2. Ну, понеслось!

— Нет, конечно, — подтвердил Тео мои мысли, — я сделаю все, что он захочет ради девочек. Но он же не дурак, соображает, что получив их на руки, мы от его своры клочка не оставим, пополнив африканскую фауну городского зоопарка. Так что... сам понимаешь.

— Понимаю... Чем убили бойцов?

— Электрический разряд...

Сложив побег физика и его предыдущее открытие, я на миг задохнулся от вывода.

— К дьяволу... Опять моя вина... То Саша, то Люда, ребята...

Я в раздражении отвернулся и стал смотреть в окно на сосновую рощу. Мир обезлюдил...

Остался только ужасный, проникающий в душу безумный вой, который рос, рос и рос, пока не достиг невыносимой величины, заполнив собой мир.

Глупая игра слов... Обезлюдил и обезЛюдил...

Я не мог даже предположить, насколько можно быть беспомощным, не в состоянии поверить, что моя сила и власть ничего перед открывшейся угрозой!

Вмешался Тео:

— Чееерррт, Кевин, ты же не виноват в смерти жены! Как и в том, что Люду похитили! Это из-за меня ее забрали, не заблуждайся на свой счет! Они заложницы и...

Я круто повернулся к Тео так, что от неожиданности тот замолчал.

— Виноват! Саша убегала от меня, Тео... от меня в волчьем обличии. Значит, это я убил ее. Это все равно, что взял и сам бросил ее под ту проклятую машину.

— Это не твоя ошибка, — тихо отметил Тео. — Люди гибнут под машинами каждый день! И не все бывают в шоке от страха.

— Моя! — я снова резко отвернулся к окну, рассеянно отметив, что ветер усилился и сосны принялись танцевать. — Моя, — тихо повторил я. — И физик моя...

— Это несчастный случай. Как и с Людмилой, — терпеливо продолжал он. — Будь Даша ближе, попала бы она... Не вини себя, ни Сашу этим не вернуть, ни Люду выручить.

Я почти его не слышал. А Тео упорно продолжал:

— Будет лучше, если ты займешься устройством своей жизни. Тебе нужна Люда, а кто может быть лучше этой девушки? Вы двое идеально подходите друг другу, — Тео сделал паузу, но я так и не проронил ни слова. А что тут скажешь?

— Ладно, самоедствуй сколько хочешь, но организуй мне маячки всевозможных видов. У нас возможные переговоры на носу! И я хочу знать, куда они после них денутся! Думаю, ты хочешь этого не меньше! Надо бы что-то цепляющееся к одежде, машину то они сменят, а вот переодеваться навряд ли будут...

— Я не самоедствую и не считаю, что я черный талисман приносящий женщинам беды. Просто у меня такое занятие, которое ставит под угрозу жизнь близких... Не свяжись она со мной, ее бы не похитили в первый раз... Но гиены увидели меня рядом с ней, и началось...

— Давай рассудим здраво! Похищать людей — не нормально! С кем бы, кто не общался! От этого и отталкиваемся! — он с напором продолжил. — Значит, виноват только один — Сэм. Кстати, если следовать твоей логике, с кем таким ужасным связалась пятилетняя Маришка, что ее похитили?!

Я молчал. Все так все правильно... Однако... Именно это "однако" густо сдобренное "если бы не..." подтачивало всю здравую логику. Тео думал о том же, но только вслух:

— Если бы "я с ней не связался", если бы "она сюда не приехала по моей просьбе"... Избавьте меня от этой глупости! Тогда уж пойте, "если бы я не родился"! Далеко зайдете! — Тео окончательно разозлился:

— Ну а мне тогда останется только голову пеплом посыпать и выбить себе камнем зубы?! Они были под моей защитой! Именно, чтобы влиять на мои решения — их и похитили?! Неужели не ясно?!

На рык мужа как на зов, в кабинете явилась Даша с мокрым покрасневшим лицом и мокрыми продрогшими от холодной воды руками...

Она сухо выслушала его последние слова и спокойно сказала:

— Ты как всегда прав! Нам надо отключить самобичевание и заняться поиском того места, где держать девчонок... у меня есть план.

Я бы на ее месте не лез с планами к Тео, когда он в таком состоянии!

Вожак грозно повернулся, видимо желая сказать ей тоже самое, но холодным взглядом Даша остановила мужа и продолжила:

— Думаю, что никто не знает гиен лучше, чем гиены. Так что я иду на свидание с Максом! Его тоже надо подключить к поиску!

Мы с Тео переглянулись, о нем никто не вспоминал, я так и думать забыл об этом типе.

Даша продолжала:

— Я не очень-то надеюсь, что он поможет, но такой шанс упускать нельзя. Насколько я поняла, соединив все части вместе: он единокровный брат похитителю?

Тео кивнул, уже полностью переключившись на ее план. Я знаю друга, он сделает как всегда, возьмет из ее предложения самое важное, но выполнит все по-своему...

Когда Даша закончила высказывать свою мысль, тут же сухо добавила, но уже обращаясь только мужу:

— Ты знаешь, у меня ровный характер и я могу не менять своего доброго расположения годами, но его легко потерять и крайне сложно восстанавливать!

Вот это тактика... Когда он успокоился, переключившись на новый план, она хладнокровно припомнила его попытку ее оборвать...

Да, выходит почти как в высказывании одного Афинского философа: "Я правлю Афинами, мною вертит жена, а ею — годовалый сын, значит, Афинами правит младенец!"

Даша, уже оставив "страшные" угрозы, усевшись в кресле, мирно продолжила:

— Ник с белками и прочими травоядными "разбился" по городу в поисках логова гиен. Вам бы сейчас самое время показать всем нехищным, что вы клан и вы заодно — на деле! Скорректируйте работу. Пускай они ищут, а за ними идут отряды волков, которые доставят любую найденную гиену сюда, может, кто из них знает, где обитает Сэм и компания!

— Да, к этому и идет, — мирно кивнув, согласился Тео... — Приступаем!

Я воспринял это предложение, без какого либо энтузиазма. Весь предыдущий опыт подсказывал, что метод не сработает. Только, если пальцем в небо попадем. Но мне ничего не осталось, засучив рукава, заняться допросом гиен... хотя надежды никакой!

Сэм не дурак и явно ко всему заранее готовился!

Глава десятая. Тайна раскрыта?

Вчера с самого вечера я вглядывалась в хозяина, двор и окружающую меня обстановку, чтобы разобраться, что он за человек. Ведь определенный стиль в манере держаться, одежде, которую носят, мебели, выбранной для своего дома, много говорит о человеке. Но здесь ничто не выдавало сведений о личности похитителя. Что кирпичный забор, что внешняя обстановка дома — словно глянцевые фасады, призванные прятать то, что находится за ними. Внешне псевдоМакс был дьявольски интересен с этой хитроватой улыбкой на губах. Угу, если бы не явная гниль внутри!

Утром, кое-как поднявшись и искупавшись в душе, так и не уговорив на это "мокрое дело" Маришку, я все обдумывала, что же делать. Молить о пощаде, грозить, пытаться убеждать этих людей — бесполезно, это само собой разумеется... Но сидеть и ждать непонятно чего невыносимо! Только закончила, как нас тут же позвали на завтрак, прекратив на время мои мучительные размышления. Мы как гости-заложники утром были вызваны на завтрак с "его величеством", главой бандитов-похитителей.

После перехода по темному и длинному коридору я на мгновение зажмурилась от яркого света в комнате. Маришка, та вовсе прижалась ко мне.

Я еще раз оценивающе взглянула на хозяина, расположившегося за небольшим круглым столом, уставленным полными тарелками, в залитой утренним светом комнате.

— Вижу — ты мне не доверяешь... — довольным голосом заметил он.

Хорошее приветствие, нет, превосходное! Главное "какая великая и трезвая" мысль высказанная вовремя! Я не спускала с него холодного взгляда, даже и не думая возражать.

А чего это псевдоМакс хочет?! Счастья в глазах от радостной встречи? Заверений в вечной привязанности?! Больной какой-то!

Разумеется, я ни капли не сомневалась в том, что он — законченный негодяй, да и вид у него совсем не человека замученного жизнью и заботами, находившегося в безвыходном положении, а наглого беспринципного мажора!

К тому же в утреннем солнечном свете он был необыкновенно красив — глаз не оторвать! Это не комплимент, а приговор. Мужчины, отягощенные красотой — ни себя, ни близких счастливыми сделать просто не могут, так как не в состоянии оценивать отношения близких адекватно.

Прежде чем продолжить, он еще раз взглянул на меня:

— Садитесь уж...

Мы с Маришкой с шумом устроились напротив хозяина. Амбалы, стоявшие позади и провожающие нас до столовой, тут же вышли, тихо прикрыв дверь за собою.

Я плевать хотела на его присутствие, пусть не обольщается! Приподнявшись над накрытым столом, положила малышке и себе — все, что посчитала годным для завтрака. Разлив заваренного чаю из чайничка по чашкам, положила нам с Маришкой по кусочку пирога по принципу — "не поедим, так понадкусываем!".

За хозяином я ухаживать не собиралась, игнорируя его любопытные взгляды.

Кусок в горло не лез, но я из вредности деловито схватилась за чай, обращаясь к бандиту:

— Поясните мне причину нашего похищения. Я слушаю!

Он усмехнулся, помолчал с минуту, но все же ответил:

— Мне нужно, чтобы Федор сделал кое-что для моих... людей. Такая причина вас устроит? — насмешливо ответил бандит.

Как-то он крайне высокопарно для подретушированного "гопника" изъясняется!

— А... Ты из этих... Понятно... — с издевкой закончила я, принимаясь за чай, заодно попробовала выпечку. Пирог с лимонной начинкой оказался ужасно "магазинным" и его отложила. "Покупную сдобу не люблю", — подумала я.

— Из каких "этих"? — передразнивая мой тон, переспросил он.

— Ну из этих, которые, так сказать, "не чета" остальным, — с сарказмом уточнила я и не сомневаясь в его ответе, продолжая, — людей, не знающих сочувствия. Настолько увлеченных своими "высокими замыслами", что идущих по трупам ради достижения цели. Людях, которые искренне верят, будто законы писаны для заурядных созданий вроде нас с Маришкой.

Момент, пока он обдумывал мои слова, я использовала, чтобы добавить Маришке чаю.

— Я вот сижу и не могу понять с чего ты такая дерзкая? То ли глупая совсем, то ли наглая, то ли что-то имеешь в рукаве?! — цинично меня оглядывая, насмешливо ответил "не чета прочим человекам".

Маришка, с интересом следившая за нашим разговором, вела себя как взрослая тихо, только внимательно прислушиваясь. Я продолжила:

— Классику читать надо! В "Преступлении и наказании" как раз о тебе было! — я сделала большие глаза и кивнула. — Был один такой тип, как ты, Раскольниковым звали. Да-да — он еще плохо кончил! — голосом ерничала я, кивая головой, при этом губами элегантно снимая кусочек сосиски с кончика вилки.

Он в ответ одарил меня высокомерной улыбкой "знаем мы вас, умников!". Ровные белые зубы, бронзовый загар — автоматически отметила я, испытывая отвращение. Я не люблю красивых и подлых. Я люблю надежных и умных.

— Я закончу хорошо, не сомневайся! Тео мне все на блюдечке выложит! — заверил "красавЕц".

В ответ я недоверчиво нахмурилась, и речитативом процитировала предложение из "Преступления и наказания":

— "Обыкновенные люди должны жить в послушании и не имеют права переступать закона, потому что они, видите ли, обыкновенные. А необыкновенные имеют право делать всякие преступления и всячески преступать закон, собственно потому, что они необыкновенные", — пока он пытался обдумать мои слова, я желчно вставила. — Те, в 17-том да и 41-ом другие, тоже были уверены, что кончат хорошо, что служение великой идее освобождает их от общепринятых норм, оправдывает убийства и насилие, тем более над "тварями дрожащими", "людским муравейником", или как сейчас говорят "быдлом" к которому принадлежит основная масса людей.

— Вздор... — он насмешливо улыбнулся, тут же поменял позу — вальяжно отвалившись от стола, расселся в кресле, и, качая ногой в черной туфле с длинным носом, и попивал чаек из чашки с блюдцем.

— Почему? Потому что просто твой калибр помельче?! — дерзко усмехнулась я. — Ты ведь себя считаешь из "право имеющих"! — и нагло продолжила. — Или ты на самом деле думаешь, что первым открыл для себя закон: "Кто крепок и силен умом и духом, тот над ними и властелин! Кто на большее может плюнуть, тот у них и законодатель, а кто больше всех может посметь, тот и всех правее. Так доселе велось и так всегда будет!" — процитировала я Достоевского.

— Ну, сравнила! — усмехнулся надменный тип. — Интересно, чтобы было, предложи я тебе выбор кого отпустить, тебя или ее... — и он глазами показал в сторону девочки.

Я тут же уловила исходившие от него волны самодовольства и высокомерия, которые после последних слов стали только интенсивнее. Он на самом деле решил, что мой выбор — настолько предсказуем, что я выберу себя?!

— А если скажу, что освободи девочку — ты что, ее отпустишь?! — мне не верилось, но все же я попыталась... Неужели получится?

Я напряглась, ожидая его отклик. Негодяи — всех мерят по себе, это понятно, но как было бы хорошо, если бы он отпустил ребенка!

— А кому ты нужна?! — он цинично рассмеялся.

Меня это даже не оскорбило, ни на минуту не сомневалась в его подлости. Когда нечем ответить, в ход идет разномастный "сам дурак" с обязательным унижением — "как ты это только помыслила на святое, (меня!), замахнуться?!".

Похититель мерзко продолжал:

— ...интересно, если бы выбирать между твоей жизнью и этого ребенка, то ты тоже так "благородно" будешь его защищать или предложишь отпустить? — и уверенность в своей подленькой правоте такая непрошибаемая — мол, в этом случае и ты предашь! Что я, не знаю, что ли?! Что ты никого кроме себя защищать не будешь?!

Я на такое и отвечать не стала... переубедить можно только делами, но не провоцировать же его на причинение вреда ребенку!

С серьезным видом долив себе чай, я, наконец, ответила:

— Если в методы помощи кому-то входит похищение детей, то это жалкая расписка в полной немощи... — я скорчила уничижительную гримасу, а тон был ироничным. Прямо как у поэта: "На лицах дерзость, в сердце страх..."

Зачем я это делала?! Просто мне все это чертовски надоело и я готова была вызвать огонь на себя... Хотя мне просто не хватало мужества выдерживать этот ад неопределенности слишком долго и я хотела покончить со всем быстрее. Не нужна, так не нужна... А еще меня раздражали его попытки сделать вид, что он нормальный и просто ВЫНУЖДЕН кого-то похищать, оправдывая преступления благими намерениями!

Он раздраженно отмахнулся:

— Бабский истеричный бред...

— Ну конечно, я разве могу сравниться в настоящим мужиком прикрывающимся пятилетними девочками!

Только я это произнесла, до меня окончательно дошло, с чего это на меня вдруг накатила такая глупая отвага. Нет, я не верила, что сейчас как заложник не уязвима. Ни единую секунду не верила. Но уже не могла больше так, с этим чувством, что меня или малышку могут в любой момент как угодно унизить или убить.

— Ну ты замахнулась... — щелкнул языком он, отворачиваясь. — Я Тео согну... а там посмотрим кто из нас плохо кончит. Да и твоего еще уломаем! У меня кое-что припасено... сама увидишь!

Я презрительно скривилась. Плачевный ответ с его стороны — обещалась синица море сжечь!