Хоть к графу Берт'троун у меня не было недоверия — не первый год с ним сделки заключаю — но проверить и выяснить, кто прав, а кто виноват нужно было незамедлительно. Поэтому пришлось поднимать все заказы за прошлый месяц, расписки о предоплате, отчеты о доставке и квитанции об оплате товара, из-за этого я и Леонис со вчерашнего дня не спали. Ошибку мы, благо, нашли, и я отправила Лео отдыхать, а сама направилась на встречу с послом графа, в надежде все быстро утрясти и лечь спать.
— Не... ухххх... хозя'ка... хррр... — остановила она меня, когда я уже собралась развернуть и направиться в гостиный зал. — Вощ, — протянула Мейгира мне продолговатое письмо, — посыльн щолько що нес. Казал: "Срощно и л'щно в рук одащь!".
Я, взяв письмо, кивнула головой, соглашаясь с тем, что ради такого повода меня можно было отвлечь.
— Можешь идти, — приказала я, разглядывая странное письмо без подписи в конверте из желтой потертой бумаги и с незнакомым мне оттиском герба на восковой кляксе-печати.
Герб состоял из четырех рун: право, владеть, незаконное и любовь, нарисованных в кругу, разделенном на четыре сектора. Странно, руны в гербах не многие используют, особенно, в такой непонятной надписи. Полагаю, если ее надо читать с левого нижнего сектора против часовой стрелки, тогда получится: незаконное право владеть любовью. Хотя от этого надпись понятнее не становится. Да и кто себе такой лозунг в герб вписывать будет? Разве что муж, который решил написать возмущенное письмо любовнику жены.
Я с недоверием оглядела письмо, помрачнев из-за пришедшей в голову мысли.
А что если, это очередное любовное письмо от неизвестно откуда взявшегося влюбленного в меня темного? Не удивлюсь, если внутри будет письмо с предполагаемым текстом: "Вы стали незаконно владеть моей любовью. И хоть никто не давал Вам на это право, но вы украли мое сердце... бла-бла, бла-бла и так далее бла-бла".
Сковырнув печать ногтем, я уж было хотела открыть его, чтобы достать и прочесть очередную фанфару, посвященную моей красоте, а на деле богатству и положению в обществе, как оно мгновенно поалело, вздулось и лопнуло, обрызгав мои руки, шею и лицо какой-то розовой дрянью. Хорошо, что я успела закрыть глаза и эта дрянь заляпала мне только веки. Когда я осмотрела свои испачканные руки, то оказалось, что лопнул только конверт. Само письмо осталось валяться на полу, и хоть его постигла та же участь что и меня, но слова все же разобрать я сумела.
— Вы стали незаконно владеть моей любовью. И хоть никто не давал Вам на это право, но вы украли мое сердце... — начала зачитывать я со смешком, но продолжила с непониманием: — Поэтому я решил разбавить Ваш мрачный образ этим розовым соком лианты, который я уверен, несомненно, подойдет под цвет ваших глаз. Не беспокойтесь, лианта и вправду ядовита, как предупреждала наша хозяйка, когда Вы хотели накормить меня тем супом, уверяя, что без корнеплодов этого растения теряется вся гамма вкуса. Привожу к сведенью, что сок из поспевших плодов лианта еще ядовитее, и любое соприкосновение с кожей вызывает покраснее, опухание и неприятный зуд, подобный крапиве. Но красные пятна я уверен Вам очень подойдут и, как я писал выше: разобьют Ваш мрачный образ. Так же хочу заметить, что к тому времени, как Вы дочитаете это письмо, Вам не поможет даже удивительная мазь хозяйки. Так что смело готовьтесь к 12-15 часам удивительных, но не сильно радостных впечатлений. Но красота, как известно, требует жертв. С искренней любовь и надеждой на взаимность.
Перечитав письмо два раза, я со злостью скомкала его, а затем негодующе закричала:
— Иииилииииисссс!
* * *
— Так что было дальше? — с нетерпением спросил Эйрос, придвинувшись поближе.
— Интересно? — хмыкнула я. — А я-то думала, что ты посчитаешь это дуростью.
Светлый стыдливо потупил взгляд, наверное, догадавшись, что Котена сдал его с потрохами.
— Так ты будешь слушать дальше? — он тут же взбодрился и поднял голову, устремив на меня ожидающий взгляд, а я продолжила. — А дальше было...
* * *
— Хейса, да кто ж знал, что она его тебе принесет! — Разгневанность Илиса была под стать моей, только повод у нас к этому чувству был разный. — Я посыльному строго на стога приказал отдать ей. Лично в руки!
— Я л'щно в рук о'дала хозя'ке! — приняла оправдываться Мейгира. — Ме как пос'лн казал: "Срощно и л'щно в рук!", так я побещала хозя'ку скать. Кому как не ее срощное п'сьмо, ко'рое л'щно в рук нущно передащ?
— Вот видишь, Хейса, это посыльный напутал! — теперь принялся обелять свою честь Илис. То, что честь у него потемнела уже давно, его нисколечко не смущало. Ведь, по-другому, он не смог бы с таким искренним негодованием обвинять посыльного. — Я ему приказал, сказать только: "Лично в руки!", а добавил: "Срочно" он по своей личной инициативе!
— Хозя'ка, да есл'бы я знала, що п'сьмо этот вампэр пр'слал — вк'нула б!
Теперь они пошли дальше по списку, где первый пункт был, оправдание, второй, перевод стрелок, а третий, оскорбление. Обычно на втором и третьем пункте я могу узнать об этих двух кучу нового, потому их и слушаю, а не гоню взашей наказание исполнять.
— А если б что-то и в прям важное было? — начал "бить" Илис предлогами "в жизни все возможно". — Или, наоборот, в письме кто-то из хозяйских завистников гадость какую-то подложил? Нужно было ж сначала открыть и убедиться, что письмо безопасно, а потом только хозяйке нести!
М-да... У Илиса не только чести, но и совести нет! Так нахально использовать свою же неудачную подлянку, как обвинение предполагаемой жертве. Он же прямым текстом обвинил ее в том, что именно из-за нее пострадала я.
— Щак я б окр'ла, провер'ла, но ам на гербе про лбов п'салось. Вощ я подумла, що — лбов'нэ п'сьмо, а глядещ непр'лэщно.
Вот пример еще одного нахального темного, у которого хотя бы на любовные письма совесть осталась. А то, что в других письмах может быть что угодно, от поздравления с днем рождения, до переписки о плане свержения князя и захвате трона, то это не так уж и важно. Главное, не читать о жарких признаниях в любви, ибо неприлично!
— Да откуда тебе было знать, что это любовное письмо? — Вот подоспел и третий пункт, когда голоса этих двух становятся повышенные и они забывают даже о том, что в комнате нахожусь и я. — Ты ж за все свои два столетья не одного не получала!
— А тэ за своэ не одног не п'сал! Небос, сп'сал п'сьмо из кнэг "Уч'мся сощэнящ лбов'нэе п'сьма"! Дащ угадащ? — Мейгира театрально прижала одну руку ко лбу, а вторую к сердцу и патетично начала рассказывать: — "Вэ сталэ бещ права владещь мое лбов'ю. Хощь нэкто не давал Вам на цэ право, но вэ украл мое сэрцэ..."
Я аж подавилась глотком липового чая, который медленно попивала, наблюдая за "спектаклем" в своей спальне. Хотя теперь я припомнила, откуда мне пришли в голову те строчки, так как накануне сама листала эту книгу.
— А ты, небось пока эту книгу прочла, все ногти себе по локоть сгрызла от зависти!
Вот что меня всегда поражает в их ссорах, так это то, что они никогда не оправдываются, словно шпильки друг друга признавали правдой. Я бы дальше любовалась "спектаклем", но три дня без сна давали о себе знать.
Единственно, что в письме Илиса оказалось неправдой (не считая тех ироничных "признаний" в любви) то, что "удивительные, но несильно радостные впечатления" одолевали меня не 12-15, а около восемнадцати часов. И хоть сейчас я чесаться перестала, но красные пятна гордо украшали мою серую кожу, ни в какую не желая исчезать. Ни мази, ни настойки, ни припарки не помогли их убрать, только опухлость уменьшили.
— Все хватит, — тихо сказала я, но меня услышали и тут же перестали препираться, обратив свои честные очи на меня, замотанную в бинты, словно запеленатая кукла, лежащая на кровати. — Мейгира, на будущее запомни: если приходит посыльный с письмом, которое нужно срочно и лично в руки передать МНЕ, то веди его ко МНЕ. Никаких своевольных открываний МОИХ писем. А тебя, Илис, если так наполняют сильные чувства к Мейгире, то не используй такие экстравагантные способы привлечения ее внимания. Будь проще и купи ей платье, жалование тебе это вполне позволяет.
Да, вот только ради их перекошенных лиц и хмурых, полных ненависти переглядов стоило открыть то проклятое письмо!
Но Илис, не был бы Илисом, если бы не нашел пользу и в моих словах.
— Хозя'ка! — с чувством сказала он, передразнив кухарку, кланяясь мне, сердечно прижимая руку к груди. — Я, несомненно, воспользуюсь вашей мудростью и таким большим познанием, и завтра же закажу платье для Мегеры... то есть Мейгиры у лучшего мастера.
Я от досады цокнула языком, но козырь в рукаве у меня был не один, так что его я незамедлительно озвучила:
— Также завтра вам от меня придут срочные письма, которые, я надеюсь, вы незамедлительно прочтете и придете ко мне, поделиться впечатлениями.
По их выражениям лиц, казалось, они готовы поделиться впечатлениями прямо сейчас, притом не менее радостными, чем мои в те восемнадцать часов.
— Слушаемся, — сказали они в унисон, после чего поклонились и направились к выходу.
Я, было, с наслаждением расслабилась на подушке, мечтая погрузиться в сладостный сон, который ходит за мной по пятам уже не первый день, как вспомнив о немало важном факте, воскликнула:
— Илис, а что с послом графа Берт'троун?
Вампир мгновенно повернулся ко мне, его глаза расширились от удивления и понимания. Не прошло и секунды, как его в моей комнате уже не было.
Я устало откинулась на мягкую подушку, утешая себя мыслью, что недели две-три они будут шелковые и послушные, как те коты у рыбной лавки. Так что на ближайшее время, хоть и недолгое, но покой мне обеспечен, а то с них станется обеспечить мне вечный покой!
* * *
Принц хохотал , и я поддерживала его веселым смехом.
— Больше не считаешь меня идиоткой, которая не может справиться с распоясавшейся прислугой? — спросила я, с вызовом на него посмотрев.
— Еще как считаю! — тут же возразил светлый, но в его взгляде был совсем другой ответ.
Глава седьмая
Преданная клятва
Венеция была самым прекрасным городом в Темном Рае. Там каждый дом, лавка, трактир был построен с особой щепетильностью и вкусом. Великолепные каменные изваяния были усеяны скульптурами возле окон, балконов, дверей. Мрамор сверкал чистотой под солнцем, а раскидистые клены приветствовали нас зеленой листовой. В отличие от Реанна — столицы Темных земель — Венеция не была загромождена поставленными друг к другу домами, словно курицами на жердочке в тесном курятнике.
"Венеция была Свободной!" — так я подумала об этом городе, впервые увидев его. Дома, саженей в пяти, стояли друг от друга, а между ними виднелись деревья: клены, тополя, каштаны. Длинные, плиточные тропинки были выложенные в различные, разноцветные картинки здешних обитателей, или заведений прославленных в городе. На деревьях были прикреплены магические светильники, которые ночью блестели разноцветными огоньками, и обозначительные указатели здешних аллей. Еще были пестрые ленточки, натянутые между деревьями, а иногда виднелись вывески со следующими значениями: "Лучшая одежда для дам любого возраста. Аллея Светлячков, дом 2", "Только три дня! Будет проходить выставка картин Беллы Вереницы. Поспешите! Аллея Искры, дом Искусства, третьей этаж", "Зелья качественные и не дорого. Аллея Светлячков, дом номер пятнадцать", "Желающие обрести знаки веры, приходите к нам. Северная Аллея, дом ? 3". Играла музыка, а местные жители были веселые, приветливые и общительные. И везде чистота и порядок.
Я, хоть и не единожды побыла тут, смотрела на город с любопытством и волнением ученого, поймавшего ранее неведомый вид бабочки. А что уж говорить о светлых! Они на Венецию вовсе глядели как на сказочный город Аример, о котором мне в детстве перед сном рассказывала няня.
Мы шагали в сторону замка Тибера, который возвышался посередине Венеции, как огромный старый гриб, на поляне более молодых грибочков. Замок действительно был огромным и старым, построенным еще в век Азторана.
Раньше этот участок хоть и относились к Темным землям, но не использовался из-за леса Празднества, поэтому тут никто не жил. Потом появился какой-то безумный ученый, желающий изучать цветы из леса Празднества, который и построил тут замок. Ученый не прожил тут больше двух лет. Толи умер, толи решил бросить эту затею, и много лет замок стоял тут тихим и безлюдным, пока Тибер не взял этот кусок Темных земель под свое крылышко, назвав его Темный Рай.
Некоторые прохожие меня узнавали и здоровались: старый вампир-охотник, которому я недавно продала шершина, продавщица на аллее Светлячков, у которой мне в детстве дедушка постоянно покупал леденцы, хозяин трактира "Две Госпожи", один из моих постоянных клиентов, зачастую покупающий легкие вина и шампанское, и другие жители, с кем я когда-либо была знакома.
Горожане занимались повседневными делами: продавали, покупали, спешили по делам и общались, а если точнее, то сплетничали. Возле лавки "У Проски" две женщины о чем-то спорили. Одна темная кричала на вторую, возмущенно размахивая руками, а вторая, держа ревущего мальчишку лет шести за руку, яростно ей отвечала. Молодая парочка выходила из лавки "Благословение", парень был нагружен пакетами с покупками, а девушка о чем-то весело щебетала, взяв его под локоток. Старый дедушка, сидя на скамье, рассказывал сказку, а возле него собралась дюжина ребятишек с родителями, которые кидали в подставленную шапку денежки. Полдюжины девушек, одетые в одинаковые темно-синие платья и с книгами в руках, на ходу весело переговаривались. Проходя мимо меня, я услышала обрывок их разговора:
— Вы только представляете?
— Профессор Омир и впрямь строг.
— Гил, тебя он же не завалил!
— А тебе, Мириан, что мешает прилежно учиться?
— Тирин ей мешает!
Они весело захохотали, повернув в сторону аллеи "Совиный Дом".
— И почему я раньше тут не побывал? — с восхищением протянул Эйрос, рассматривая стеклянную лавку цветочного магазина с названием "Солнечный Лучик", где у входа стояла девушка, приветливо улыбавшаяся прохожим.
Вопрос был риторическим, но я на него все же ответила:
— Наверное, потому что тут нет замков подлых некромантов.
Принц не ответил, всецело уделяя внимание убранству города. Это было не удивительно, но почему на мою колкость не отреагировал Котена?
Я повернулась, чтоб посмотреть, чем он занят и застыла в удивлении, так как мага рядом не было.
— Котена? — крикнула я, отчего на меня оглянулись проходящие мимо оборотни. — Эй, Котена!?
Мага видно не было.
Вот Светлый Кай! Я же предупреждала от меня не отставать. Или мне надо было их под руку вести как детей, что ли?
— Эйрос, Котена пропал! Что ты... — я осеклась, удивленным взглядом провожая спину принца, заворожено шагающего в сторону цветочной лавки, до которой оставалось не больше пяти шагов. — Эйрос, единорог тебе в путь!
Пришлось догонять и приводить в чувство методом оплеухи. Когда взгляд у принца прояснился, я повернулась в сторону той лавки и продемонстрировала девушке грозный кукиш. Продавщица обижено поджала нижнюю губу и пожала плечами, разводя руки в сторону, без слов говоря мне, что это только ее работа, и против меня, и этого блондина, она ничего не имеет.
