Мир. Наследники ушедших

— Ты что здесь делаешь? — недовольно прищурила она глаза. — Я ведь уже дала тебе то, что тебе надо.

— Я подарок ищу для девушки, — пояснил я, осматривая ее амулеты, как ожидалось, ничего стоящего я там не заметил.

Старушка поджала губы и резко спросила:

— А ей зачем?

— У подруги завтра день рождение, — только потом, уже в замке, я задумался над тем, почему так безропотно отвечал на все ее вопросы и так и не нашел на это ответа.

Бабушка задумалась, взгляд ее словно остекленел и затуманился, уносясь куда-то в невидимые дали, ее тонкие руки, обтянутые покрытой пигментными пятнами кожей, залезли в лоток и стали осторожно перебирать один за другим амулеты. В себя она пришла только когда наткнулась на небольшую — диаметром сантиметра в три — подвеску, выполненную в виде птичьего гнезда, в центре которого лежала небольшая жемчужина. Несколько раз моргнув, она протянула его мне со словами:

— Ей нужно это.

Странно, но я взял, просто поверил прозвучавшей в ее голосе уверенности. В любом случае, времени у меня почти не оставалось, а запросила она за него не так уж и много — всего три серебряных монеты. На руках у меня оставалось еще семь, так что если девчонкам мой выбор не понравится, то пусть сами идут и выбирают, возмещу я эти несчастные триста рублей, только со Змеем или Кощеем пусть сами договариваются.

Когда я ввалился в трактир, Сир уже собирался уходить, он как раз расплачивался с Гораздом Всемиловичем за обед. Меня он как будто и не заметил, только ветер шепнул в ухо "Уйди". Я развернулся и вышел на улицу. Нельзя сказать, что за те несколько дней, что Горыныч занимается моим обучением, я достиг чего-то значимого и большого, однако, вперед я все же продвинулся. Воздух все еще оставался мне не подвластным, летал я плохо, как говорил Змей, больше напоминая при этом пьяного дракона, чем левитирующего мага, но зато научился общаться с ветром. Именно общаться, до управления мне так же далеко, как от Мира ползком до Китая. Могу с точностью назвать направление ветра, его силу, скорость, могу попросить сделать для меня небольшое одолжение (раздуть огонь, высушить одежду), могу с ним отправлять сообщения для друзей. Последний навык, по-моему, один из самых полезных, только я не знал, что Сир тоже умеет. Хотя ему что, он уже вон сколько лет живет на свете, а, по сути, маг может научиться всему, даже тому, к чему у него нет таланта, главное терпение и время.

— Что ты здесь делаешь? — все-таки спросил, а ведь обещал. — Разве нельзя догадаться, что о вашем домашнем аресте известно всем. Не удивлюсь, если сегодня тебя вызовут к Кощею, и он задаст тебе парочку интересных вопросов.

Я лишь развел руками. А что я, действительно, мог сказать? Да я бы и не успел. Сир положил мне руку на плечо, шепнул что-то, и я оказался в своей комнате. Из ванны доносился плеск воды, когда у Мишки особо сильно начинает болеть голова и лекарства не помогают, он идет туда и несколько минут держит воду под холодной водой. Говорит, что помогает, правда, ненадолго. В субботу он обещал зайти к Василисе, чтобы не портить всем праздник своим несчастным видом. Я так и не понял, почему он в остальное время отказывается от магического воздействия на его голову, а когда его об этом спросил Митька (я своего соседа знаю лучше, поэтому глупых вопросов не задавал), то его послали глубоко и надолго. В этот момент мое зеркало во внутреннем кармане куртки зазвенело, судя по истеричному дребезжанию, это опять Рада.

— Где ты ходишь? — яростно сверкнув глазами, спросила она. — Сам говорил, что на два часа, не более.

— Я уже у себя.

Девушка приказала мне ждать и отключилась. Я положил сумку на стол и начал раздеваться, оглядывая при этом комнату в поисках кота. Когда через пять минут я его нигде не обнаружил, в голову закрались подозрения, что он все-таки умудрился достать Мишку и тот выкинул его из окна, умудрившись как-то протолкнуть его наружу. Однако, в тот момент, когда я был готов огласить нашу спальню громким рыком, откуда-то снизу раздался шепот. Я наклонился и осторожно заглянул под шкаф. Маньяк лежал, положив голову на лапки и что-то шепотом рассказывал домовому, а Кузьма, забыв о своих страхах, слушал его, широко распахнув как глаза, так и уши.

— Как это? — я поднял голову и удивленно посмотрел на вошедшего Мишку, с волос которого капала вода.

— Общий враг объединяет, — нехотя буркнул он, падая на кровать. — Они тут опять драку задумали, ну я их и шуганул. Твой кот Кузе уже больше часа сказки рассказывает.

Я покачал головой, но через мгновение уже забыл об этих двух сердечных врагах, так как в комнату влетели Рада и Мила. Как я ожидал, подарок не вызвал у них никакого восторга.

Михаил

"Вольныя птицы, все намъ ни почемъ,

Съ горя мы пляшемъ, съ горя мы поемъ.

Ту-са, ту-са, ту-са,

Мэ камамъ чачо.

Целоваться горячо".

— И ты молчал, — не уставала возмущаться Рада, — такой голос, такой талант, а он молчит, гитару прячет. Спасибо Кузе...

Я слушал ее вполуха, лениво перебирая струны гитары. Согласен, голос у меня неплохой, но играю я не очень, а гитара... она у меня с собой была, когда я сюда попал, почти единственная вещь, которая действительно моя. Я взял бокал и, одним глотком осушив его чуть не наполовину, спросил, поражаясь сам себе:

— Еще?

Это все магия. Поддавшись уговорам, я согласился поприсутствовать на сегодняшнем сабантуйчике, но так как головная боль не унималась, пришлось обращаться за помощью к Василисе, чтоб не портить людям праздник своим кислым видом и брюзжанием. Боль она снимает моментально, заклинание работает двенадцать часов, при этом первые четыре — шесть часов ты чувствуешь себя нормально, а дальше у тебя потихоньку начинает сносить голову, надпочечники начинают вырабатывать гормон счастья, и ты становишься душой компании на те же оставшиеся пять — шесть часов. По истечению срока лучше, как преусловатой Золушке бежать куда глаза глядят, потому как начинается откат. Словно похмелье — тебя трясет, тошнит, голова раскалывается и кружится. Но пока... я тряхнул головой, тронул струны рукой и начал читать:

— Паутинка бесконечности,

Легкий шепот тишины,

Мне навеяно беспечностью

Окончание войны.

Мир так странно перепутанный,

Мне ясны его дороги,

В плед не клетчатый закутаны

Чуть полнеющие ноги.

Я, мне кажется, сознательно,

Выбираю свое отчество,

И небрежно, невнимательно,

Наступаю в одиночество,

А потоком неизбежности

Дождь задрапирует стекла.

Задыхаюсь не от нежности,

Просто чуть душу намокла*...(*автор Владимир Коробко, http://stihi.ru/avtor/vladimirvek) — эти стихи я написал сам, мелодию к ним подобрать не смог, поэтому просто аккомпанирую себе, перебирая струны. Но все это им знать не обязательно, пусть просто слушают.

Девчонки были просто в восторге, только Рада что-то приуныла. Смотрела на меня своими огромными глазами, слегка покачивая ногой в такт звучания музыки. Я в сердцах чертыхнулся, это надо же так опростоволоситься, забыть о том, что среди нас есть маг, специализирующийся на чувствах! И пусть ее Силы пока не развиты в необходимом объеме, но для того, чтобы понять, что стоит за строчками, их много и не нужно. Я отложил гитару в сторону и попросил еще вина. Пью я редко, но ради такого случая грех не выпить, как говорил мой дед.

Вскоре я совершенно забыл о Раде, да и она обо мне. Казалось бы, что значит литр пятидесятилетнего вина для тринадцати человек, но нам хватило и этого. Именинница радостно ржет над каким-то бородатым анекдотом, рассказанным Димкой (что-то навроде "русалка села на шпагат"), Митька усадил Милу к себе на колени, слушает ее с таким вниманием, что становится непонятно, как его глаза в вырезе ее платья еще не утонули. Рада что-то втолковывает Серому, тот в ответ лишь кивает. Я, не сдержавшись, заржал — очень уж Орлов напомнил мне китайского болванчика. Тот было полез выяснять со мной отношения, но его перехватил Андрей, увел на кровать Нины, на которой собрались сильная половина нашей группы. Только я один остался сидеть на кровати Оксаны, одной рукой нежно обнимая гитару, а другой поглаживая голову Верей, лежащей у меня на коленях. Митька успел сбегать в нашу спальню и принести Димкины колонки. Как они пытались подключить к ним MP-3-плеер вообще отдельная история, плеер вначале по всем рукам погулял, так как у этих отсталых от жизни магов таких не водятся, а потом они начали колдовать, настраивая колонки и плеер на одну волну. Зачем к этому процессу подключился я, я потом так понять и не смог. Но разве это важно?! Главное было весело, и я успел лечь спать до того, как кончилось действие заклинания.

В общем, открыв на следующее утро глаза, я почувствовал себя овощем. Виски ломило, в голове гномы работали на наковальне, сердце отказывалось работать, а к дополнению ко всему этому во рту было сухо, как в пустыне Гоби и все, что я смог выдавить из своего горла больше напоминало звук пилы "Дружба", наехавшей на гвоздь, чем человеческую речь. Я же говорю, было весело...

Людмила

Оксана оказалась права: празднование ее дня рождения нельзя было назвать даже интересным. Оглядывая зал, заполненный совершенно незнакомыми людьми, я вспоминала о том, как было весело вчера. Так весело, что в двенадцатом часу ночи пришел Сир и разогнал нас всех по своим комнатам. Благо нам с Радой не так далеко ползти, как другим, живем-то мы в соседней комнате. Единственное "но", зря я вообще пила, пить спиртные напитки мне категорически противопоказано, потому что пить я не умею. Все может закончится как вчера, если не хуже. И кто меня просил разрешать Митьке себя целовать? Нет, не скрою, мне даже понравилось... местами... но лучше бы этого не было. Не пришлось бы мне сейчас краснеть и бегать от него по всему залу, судорожно вцепившись в бокал с соком. Во время очередного захода я и натолкнулась на Димку:

— Куда ты так несешься? — расхохотался тот, подхватывая меня за руку и не давая упасть (и кто этих слуг учит так пола натирать? Я же себе чуть нос не разбила!).

— Не куда, а от кого, — мотнула я головой в сторону Митьки, выглядывающего меня в толпе. — Поговори со своим кузеном, пусть он прекратит меня преследовать, а?

— Мил, а вчера ты чем думала? Ты же знаешь какой он.

— Чем-чем! — огрызнулась я, продолжая прятаться за ним. — Вчера у меня вместо мозгов в голове было вино.

— Ты же не больше бокала выпила.

— Это что, допрос?

— Это дружеское участие.

— Где оно было вчера, когда у меня надо было отбирать бокал?

— Ты нас предупредить не могла, что тебе пить нельзя?

— Вы что, ругаетесь? — подошел к ним сзади Лик.

— Нет, — Димка подтолкнул меня в сторону эльфа (все, я за все его прощаю, даже за то, что он еще сделает!). — Идите, потанцуйте, а я попробую вразумить этого мартовского кота.

Лик приобнял меня за талию и утащил в сторону танцующих. Здесь почему-то играли только старинные танцы, даже вальс звучал всего раза три, а я никогда не увлекалась ни котильоном, ни менуэтом, ни кадрилью, в общем, ничем подобным. Когда мы вышли на танцпол (надеюсь, Катерина Ивановна, мама Оксаны меня не слышала), оркестр как назло заиграл нечто из этого. Насладиться обществом эльфа мне не удалось, потому что постоянно приходилось смотреть под ноги, чтобы не наступить на него. Хорошо хоть он оказался воспитанным, тот же Димка и даже Сергей потом бы долго проклинали меня за отоптанные пальцы, наплевав на этикет и воспитание. Как говорится, плохому танцору ноги мешают, мне же в основном мешало платье. Если мальчишкам удалось отделаться простыми костюмами, нам пришлось напяливать на себя длиннополые платье пастельных тонов. Никто не спорит, платья я люблю, но не тогда, когда я в них начинаю задыхаться без всякого корсета. Ничему я еще в своей жизни так не радовалась, как окончанию этого танца. Поблагодарив меня за уделенное ему время (вот это воспитание: я ему по ногам, а он мне спасибо!), эльф поспешил скрыться.

Я вздохнула, провожая его взглядом. И почему мне так на парней не везет. Тот, кого не надо целый день за мной бегает, не отвяжется, а тот, с кем бы я с удовольствием пообщалась, сбежал от меня лечить ноги.

— Скучаешь? — я обернулась. Передо мной стояла Оксана, хотя под слоями косметики ее было практически не узнать, она ведь сама почти не пользуется ею, разве что глаза немного подкрашивает.

— Когда это я на вечеринке скучала? — я тряхнула головой и ослепительно улыбнулась.

Подхватив подругу под руку я потянула ее в сторону стола, если танцевать не получается, так хоть наемся от души.

— А вот у тебя непозволительно хмурое лицо. Что скажет твоя мама?

— Мне уже все сказали, что могли на эту тему, — поморщилась именинница. — Хоть ты не начинай.

— А я и не начинаю. Просто раз уж у тебя вечеринка...

— Вечеринка была вчера, сегодня вечер.

— Так вот, раз уж у тебя вечер, то значит надо отдыхать и развлекаться, — я задумчиво обвела глазами зал в поисках жертвы. — Наши парни не подойдут, не дай бог влюбятся, будет тебе потом проблема выбрать меж женихом и любовником.

— Остальные тоже не подойдут, — усмехнулась она. — Почти по той же причине. Будут у них потом проблемы с моим женихом.

— Ничего, Сержу полезно, а то он уже зарываться стал, — отмахнулась я. Выбор, конечно, не большой, но на безрыбье и рак рыба. Как-то так... стянув со стола тарелочку с пирожными, я продолжила свое дело. М-м, а повар у них настоящий маг и волшебник, а так же садист, такие сладости готовить. Половина женщин на этом вечере начисто забудет как о диетах, так и о талии, остальные будут им завидовать и капать на них слюной. Так, а вот и подходящий экземпляр.

— А это кто?

— Где? А, Максим Казаринов, сын члена Совета. Индюк надутый с ветром в голове. В смысле, мозг отсутствует как таковой.

— Собьем с него спесь?!

— Что? Нет, Мила, не надо. Прекрати улыбаться. И не строй ему глазки. Мила! У него плохая репутация, — не переставая шипеть, она волочилась за мной, пытаясь при этом вернуть себе руку и улыбаясь гостям.

И, несмотря на все свои слова, она расстроилась, когда я остановилась буквально в нескольких метрах от цели и, развернувшись, направилась совсем в другую сторону. Вначале она не сообразила в чем дело, а когда поняла, то чуть не быстрей меня побежала, стараясь не растерять свое достоинство. Но мы все-таки опоздали...

Не надо было нам настаивать на том, чтобы Мишка ехал сюда, он упирался как мог, ссылался на головную боль, на похмелье, на откат после заклинания, но что может сделать мужчина против четырех решительно настроенных девушек? Правильно, только сдаться на милость победительницам и позволить делать с собой все, что им захочется с видом, как будто ты здесь царь и бог. Несмотря на то, что нам удалось настоять на пиджаке, а так же на его весьма скромное поведение, приличествующее больше представителям этого самого высшего света, за аристократа его принять было трудно. Все то, что отличает их от простых магов, подчеркивало его расовую принадлежность. То, как он стоит, говорит, раскланивается при знакомстве, даже в движениях и взглядах виден истинный цыган. И именно это не давало покоя тем, о ком нас Ксанка предупреждала еще по дороге сюда — детям тех, кого ее мама пригласила на праздник.