Рыжий Волчонок. Книга вторая.

— Уходите, — глухо произнес я, грассы зашевелились и потянулись в сторону входа в замок. Арбье тем временем пришел в себе. Он полулежал и непонимающе смотрел на свою окровавленную ладонь. Потом все так же недоумевающе взглянул на меня и только тут до него дошел весь произошедший с ним ужас. Грасса затрясло крупной дрожью.

Я и до этого с трудом себя сдерживал, а тут прорвало меня самого, и я бросился к дверям замка, а оттуда к себе в комнату. Сколько времени пролежал на кровати, уставившись в потолок, я не представлял, лежал бы и дальше, но в приоткрывшуюся дверь тихонько прошмыгнул Эйрид, который и вывел меня из странного состояния.

— Ты почему не ушел?

— Я пытался, но из конюшни не было другого выхода, вот я и зарылся в сене.

— Значит, ты ничего не видел? Ну и хорошо.

— Я не видел, но вот конюх. Он видел и мне потом все рассказал. Это правда?

— Не знаю, что именно тебе рассказали, но, наверное, так и есть.

— У вас были страшные глаза. Волчьи.

— Это когда были?

— Когда вы отрезали ухо.

— Врешь! Конюх находился в конюшне, а значит, я стоял спиной к нему. Врешь!

— Это не я, это конюх. Только он тоже с чужих слов говорит.

— С каких же?

— Там в толпе было несколько слуг, вот от них и разговоры пошли. Про то, что было и про ваши глаза. Очень страшные. Раньше конюх на меня только шипел, да смотрел презрительно. А сейчас чуть ли не кланялся. Выпытывал.

— Что выпытывал?

— Правда ли, что у вас каждую ночь глаза такими становятся.

— Глупости.

— Может и глупости, только, говорят, грассы сильно устрашились. Двое своих слуг послали, чтобы коней седлали. Вот от них конюх и узнал про глаза-то.

То, что сообщил Эйрид, меня удивило и даже немного позабавило. А значит и настроение подняло. Я, очнувшись от ступорного состояния, уже тянул энергию из окружающей среды, готовясь к очередным неприятностям. А они будут, никуда не денутся, в этом я был совершенно уверен.

Надо же выдумать про волчьи глаза! Скажи мне раньше про такое совпадение, не поверил бы, подумал, что смеются. Я же Вук, то есть Волк по-сербски.

— Эйрид, а ну-ка отвечай, ты меня как за глаза называешь?

— Никак. Я ни разу ничего дурного про вас не сказал.

— Да нет, ты не понял. Как ты меня называешь посторонним — Вучко, Волчонок? Уяснил?

— А, это. Да я почти ни с кем здесь не разговаривал, так с двумя-тремя и вас никак при них не называл. Просто господин, и все... Нет, ошибся, один раз вас назвал господином Вучко.

— А Волчонком называл? При ком?

— Нет, ни разу. Я помню, что вы себя так назвали, но я так не говорил. Клянусь!

— Ладно...

— А вас вот почему, значит, так называют.

— Эй, погоди. Ну-ка объясняй! Что "значит"?

— Вас Волчонком называют из-за волчьих глаз. Да? Только я ни разу их у вас не замечал. Или может, врут?

Я решил уйти от ответа. Мне и самому все было непонятно. К тому же я помнил выражение лица у грассов во время нашей встречи с ними. Это тогда было, когда я отпустил Арбье. Они почему-то боялись смотреть мне в глаза. Все до единого боялись!

Вечером того же дня у меня появился посетитель. Грасс Куритье. Его, видимо, во время дневных событий не было в замке, а теперь вот прискакал. Раньше при встрече со мной грасс вел себя с одной стороны осторожно, как бы прощупывая меня, а с другой стороны у него проскакивало какое-то пренебрежение к моей персоне. Сейчас же с грассом произошли разительные перемены. Он был обходителен, напористо оживлен, как будто то, что произошло — не более чем пустяк. Со стороны можно было, наверное, подумать, что в этой комнате беседуют давние друзья, один из которых с радостью готов сделать любезность своему собеседнику. Но я-то знал, что это совсем не так. Возможно поэтому пару раз замечал опасливое выражение глаз, которое Куритье тотчас же сгонял, отводя взгляд в сторону.

Да, надо сказать, сильно удивила местных обитателей демонстрация моей волжбы, а гибель Шапетэ и мага убедила грассов в моей, скажем так, жестокости. Ведь у обоих горло перерезано. А у Арбье — ухо. К тому же грасс сам встал под мой кинжал. Магия сотворения Зова, как я понимаю, была давным-давно утеряна и вот какой-то юноша запросто ее демонстрирует. Понятно, что сразу зауважаешь. И опасаться будешь.

Если раньше я допытывался у Куритье насчет моих похищенных денег, то теперь он сам почти сразу же, как только вежливо вошел в комнату, сообщил, что я смогу забрать все у меня украденное. Забрать себе деньги и в придачу... замок. Куритье (думаю, не сам, естественно, здесь ниточка тянется к эрграссу) сообщил, что я теперь владелец замка, которым владел покойный Шапетэ. И могу в любой момент вступить в его владение. Не давая мне и слова сказать в ответ, грасс сообщил, что он лично готов препроводить меня туда.

— Никто не окажет сопротивления, — доверительно сообщил он.

— А кто может его оказать? — для меня это было внове.

— Солдаты бывшего грасса. Но не беспокойтесь, наш эрграсс их перекупит, уже перекупил. Он им дает в полтора раза больше, чем те получали от Шапетэ.

— Да? — я оказался немного растерян. Я еще не совсем понимал, во что вляпался, но чувствовал, что проблем будет порядочно. Теперь у меня и собственные солдаты должны быть? Где их найти? Но нужен ли мне замок? Кстати, Шапетэ был бездетен?

— Нет, — улыбнулся Куритье, — но его дети малы и потому не будут вам мешать.

Не понравился мне этот разговор. Возможно из-за того, что грасс все время пытался меня задобрить, а вот сейчас выясняется, что у Шапетэ есть дети-наследники. Я же, получается, их выбрасываю на улицу без средств к существованию. Правда, убитый не вызывал никаких положительных эмоций, а были только отрицательные. Но, возможно, яблоки от яблони все-таки могут укатиться далеко? Но так ли это, отсюда не выяснишь, не узнаешь. Значит, придется ехать к замку, который мне предлагают в собственность. Ехать и там разбираться на месте. А заодно нужно забрать украденные у меня деньги. От них я отказываться не собираюсь, а вот насчет замка — подумаю.

Смотреть на предложенную мне недвижимость мы выехали на следующее утро, взяв направление на север. С собой грасс взял два десятка солдат. Во время поездки поговорить с Куритье не удалось, зато во время привала, пока разжигали костер, мне удалось кое-что у него выяснить. Замок Шапетэ располагался к северо-востоку от захваченного рилийцами моста. А сам грасс оказался довольно важной шишкой в местной иерархии. Из четырех силетских эрграссов я сталкивался только с двумя, да и то с Журденом не виделся, сумев пообщаться с его правой рукой грассом Построми, который так бездарно проиграл битву у моста.

Шапетэ был вассалом эрграсса Райчена, но присутствовал в войске Построми как его представитель. Но я, кстати, там Шапетэ не видел. На мой удивленный вопрос Куритье ответил, что Шапетэ и не должен был постоянно быть при войске чужого эрграсса, а только наведываться туда время от времени.

Сам же убитый мной грасс в том бою, где я потерял из виду своих друзей, не участвовал. Вот потому и уцелел. А в эти дни грасс (покойный) должен был присоединиться к формируемому новому войску, лагерь которого располагался к северо-востоку от моста. В том районе, Брантау, по словам Куритье, находились на излечении солдаты разгромленного войска. Именно туда эрграссы перебросили почти всех лекарей с магическими способностями. Тот лекарь, что меня вылечил, был исключением, не уехав в Брантау, потому что молчаливый медик являлся личным врачом Райчена.

— Грасс, вы хотите сказать, что все раненые, что уцелели в том сражении, сейчас находятся в Брантау?

— Не все, но, думаю, большинство. Хотя часть уже излечилась.

— А может быть такое, что раненые почему-то не оказались в том месте?

— Конечно может, да только глупо это.

— Почему?

— Если рана несерьезная, скажем так, пустяковая, необходимость во враче не должна понадобиться. Зато у тяжелораненых остаться в живых и при этом не стать безногим или безруким калекой шансов почти никаких, если не прибегнуть к помощи мага-лекаря. А почти все мало-мальски стоящие лекари были отправлены в район Брантау.

Кажется, я понял, где мне искать моих пропавших друзей. В Брантау. Дартон был ранен и, судя по ране, ему требовался именно лекарь-маг. И мы как раз направляемся в ту сторону. Правда, немного не доедем. Но это тоже хорошо. Если я приму замок, то смогу укрыть в нем друзей. Это я вслух не произнес, но о принятии решения о вступлении в права наследования сей недвижимости я всерьез задумался.

Значит, убитый мной грасс Шапетэ довольно высоко котировался у грассов. То-то те так жестко восприняли известие о его убийстве. И понятно, почему Куритье, когда я с ним разговаривал о возврате мне моих денег, был нерешителен. То, что я сумел получить пятьдесят пять тулатов заслуга, думаю, эрграсса Райчена. Но и он не смог найти способ заставить своего своевольного вассала вернуть деньги в полном объеме.

К замку мы подъехали в начале второй половины дня. Внешне моя будущая собственность особого впечатления на меня не произвела. Замок как замок, ничем не лучше и не хуже других. Впрочем, я не очень много их и видел. К тому же я до сих пор еще не решил, буду ли вступать в права владения. Прежде всего, нужно разобраться с детьми покойного. Так я и сказал Куритье, когда мы подъезжали к замку.

Близко не приближаясь, мы остановились в полукилометре от него — Куритье осторожничал. Вперед выехал командир его воинского отряда и поскакал к воротам. Через четверть часа вдали показались двое всадников и грасс Куритье, тронув поводья, направился им навстречу. О чем они говорили, я не слышал, зато видел, как в карман второго всадника перекочевал кошелек. Там, думается, были деньги — плата за сдачу замка. И точно, второй всадник, пришпорив коня, помчался к воротам, а грасс Куритье, вернулся к нам с довольной улыбкой.

— Все в порядке, грасс, охрана сейчас соберется, и мы отправимся обратно. Вступайте в права, ищите деньги, я вам оставлю трех человек, они помогут решить все ваши проблемы.

Пока мы не спеша подъехали к воротам замка, из них появились всадники, нагруженные поклажей, грасс на прощание мне кивнул головой и увеличившийся отряд поскакал в обратную сторону.

Я немного опешил от такой проворности. Но потом понял, что солдаты местного гарнизона были извещены заранее и дожидались только денег. Вот почему поклажа была загодя собрана. Ну а мне ничего не оставалось, как въехать внутрь замка.

Опасливо приблизившиеся слуги приняли коней у меня, Эйрида и трех солдат, поведя их на конюшню, а я пошел внутрь дома. А вот что делать дальше, я не решил. Очень хотелось порыться в покоях убитого грасса, а с другой стороны я ведь еще не решил, буду брать замок или нет. Ведь у Шапетэ были дети-наследники. Где они, кстати?

Стоявший в сторонке распорядитель согнулся в поклоне.

— Они на своей половине. Позвать их сюда, господин?

Я задумался, не зная какое принять решение. Что я им скажу? Что теперь замок мой, а их я выгоняю? Как-то нехорошо. Что я только пороюсь в покоях убитого мною их отца, а потом уеду? Еще хуже. Лучше бы вначале найти украденные у меня деньги, а потом решать остальные проблемы.

— Не надо, это будет после.

Что-то не то. Пришел в их замок, на детей погибшего ноль внимания, это не очень красиво.

— Только надо о них позаботиться, — добавил я.

— Не беспокойтесь, господин, мы позаботимся, — сказал мне старший из оставленных мне солдат.

Я кивнул головой и, спросив, где покои грасса, направился туда, прихватив с собой Эйрида. А ничего обстановочка, неплохо грасс устроился. Мебель отличная, антикварная. И где здесь деньги? Грасс не дурак, не будет держать их на видном месте. И в ящиках стола, шкатулках, сундучках не будет. Но даже если там и держал денежки, то теперь их нет. Думаю, что командир отряда, что недавно покинул замок, успел бы прибрать их к рукам.

Нет, деньги должны храниться или в сейфе или в тайнике, даже не в одном. Я читал про это в книжках, да только есть одна закавыка. В этом мире существует магия, а значит, без нее никак не обошлись. Если это так, то командиру охраны ничего не досталось — с магией не поворуешь. Но тогда и мне не повезет. А если вся эта история с дарением замка и предоставлением возможности вернуть украденные деньги есть не что иное, как хитроумная ловушка? Дескать, проверим, как этот парень (то есть я) сумеет найти тайник и отключить запирающую его магию.

С такими невеселыми мыслями я принялся искать потайное место. Эйрида тоже привлек. И не зря. Я-то стал обстукивать стены, искать места со следами того, что здесь что-то вытаскивали. А вот Эйрид, получивший общее указание на поиск спрятанных денег, принялся за запертые на висячие замки сундуки. В принципе я не возражал против того, чтобы и в сундуках порыться, да и займись Эйрид тем же, что и я, он только мешал бы.

Пока я простукивал стены, парень, используя массивный бронзовый подсвечник, сбил замок на самом большом сундуке и стал вынимать оттуда шкатулки, в которых оказались какие-то бумаги. А потом Эйрид со дна сундука вытащил тяжелую шкатулку, в которой что-то побрякивало. Я сразу же бросил свою работу и подошел к Эйриду. Шкатулку открыли быстро. Она оказалась заполнена на две трети золотом, а в отдельном мешочке нашлись блестящие камушки. Бриллианты, не иначе. И что удивительно, никакой запирающей магии!

Денег в шкатулке я насчитал больше ста золотых монет. Двадцать тулатов — это остатки украденных у меня денег. Сорок — бонус, которым я хотел наказать ворюгу. А что делать с остальными монетами? Да еще и с бриллиантами. Забрать себе? Но тогда чем я лучше этого Шапетэ? Тот украл и я, значит, не удержался и, пользуясь моментом, решил прикарманить то что плохо лежит. Нет, надо отдать наследникам. Тогда и вопрос с замком стоит решить в мою пользу. Детишки с такими деньгами нищенствовать не будут. Кстати, теперь есть повод для встречи с ними. Отдам остатки денег, бриллианты и решу, как именно с ними поступить. Если маленькие, то не выкину же их на улицу!

Отдав Эйриду на сохранение шестьдесят забранных тулатов, я с остальными богатствами спустился вниз.

— Дети у себя? — спросил я побледневшего распорядителя.

— Н-нет, они н-на конюшне, — заикаясь, прохрипел тот.

Боится, что я его прогоню? Или еще чего хуже с ним сделаю? А что? Прибыл новый грасс, неизвестно, что от него ждать. Тут не только заикаться начнешь.

На конюшню я буквально ворвался, еще издалека услышав женские причитания. Ворвался и застыл. В десяти шагах от входа лежал нарядно одетый мальчик лет восьми-девяти. С перерезанным горлом. А чуть в сторонке лежала девушка, наверное, еще девочка, которая и издавала эти звуки. И тут же были три солдата, которых оставил мне грасс Куритье. Один остервенело ее насиловал, другой держал руки девушки, а третий с довольной ухмылкой лапал ее груди.

Я, плохо соображая, проделал все на автомате. Три магических удара — и солдат больше нет. Осталась только девушка, которую всю трясло. Она и убитый мальчик, нетрудно понять, и были теми самыми детьми погибшего от моей руки грасса.