Изами Учиха - Калейдоскоп

— Угрожаешь? — прошипел дознаватель. — Думаешь, раз клановый, то тебе сойдёт с рук убийство товарища, а, отброс? — злобно буравя меня взглядом, тихим, холодным голосом сказал этот ушлёпок.

— Нет, констатирую факт. Ты и твоя семья ответите за каждое оскорбление и обвинение. Как только закончится война, жди лично от меня вызова на бой чести, — сказал я ледяным тоном. Дознаватель, услышав это, сразу же побледнел. Да, это не шутки. Видимо, его не учили работать с клановыми. Иначе он никогда бы не начал выкрикивать обвинения и оскорбления.

Но чего он пытается добиться этим? Действует по приказу Хирузена? Или собственная инициатива? Ну тогда он поймёт, почему в моём старом мире говорили: инициатива *бёт инициатора. Но всё же что, если это Хирузен? Зачем ему это? Он никогда не сможет доказать мою вину. Я не Наруто, которого можно кинуть в тюрьму лишь по одному подозрению.

Мой клан поднимет такой кипеш, что Хирузену легче будет самому удавиться, так как все другие кланы встанут на сторону даже таких непопулярных Учих.

"Не понимаю я их логику..." — подумал я, смотря на дознавателя, как на говно.

— Я сейчас выйду, а ты подумай. Если признаешься, то, может, тебя не накажут так сильно, — всё не успокаивался этот дебил.

"И как долго мне теперь здесь сидеть?" — через полчаса ко мне вновь зашла собачонка Хирузена.

С недовольным лицом, он процедил:

— Можешь идти. На этот раз тебя отмазали. — "Ну не понимаю я его! Как можно одному из самых высокопоставленных людей в обществе Конохи такое говорить? Всё из-за Сарутоби... Его пропаганда, что бесклановые имеют такие же права, как и клановые, создаёт такие конфликты. Какой-то бесклановый выскочка хочет подняться по карьерной лестнице, "поймав" кланового выходца на преступлении. А ведь мне НУЖНО его прирезать. Своими словами он оскорбил меня и мой клан. Такое не прощается никому. Да даже если бы завтра Наваки посмел мне такое сказать, то мне нужно было бы вызвать его на поединок или по-тихому прирезать. А ведь он стоит даже выше меня по положению в обществе Конохи". — Но знай, я слежу за тобой, Учиха, — сказал он, пытаясь надавить на меня своим взглядом. Ну-ну, я взгляд Момору-сенсея выдерживал, который убил больше людей, чем все семь великих мечников Тумана вместе взятые, а тут какой-то бесклановый недоносок меня пугать вздумал. Пфф.

— Следи-следи, дорогой, — сказал я слащавым голосом. — Даю тебе последний шанс. Извинись или пеняй на себя, — сказал я уже холодным голосом, активировав шаринган.

Из-за этого этот кусок дерьма задрожал, чуть не обделавшись.

— Я, я найду на тебя управу! На всех вас клановых! — с бешеной ненавистью в голосе выдавил из себя дознаватель.

— Ну, удачи тебе в этом деле. Ты лучше скажи, герой, как тебя зовут? — спросил я этого ещё живого мертвеца. Не знаю, то ли клановые где-то его поставили на место, то ли он просто ненавидит нас, клановых, из-за нашего наследия. Как материального, так и генного.

— Меня зовут Чика Чо! Запомни это имя, Изами Учиха. Это имя того человека, который покажет всем, что клановые выходцы тоже должны считаться с законом великой Конохи! — пафосно прокричал дознаватель.

"Ками-сама, кто сделал этого петушка дознавателем? Да я сейчас от смеха сдохну. Это что, новая пытка — рассмеши по самое не могу?" — недоуменно подумалось мне.

— Да, да. Конечно, ты это сделаешь, — сказал я ему, кивая в знак согласия своей головой. — "Ага, ага. Конечно. И ты не умрёшь сегодня ночью. Нет, нет..." — подписывал я смертный приговор Чика Чо (имя я не выдумал. Взял настоящие японские имена. Означает мудрость бабочки).

— Не насмехайся! — став красным, как томат, проорал Чика.

— Да, да, конечно... — бросил я ему, смеясь и удаляясь.

У меня были дела поважнее.

Нужно было разобраться с Кубикирибочо. Что он мне даст? Ведь если вспомнить те книги, которые я прочитал про великие мечи, то все мечи с особыми способностями были созданы из тел демонов, и в них были запечатаны их души.

Да, среди этих тварей не было таких могущественных, как хвостатые звери, но всё равно находящиеся твари в мечах на совершено другом уровне, чем большинство шиноби. Именно эти демоны внутри меча делают их такими могущественными. Нужно разобраться, как выйти на контакт с этой тварью, заточённой в мече и как её подчинить.

Но сперва я решил забежать в госпиталь, навестить Наваки. Зайдя, я сразу же направился на вахту к дежурной медсестре.

Зайдя в комнату, я увидел дежурного медбрата.

— Извините, — окликнул я рабочего госпиталя, который увлечённо что-то читал.

— А? Да, извините, — сказал он, убирая книжку. — Да, что вы хотели?

— Я хотел бы узнать, в какой палате лежит Наваки Сенджу? — спросил я рассеянного медбрата.

— Ммм, подождите, — сказал он, вытащив книжицу. — Наваки... Наваки Сенджу... А, вот. Первый этаж, палата номер сорок два, — сказал он мне, улыбнувшись.

— Спасибо.

Я направился в палату, но по дороге меня перехватила Цунаде. "Ксо, у неё что, на меня радар встроен, или она может видеть чрез стену?" — с досадой подумал я. Я уже знал, чего она хотела, она желала узнать, что же произошло с нашей командой.

— Изами, нам нужно поговорить! — тоном, нетерпящим возражения, она схватила меня за руку. Но мой злой взгляд заставил отпустить меня.

— Давай позже, а? У меня совершенно нет времени. В принципе даже для того, чтобы навестить Наваки... — устало сказал я, видя, что мои аргументы не достигли прекрасных ушек химе клана Сенджу. "Ксо, что со мной? Извращенцем становлюсь с фетишем на уши?"

— Послушай, Изами! На вас было совершено нападение! Даже Джирайя, этот полный дебил, понял, что ваша группа была предана кем-то из нашего лагеря! Что мне сказать Мито-ба-чан, если она спросит, почему я не углядела за Наваки? Если бы не ты, то сейчас я бы оплакивала его! Мне нужно узнать как можно больше, чтобы предотвратить в будущем похожие ситуации! — выдала Цунаде, умоляюще смотря на меня.

"Ксо, перестань ТАК смотреть на меня..."

— Ладно, здесь есть место, где мы можем поговорить без лишних ушей? — спросил я Цунаде.

— Да, мой кабинет, — кивнула мне Цунаде. "Ого, у девочки уже есть собственный рабочий кабинет!" — уважительно взглянул я на неё.

Направившись в кабинет Цунаде, я размышлял над тем, что я могу сказать. Да, Цунаде Сенджу и всё такое. Но её сенсей ещё молодой обезьян-Хирузен. А отношения между учителем и учениками практически всегда выходят за все возможные рамки. Тот же Джирайя, который был крёстным отцом своего любимого ученика, яркий тому пример... Что же будет, если я прямо скажу, что Наваки, ну и я прекрасный, были сданы шиноби Кири по приказу Сарутоби? Уже чуть-чуть зная её, можно предположить, что она либо вспылит и побежит отрывать Хирузену всё, что только можно оторвать, либо же она начнёт наезжать на меня, что я тут поношу светлое имя её сенсея. Ксо, что же делать? Ааа, пусть будет что будет. Скажу, как есть, если у неё есть хоть немного мозгов, то она решит посовещаться со своей бабулей, а не побежит прямо к Хирузену. Но что же делать, если она взбрыкнёт? Ох, Ками, дай мне мудрости... А что, если? Да, сделаю прямо так, хотя потом могу получить по самоуверенной, наглой учиховской морде...

— Нимпо: Изолирующий звуки барьер, — периметр в личном кабинете Сенджу вспыхнул жёлтым светом, отрезая Цунаде и меня от внешнего мира. — Давай, говори! — приказала мне Цунаде, за что удостоилась моего холодного взгляда, под которым она сразу растеряла весь свой пыл.

— Цунаде, посмотри мне, пожалуйста, в глаза, — попросил я её. Она бросила недоуменный взгляд в мои глаза, в которых три обычных для шарингана томоэ закрутились и слились в причудливый шестигранный рисунок. — Цукуёми, — активировал я сильнейшее гендзюцу вечного мангекью шарингана.

Только так смог я решиться переговорить с Цунаде. Так я на сто процентов могу быть уверен, что она не побежит сразу же разбираться с Хокаге, как только услышит, что произошло с нашей группой на разведке.

— Где мы? — спросила меня Цунаде, зачарованно осматривая окрестности моего мира.

— Это мой личный иллюзионный мир. Сильнейшее гендзюцу, на которое способен только Учиха с мангекью шаринганом, — открыто сказал я Цунаде. "Какого хрена?? Бл*дь, что со мной такое? Кто тянет меня всё время за язык?!"

— Учиха, который так открыто говорит о шарингане? — вскинула изящную бровь Цунаде. — Да ещё и Сенджу? Надо будет пометить этот день в календаре, — с наглой ухмылочкой ехидно сказала принцесса клана Сенджу, на что я поморщился, как от зубной боли.

— Хватит. Перейдём к прошедшим событиям. В общем, как я сейчас понял, наш сенсей оставил при прошлой миссии послание для шиноби Кири. Скорее всего, там стояло, когда и где мы будем вновь патрулировать. Ну а когда мы выступили, он был нервозный и напряжённый... — начал я в мельчайших подробностях рассказывать то, что с нами произошло. — Ну а потом я с помощью этой самой иллюзии победил мечника Тумана. Дальше взял свиток с запечатанным Наваки и вышел на вас, — закончил я рассказ. Посмотрев на Цунаде, я понял, что затащить её в Цукуёми было правильным решением... Её глаза метали молнии, а губы были крепко сжаты. По ней можно было легко сказать, что ей стоит очень многих усилий держать себя в руках.

— То есть ты хочешь сказать, что СЕНСЕЙ решил убить Наваки? — прорычала Цунаде.

— Да, именно, — сказал я. В следующий момент в мою голову был нанесён удар. Но в моём мире мне невозможно нанести вред. — Возьми себя в руки! — крикнул я на Цунаде, лишая её возможности двигаться.

— Нет! Хирузен-сенсей не мог этого сделать! — кричала Цунаде. Нет, я её понимаю. Представляю, если бы кто-нибудь сказал, что Момору-сенсей меня так предал... — Он не мог подставить моего брата! — всё не успокаивалась Цунаде.

— Зачем мне врать?! Я просто сказал то, что услышал от предателя! Подумай головой. Наваки Сенджу, внук Хаширамы Сенджу, изъявляет желание стать Хокаге, да большинство шиноби Конохи только и ждут того момента, когда Наваки войдёт в силу, чтобы продвинуть его на пост Хокаге! — пытался я аргументами заставить её успокоиться. Но Цунаде не хотела абсолютно ничего слышать.

— Нет, ты просто наговариваешь на сенсея. Это ты, всё ты! Ты, Учиха, решил так подкосить клан Сенджу... — дальше я слушать не стал, я просто ударил по её нервной системе, заставив её извиваться на земле от невыносимой боли, что она начала сейчас испытывать.

— ДА! Я не святой! Но я не предатель! Не смей называть меня предателем! — прошипел ей в лицо. Схватив за волосы, я поднял голову Цунаде. — Ты-меня-поняла-Сенджу? — через зубы проговорил я, после каждого слова нанося ей пощечины.

Она меня реально достала.

"Почему я терплю её?! Никогда и никто не смел так со мной говорить. Да за меньшее я выбивал зубы, заставлял харкаться кровью и втаптывал в грязь. Стоит только вспомнить то, как я унижал полицейских, которые смотрели на меня, "сосунка", свысока. После окончания наших тренировочных боёв они уже не смели и поднять на меня свой взгляд. Я им вбивал их слова назад в глотку, показывая, где их место — у моих ног!

А что делает эта принцессочка? Почему я ей это позволяю?!" — зло бурил я своим взглядом с активированным вечным мангекью шаринганом затылок химе клана Сенджу. Но вся моя злость и весь мой агрессивный настрой пропал, когда я услышал её судорожные всхлипы.

— Эй... Цунаде, ты это... не плачь? — не зная, что сказать, нёс я чепуху. — Да ладно тебе, ничего же не произошло. Наваки жив, твой сенсей, может быть, успокоится... — "Что за хрень я несу???". — Не, ну правда, успокойся, не положено химе клана Сенджу так вести себя. — О, а последние слова оказали эффект. Цунаде подняла свои карие очи на меня и спросила:

— Ты подтвердишь пред Мито-ба-чан то, что Хирузен виноват в случившемся? — имя своего сенсея принцесса Сенджу выплюнула, как грязное ругательство.

— Конечно. Ты успокоилась? — спросил я Цунаде. После её кивка я вернул ей возможность вновь двигаться. — Извини меня. — "Чего я несу? Она это заслужила! Но почему мне так охота извиниться и не видеть никогда её слёз?". — Цунаде, мне нужно идти, — выдавил я из себя, развеивая сильнейшее гендзюцу мангекью шарингана — Цукуёми. Мне нужно быть подальше от неё, разобраться, что со мной...

— Да, и спасибо, что был честен со мной, — тихим, приглушенным голосом промолвила Цунаде.

Я вылетел из госпиталя, словно был в биджу-модусе девятихвостого.

"Ксо, ксо! Дерьмо. Я влюбился в эту сучку. Тфью ты, что мне делать? Почему? Долбаные гормоны. Увидел смазливую сисястую бабу и всё — влюбился! Ксо, у меня же приказ от главы клана, запрещающий отношения и контакт с представительницами других кланов. Если глава узнает, то начнёт давить. А там есть только два выхода из ситуации. Либо послушаться приказа, как верная собачонка, либо же уничтожить главу клана (и на всякий случай всю его семью) и стать самому главой... Но сейчас я не в состоянии тягаться против главы клана..." — мои щёки горели. Я чувствовал себя девицей из строгого дома, совершившую свой первый поступок, который шёл против наказов её родителей...

Влетев в свою палатку, я сел в медитативную позу и начал разбираться в своём внутреннем мире.

"Нужно отдалить от себя эти эмоции, они будут мне только мешать. Да и Наваки наверняка не будет прыгать от счастья, если его друг будет пытаться поиметь его сестрёнку..." — моё натренированное гендзюцу воображение тут же выдало пикантную картинку, которая заставила меня покраснеть ещё больше. "Ками-сама, почему я краснею, как будто никогда не видел подобного?"

После медитации всё, связанное с Цунаде, было запихано подальше в подсознание, чтобы не мешало мне и я мог сконцентрироваться на своей предстоящей задаче. Мне нужно подчинить себе Кубикирибочо. И я сделаю это, что бы мне этого ни стоило....

26.

"Ками-сама, что я делаю неправильно?" — уныло подумал я, кисло смотря на Кубикирибочо. Вот уже два часа я медитирую над этим куском железа, но ничего не происходит. Я и махал им, и кидал его, что же мне нужно сделать?

Взяв Кубикирибочо в руки, я посмотрел на один из великих мечей Тумана.

"Ну же, открой мне свою тайну! Как мне достучаться до твоей силы?!" — я подал чакру в меч, но опять же ничего не произошло.

"Пфф, ну и хрен с тобой. Позже разберусь", — раздражённо подумал я, закрепляя свой трофей на спине и вылезая из палатки на свежий воздух улицы.

"Мда, насчёт свежего воздуха я поторопился..." — подумал я, сморщившись от неприятных запахов, которые царили в полевом укреплении Конохи.

Грязные узкие улицы палаточного лагеря, повсюду вонь нечистот, перемежающаяся с запахами жареного мяса, уже гниющих продуктов и вареного риса. Толпы снующих туда-сюда шиноби с протекторами Конохи, громко кричащие, суетливые, пропахшие потом и кровью врагов. Усталые, в грязных лохмотьях, покрытые заплатками, а в глазах горят странное безумие и безвыходность.

Клановые выходцы в богатых одеяниях и отполированных доспехах, смешно задирающие нос перед бесклановыми, которых они считали ниже себя, хотя сами по своим возможностям ничем не отличались от безликой массы простолюдинов.