Ген мужества

Колодец дном расширялся в три стороны, образуя просторный зал. Лучи фонариков забегали по стенам и потолку, кое-где натыкаясь на свешивающиеся лопухи отставшего набела. В западной и восточной стене чернели широкие проемы тоннеля. Зал пересекала железнодорожная колея, концы ее уходили в темноту проемов. В западный рукав параллельно колее, слева от нее поднимался бетонный пандус, обрамленный металлическим профилем.

— Гляди-кась, железная дорога, — хмыкнул Воробей. Подошел к рельсам, зачем-то постучал по ним костяшками пальцев. — Метро что ли?.. Да нет, для метро колея уж больно узкая. Шахта или рудник какой-то...

— Не думаю, — покачал головой Орел. — Глубина для штрека маловата. Если порода так неглубоко залегает, добычу открытым способом ведут.

— А ты что, разбираешься в этом деле?

— Немного.

— Лаболатория, — задумчиво изрек Воробей, — а может и не лаболатория... Вон оттудова свет идет, — сказал, указав на западный рукав тоннеля. — Сейчас не видно, а если фонарики выключить... Орел, ну-ка выключи фонарик, — и выключил сам.

Действительно, в темноте отчетливо различалось световое пятно.

— Скорей всего, где-то такой же люк открыт, — предположил Орел, — через него и свет в тоннель проникает.

— Не-а, — возразил Воробей. — Тоннель-то вишь куда идет? Прямехонько откуда мы шли. Был бы люк, я бы его заметил.

— Это точно, ты бы не пропустил... — Орел не смог сдержать ироничной улыбки. Впрочем, в темноте подземелья выражение его лица, как не приглядывайся, разобрать было невозможно, да и приглядываться-то было некому — Воробей уже включил фонарик и взбежал по пандусу в тоннель.

— Ну, ты чё там застрял? — недовольно окликнул Орла, — догоняй, давай!

Пандус переходил в узкий перрон. Идти по нему плечом к плечу было не совсем удобно, идущий с краю рисковал свалиться на рельсы.

— Давай я первым пойду, — предложил Орел.

— Да ладно, — отмахнулся Воробей, — успеешь еще. Сдается мне, не последнее подземелье на нашем пути встренулось, поплутаем еще в потемках... Или думаешь, я опасности не почую? Не хуже тебя почую! Наученный, приходилось за линию фронта за языком ходить... Да и какая тут опасность может быть! Чё планетянам под землей делать? У них, у гадов, на поверхности дела...

— Постой-ка, — Орел осторожно тронул его за плечо.

— Чё такое?

— Смотри, дверь.

В левой стене действительно обнаружился дверной проем. Бойцы остановились и, приложив уши к металлическому полотну двери, прислушались. Однако ничего не услышали, даже обладающий тонким слухом и необычным чутьем Орел отрицательно покачал головой:

— Там нет ни души.

— Замка нет, — заметил Воробей и толкнул дверь, но она не поддалась. — А... — догадался и посветил фонариком справа от проема, ища считывающее устройство, — вот она, штуковина, которая ихние двери открывает.

— Вряд ли это устройство сработает на наши руки, — покачал головой Орел.

— А я всеж-таки попробую! — Семен приложил свою пятерню к нарисованной на пластине. Безрезультатно. — Надо же, и правда, не работает. Ну, что, пошли дальше?

— Пошли...

Пройдя еще немного (Орел считал шаги — ровно шестнадцать шагов) они обнаружили еще одну дверь, а еще через шестнадцать шагов — третью. Стало понятно, что за стеной либо такой же тоннель, либо анфилада помещений, либо...

— Черт его знает, что там за дверями! — сердился Воробей. — Как думаешь, что там может быть?

— Да что угодно...

Вскоре колея закончилась тупиком, с нею закончился и тоннель. Перрон впереди резко повернул буквой "Г", образовав небольшую площадку, освещенную лившимся с левой стороны желтым светом.

— Коридор там, однако, — догадался Воробей.

Неожиданно Орел услышал звон разбившегося стекла. Хотел сказать Воробью, но тот видимо и сам услышал, остановился, повернулся к нему:

— Слыхал?

Орел кивнул:

— Разбилось что-то.

— Разбилось! Само что ли разбилось?.. Кто-то разбил!

— Может, крыса, — пожал плечами Орел.

— Ага, и свет включила... Ладно, пошли, посмотрим, что за крыса там посуду бьет. Не инопланетяне — факт, а люди, так мы к ним и идем.

Коридор оказался совсем коротким. Комната в его торце, представшая перед разведчиками, если не являлась жилой, то, во всяком случае, была явно обитаемой — тут пахло кофе. Правда, к этому благородному запаху примешивался еще один, менее благородный — сероводородный, однако аромат свежезаваренного кофе все-таки ощущался вполне отчетливо. Ноздри Юрия затрепетали, Воробей же напротив — покрутил носом и заявил:

— Не нравится мне здесь! Смердит круче, чем на поверхности.

Помещение освещалось тремя лампами, подвешенными к потолку. В одном углу стояла внушительных размеров муфельная печь, в противоположном — высокий серебристый шкаф, в котором путники без труда узнали холодильник, на Островке Надежды были точно такие же. Между печью и холодильником вольготно расположился крепкий стол, заставленный разнокалиберной лабораторной посудой — мензурки, колбы, реторты, — среди которых затесалась самая обычная фарфоровая кофейная чашечка на блюдце. Кофейная пара стояла на самом краю стола, легкий ароматный дымок над ней вился тонкой змейкой. Посредине стола располагался компьютер, на мониторе которого можно было разглядеть ряд символов, явно имеющих отношение к химии. На правом конце стола возвышался штатив с зажженной спиртовкой, а на полу растекалась лужица и валялись осколки тонкого стекла. По-видимому, разлитая жидкость и попахивала.

— Похоже на химическую лабораторию, — тихо сказал Орел.

— Я же тебе говорю: лаболатория! А где интересно хозяин?..

— Тс-с, — Орел придержал за рукав ринувшегося было внутрь помещения Воробья. — Слышу шаги, сейчас и хозяина увидим.

Откуда-то сбоку (видимо из двери смежного с лабораторией помещения) стремительно вышел человек с длинными с сильной проседью волосами и белой бородой и прямиком направился к луже. Так как Орел с Воробьем стояли тихо, он их не заметил. В руке бородач держал мензурку с каким-то желтоватым веществом.

— Сейчас мы тебя нейтрализуем, голубушка, — пробормотал он, нагнувшись над лужей и рассыпая вещество из мензурки по ее поверхности, — сейчас ты у меня по-другому запахнешь...

Одежда этого человека ни на рубище, ни на тюремную робу похожа не была, но почему-то при взгляде на него у Орла возникли ассоциации с одним из героев романа Александра Дюма "Граф Монтекристо".

— Аббат Фариа, — невольно прошептал он.

— Чё? — громко спросил Воробей.

Человек испуганно обернулся, выпрямился и несколько секунд стоял молча, смотрел на пришельцев сначала со страхом, потом с удивлением и, наконец, с облегчением.

— Люди, слава богу! — выдохнул он. — Как вы меня... Вы кто?

— Бойцы первой освободительной армии! — шагнул вперед Воробей, гордо выпятив грудь.

— Бойцы?.. Освободительной армии?!..

— По поводу армии мой друг немного погорячился. — Орел тоже сделал шаг, встав рядом с Воробьем. — Армии как таковой еще нет, но она обязательно будет. А пока создан первый боевой отряд...

— Боевой отряд! — всплеснул руками хозяин лаборатории. — Значит, все-таки люди отважились выступить против захватчиков! Как это... удивительно!

— Ничего удивительного, — возразил Воробей. — Наше дело правое, мы победим!

— И вы уже... сражались?

— А как же! На боевом счету отряда — два планетяна.

— Вы уничтожили двух тараканов?

— Тараканы — наши союзники. Мы двух гигантов грохнули.

— Как союзники?.. Тараканы — союзники людей?! Но они же...

— Да нормальные они планетяне, — махнул рукой Воробей. — Их гиганты обманули, им деваться некуда было, вот они и...

Орел, которому не очень нравился этот бестолковый разговор, перебил Воробья, решив взять инициативу в свои руки:

— Мне кажется, сударь, нам есть о чем рассказать друг другу. Но давайте не будем торопиться и забегать вперед. Может, для начала познакомимся?..

— Ах, да, конечно... Филипп Владимирович Горицвет, — представился седовласый хозяин лаборатории, — эколог и химик. Доктор химических наук, профессор. До вторжения инопланетян работал директором Энского завода химических препаратов.

— Очень приятно, — кивнул Юрий. — Нас можете называть просто: я Орел.

— Воробей, — назвался Семен.

— Вот как?.. Интересно... — Горицвет внимательно осмотрел гостей, задержавшись взглядом на эмблемах. — Кофе, господа?

— С удовольствием, — улыбнулся Орел.

— Кофе, так кофе, — безразлично пожал плечами Воробей.

Горицвет подошел к муфельной печи, набрал на дисплее комбинацию цифр, щелкнул тумблером. Через полминуты открыл дверцу и извлек большую реторту с коричневой жидкостью. Расчистив на столе место, разлил кофе в две мензурки.

— Вынужден огорчить вас, господа, кофе у меня не натуральный. Где сейчас найти настоящий кофе?..

— Эрзац, — понимающе кивнул Воробей и огляделся в поисках какого-нибудь предмета мебели, на который можно было бы присесть. Табурет в лаборатории имелся, но в единственном экземпляре: он стоял в дальнем углу.

— Кофе у меня синтетический, — словно оправдываясь, сообщил Горицвет. — Я же химик... — он тоже посмотрел на одиноко стоящий табурет и кивнул на дверь, но не на ту, из которой вышел, принеся реактив, а на другую, расположенную напротив. — Прошу ко мне в гостиную, она же спальня. Впрочем, она же и столовая, там я пищу принимаю.

— А это, надо полагать, — Орел обвел рукой вокруг, — место, где вы работаете, и которое к тому же используете в качестве кухни.

— Здесь, под землей, много помещений, которые можно оборудовать под любые нужды, но... пока этого не требуется.

— Вы здесь один работаете?

— Почему, один? Вдвоем мы здесь, с моим ассистентом и товарищем Ашотом Акопяном, уже почти полгода. Но позавчера он ушел... по делу... Ну, что мы стоим, господа? Прошу!

Спальня-гостиная-столовая Горицвета представляла собой небольшой кубрик, в торце которого стоял журнальный столик и два кресла. Две односпальные кушетки, застеленные клетчатыми пледами, располагались вдоль боковых стен. Горицвет с блюдцем и чашкой в руке уселся на одну из лежанок и жестом предложил гостям садиться напротив.

— Как вы меня нашли, господа? — спросил Горицвет, и вдруг его лицо осветила догадка: — А, наверное, Ашот все-таки пробрался через оккупированный город и встретился с моим братом! Так вы от него?! Он жив? А где сам Ашот?..

— К сожалению, о судьбе Ашота Акопяна, равно, как и о судьбе вашего брата, нам ничего не известно, — покачал головой Орел.

— Да?.. — Старик явно расстроился.

— Мы сюда случайно попали. Я провалился в открытый колодец, — признался Воробей.

Горицвет хлопнул себя по лбу:

— Простите меня! Это я виноват... моя рассеянность! Это же я забыл закрыть люк! Знаете ли... иногда, по ночам, мы с Ашотом выбираемся на поверхность. Подышать свежим воздухом, так сказать. Если нет туч, любуемся звездным небом. А если звезд нет, просто сидим, мечтаем...

— Мечтает он! — вдруг возмутился Воробей. — А о чем мечтаешь, если не секрет?

— Ну, понятно о чем, — вздохнул Горицвет, ничуть не удивившись взрыву воробьевых эмоций и не обидевшись на фамильярное обращение, — о том дне, когда Земля вновь станет свободной.

— Выходит, веришь, что день победы над иноземным супостатом наступит? Ждешь его?

— А как же! — Горицвет удивленно поглядел на Воробья. — Вы сами сказали, между прочим, очень правильно сказали: наше дело правое, мы победим!

— А чё ж тогда укрылся в этих катакомбах, и наружу только помечтать вылазишь?

— Я не укрываюсь! Хотя... укрываюсь, конечно, вы правы, надо вещи своими именами называть... Но я здесь, между прочим, еще и работаю! И результаты моей работы должны и будут использованы человечеством в борьбе с иноземным игом! Наука! Только она поможет нам в борьбе с жестоким и коварным врагом! А под землей потому... Ну, во-первых, чтобы мне не мешали спокойно заниматься научными изысканиями, а во-вторых... Вы назвали это место катакомбами... Эти катакомбы являются складами моего родного химического завода. Здесь все под рукой: реактивы, оборудование, электроэнергия имеется... Естественно, в светлой и хорошо оснащенной лаборатории мне работалось бы куда комфортней. Кто знает, может я уже давно бы решил проблему? Но... — Химик замолчал и обиженно засопел.

— Филипп Владимирович, — мягко вступил в разговор Орел, — простите великодушно несдержанность моего боевого товарища, но когда мы расскажем вам свою историю, вы наверняка поймете причину такой несдержанности и не станете судить строго. Мы обязательно все вам расскажем, но сначала хотели бы выслушать ваш рассказ. Итак, будьте любезны, поясните нам: над какой проблемой вы сейчас работаете?

— Над какой проблемой в сложившейся ситуации может работать химик? — удивился Горицвет. — Естественно, над проблемой очистки атмосферы, загаженной этими тварями!

— Вы очищаете атмосферу?!

— Я работаю над проблемой ее очистки, — повторил Горицвет.

— Понятно, — кивнул Орел. — И каковы пути решения данной проблемы? То есть я хотел спросить: это вообще возможно?

Горицвет пристально посмотрел в глаза Орлу:

— Молодой человек...

— Называйте меня Орлом.

— Хорошо. Скажите мне, Орел, насколько хорошо вы знакомы с темой экологических мероприятий по защите атмосферы Земли от загрязнений?

— Скажем так: в общих чертах, — не моргнув глазом ответил Юрий.

— В общих чертах, — повторил Горицвет, вздохнув. — Ну да, конечно, на момент вторжения на Землю инопланетных агрессоров данная тема уже давно потеряла свою былую актуальность. Все производства оснащены высокоэффективными системами очистки. Выбросы в атмосферу вредных веществ практически сведены к нулю. Площади лесов поддерживаются в оптимальных размерах... Да, современные молодые люди знакомы с экологическими программами лишь в общих чертах. Хорошо, что еще не вымерли старики, которые были знакомы с этой темой досконально. Ваш покорный слуга — один из этих стариков. Так что можно сказать: человечеству повезло, что я покуда жив и не утратил работоспособности!..

Воробей и Орел переглянулись. Их взгляды дружно говорили: "Однако! Этот старичок от скромности не умрет". А Горицвет между тем продолжал:

— В те времена, когда еще существовала проблема загрязнения атмосферы, усилия экологов сводились, как правило, к определению источников загрязнения и разработке комплекса технических и административных мер, направленных на уменьшение вреда от оных. А непосредственно очистка проводилась лишь в локальных объемах — в помещениях, в населенных пунктах и в отдельных регионах...

— То, что вы рассказываете, крайне интересно, — нетерпеливо начал Орел, но химик продолжал свою лекцию, словно не слышал реплики. Орел пожалел, что рядом нет Филина. Уж тот умел прерывать поток красноречия подобных лекторов.

— Постепенно количество источников загрязнения было минимизировано, — рассказывал Горицвет, — многие вредные производства попросту закрыли. На большинстве предприятий, которые были жизненно необходимы, стали применяться современные, исключающие загрязнение атмосферы и вообще — окружающей среды — технологии...