнул Моше. — Деловые люди, решая политические задачи, заодно избавляются от залежавшегося товара. Сколько раз граждане в итоге скармливали продукты мышкам или выносили на помойки — не перечесть. Прошедшие беды редко кого делают умнее... Власти-то все равно веры нет.

— А что могло измениться? — скептически поинтересовался Давид. — Хотя я слышал, что пару торговых сетей комиссары отжали в свою пользу.

— Все было куда как жестче, — бесстрастно, как о чем-то перегоревшем, сказал Моше. — Власть заявила: сговор, провокация, организованное сопротивление, инспирированное извне.

Поняв, что попали в непонятное, хозяева торговых сетей и оптовых баз взахлеб каялись, без утайки рассказывая о том, сколько стоит организовать народное недовольство. Не спасло. Им таки пришлось напоследок позировать на фоне выщербленной кирпичной стены и спин бойцов комендантского взвода.

В память врезалось: в свете автомобильных фар танцевали снежинки, налипая на выщербленную кирпичную стену.

Прервавшись, Моше потянулся к графинчику, щедро плеснул коньяка в винный фужер и залпом выпил. Помотал в воздухе рукой и добавил:

— Извини, что-то я расчувствовался.

— Это ничего, я в курсе твоих потерь,— сочувственно сказал Давид. — Просто не предполагал, что все так серьезно. Думал, просто всиловую имущество отжимали. Скажи, а что дальше-то было?

— Комисcар, не помню как звать, объявил о национализации крупных торговых сетей. Потом специалисты проконсультировали граждан, как хранить продукты, чтобы купленное не пропало. Вот, собственно, и все.

— Сильно. По логике вещей получается, что пострадали не только оптовики.

— Сложнее сказать, кто не пострадал, — закашлявшись, будто коньяк попал ему не в то горло, ответил Моше.

-Постойте! — из припаркованной на стоянке машины неловко выбрался полный мужчина.

Старик, возвращающийся с прогулки, недоверчиво посмотрел на одышливого толстяка, спешашего к нему, и взял собаку на поводок. Губы искривила гримаса презрения к странному типу, пренебрегающему собственным здоровьем.

— Ох, — вместо приветствия выдохнул толстяк. И тут же поправился:

— Здравствуйте, Юрий Алексеевич.

— Добрый день, — сухо произнес старик.

— Спешу обрадовать — вас ждут. И не смотрите так укоризненно! Полнота -это последствия. Долго лежал, а кушать надо было, иначе восстановиться было проблематично.

— Кто ждет? — недовольно спросил Юрий Алексеевич.

— Как кто? — удивился толстяк. — Команданте, конечно. Он, знаете ли, когда-то зачитывался вашими книжками. Решили сделать примерно так, как вы и писали. Пойдете в команду?

— Вы это серьезно? — недоуменно спросил писатель. — И это, документик бы ваш какой посмотреть. В руках толстяка со скоростью атакующей гадюки раскрылась красная книжечка.

— ЧК, значит, — констатировал Юрий Алексеевич.

— Правильно, — со смешком согласился собеседник, которого, как оказалось, зовут Олегом Владимировичем. — А чего ради отказываться от добрых традиций? Комиссия Чрезвычайная, но и ситуация под стать названию .

— Боитесь потерять власть, а с нею и головы? — саркастически заметил писатель.

— Конечно боимся, — с легкой иронией ответил посланник. — Тем более, по всем расчетам, нас и в живых быть давно не должно. Команданте, к примеру, по логике вещей должны были зарезать прямо в родном доме, а потом намотать кишки на забор.

Со мною хуже, я успел убежать, но почти что умер от тоски и безысходности, когда убедился, что ласковый боженька терпеливо смотрит с небес, как бородатые уроды насаживают детские трупики на трубы от дорожных знаков.

Мы действительно боимся. Но только одного — не суметь остановить пришествие Темных Веков. Юрий Алексеевич внимательно смотрел на собеседника.

— Седины нет, — думал он. — Морщин тоже. Улыбчив. Но, почему мне вдруг показалось, что передо мной старик из страшной сказки? Старик, обратившийся в полноватого мужчину с располагающими манерами, но не сумевший или не пожелавший заколдовать глаза.

— Для достижения еще большего соответсвия мы готовы выдать вам паспорт на фамилию Факельный или Зброяр и присвоить звание полковника. Как вам такое, а Юрий Алексеевич? Вам останется только прошептать: "О как я угадал!".

— Я могут отказаться? — срывающимся от волнения голосом спросил писатель.

— Да. Бесспорно.

— В таком случае я отказываюсь играть в ваши безумные игры! — жестко резюмировал писатель.

— Хрюка, рядом! — литератор развернулся в сторону подъезда.

— "Откуда-то среди них появились ужасные, невежественные, неграмотные, грубые первохристиане. Тупые. Не один из десяти, а куда меньше", — писатель замедлил шаг.

-"Всегда проигрывали в спорах с образованнейшими римлянами, которые знали и поэзию, и философию, и языки, и отличались широтой взглядов..." — Юрий Алексеевич остановился.

— "И все-таки эти новые разрушили могучую и незыблемую Римскую империю! И создали свою цивилизацию. Ломайте и вы этот старый дряхлый мир. Вы-ростки нового!" — пистолетным выстрелом прозвучало в спину.

Литератор обернулся, тяжело выдохнул и спросил:

— Может, я хоть собаку домой отведу? И да, вы правы. Чем бы это все ни кончилось, я же себе потом не простил бы...

— "Добро пожаловать в нашу крепость, полковник Факельный", — выдал еще одну цитату Олег Владимирович.

-Так я соберусь? — нервно засуетился литератор.

— Не стоит. Собаку лучше взять с собой. Так ей будет веселее. Мы же в охотхозяйство едем, — ответил Олег Владимирович. — На природе, сами знаете, и работается лучше. Я вот тут брезентом заднее сиденье застелил. Так что за обивку не опасаюсь. Бытовыми мелочами мы вас обеспечим, за эти мелочи тоже беспокоиться не стоит.

— Тогда едем, — потерянно произнес Юрий Алексеевич.

— Вот и славно, трам-пам-пам, — пропел себе под нос Олег Владимирович, направляя машину в сторону кольцевой.

— И вообще, не беспокойтесь вы так, — продолжил он. — Считайте, что у нас вскорости состоиться что-то вроде конгресса футурологов, то есть, мероприятие вами многократно описанное. И компания соберется что надо!

— Угу, — неразборчиво буркнул слегка ошалевший писатель.

— Да вы не сомневайтесь. Кроме вас будет еще Алекс Рогов и еще один классный парень из Штатов, Тимоти зовут. Обещаю, скучать не придется.

— Ну да, ну да — нейтрально-вежливо отреагировал Юрий Алексеевич.