Гоблинские сказки

— Ладно, пусть будет Хаммер, — пришлось ему согласиться с относительной удачей.

Тут он опомнился от своих дум и огляделся. Братья-конкурсанты, среди которых он топтался возле прейскуранта, уже оголтело тёрлись возле прилавка, протягивая свои билеты. Маус кинулся туда, кляня себя за нерасторопность.

Под рукой у него мешался генератор, к которому крепился ещё и синтезатор. В кармане неудобным комом лежал главный герой. Но всё же Грандиевский пробился к прилавку и тоже стал кричать, тряся заветным билетиком.

— Да слышу я! — отлаивался кладовщик. — Чего орёте?! Щас принесут!

— Нет, это возмутительно! — распространялся тот тип, что приобрёл Виллис Оверленд 1943года. — Я первым сюда пришёл! Почему не соблюдают очередь?!

Тут помощники кладовщика притащили большой ящик, вся очередь заголосила, и Маус вместе с ней, хотя ничего толком не понимал. Его волновало одно — как он получит свой Хаммер. С топливом в баке или нет. Если нет, то где взять.

— Вы не знаете, где тут дают дизельное топливо? — возбуждённо спрашивал он у этого, с Виллисом Оверлендом.

Не получив никакого внятного ответа, он принимался вместе со всеми орать и требовать немедленно выдать ему машину. Вместе с обезумевшей толпой он напирал на прилавок, получал в глаз и давал в глаз. Этот, с Оверлендом, давно уже стонал где-то внизу, потеряв очки и вытирая кровавые сопли.

Грандиевский уже утратил способность к сочувствию и оскотинел настолько, что отпинывал от прилавка тех, что послабее. И вот, уже почти не надеясь получить свой Хаммер, он оказался прямо напротив взмыленного кладовщика.

— Давай билет, мать твою! — с ненавистью бросил тот и выхватил клочок бумаги у конкурсанта, отчего-то застывшего в прострации.

— Чего у нас тут? Хаммер? Получи! — с этими словами кладовщик нагнулся и быстро вытащил из большой коробки нечто маленькое. Сунул это в руки Грандиевскому, и беснующаяся толпа оттеснила писателя от прилавка.

Вывалившись из толпы, Маус обалдело посмотрел, что такое ему сунули в руку. Это оказалась маленькая игрушечная машинка, изображающая в самом деле Хаммер синего цвета. У неё даже дверочки открывались.

И ради этого он дрался?! Бил морды и был бит?!

В стороне послышались какие-то сдавленные звуки — это у пустой стены давился истерическим хохотом тот самый худощавый господин в очках, что выхватил антикварный Виллис Оверленд. 1943 года. Он держал в скрюченной ладони этот самый Оверленд — белую машинку с хромированными детальками.

— Чо смотришь, интеллигент хренов? — хамски спросил очкарика мордатый тип. — Не нравится машинка? Верняк! Вот у меня — спортивный "Ягуар"!

— Какой же прок от этой игрушки? — едва не срываясь в смех, спросил сам себя Грандиевский. — Ради чего стоило давиться?

— Так это ж не тебе машина! — заметил, пробегая мимо, один из помощников кладовщика. — А твоему главному герою.

Маус пришёл в себя. Ему стало стыдно. Господи, какой дурак! Поверил, что тут могут действительно раздавать машины! Отчего он так завёлся? Все бегут — и он бежит, все орут — и он орёт! Ведь это всего лишь игра! Это же просто конкурс, ничего конкретно серьёзного из этого быть не может. Есть вероятность выиграть небольшой приз, попасть в поле зрения издателя, срубить немного деньжат — и всё! Всё, что ему нужно — это только заработать немного денег, чтобы миновать этот сумасшедший мир вторичной литературы!

— Куда идти дальше? — уже совсем спокойно спросил Грандиевский в воздух. Он решил быть сдержанным и невозмутимым, не попадаясь больше в сети этого несерьёзного мира иллюзий.

— Все идут туда, — ответил ему тоже успокоившийся очкарик. — Нам нужно получить аксессуары для главного героя.

И они вместе пошли на другую сторону конюшни, где шло оживлённое, но без драки, шевеление. Оба старались не вспоминать тех безобразий, что творили друг перед другом. И оба, не сговариваясь, обернулись.

Проклятый кладовщик уже больше не орал. Спокойно он доставал из коробки игрушечных лошадок и раздавал их конкурсантам — согласно заявок. Лошадок было много, а суеты не было совсем.

— Благодарствую, служивый, — с поклоном отвечал давешний благообразный юнец в поддёвке, отходя от прилавка и бережно держа в ладони маленькую караковую лошадку с мочальным хвостом.

Выбор жилищных условий для главного героя они пережили уже легко — сказывался некоторый опыт. Сначала переждали, когда схлынет толпа агрессивных завсегдатаев — именно они и устраивают всегда свару в любом конкурсе. Потом пошли и неторопливо стали рыться в опустевшем списке. Конечно, все богатые особняки и виллы на Рублёвке расхватали. Но Грандиевский уже так не дёргался — ведь это для главного героя, а не для него жильё. Маусу удалось достать для своего персонажа только однокомнатную квартиру в спальном районе. Но, в конце концов, это была всё же Москва, а не какой-нибудь Кологрив.

Лорд Эльбрус Каннингэм — так звали его нового знакомого (это псевдоним, а по-русски — просто Алик Коньков) оказался в несколько худшем положении — ему попалась только комната с соседями. Однако, наученный горьким опытом, он радовался и этому.

— Ничего! — с энтузиазмом воскликнул бескорыстный Эльбрус. — Мой герой пробьёт себе дорогу в науке! Он сделает великое открытие — например, откроет лекарство от СПИДа!

Грандиевский несколько усомнился в результативности подобного энтузиазма, но решил не спорить. Ведь придумать можно всё, что угодно. Это же личный мир автора — его герой может делать деньги из воздуха и наломать своей слабой ручонкой по роже любому громиле.

Так что, когда оба получили на руки цветные картинки с изображением жилья своих героев, а также чертежи-планы, то не расстроились. В одном квадратном сантиметре совмещённого санузла вполне может поместиться целая джакузи!

"Мой герой, — подумал Грандиевский. — будет женским баловнем. Ему и не нужна большая квартира — кто там убираться должен?! Он вообще будет кочевать от одной богатой дамочки к другой. Этакий обольстительный красавец. А в свою нору он будет приходить только устав от женских ласк. Но для хорошего любовного романа нужна возвышенная страсть. Так что главному герою понадобится героиня".

В четвёртом домике раздавали героинь. Сначала наши приятели решили постоять в сторонке, посмеиваясь и глядя, как конкуренты со злобой бьются у раздатка. Но потом быстро догадались.

— Э, Каннингэм, — встревожено сказал Грандиевский. — Боюсь, не достались бы нам какие-нибудь кривоногие прыщавые провинциалки! Или подмалёванные пожилые жрицы любви! Ты ведь и так уже получил для своего героя реставрированную рухлядь!

И далее, не обращая внимания на возражения Эльбруса о том, что его машинка — совсем не рухлядь, а благородный антиквариат, ринулся в гущу схватки.

Синтезатор с интегратором, любезно подсунутые старой молью, снова выручили писателя — он так ловко орудовал своим чудо-арифмометром, что сумел пробиться к окошечку, минуя опытных бойцов. Там, получив пару оплеух и без счёта зуботычин, Маус выдрал у судьбы роковую блондинку с длинными ногами. Будучи верен новой дружбе, он так же нахально прихватил и какую-то девушку для приятеля.

— Во! Смотри! — с торжеством воскликнул Грандиевский, демонстрируя пластиковую красотку с действительно первоклассной грудью.

— Дай-ка посмотреть! — жадно схватился за куклу Эльбрус. Он принялся так страстно исследовать красотку, что Маусу стало ясно: у парня бзик на сексуальной почве. Наверняка пробавлялся ранее эротическими фантазиями. Дотошный Эльбрус даже заглянул ей под коротенькую юбчонку. Это Грандиевскому не понравилось.

— Ну-ну, не лапай мою девочку! — хотел он отобрать куколку у Каннингэма. Но тот нащупал на спине героини какую-то пуговку и стал вертеть её. Получилось нечто неожиданное: грудь у девочки стала расти, расширяться — вскоре лифчик стал ей мал.

Интеллигентный очкарик Каннингэм поднял на Мауса совершенно круглые глаза. Тот и сам был ошеломлён. Он принялся поспешно исследовать свою красотку и обнаружил в ней много всяких приспособлений, при помощи которых можно было до умопомрачительности изменить вид героини. Мало того, что она могла открывать рот и произносить некоторые слова, мало того, что умела хлопать глазами, она ещё и писала по-настоящему!

— А мне такую! — жалобно взвыл слабосильный Эльбрус.

Кукла, которую принёс ему товарищ, оказалась похожей на пупса. Руки-ноги у неё вертелись, но не имелось ни следа интеллекта, да и какой интеллект может быть в этих круглых глазах с тремя нарисованными ресницами. Также не было никакой возможности делать ей причёски, поскольку вместо пышной и мягкой белокурой гривки у пупса имелись только едва окрашенные коричневым цветом пластиковые волны. А уж про грудь — вообще молчим!

— Может, он её удочерит? — неуверенно спросил Маус, понимая, что оказал товарищу плохую услугу.

— Кто? Мой герой? — печально ответил Эльбрус. — Нет, это невозможно. Он слишком занят наукой. Хотя, это был бы благородный поступок. Положим, бедная девочка воспитывалась в детском доме, много настрадалась. Он взял её от жестоких воспитателей и стал растить один в своём одиноком холостяцком доме.

— В комнате с соседями, — напомнил ему Маус.

— Вот как? Тогда это невозможно. Они настучат на моего героя. Они скажут, что он совершает развратные действия с несовершеннолетней.

Да, у Эльбруса явно был опыт в данной области жизни.

Грандиевский придумывал одну за другой роли для некрасивой, кривоногой, толстозадой и плоскогрудой второстепенной героини, но сочинить романтическую биографию для такой лупоглазой каракатицы оказалось просто невозможно — она никак не сочеталась со вдохновенным образом молодого учёного, спасающего мир. Оставалось последнее — идти в бой и сражаться за героиню.

После получасового беганья вокруг осатаневшей толпы Эльбрус умудрился прорваться к раздатку и вырвал, что сумел.

— О! — простонал лорд Каннингэм. — Теперь у меня две каракатицы!

Далее последовала увлекательная практика по созданию и пошиву реквизитов. Пошивочная мастерская располагалась опять-таки в фанерном домике, где стояли довольно старые машинки и было припасено в коробках множество всякой разнокалиберной мелочи.

Набрали они для кукол стандартной одежды, кое-что пошили сами, пользуясь выкройками. У Грандиевского открылся неожиданный талант — он очень здорово собирал из тряпочек сногсшибательные модели, придумывал неожиданные детали, использовал вещи, которым вообще не место в модельном деле. Так, например, он придумал крепить одежду на куклах при помощи обыкновенных канцелярских скрепок. Он пошил своему герою элегантные костюмчики, рубашечки. Особенно удавалось нижнее бельё. Так же роскошно одел и девочку главного героя, причём собрал ей неплохой подбор бижутерии — из бисера и стекляруса. С косметикой было хуже, но кое-как и с этим справился — под конец практических упражнений у пластиковой героини уже имелась битком набитая сумочка со всяким добром.

Всё хорошо, но однажды хорошее кончается — так закончилась и оформительская практика. Новобранцев собрали и построили на плацу перед опустевшими домиками с номерами. И вышел вперёд ветеран, который будет в финале судить конкурсные работы. И вот авторы разделились по номиналам конкурса и собрались по группам. Каждую группу увел в сторону инструктор. Маус и Эльбрус решили ваять жизнеутверждающий реал.

Немолодой дядя, в котором было трудно заподозрить творческого человека, прохаживался вдоль ряда конкурсантов и внушал инструкции. Итак, на творчество выделяется всего неделя — за это время надо создать повесть или эссе в избранном жанре. Обстановку для главного героя, его окружение, финал истории выдумывать из головы, но за логику событий с автора спросят. Так что не надо нам рассказывать про недокормленного подкидыша, в которого ни с того, ни с сего влюбилась миллионерша и осыпала его деньгами с ног до головы, при том позволяя принимать в своём загородном коттедже красивых девок. Но не возбраняется найти сундук с сокровищами.

Очень приветствуется детальное описание эротических сцен, но за переход за черту порнухи снижаются баллы. Хорошо, когда у главного героя есть в жизни умеренный конфликт (а без конфликта что за литература?), но не стоит устраивать продолжительные бытовые сцены. Так, например, не слишком интересно знать, что у ГГ скандальные соседи, которые выкидывают мусор рядом с мусоропроводом, отчего по подъезду бегают крысы. Но вот наличие папы-алкоголика и мамы-шизофренички — весьма недурной штрих. Только этот вариант использовать не нужно — в прошлом конкурсе все повести оказались на подтопе: внизу грызлись шизики, а сверху шёл алкогольный дождь.

Совсем уже не приветствуется плагиат. Это вообще никуда не годится — чтобы не было плагиата! Но можно одалживаться друг у дружки. И главное, помните: никакой поганой фэнтези — один сплошной добротный реал!

Короче, в конце этой речи новобранцам уже прямо-таки не терпелось схватить пишмашку и скорее броситься в бой — творить, творить, творить!

Креатифф как он есть

Первый удар по лбу: никакой пишмашки не было. Было такое здоровенное поле, похожее на детскую игру, а действие производилось при помощи таких штырей — что-то вроде игры в настольный хоккей. Сверху всё это дело закрывалось толстым стеклом, чтобы аффтары не лезли лапами в мир своих героев.

Конкурсанты столпились у приёмных окошек, куда производилась загрузка рабочего материала. Всё шло чин чинарём, никто не удивлялся некоторым странностям конкурса. Грандиевский с Каннингэмом тоже успокоились и поспешили занять своё место в очереди. Впереди, конечно, стояли опытные конкурсные заправилы. Они явно в чём-то скооперировались, и двум товарищам осталось только гадать: как именно выразится этот сговор. А в том, что выразится, наученный старым опытом Грандиевский не сомневался.

— Резиновых взяли? — добродушно осведомился один автор, стоящий в очереди перед ними и от нечего делать впавший в словоохотливость.

— А что? — тут же настропалился Каннингэм.

— Да ничего, — пожал плечами собрат по перу. — Просто резиновые не котируются. Они слишком быстро раздуваются и теряют форму. Не успеешь завершить сюжет, как твой герой уже обзавёлся брюхом и потерял волосы. Да и слабохарактерные они очень. Вы, наверно, первый раз? Я тоже первый раз взял резинового. Вам, наверно, кладовщик подсунул? Вот старый подлец! Он дебютантов за версту чует. Ласковый такой, блин! Советы даёт. На самом деле ему нужно спихнуть эти старые модели, а те, что получше, он прячет под прилавком.

Грандиевский с Каннингэмом переглянулись. Блин, а ведь точно попались!

— А какие котируются? — осторожно спросил Эльбрус. — Деревянные?

— Ну, ежели кому надо простого отечественного совка писать, того же дядю Ваню, к примеру, алкоголика, бомжа, слесаря или инженера, тогда полено будет в самый раз. Но, если ты крутую прозу пишешь, то надо и материал иметь соответствующий. Сейчас металл в моде — железных ребят ваяют. А резиновые быстро сходят с дистанции. У вас ведь самые неходовые модели попались?