Интересно, почему "вроде", но еще интереснее, что дальше.
— И что еще?
Задаю вопрос, приличествующий невинной жертве, чье имя использовали.
Молодой сыщик выдохнул что-то в смысле "уже рассказываю, чего уж там" и...
— Это, наверное, круче всего. Подозрение в убийстве Хисаори Синъи.
...сообщил вообще не касающийся меня, Исидзуэ Арики, вчера закончившийся случай.
3/Self (R)
"""
И вот в медовый месяц, которым я жила — нет, жил, — внезапно примешался деготь.
— Сегодня, около шести часов вечера, в индустриальном районе Нодзу города Сикура, в жилом массиве обнаружено тело молодого человека, опознанного как Хисаори Синъя, девятнадцать лет, проживавшего там же. По словам свидетелей и записям Хисаори, в причастности к смерти подозревается некто Хисаори Макина. Этого человека видели там в то же время...
Приподнятое после небольшой драки настроение единым махом обрушилось в пыль.
— Что за бред!
Безответственный корреспондент продолжает говорить.
Хисаори Синъя был убит проникающим ранением острым предметом в заброшенном старом доме Хисаори, и сейчас больше всего подозрений ложится на старшую сестру жертвы, Хисаори Макину. Это слишком непостижимо, до потери сознания. Макина убивает Синъю? Как, с чего?
— Почему вдруг я-то его убил?
Но ситуация сходится. В индустриальный район Нодзу я действительно заезжал как раз пару часов назад.
Когда я зашел в старый дом Хисаори, внутри было как в сброшенном панцире насекомого. Значит, труп Синъи — это уже после моего ухода. Кто это подстроил — неизвестно. Очевидно только, что раз я заходил в комнату, мне теперь не позавидуешь. Отпечатки. Волосы, свидетели. Улики в пользу того, что я там был, не удастся скрыть.
— По странному совпадению, все произошло в той же квартире 303, где три года назад погибли родители Хисаори. Почерк убийцы тот же — Хисаори Синъя убит режущим оружием. Что могло привести к повторению трагедии? Наша передача видит связь с синдромом А...
Озвучивают досье Хисаори Синъи. Дело о буйстве трехлетней давности. Случайная гибель родителей. Сброшенная с балкона старшая сестра в дальнейшем признана больной синдромом A.
Похоже, это и есть изюминка передачи. Телевизор изливает досье Хисаори Макины, выписанной полгода назад из карантинной клиники. Вот неблагодарный ведущий. До сих пор меня радовал за развлекуху, а тут нате, разболтался.
— Дурак, что ли? Из обиды за обнародование факта одержимости я убила Хисаори Синъю?
Это же слухи. Это же просто слов нет. Я и не видел... а впрочем, надоела шкура Исидзуэ Арики. Я и не видела Синъю все эти три года. Ни разу я на него не обижаюсь.
Да, вообще нет никаких причин.
Как и нет причин попадать под линчевание каких-то малолеток, которых я и видела-то впервые. А поскольку я была Исидзуэ Арикой, вам и Макину мусолить незачем. И вообще. Все прочие — не доросли мне мстить.
— Ладно. Не понимают потому, что не хватает.
Перевожу мысли на другие рельсы. Неизвестно, как и что было, но Исидзуэ Арика, которым я до сих пор была, уже не годится. Сами по себе события, которые останутся в памяти, — еще ничего, но когда ты попадаешь в такие неприятности, тут же нагрянет полиция. Жители того квартала, может, и опознают меня как Исидзуэ Арику, но в документах я откровенно Хисаори Макина, никуда не деться. Даже искать нечего, где я живу. И вот тогда и слишком подозрительное поведение меня, называвшей себя Исидзуэ Арикой, и шестью шесть литров крови, которые я так неудачно пролила полчаса назад.
— Невероятно! Ох, да что же это, почему!..
Я надеваю верхнюю одежду. Банковская книжка уже не нужна. Запихнув накопленную наличку в карман, ухватив тот единственный, в красивой рамке, багаж меня-как-Хисаори-Макины, я ухожу из обжитой за полгода квартиры.
— Синъя, болван. Я могла ведь больше протянуть!..
Насколько этим вот новостям разрешили трепаться? Нашли тело Хисаори Синъи — это, наверно, правда, но истории про Макину — не более, чем домыслы авторов передачи! Будь это официальная точка зрения, по моей квартире давно бы топтались копы. А их нет, то есть полиция неспешно исследует тело Хисаори Синъи... Когда-то они додумаются вспомнить про Хисаори Макину, но к добру ли, к худу ли, а первыми попали пальцем в небо слухи.
— Что делать, что делать, что делать!..
Сбивая себе дыхание, я покидаю квартал.
Я трезво оцениваю ситуацию и вовсе не боюсь, что меня станут считать братоубийцей. Это — явное ложное обвинение, и даже если бы повернули так, что это я убила, я всего лишь вернусь в клинику. Невелика досада. А потому...
— А-а... а-а, а-а-а-а!
Вот так, неприглядно, сходить с ума у меня всего одна причина.
— Что делать, надо быстрее найти следующий эталон!..
Да. Коль скоро я перестала быть Исидзуэ Арикой, у меня ничего не будет ладиться. Ведь я снова стала Хисаори Макиной...
?
От побега из учреждения для одержимых до утра — десять часов. Я схожу с ума, одновременно кое-как скрываясь. Спрятав багаж так, чтобы когда-нибудь за ним вернуться, сделав благодушное лицо, но с такой полуулыбкой, чтобы не задерживалось в памяти, я форсирую море людей и двигаюсь в окраинные районы, туда, где поля. Ко времени, когда я укрылась в одном из разбросанных тут и там лесков, уже наверняка сменилась дата.
Это была ночь воспоминаний.
Сколько лет прошло с тех пор, как я вот так возвращалась в свою голову?
Там всплывают одни ненужные вещи.
Вроде призрака, которого видела в детстве.
Вроде зашедшего на кухню смертельно бледного отца.
Вроде звука, с каким он, чуть отступив назад, повалился на спину.
Вроде лица, от выражения переносимой боли в затылке — фьюх — перешедшего в озадаченность при виде падающего ножа.
Правая рука болит... Когда я вот так становлюсь Макиной, не могу не поражаться себе в то время. Почему я так далеко зашла? Как бы меня ни давило, все-таки не настолько далеко.
— Но да. Лишиться своего места в жизни — это мой случай.
И все равно — вправду ли я перестаралась?..
Мои шестерни без ограничителей, мой газ без тормоза. Такая машина однажды не впишется в поворот, такой поезд скоро слетит с рельс.
Я оступилась не сейчас, а давным-давно.
Я была безукоризненным ребенком, если смотреть на оценки.
Я была внимательным ко всем ребенком, если верить слухам.
Но хотела я не похвалы, и почувствовать физически, что такое слава, мне не довелось. Такому аморфному нечто я бы предпочла более явное легкое душевное тепло.
Может, и в этом я была несостоявшимся созданием. Пошла вкривь и вкось... Тело — самолет, а душа — тварь, что двигается, пользуясь руками-ногами.
И поэтому я прошу тебя, Господи.
Дай этой мелкой душе — мелкий сосуд.
— Ай. Как странно...
Правая рука болит. Ах да, я же так и хожу с протезом.
Когда я давала отпор шестерым хулиганам, он двигался, а сейчас вообще никак. Не мешает, но и противно, хочется снять, а никак не снимается.
— Э?.. А, а?..
Просто я — Хисаори Макина и даже этого не могу.
Так жаль себя, что хочется разреветься.
Надо быстрее завести пружину. Так меня сразу найдут. Я задумалась, чего сейчас больше всего хочу.
— А, ну да... Ведь почему все так вышло-то.
Кто послужил поводом пойти в эту промзону Нодзу, куда мне даром не надо было? Кто разговаривал с горящим жаждой отомстить сестре Хисаори Синъей?
У меня еще оставалось подземелье Карё Кайэ.
?
— О, привет. Ты рано сегодня.
Пройдя по темной лестнице, я открыла дверь.
Залитые просачивающимся сквозь потолочное море пепельным солнечным светом, я и мое сознание были совершенно промыты. До сих пор приходившая сюда не иначе как в чужой шкуре, я именно сейчас оказалась настоящей собой и впрямую наблюдала то, чего видеть не следовало бы.
Почти вылетело из головы, зачем пришла... За час, прошедший между тем, как я вспомнила об этом месте, и этим мигом, плотно сжатое в чувстве расплаты, близкому к вымещению зла на всем вокруг, мое сердце одним махом было промыто.
— Хм? Что с тобой, ты же по уши в грязи. Можешь сходить вымыться.
Вода переливается. Пепельное солнце покачивается. От кровати с привешенным, несмотря на подземелье и глубокоморье, балдахином я слышу прекрасный голос. До совершенства изолированное пространство. Неимоверно стерильное пространство. В центре комнаты, избавленной от всего неприглядного, как само собой разумеющееся...
— Ну же, скорей. Расскажешь мне интересную историю.
...покоилось существо до ужаса прекрасное, так, что дальше некуда.
Мой взгляд сам переходит на мои руки. Данные от рождения и искусственные пальцы. Пальцы изящнее, стройнее — на дареной правой руке. Но даже более великолепными мне казались руки этого существа. Лишенные формы, великие, незримые руки.
— Карё... Кайэ.
Я уже совсем вымоталась. В полном нокдауне. Как боксер, про которого кто угодно скажет, что он не выдержит, но который пытается продолжить бой.
— Начни с двери. Закрой. Присядь тут. Ты со вчерашнего дня не спишь, да?
Мне становится себя жалко... Я все эти полгода с завистью думала — как он в таком искалеченном теле может оставаться таким здоровым во всех отношениях? Как он может оставаться таким дружелюбным? Я-то наоборот. Я и забыла, насколько хреново мне быть самой собой.
— Угу... Не сплю, а что?
Держаться... Ты пришла сюда, чтобы вытрясти из него историю о Хисаори Синъе.
Я ослабела, и потому продолжаю принимать неверные решения. Когда промыло душу, надо было бежать со всех ног. А я, как летящий на свет мотылек, нетвердым шагом иду вперед.
— Ого. А тебе досталось, я по дыханию думал, что у тебя не осталось сил вообще, однако твое сердце еще больше иссохло. Извини, отложим разговор. Сюда пока что никто не придет, ложись на софу.
Хочется плакать от запоздалых сожалений. Почему я не удержала личину Исидзуэ Арики?.. Я сама не могу здесь находиться и, если меня поймают, я не смогу сюда вернуться.
Дура, признаю.
Хисаори Макина любит это существо. В восторге от этого подземелья. Вот бы до того, как увидеть того призрака. Вот бы быть самой собой и прийти сюда...
— Нет, не стоит... Я просто влип в тупую историю и сама с себя поражаюсь. Я займу ванную?
Я влезаю в раз снятую шкуру. Грошовый спектакль и так далее. С маской на лице ничего не видно.
Молчание. От моего паршивого спектакля Карё-сан делает такое лицо, будто лимон съел.
— Ну да ладно. Давай, пользуйся на здоровье. Заодно оружие не забудь.
Я иду в ванную комнату. Умываюсь. Прячу в задний карман фруктовый нож. Как всегда — как Исидзуэ Арика, — сажусь перед софой на полу.
— Послушай. Я насчет вчерашнего, что с Хисаори Синъей было.
Я боязливо начинаю разговор... Он не ладится. Когда я думаю и говорю, обязательно захожу в тупик. А ведь более-менее натурально начала.
— А-а. Неудачно получилось, его убила Хисаори Макина, — сказал Карё Кайэ не допускающим сомнений тоном.
— Как... Откуда... ты з... наешь?
— А в утренних новостях крутили. Как раз перед твоим приходом. Что полиция нашла тело Хисаори Синъи и главной подозреваемой называют Хисаори Макина.
Что за черт... Недоумки. Я вообще ни разу не причастна, но теперь повернули, что убила я?
— Неправда. Я этого не делал.
— Ага. Исидзуэ-сан там ни при чем.
— Да. Поэтому я прошу тебя быть свидетелем, что я со вчерашнего дня все время был здесь. Нет, даже не так...
Если он укроет меня здесь, какие-то внешние проблемы не будут меня беспокоить...
— Быть свидетелем? Можно, только как-то разговор не стыкуется.
Он хихикнул.
Черноволосое существо весело посмотрело на меня:
— Хисаори Синъя вообще не имеет отношения к Исидзуэ Арике, верно? Синъю убила его сестра Макина. Ведь общество уже об этом знает?
Я меньше всего на свете хотела это слышать, меньше всего на свете хотела говорить это таким голосом:
— Я же сказала, что не убивала его-о-о-о!
Наспех наброшенная маска легко спадает.
Я резко осекаюсь. Однако... оно, на кровати, вообще не обратило внимания на мою оговорку.
— Ну так и все хорошо. Хоть ты Арика, хоть Макина, если не убивала — значит, клевета. К убийствам следователям не привыкать. Если есть вещдоки, надо знать наверняка, если нет — они не остановятся, пока не доберутся до правды. В общем, насчет таких случаев: все-таки в памяти-то они остаются.
— Э... а?..
Ну и ну. Так это существо все знает.
Дернуло мою убитую правую руку. Уголки рта неприятно задрались.
— Что-что?.. Ты что сейчас сказал?
— Я сказал, клевета на Хисаори Макину быстро кончится. Но да, дальше как по маслу не будет. Если схватят — это дорога в клинику, пусть и временно. Если даже человек безгрешен, эта клиника не так великодушна, чтобы давать попущения однажды сорвавшейся одержимой.
Правда, говорить нечего. "Гав-гав-гав!" — спавшая под софой черная псина проснулась от моей враждебности. А, так вот на какие вещи она реагировала.
— Хм... Ты с Синъей в сговоре?
— Когда он вчера приходил, просто попросил замять то, что будет дальше. Чтобы, когда все закончится, если я с тобой увижусь, я объяснил за него. Последнее желание все-таки, лучше выполнить, а то засыпать боязно.
Беззащитен. Даже в младенце больше жизненного резерва. Я подумала прервать его неприятный треп, но что это может, кроме как трепаться? Поговорим еще немного.
— Когда ты узнал, что я Хисаори Макина?
— Имя узнал только что, а что не та, за кого себя выдаешь, — сразу. Имени я не знал, оставалось говорить только "Исидзуэ-сан".
— Не понимаю... Кайэ, у тебя фотографии Исидзуэ были, что ли?
— Нет. Полтора года назад — нет, уже два, наверное... Его случай основательно осветили в новостях, я просто знал об этом информативно, так сказать.
Два года назад... Я тогда уже жила в изоляции клиники.
— И? Как это связано с тем, что я не та, за кого себя выдаю? Я такая же однорукая, как Исидзуэ-сан. А, разница между левой и правой?
— Я не знаю, левой у него нет или правой. Скорее, дело в имидже. Исидзуэ Арика ведь пострадавший. Ты слишком сильная, вообще не подумаешь, что ты окажешься той, кого убивают. Кстати, пол тоже не в счет. Его хоть сто раз поменять можно.
— Ни фига себе. То есть ты понял, что я имитатор, не по записям, а аж по образу.
Я слишком рада, и это слишком обидно. Ага... это существо не ведется на поддельную улыбку.
Хм, вопросов больше нет?.. Какая-то ты слишком равнодушная. Раз так, я бы хотел выполнить последнюю волю Синъи-сан.
— Да ну ее. Сейчас ведь ты и я разговариваем. И опять же, это последний раз. Я спрашиваю, а ты отвечаешь. Когда этого больше не сможем — занавес.
— М-м... Ладно, тоже ничего. Результат все равно одинаковый.
Карё-сан хорошо понимает: повиноваться мне или противиться, что угодно делать — конец один. Разговор затянулся, но в эту подземную комнату никто не придет. Может, как раз сегодня к нему могут заглянуть гости, но в таком случае я постараюсь заставить его выиграть мне максимум времени. Это расплата за то, что игнорировал меня напропалую до сих пор. Ощути-ка мое дивное настроение.
