Пар, свинец и электричество

— Возможно. Кто-нибудь выходил из таверны незадолго до Аллия? — Гай обвёл взглядом собравшихся; вокруг их стола понемногу столпились уже все посетители.

— Не помню, — покачал головой Лустроний. Через главные двери вроде никто. Было уже поздно. А чёрный ход... Не знаю.

— Кто там мог выходить, — заметил Пим, — Швабра разве...

Троглодитка хотя и пряталась в углу, похоже, тоже заразилась общим интересом к происходившему. По крайней мере, с её стороны донеслось лёгкое ворчание.

— Тем не менее, мы можем допустить, что кто-то из находившихся в таверне мог незаметно выйти чёрным ходом, выстрелить в Аллия, и затем вернуться назад, не привлекая ничьего внимания, — подытожил Гай.

Затем он вопросительно посмотрел на доктора.

— Откуда были произведены выстрелы?

— Если смотреть от таверны, то с левой стороны. Из-за угла. С довольно близкого расстояния.

Гай обернулся к Пиму.

— Черный ход ведь находится с левой стороны.

Тот кивнул.

— А это значит, — сказал Гай, — что убийство было импровизацией. Внезапным решением.

— Не понял, с чего это? — насторожился Лустроний.

— Если убийца хотел подкараулить Аллия, и ждал его снаружи, то логичнее было бы делать это возле конторы. Там в это время никого нет. И легко скрыться после выстрела, уйдя огородами к реке. Поджидать жертву у таверны не имело смысла. Аллий мог выйти не один, да и случайные прохожие здесь не исключены. Необходимости идти за Аллием от таверны, выбирая момент, тоже не было. Рано или поздно он бы всё равно вернулся к конторе. Там и надо было его ждать.

— Звучит убедительно, — кивнул Савий.

— Тогда выходит, что убийца не готовился заранее. А находился внутри таверны. Вышел незадолго до Аллия и застрелил того у дверей. Потом вернулся. И всё это было крайне рискованно. На его перемещения могли обратить внимание, просто застать с поличным, наконец. Объяснить, почему убийца пошёл на такой риск, можно лишь предположив, что решение убить Аллия было им принято внезапно, и на основании чего-то, что случилось во время игры в карты.

Все посмотрели на Лустрония.

— Вы опять? — нахмурился тот.

— Нет, дон Лустроний. Просто вы единственный, кто может вспомнить, не случилось ли чего-то необычного во время игры...

Лус задумался.

— Аллий нервничал. Не по делу. Карты ему шли. Говорил что-то про белку, загнанную в угол...

— Белку?

— Ну, в смысле, что даже белка, если её загнали в угол, способна покусать. Спросил Дуэрфу может ли тот поговорить с доктором.

— О чём поговорить?

— Не знаю. Они продолжали какой-то старый разговор. Аллий говорил, что Соларион упрям как баран, и требовал, чтобы Дуэрфа заставил того быть сговорчивее. Тот возражал, и говорил, что Аллий зря нервничает, и что ему надо просто отдохнуть и расслабиться, а не по докторам ходить. Я ещё подумал, что Аллий подцепил какую-то... хм... специфическую болезнь. Потом Аллий вконец разнервничался. Абсолютно на пустом месте сбросил хорошие карты, и сказал, что ему надо идти. Что собирался поговорить с Сертием, но забыл и опаздывает. Вот и всё.

— Всё понятно... — сказала Тари.

— И что вам понятно, барышня? — посмотрел на неё Лус.

— Аллий планировал добиться от Солариона поддержки и защиты. Но доктор хотел остаться нейтральным. Он не стал поддерживать Аллия, подозревая, что тот был соучастником убийства геологов. Аллий решил действовать через Дуэрфу. Но и тот тоже отказался надавить на доктора. Тогда Аллий намекнул, что пойдёт к Сертию и выдаст преступников. При этом бумаг с ним не было, значит он блефовал. Но убийца всё равно испугался. Сертий Птепс достаточно авторитетен, чтобы его послушали и начали расследование. Кроме того убийца ожидал, что Аллий взял доказательства с собой. Поэтому он вышел за ним из таверны и застрелил. Но обыскать тело не успел, явился сначала доктор, а потом и остальные на шум выбежали.

— Браво, Тари, — сказал Гай.

— Я всегда говорил, что у девчонки котелок варит, — хмыкнул Савий.

— Главное женихам этого не показывай... — съязвила Гвейд.

— Что, завидно? — не сдержалась Тари, — оказывается какая-то рыжая трезвенница не такая уж и полная дура.

— Твоего колера это никак не меняет, — пробурчала старшина.

— Это она от зависти, — Тари глянула на Гая, ища поддержки, — и никакая я не рыжая.

— Такой цвет называется каштановым, — заверил её телеграфист.

Гвейд фыркнула.

— Но кто ж его всё ж таки убил-то? — поинтересовался Чончо.

— Поскольку Десдерий в момент, когда раздались выстрелы, был за столом, то это точно не мог быть он.

— А если он кого-то послал? — спросила Тари.

— Мы бы это заметили, — покачал головой Лустроний, — из-за стола префект даже не вставал. И ни с кем кроме нас не говорил.

— Но игроков было только четверо, считая убитого, — заметила Тари, — Дуэрфа и Лус не при чём, Десдерий не мог. Тогда кто?

— Кто-то, кто ещё был в таверне и у кого был интерес в том, чтобы построить дорогу в Острог. И кто-то, кого не было видно на месте в момент выстрелов. И кто регулярно передавал геологам товары через Аллия...

Все дружно посмотрели на кабатчика.

— Мне показалось, или вы намеревались спешно уехать из города, дон Пим? — спросил Гай.

— Чего? Мне-то какой был прок его убивать?

— Строительство дороги принесло бы таверне отличную прибыль, — заметил Лус.

— А потом? Когда бы стало ясно, что руды нет?

— Тогда Дуэрфа и Лустроний бы разорились, и у человека, заработавшего на продаже еды и выпивки строителям, появилась бы отличная возможность скупить по дешёвке их имущество и стать богатейшим жителем города. И торговым монополистом, — заметил Гай.

— Скотина... — с чувством произнёс Лустроний.

Кабатчик поставил стакан и не спеша вытер руки об фартук. В мёртвой тишине было слышно, как шуршит накрахмаленная ткань.

— Что скажешь? — посмотрел на него Савий.

Тот задумчиво огляделся. Потом схватил всё ещё лежавший на стойке револьвер Савия, шагнул к Тари и приставил ствол ей к виску.

— Сиди где сидишь, — крикнул он пошевельнувшемуся было толстяку, — и держите руки так, чтобы я их видел! Все!

Он заслонился опешившей Тари как щитом.

— Не глупи, — покачал головой Савий, — тебе никуда из города не деться.

— Ты не будешь стрелять, — сказал Лус, — как только ты её убьёшь — тебя достанут.

— Вы тряпки. Никто из вас не рискнёт взять на себя гибель девчонки... Муммий мог бы. Но вы его отослали...

— Зря вы это, босс, — прогудел вышибала Регинхари, — лучше сдайтесь.

— Ни за что!

Доктор почти незаметным движением стянул со стола вилку. Но только почти...

— Брось! — истерично крикнул Пим, начиная пятиться и таща за собой оцепеневшую Тари.

Соларион разжал пальцы. Вилка звякнула по доскам.

— Отпусти её, — у Гая сдали нервы, — ты не посмеешь.

Доктор сзади лишь покачал головой. Телеграфист решительно шагнул к трактирщику. Лицо Пима буквально лучилось страхом.

— Отпустить... — он скривился, — да провалитесь вы все пропадом.

Он оттолкнул девушку и выстрелил ей в лицо.

— Тари!!! Нет!

Гай бросился на кабатчика, но тот с неожиданной прытью ударил Гая револьвером. Металл рассёк бровь, залив глаз кровью. Вторым ударом он сбил его с ног, и бросился к двери.

Потеряв равновесие, Гай сел на пол. И услышал... Впервые в жизни.

Это был низкий утробный звук, негромкий, но жуткий. Он шёл из угла, где гнездилась Швабра. Честно говоря, Гай никогда бы в жизни не подумал, что человеческое или вообще гуманоидное тело такого размера и комплекции в состоянии двигаться с подобной скоростью.

Швабра догнала Пима раньше чем тот успел сделать два шага. Она схватила кабатчика за ногу и швырнула через весь зал в прилавок. Гай мог поклясться, что расслышал свист рассекаемого воздуха. Пим врезался в доски и поломанной куклой хлопнулся на пол.

Троглодитка стояла на фоне двери, упёршись ногами в пол. Зрачки огромных глаз подрагивали, ноздри раздувались, тщательно зачёсанные волосы, казалось, пытались встать дыбом, а короткие мощные пальцы хищно сокращались. Свет фонарей дробился на оскале крупных белых зубов.

Гай испытал жуткий, первобытный, ужас. Но только на секунду. Потому что мгновение спустя Швабра сдулась, будто из неё выпустили воздух, оплыла и съёжилась. В её глазах появилось выражение побитого щенка. Тихо поскуливая, она начала пятиться.

— Я всегда говорила, что эта тварь опасна, — пробормотала в наступившей тишине Гвейд, — вы, пришельцы, не знаете, на что они способны. А мои предки жили с ними от века...

— Преувеличение, — сказал доктор, — её просто что-то задело. Личное.

Гай посмотрел на перепуганную Швабру и тихо сказал.

— Всё хорошо. Спасибо тебе... Швабра.

Та довольно заурчала, попытавшись улыбнуться, и нырнула в свой угол.

— Я бы её заперла... Как минимум, — добавила Гвейд.

— Она сломала мне ногу, — донёсся стон Пима, — и рёбра... кажется. Доктор. Помогите. Я не могу подняться.

— Не думаю, что вам придётся сейчас много ходить, — холодно заметил Соларион, педантично возвращая на стол вилку.

— Проклятая троглодитка. Мои кости. Она переломала мне все кости...

— Надо бы его осмотреть, — вздохнул Савий, — мало ли что. Вдруг действительно покалечила.

Доктор поднялся и взглянул на желеобразно вздрагивавшее тело кабатчика.

— Думаю, не ошибусь, если предположу, что окончательный диагноз будет звучать как "асфиксия, вызванная пеньковой верёвкой". Но взгляну. Потом.

Гай вышел из ступора и бросился к Тари. Заставить себя смотреть в почерневшее от копоти лицо он не смог.

— Что я натворил! Зачем... Ты же хотела уходить. Я обещал тебя защищать. Что я скажу твоему отцу?

— Что ты на редкость скверно выполняешь свои обещания...

— Тари!!! Ты жива?!

— Кажется... Но говори громче. Я почти ничего не слышу.

— Но как. Он же стрелял почти в упор! Из револьвера... Револьвера.

Гай повернулся к Савию

— Это же был твой револьвер.

Тот рассудительно кивнул.

— И он... и ты... зарядил его холостыми...да?

— Восемнадцать лет беспорочной службы, пожал тот плечами. Научишься, когда чем заряжать.

— Ты халатно обращаешься с оружием, Савий, — констатировал доктор.

— Если бы не такие халатности, столько бы лишнего народу по кабакам полегло, ужас, — философски вздохнул толстяк.

— Осторожно, я тебе помогу, — засуетился Гай, — ты не ушиблась?

— Не спешите, — доктор подошёл ближе, — порох мог обжечь ей глаза.

— Я трусиха, — прошептала Тари, — я закрыла глаза...

— А вам, молодой человек, — доктор строго поглядел на Гая, — я бы настоятельно советовал выйти на свежий воздух. Вашими ссадинами я займусь чуть позже.

Он оторвал телеграфиста от девушки и стал деловито осматривать её лицо.

Гай протёр разбитую бровь и осознал, что воздуха ему в помещении стало действительно маловато. И побрёл к выходу. Краем уха, расслышав позади чей-то вопрос.

— Интересно, кто теперь будет держать таверну?

Пошатываясь, он вышел на крыльцо, и столкнулся с Ральсом Демизой. В облике старого механика явно было что-то не так, но телеграфист никак не мог понять что именно.

— Дон Демиза? — пробормотал Гай.

— Тот кивнул.

— Но когда ты успел отрастить усы, Ральс? — спросил Гай, уже задним числом поражаясь собственной бесцеремонности.

— Понятия не имею, когда Ральс успел отрастить усы, — заметил его собеседник, — но подозреваю, что вы обознались. Ральс мой брат. А меня зовут Брази. Брази Демиза, к вашим услугам. Прибыл из Вараньего Рока. Был там по... хм... коммерческой надобности и немного... ммм... задержался.

Он задумчиво оглядел пепелище на месте префектуры, потом слегка покачивавшегося на ногах Гая, перевязанную руку Гвейд, и Савия с Чончо, выносивших из таверны поскуливавшего Пима.

— И сдаётся мне, что я определённо что-то пропустил, пока там сидел.