— Где остальные? — стараясь казаться спокойным, осведомляется Смирнов.
— Известно где, — почему-то смущается верзила и снова вытирает нос рукавом (ну и манеры, блин), — Тама.
— Это самосуд! — ни к селу, ни к городу опять взвизгивает свинообразный. Видимо приободренный присутствием старшего по званию, он обрел дар речи и уже не опасается пинка в зад, — Мы выполняли приказ.
— Чей? — темнеет лицом Соколов, нависая над подконвойным, словно великан Шрек над осликом.
— Э-э-э... — у майора, от столь явного нарушения субординации, острый приступ косноязычия, — Э-э-э...
— Уплыл он, Вячеслав, — вперед выдвигается новая фигура в грязной робе, с охотничьим ружьем на плече и красной повязкой на рукаве. Вроде бы, скатерть из такого материала я у кого-то в "модуле" видела, — А этих, — пренебрежительный кивок через плечо, — здесь бросили. Как заслон от погони и, — помялся, — ненужный хлам, — мы встречаемся глазами. И я — узнаю говорящего. А он — узнает меня, — Видишь, даже женщину свою бросил.
— Володя! — крик не сдержать, — Где?! Что с ним?
— Успокойтесь, — кто-то бережно и твердо придерживает меня за рукав, — Пройдемте... Всё разъяснится...
Остаток дня прошел как в бреду. Чужими, непослушными руками делала анализы остатков продуктов, из которых последние дни готовили для мобилизованных на строительство плотов и погрузку разнорабочих. Так, ничего особенного... Обыкновенная крупа, траченная мышами. С примесью мышиного помета. Похоже, что на еду пустили ту часть продуктов, которые Дарья Витальевна, она же майор медицинской службы Поповских (ни разу не видела её в форме и только сегодня узнала звание), забраковала, как непригодные к употреблению в пищу. Достаточный повод для острого кишечного расстройства. Все приготовленные к долгому хранению продукты, включая сухие пайки и запас сухарей — вывезли... А с начальника продовольственного склада теперь ничего не спросишь. В поход по Ангаре его не взяли... Говорят, грубо столкнули обратно с плота, на который он было, уже забрался...
Говорят, что сам Володя и спихнул... Могу представить — почему. Плывущим на запад вредно узнать, что их товарищи в лагере оставлены практически без еды. Это разрушит "легенду" о планомерном ходе операции по "спасению экспедиции методом её рассредоточения". Прочесывавших берег солдат и ополченцев (мужиков с красными повязками) фигурант попытался встретить огнем. Наверное, ничего хорошего от такой встречи не ждал... Его убил снайпер... С кручи... Говорят, что там была грамотно оборудованная позиция и много боеприпасов. Да-с... Узнаю Володю. Даже из досуха выжатого и выброшенного за ненадобностью человека, можно получить ещё немножко пользы, для себя лично. Так фашисты оставляли "в заслоне" смертников-штрафников, прикованных к пулеметам. Мир не меняется...
"Дознавателя" (как представился мне в конце бесконечного рабочего дня по телефону незнакомый хрипловатый голос) пришлось пригласить в гости. Терпеть ненавижу разговаривать в темноте. Свет, как теперь объявили, будет подаваться по графику. Днем — в служебные помещения и на рабочие места. Вечером — в жилой сектор. Круглосуточно — на узел связи, в штаб и караулку. Строгая экономия остатков горючего. Военное положение не только пережило смену власти, оно получило "высочайшее одобрение" от Соколова. К облегчению Смирнова, как я слышала. Полковник теперь — "главный военный начальник", а политику (с ответственностью) спихнул на главу Совета... Хорошо устроился. Умеют же некоторые. Как говорил папа — "от Ильича до Ильича, без инфаркта и паралича".
Полный лысоватый мужик, почти домашнего вида. Деловито отрекомендовался по фамилии — Ахинеев... Надо понимать — тот самый "возмутитель спокойствия инженерных масс", о котором упоминал Кротов... Долго вертелся на тесноватом для него откидном стульчике (буду я ещё всяким предлагать сесть на Володину койку) и начал с фокуса. Из кармана мешковатой куртки выложил на стол пистолет Макарова и одну обойму к нему.
— У вас, Галина — работа ходячая. Караул к каждому специалисту мы приставить не можем. Пользоваться умеете? — если я ждала разговора, то совершенно в ином стиле, — Безоружным выходить из лагеря запрещено...
— Спасибо, — ошарашил, нет слов. Это, после утренних расстрелов (охота, ха), "члену семьи главного врага народа", — Угостить, извините, нечем (кстати, чистая правда), — я и сама-то возвращаться сюда не собиралась.
— Ещё надеетесь, что он придет? — хитро кивнул на аккуратно застеленную свободную лежанку "жилого модуля", — Только, прошу, не врите, что полковник ФСБ согласится спать под этаким одеяльцем... Вещи с ночи вынесли? — вся моя маскировка подготовки к отъезду накрылась медным тазом. Зря я шпиона в дом пустила...
— Да! — само вырвалось. С вызовом ответила, — Имею право, если что... Хоть и по документам прикрытия, я его жена... Ой! — уже проболталась. Вот, как бывает, если заранее настроишься на допрос. Забываешь, с кем говоришь. Он ведь не коллега Володи. Он вообще левый тип. Непонятно чей подручный. Боже, что я наделала!
— Правильно надеетесь, — словно гвоздь в мою голову вколотил, — Больше ему деваться некуда. Вернется...
— ??? — ох, по-разному со мною разговаривали, но так дергают за нервы — впервые. Едва на месте усидела...
— Накрылся их сплав по Ангаре. Есть свежий радиоперехват, — буднично выдал самозваный дознаватель и полез в другой карман куртки. Добыл маленький потертый термос, отвернул крышку — Копорский чай будете?
— ??? — первый раз такое название слышу.
— Дикий кипрей. С вашей подачи, Галина, мы тоже поэкспериментировали с местной растительностью. Вроде получилось. Руками растирали... Хоть стаканы остались? — сам же видит, стоят на полочке в головах. Издевается...
— Что с ним? — имени не называю. Боюсь сглазить. Раз гость явился "с миром" — попробую что-то узнать.
— Живой, — от разливаемой горячей жидкости идет пар и незнакомый карамельный аромат, — Попробуйте, без сахара... — смешок, — Пора привыкать к скудной жизни, — заметил моё жадное внимание, — Ну, невозможно плавать по Ангаре начала XVII века по картам из современности. Иркутской ГЭС — пока ещё нет. Река бурная, с порогами и скальными выходами, в том числе — на середине русла. Размолотило их плоты на камнях в щепки.
— И что? — так вот ты какой, ужас. Представила Володю, барахтающегося в ледяной воде — сердце замерло.
— Пока ничего. Судя по данным радиоперехвата, ваш супруг, — многозначительно смерил меня взглядом, — завладел надувной моторной лодкой и в настоящий момент направляется сюда. А спасать терпящих бедствие "плотогонов" не стал. Судя по ряду признаков, о возможности крушения он знал и был к нему готов заранее...
— Что вам от меня надо? — главное — я выяснила. На меня — ничего нет. Будь иначе — не лежал бы на столе пистолет, — Я вам ничего нового не скажу. Просто не знаю. Вообще ничего не знаю, — молчание, — И не знала...
— Мы знаем, что ваш супруг изначально был против этой авантюры, — даже так? — Мы знаем, что убедить руководство "штаба" отказаться от намерения ограбить и бросить на произвол судьбы гражданский персонал экспедиции у него не вышло, — вот это новость! Хотя... Всё может быть, — Мы знаем, что в момент отправки он перехватил руководство, пользуясь ссорой между самими путчистами, в результате чего большинство главных инициаторов переворота остались на берегу, а уплыли солдаты срочной службы и всего несколько офицеров, — вот это да! Похоже на Володю... Мгновенно оценил обстановку, просчитал возможности и начал действовать...
— Я не буду вам помогать! — гори всё огнем, если меня хотят использовать, как наживку... — Скорее застрелюсь!
— Дурочка, — последний раз таким тоном ко мне обращались лет 20 назад, выдернув из-под колес внезапно сдавшего назад грузовика, во время игры в прятки, — У нас сейчас каждый человек на счету. Каждый! Даже те, кого людьми считать не хочется... — скривился, будто вместо странного "чая" глотнул какой-то гадости, — одни мы остались в этом мире, — так я тебе и поверила. Наверняка Володе засаду готовят. Или ловушку... А я сижу...
— Вы хотите, что бы я предложила ему почетную сдачу? — хватит тянуть кота за хвост. Время идет!
— Мы просим вас, — помялся, — спуститься к реке. Прямо сейчас... В темноте, — из безразмерного кармана куртки появился и лег на стол электрический фонарик, — Это опасно, но никого другого ваш супруг к себе не подпустит, — поймал мой взгляд, — Засады нет. Так что, на любой подозрительный шум — стреляйте смело... Но, уплыть вниз по реке вам не дадут, — крякнул по-стариковски, — Не мы... Пятеро человек утонули при крушении. У выживших, на вашего Владимира, зуб. Поговорите с ним... Ангару теперь держат под прицелом день и ночь.
— Ничего не могу вам обещать... — главное я узнала, пора сваливать. Долго он ещё будет тут отираться?
— Тогда — посидите спокойно ещё 5 минут. А я — кое-что расскажу... Для лучшего понимания обстановки.
И рассказал... Ярко, с подробностями и историческими ссылками, местами — даже "в лицах"... Лучше бы я этого вообще не слышала... Лучше бы я этого вообще не знала. Володя, как обычно, оказался прав. Подлость людей, он оценил профессионально. А вот уровень людской дури — не сумел. Хотя, не нами сказано, что она бесконечная. Причем, человеческая толпа глупее, чем самый глупый её элемент, взятый отдельно. М-м-мать...
Если конспективно — причина всему случившемуся одна и та же. Обнаружив, пропажу связи с "родным и любимым государством" наши военные начальники по-детски, буквально до обморока, перепугались. "Армия мирного времени..." Полная профессиональная непригодность... Не для того они шли служить офицерами, что бы реально рисковать своими "драгоценными жизнями". С момента объявления Радеком о долгом, возможно — на годы, закрытии "дыры", после краткого периода натужной бодрости (а вдруг профессор ошибся?) началась натуральная паника. В худших традициях наемников-профи, когда звериное желание любой ценой спастись самому (наплевав на мирное население, женщин, детей и подчиненных), застит разум и толкает на безумные выходки... Бежать, бежать, только бежать! Куда? Естественно, туда, где есть твердая власть, к сапогам которой можно снова уютно прижаться. Гражданским лицам этого мотива не понять. Тут — Ахинеев прав. Володя мне о том же самом толковал. Специфическая заморочка профессиональных офицеров, так называемый "собачий рефлекс". Именно он не позволил "белым" в Гражданскую договориться о едином командовании (в больших сворах собаки всегда дико грызутся, слишком много потенциальных вожаков), и он же после поражения заставил их сбиваться в мелкие банды (одинокий вожак без стаи — не вожак). Прикладная зоопсихология... Мерзость...
Понятно, что свирепое побоище за место на борту последнего парохода, отходящего от причала в Крыму осенью 1920 года, гораздо поучительнее наблюдать на киноэкране, чем собственными глазами (особенно, стоя на том же самом причале). Точно так же, мало удовольствия вглядываться в пыльные зады и пятки "красных командиров", героически удирающих от немцев (а зачастую и своих собственных подчиненных) летом 1941 года (особенно, оставаясь с родней и близкими в оккупации). Мамин знакомый, буквально чудом сумевший выехать из Закавказья в 1992 году, рассказывал о сходных ощущениях. Теперь я его отлично понимаю... Жутко видеть, как твои "якобы защитники" смываются, бросая всех прочих на произвол судьбы. Помню, на уроках в школе о подобных вещах старались не распространяться. Как жить? Как не потерять себя, рядом с таким "примером"? Что думали сегодня утром голодные "инженеры" и солдаты конвоя, при свете прожектора наблюдая, из временного лагеря у реки, драку "господ офицеров" за право уплыть на плоту с "первой партией"? Трудно догадаться, что "второй партии" просто не будет? Ну и...
Надо отдать полковнику Смирнову должное. Его первоначальный план А, сводящийся к распределению личного состава экспедиции на возможно большую площадь "кормящего ландшафта", с известными оговорками, можно признать дельным. Прокормить охотой 4-5 малых, хорошо вооруженных групп, связанных водным (санным) путем и радиосвязью — действительно проще. Ресурсы тайги не беспредельны... Местные жители это отлично знают и крупными поселениями на одном месте не живут. Или — непрерывно кочуют... Но, победило мнение, что рассредоточение только оттянет катастрофу. Ну, кое-как перезимуем... Ну, дождемся весны... А что дальше? Был предложен план Б, предусматривающий организацию дальней экспедиции, вниз по реке (с организацией промежуточной базы) и аккуратный захват ближайшего населенного пункта на Ангаре. Например, Братского острога. Трудно, далеко, но тоже реально. Хотя, в таком случае, выживание экспедиции (ценой контакта с царской администрацией) зависело от расположения последней. Риск, сравнимый с голодной зимовкой "на безлюдье""... Причем, неизвестно, кто страшнее? Голодные волки или царские воеводы... И тогда, возник план В. Господа-начальники, тихо между собой сговорились — удрать под крылышко к московскому царю. А если очень припечет — с потрохами сдать ему же всех остальных, как "еретиков и смутьянов". Для оглашения широким массам и командованию, затея выглядела излишне оригинальной, но приверженцев у неё оказалось много. Особенно, когда, в более узком кругу, план В был творчески переосмыслен до версии "бис". Точно по "Командору"... Зачем возвращаться? Много выгоднее (в карьерном смысле тоже) прорваться дальше, в саму Европейскую Россию, за Урал... Естественно, дальний поход способны выдержать не все. Да всех желающих туда брать и не обязательно. Вот, примерно так...
Именно с этой версией плана (сюрприз), столкнулись собравшиеся со своим багажом на пристани "лица приближенные к руководству". Им позволили участвовать в погрузке (не "инженерам" же доверить столь ответственное дело?), а потом — грубо вытолкали с плавательного средства обратно на сушу. Кое-кого — пинками. И уплыли... Начальник продовольственного склада (планировавший операцию и своей властью отпустивший на проведение "похода" все наличные продукты длительного хранения) был абсолютно уверен, что ему-то место на плоту забронировано железно. Он жестоко ошибся. А Смирнова, кстати, на пристани не было вовсе. Мужика разыграли "в темную"... Складывается впечатление, что он был до последнего твердо уверен в реализации официального плана Б. Наивный чукотский мальчик...
Володя, в организации скороспелого "похода", участия почти не принимал, хотя и занимался подбором личного состава срочной службы. Как теперь можно догадаться, по принципу личной преданности. Из числа лиц впервые оказавшихся на "этой стороне". Ещё не подпавших под обаяние Соколова... Перехват управления был им проведен тактически грамотно. В самый последний момент. Однако, экспромт удался не вполне. Во-первых, на берегу осталась я... Во-вторых, далеко уплыть не удалось. Теперь, если верить догадкам Ахинеева, вступил в действие его личный план с неизвестным порядковым индексом. Судя по факту возвращения, с риском для жизни (!), мне отведено в его плане важное место. Приятно, черт побери! Любит... Верит... Надеется... Не смотря ни на что... Кажется, я в этом месте рассказа покраснела. Совершенно некстати. Ахинеев прервался, понял... и погрозил мне пальцем.
