Мы продолжили жить в монастыре, но уже на особом положении. Поскольку жизнь в Долине более-менее наладилась, Кристаль проводила в монастыре куда больше времени, чем раньше, и почти всё это время уделяла нам. Готовила нас к тому, что нам предстоит. Говорила, что для людей мы будем, по сути, воплощениями двух Богинь на земле, что нам предстоит не только судить и помогать, но и карать; поэтому одни из нас будут связаны с тьмой, и эта тьма будет защищать свет, который воплотят другие. Те, кому отведена роль Палачей, не должны ни стыдиться, ни бояться её, ведь они не столько наказывают тех, кого казнят, сколько дарят им шанс на новое рождение, дабы искупить ошибки в этой жизни... Впрочем, те, кому Кристаль уготовила стать Палачами, приняли свою роль с готовностью.
Трое Зрящих, трое Воинов. Трое юношей, три девушки. Все пары дружили задолго до того, как узнали, что им предстоит быть вместе вечность, и 'притираться' не потребовалось. Одной парой стали мы с Лиаром, второй — две девушки, третьей... сами понимаете, кто остался. Когда Кристаль посчитала, что мы готовы, мы приняли Дар: второе крещение, почти такое же, как у магов, — но силы нам достались иные. Ещё десять лет Кристаль учила нас пользоваться полученными силами, после чего мы наконец разъехались по разным городам и стали править. Следующие пять лет мы исполняли свои обязанности под пристальным наблюдением Кристаль. — Арон помолчал. Вновь взял в руки кочергу. — А потом она ушла.
— Куда? — с надеждой спросил Джеми.
— Если ты надеешься, что я знаю ответ, в отличие от всех людей в Долине — нет. — Амадэй грустно улыбнулся. — Она попрощалась с нами. Только с нами — со всеми шестерыми. И исчезла. Куда, не знаем даже мы. Она не оставила никаких следов. — Он разгрёб угли. — Похоже, готово. Таша?
Она послушно взяла со стола глубокую миску. Подав её Арону, смотрела, как он голыми руками, не морщась, вытаскивает обжигающе горячую картошку, складывая в тарелку.
— Вам не хватало её? — негромко спросила Таша.
— Да. И нам было тяжело смириться с тем, что её больше нет с нами. Но к тому времени мы были уже взрослыми людьми, и всегда понимали, что рано или поздно она нас покинет... А теперь хватит разговоров, пожалуй. — Достав последнюю картошину, он прошествовал к столу, чтобы торжественно поставить миску посредине. — Пора ужинать.
— Вот так мирское вытесняет духовное, — на удивление серьёзно вздохнула Лив, усаживаясь на садовую скамью, заменявшую им стулья.
— Просто это не та история, которую надо слушать в один раз, — так же серьёзно ответил Арон.
Стоя у жаровни, чувствуя слабый жар, которым ещё истекали остывающие угли, Таша сощурилась, глядя на амадэя.
Возможно, сейчас был не лучший момент для этого вопроса, — но она и так откладывала его слишком долго.
К тому же никакое время не может быть лучшим для таких вопросов, как этот.
— Что между вами случилось? — негромко спросила Таша. — Почему Лиар возненавидел тебя? За что он тебе мстит?
Резко вскинув голову, Арон встретил её пристальный взгляд.
Присутствующие замерли.
— Я уже говорил, — медленно проговорил амадэй. — Мы кое-что не поделили.
— Я помню. И ты знаешь, что я хочу знать больше.
Арон долго смотрел на неё; слышно было, как шуршат вишнёвые листья, а угли, остывая, издают тихий-тихий звук, похожий на треск стекла.
— Мы полюбили одну и ту же женщину, — наконец просто сказал амадэй. — А она выбрала меня.
Таша изумлённо моргнула.
— И... всё?
— Всё. — Арон усмехнулся её растерянности. — Банально, не правда ли?
Таше, ожидавшей чего-то совершенно исключительного, зловещего и величественного, это и правда показалось донельзя банальным.
С другой стороны, самые удивительные вещи часто объясняются самым обыденным образом.
— Но амадэям же запрещено любить, — с сомнением напомнил Джеми.
— Верно. И это не отменяет того, что я сказал.
— Значит, вы не смогли быть вместе?..
— Кара амадэю, который осмелился преступить завет Кристали и полюбить — смерть его любимого, — бесстрастно заметил Арон.
— Любимого? — Таша вскинула бровь. — Не его самого?
— Людей много. Амадэев же всего шесть.
Ирония в его голосе была почти неразличимой.
— А как-то... скрыть это?
— Невозможно. Тот, кто нарушил запрет, лишался Дара. Магия возвращалась к нему лишь со смертью человека, 'осквернившего' его. К слову, запрет касался лишь любви к смертным, другого амадэя любить не воспрещалось. Думаю, именно с этой целью Кристаль избрала троих мужчин и трёх женщин. Надеялась, наверное, что со временем наши пары перераспределятся.
— И кто-нибудь из вас полюбил друг друга?
— Одна пара состоялась. Те, кого и Кристаль поставила в пару. К сожалению, детей Богиня им не дала, а нам было так интересно, унаследует ли ребёнок способности родителей... Остальные относились друг к другу с глубочайшим уважением, но любовь — увы.
— Зачем он был нужен, этот запрет? — Таша дёрнула плечом. — Вечность без любви...
— Всё было не так плачевно, как ты думаешь. Мы могли любить физически, но не духовно. Мы могли любить духовно, но не физически. Сама по себе любовь не лишала нас дара, постель, к которой не прилагалось ничего большего — тоже. Но если мы пытались быть с тем, кого любим, телом и душой... тогда наш Дар начинал слабеть, пока не исчезал вовсе.
Таша осмыслила то, что он сказал.
Душа, но не тело. Тело, но не душа.
Холодное удовлетворение потребностей или искреннее чувство без физической близости...
— Это... жутко, — признала она. — Кристаль не имела права лишать вас этого.
— Ни ты, ни я, ни кто-либо ещё не имеет права её судить, — ровно ответил Арон. — Она оставляла после себя тех, кому доверяла всех людей Долины, и у неё были причины наложить на нас эти запреты. В конце концов, все беды, которые в конце концов нас постигли, как раз возникли из-за любви.
— Все? А какие ещё?
Амадэй молчал.
— Всё-таки вы очень неподробно рассказываете, дядя Арон, — укоризненно заметила Лив. — Я вот, можно сказать, так ничего и не поняла.
— Я бы тоже не отказался от подробностей, — осторожно добавил Джеми.
— Им ещё и подробности нужны. — Арон взглянул на Ташу, хмуро смотревшую на него. Печально качнул головой. — Будут вам подробности. Только не сегодня. И не завтра.
— А когда? — тихо спросила она.
— Когда я буду готов. — Амадэй решительно вооружился вилкой. — А теперь — ужинать.
* * *
— Доброе утро.
Таша открыла глаза, чтобы увидеть над собой лицо Алексаса.
— Герланд со мной связался, — сказал он. — Сейчас идём за твоим деревенщиной, забираем его и едем в Заречную. Там нас встретят и проведут в Адамантскую штаб-квартиру 'Венца'.
Таша неуверенно привстала на локте.
Спалось ей плохо. Вернее, совсем не спалось. Наверное, периодически она проваливалась в сон, — но Таша отчётливо помнила, что, когда начало светать, она бодрствовала.
— Зачем нам в Заречную? — зевнула она. — Адамант же в другой стороне.
— Меры безопасности. Меня больше волнует, что скажет на всё это твой деревенщина. Придётся тебе с ним поговорить, и надеюсь, этот разговор пройдёт гладко, потому что времени убеждать его у нас нет. — Алексас, отступив от кровати, кивнул на стул, на спинке которого висела её новая одежда: узкие штаны, шёлковая рубашка и жилетка поверх. — Сегодня завтракаем в таверне. Жду тебя там, и поторопись.
Таша молча смотрела, как он выходит из комнаты.
Встав, оделась и подошла к зеркалу.
Однажды она испытывала что-то похожее. Однажды её уже заставили повзрослеть. А потом она попала под крылышко любящего человека, в заботливых объятиях которого ей было так уютно и тепло, с которым ей так захотелось снова стать маленькой девочкой...
Но детские игры кончились. Она играет со взрослыми. По взрослым правилам.
И чтобы обрезать нити, которыми её сковали, для начала нужно перестать быть глупой куклой.
Таша смотрела на своё отражение.
Каждый раз, когда кто-то умирал на её пути, он забирал с собой что-то от неё. Только она этого не замечала.
Сегодня ночью умерли не только четверо эйрдалей. Сегодня умерли ещё четыре частички её.
Она смотрела на девушку в зеркале: черноволосую, строгую, почти незнакомую. Смотрела на оборотня с юным, прекрасным, холодным личиком.
И понимала, что когда-нибудь действительно может им стать.
* * *
— Тебе... идут... такие волосы, — нарушил неловкое молчание Гаст.
Таша кивнула, глядя в окно.
Белёсое небо сыпало мелкий колючий снег. Пейзажи вокруг казались шедевром кондитерского искусства: бисквиты заснеженных равнин, украшенные марципановыми деревцами и щедро присыпанные сахарной пудрой.
— Скучаешь по Прадмунту? — спросила она, пытаясь как-то поддержать разговор.
— По семье, — неохотно признал Гаст. — Ну и по деревне. По Кристальному, по садам Фаргори...
— Как-нибудь приглашу тебя в наш новый дом. У нас там вишнёвый сад, он тоже красив.
— Да, хорошо было бы, — неуверенно ответил он.
Таша мельком улыбнулась. Не знает, как себя с ней вести...
Забавно.
'Доброе утро, Гаст. Прости, нет времени нормально всё объяснить, но тебе придётся уехать из Броселиана. Да, прямо сейчас. И очень надолго. И тебе придётся жить с людьми, которые вряд ли покажутся тебе подходящей компанией, но только они могут тебя спасти. Они заговорщики. Да, такие заговорщики, которые обычно свергают королей. И они хотят свергнуть Шейлиреара, но они лучше других заговорщиков, которые жаждут вернуть Аллигран в Первую Эпоху, когда всё было очень плохо, если ты помнишь. А ещё они будут защищать тебя от тех самых других заговорщиков, которые хотят тебя убить. Да, те эйрдали были как раз от них. Да, я знаю тех заговорщиков, которые хотят свергнуть Шейлиреара, и защищать тебя они будут по моей просьбе. Гаст, нет времени объяснять, откуда я их знаю. Ты хочешь жить? Надеюсь, да, потому что я хочу, чтобы ты жил. И тогда лучше тебе просто смириться с перспективой стать заговорщиком и начать собирать вещи, ладно?..'
Утренний разговор в комнатушке Гаста вышел коротким и предельно информативным; Алексас, исполнивший роль безмолвного телохранителя, только улыбался. Впрочем, разговор в карете тоже не клеился. Таша долго пыталась завязать беседу, пыталась объяснить всё, как надо — но когда Гаст наконец набрался мужества, чтобы открыть рот, у неё уже пропало всё желание пробивать стены, которыми тот отгородился от подруги детства. К тому же её немного раздражало, что Гасту явно стоит немалых усилий не обратиться к ней 'Ваша Светлость'.
В общем, Таше почему-то всё больше и больше хотелось вылезти из кареты и оказаться на облучке, рядом с Алексасом. Грустно. Они с Гастом много лет были не разлей вода, — а теперь? Сидят друг напротив друга, абсолютно разные, абсолютно чужие люди, и родным для неё стал мальчишка, с которым она познакомилась не так давно...
Печально качнув головой, Таша щёлкнула задвижкой, открывая окно.
— Я оставлю тебя одного, хорошо? — бросила она, прежде чем высунуть голову наружу. — Эй, там, наверху! Остановите экипаж, будьте добры!
Алексас присвистнул, и кони послушно замедлили шаг.
Под угрюмым взглядом Гаста выскользнув наружу, Таша приняла протянутую ей руку. Легко взобравшись наверх, устроилась бок о бок со своим рыцарем, который вновь правил каретой.
— Неподходящее время для встреч старых друзей? — вскинул бровь Алексас, понукая лошадей.
— Похоже на то.
— Долго ты тут сидеть не будешь, учти. Я не дам тебе мёрзнуть. Но раз уж забралась, возьми чай, теплосберегающий кувшин в ящичке за твоей спиной.
Таша охотно последовала его совету. Глотнув чай, одной рукой поправила шапку, плотнее закрывая уши, на морозе мигом начавшие зябнуть.
— И каким образом ты собираешься скрыть, кто мы, от амадэя? — обозревая открывавшиеся взору окрестности, невзначай спросила Таша.
— Сомневаюсь, что по прибытии в 'Рассвет' нас будет проверять лично амадэй. Амадэй явился к главам могущественной организации, которую они хотят склонить на свою сторону, но он не встречает всех новобранцев. На это у него есть подручные, а с защитой фей мы сможем обмануть и эйрдалей, и магов. Если немного усилить её...
— Лиар узнает, что я приду. Не может не узнать. Он наверняка сам привёл меня туда.
— Соглашусь. — Кажется, Алексас развеселился. — А с чего ты взяла, что во главе 'Рассвета' стоит он?
— Кто же ещё?
— Ну, начнём с того, что глава 'Рассвета' — женщина, а закончим тем, что зовут её Зельдой.
Секунду Таша растерянно смотрела на него.
Потом рассмеялась: коротко и досадливо, сетуя на собственную глупость.
Ведь знала, что их осталось четверо!..
— А ты думала, тебя отправят в распростёртые объятия старого знакомого? Всё не так просто. — Алексас качнул головой. — Впрочем, ты права. Мы рискуем. Воины не могут читать мысли, но им под силу наложить подчиняющее заклятие или очаровать тебя, заставив поведать всё, что им угодно. Будем надеяться, что мы закончим наши дела в 'Рассвете' до того, как Зельда лично нами заинтересуется.
— Так это та самая Зельда? — припоминая рассказы Арона, протянула Таша.
— Да. Та самая.
— Что ж, ни особым умом, ни трезвостью мышления она явно похвастаться не может. Это немного успокаивает.
Алексас издал короткий невесёлый смешок:
— Боюсь, ты даже представить себе не можешь, до чего изобретательными на козни бывают мстительные женщины. Особенно когда они мстят всему человечеству.
— Ну, в каком-то плане она даже хуже Лиарчика, признаю.
— Как фамильярно, — усмехнулся её рыцарь.
— Это лучше, чем окружать его ореолом величия и именовать Палачом, — пожала плечами Таша. — Меня в данный момент больше беспокоит, что я наживаю себе врагом уже второго амадэя.
— Да, выбирать врагов ты катастрофически не умеешь.
— Скорее они меня выбирают. Один так точно. — Завинтив крышку кувшина, Таша вернула его в ящик. Со вздохом натянула шарф на нос. — А я-то так обрадовалась, когда услышала, что во главе 'Рассвета' стоит амадэй. Думала, наконец встречусь с Лиаром лицом к лицу.
— Так жаждешь этой встречи?
— Просто меня категорически не устраивает, что мой враг знает обо мне всё, а я о нём — ничего. Даже настоящего его обличья не видела ни разу. Согласись, такая расстановка сил немного угнетает.
— Таковы правила игры, — грустно сказал Алексас. — Не волнуйся, ничто не вечно под луной. Рано или поздно все маски будут сброшены. Обязательно.
Таша задумчиво подперла рукой подбородок.
— Интересно... по идее, не в интересах Лиара, чтобы я погибла, так ведь? Он сам это говорил.
— Ага.
— Значит, если Зельда нас раскроет, Лиарчик увидит это в своём зеркальце, придёт и спасёт меня. И всё будет хорошо.
— Воистину.
— Будь это сказано не таким тоном, я бы сама в это поверила. — Таша тяжело вздохнула. — А если серьёзно... как думаешь, если меня захотят убить, он сделает что-то, чтобы этому помешать? Спас же он меня тогда от оборотня.
— В его власти многое.
