Сверкающий барьер, ограждавший нас от мира, погас. Тириэл приземлился на ноги, как кошка, и повернул ко мне неправдоподобно бледное лицо. Только глаза сияли сумасшедшим огнем, да сжимались пальцы на рукояти клинка. Одного. Я только сейчас поняла, что он дрался лишь одним клинком из пары! Потрясающее ощущение — как смотреть в глаза зверю.
— Я жду Ваших приказов... господин, — каждое слово будто бы безо всякого труда слетало с истончившихся губ; он не выказывал никаких чувств.
И только тогда я почувствовала. Бой окончен. Я... выиграла?!
Осознание почему-то принесло вкус тлена.
Так что я только криво усмехнулась, буркнула:
— Ты рад?
На мгновение звериная желтизна подернулась пленкой чистейшей неистовой ярости, а потом посветлела. Дроу выдохнул с таким видом, будто все это время не дышал:
— Отрицательный результат — тоже результат. Ты счастлив? — поинтересовался он высокомерно, вернув мне мой собственный вопрос.
Еще час назад я б приказала ему просто заткнуться... Теперь...
— Ага, — отозвалась я, медленно собирая себя с камней замкового двора; отряхнулась и преувеличено прямо побрела в свои покои, стараясь не шататься. — Жди дальше!
Мы как-то удивленно переглянулись, не совсем понимая, кто что имел в виду.
Больше всего хотелось послать его к демонам, улечься прямо на плиты и разрыдаться. Выучка заставила сдержаться — где-то в глубине души я понимала, что это просто нервы. И вообще, если так уж нужно поплакать, нужно просто запереться в своих покоях. Мысль на тот момент показалась воодушевляющей.
Плакать, кстати, я не стала. Сначала отвлекла королева — Нахема снизошла до личных поздравлений в мой адрес. Потом Гильермо воспользовался поводом отомстить, оделив меня букетом ромашек, таким большим, что едва умещался на сгибе локтя, венчая собой изыски вампирской мести. При этом он нес что-то столь вдохновенное, что послать сразу не получилось, а потом было уже поздно. У него также нашлась пара замечаний насчет дуэли, мы взяли кувшин вина и отправились продолжать разговор на крышу. Оказалось, этот делец еще и ставки брал на исход дуэли, и порядком обогатился сегодня. На меня ставили мало, он светился... Вот ведь гад! Мало того что сам вчера разозлил дроу!.. Я осеклась. Задумалась, но эти отгадки придержала. В общем, беседа затянулась, а небо казалось безоблачным.
Отойдя от первого шока, я все же отвертелась от нетрезво предлагаемой компании рыцаря, отбиваясь от него его же букетом ромашек, в результате чего Рей стал похож на мечту коровы. Кое-как выпрямилась, и, с трудом пробравшись сквозь воцарившийся на месте его гостиной хаос, предприняла попытку вернуться к себе. Вина было выпито достаточно, чтобы не помнить, зачем мне это, но осознание важности самой идеи осталось. Привычно уже блуждая по бесконечным хитросплетениям лестничных пролетов, а заодно неумолимо трезвея, я опять столкнулась с Лаки. Общение с ним проходило куда более спокойно, мирно и душевно. Героически проводив меня до своих покоев, он непринужденно присел передохнуть, да так и остался.
Пара ящиков превосходного вина с интригующим названием 'Дыханье Тьмы', которое я наколдовала под впечатлением от дуэли, значительно повысили нам настроение. Я расселась на его узкой спартанского вида койке, скрестив ноги. Вампир развалился на кушетке, мечтательно разглядывая потолок и в глубокой задумчивости поводя кончиками пальцев по груди. Распахнутая почти до пояса рубашка, растрепанные волосы — вид у него получался еще тот. Впрочем, боюсь, и я в этом он него не отставала. По общей расхристанности. Зато релаксация получилась, что надо.
М-да, хороший пресс... Я с трудом поборола искушение зацепить его носком сапога. Все же иногда мои идеи бывают не совсем адекватными...
— Долго занимался? — я не решилась спросить, почему он выбрал судьбу воина, но вампир явно разгадал мой незамысловатый трюк.
В усмешке было что-то горько-злое.
— Года четыре. Когда меня изгнали, не осталось другого выбора... — он медленно прикрыл глаза черными ресницами, потянулся. — В судьбе смертных есть притягательность быстротечности...
— И не жалеешь? — мой голос не дрогнул.
Бывают минуты, когда спрашивать нельзя, а не спросить невозможно.
— Иногда, — серебристые глаза распахнулись, сощурились, сделавшись похожими на четырехлучевые звездочки. — Своеобразный бой. Вас так учат в Храме?.. — вернул он уже ставшую старой за сегодня шпильку.
— Не говори Учителю, шкуру спустит... — мрачно хмурясь, позволила я сменить тему.
Призрак рассмеялся.
— Хочешь, потренирую? — он сел на своем ложе, встряхнул распущенными волосами. В темных снова глазах плясали веселые демоны, и лишь глухая тоска изредка проглядывала сквозь радужные глубины...
'Несправедливо' — подумала я, смутно осознавая всю детскость этой мысли.
— Конечно, хочу! — объявила я восторженно, усиленно продолжая придерживаться мужской роли.
Ага, конечно. Как бы ни так! А ведь нужно, для Лика.
Я раздраженно сунула гитару в руки вампира, и рыкнула:
— Сыграешь?..
'Я никогда не пью. Вина'
Дракула, США, 1931, реж. Тод Браунинг
Глава 9.
Общаясь с вампирами, забываешь, как легко они улавливают внутреннее смятение собеседника, печаль или любовь, тоску или радость. Эти способности сродни эмпатии(1), или инстинкту, но большинство вампиров занимается ее развитием и тренировкой особо. И не только охоты ради. Среди них мало телепатов, сильных телепатов нет вообще, но в купе с талантом неплохого психолога, опытом и наблюдательностью эффект получается сокрушительный.
А уж когда один из них всерьез решает заняться лечебной терапией и оздоровительными процедурами...
Мне так и не удалось понять, почему, но Лаки решил, что они мне жизненно необходимы. Не знаю, из каких соображений исходил призрак, но боевых операций у него на счету было больше, так что у меня были все резоны довериться его суждению. И не препятствовать. Опять же, ничто из этого не мешало получать информацию.
Сначала мы пили у него в комнате — назвать покоями эту спартанскую келью у меня язык не поворачивался — а потом забрели в местную таверну. Она располагалась в теле скалы, на которой возвышался замок. Внутреннее пространство разделялось на общую залу и ряд небольших кабинетов, выходивших на круговую галерею. Вместо официанток между столиками здесь скользили духи мертвых, в симпатичных окровавленных фартучках с кружевами и с тесаками за поясом. Жизнерадостные улыбки духов настраивали посетителей на мирный лад. Не удивительно, что здесь не было вышибал — с таким персоналом они и не нужны.
Оказывается, в военном положении есть свои плюсы — вампирам подавали мэйнийское. В смысле, мэйнийскую. Кровушку. Зато немногочисленные 'гемоглобино-не-зависимые' могли насладиться неповторимыми ароматами более привычных для нас меню и блюд, может быть, приготовленных не слишком умело — все же обычно рабы не допускались на кухню — зато старательно и ответственно.
Мы с Лаки заняли самый дальний кабинет. Видимо, со стороны являя собой довольно забавное зрелище. По крайней мере, духи самоубийц умиленно скалились, подлетая с очередным заказом, а растворялись медленно и неохотно. Я прикрыла глаза, попробовала посмотреть чужими глазами...
— А что там с вашим Властелином? — протяжно вопросило взъерошенное нечто, обильно обсыпанное серыми перьями (вот что значит — воевать с голубями в зимнем саду!) и синенькими цветочками.
Неведомый собеседник сего недоразумения поднял голову из чего-то, подозрительно напоминающего миску салата. Белые потеки делали его похожим на клоуна, особенно хорошо смотрелись розовые заячьи ушки, почему-то на бедре, и веселенькие бусинки, жизнерадостно свешивавшиеся с изящного аристократического носа.
Объект такого пристального интереса самым невежливым образом то распадался на три идентичных копии, то расплывался и начинал мерцать вдобавок к и без того психоделической расцветке.
— Вввв... Ка-а-аким Властелином? — нетвердо выдавил призрак, опершись ладонью о стол, и покачиваясь, как осинка на ветру.
Весь трактир плавно шарахнулся прочь перед вдохновенным зевком. Вышедших из-под контроля призраков боятся даже сами вампиры.
— Ну, вашим! — нечто, в ком я с опозданием и ужасом опознала саму себя, ожидаемо отличалось повышенным запасом не только взъерошенности, но и любопытства.
Несчастная жертва природной любознательности трагически наморщила лоб, пытаясь вытрясти из своей головы хотя бы одну дельную мысль. Вытряхивалось упорно не то. Решив приложить, хм, донце к честному делу, со свистом пролетев мимо, салатница, задетая нетвердой рукой, спланировала прямо на затылок трактирщика. Тот не обрадовался такой любезности и разразился страшно непонятной визгливой речью, от которой в голове у несчастного словно забарабанили маленькие молоточки.
— Я... сейчас! — воодушевленно воздвиглось на ноги говорливое недоразумение (никак не получалось примириться с мыслью о вынужденной самоидентификации — встрепанное не выспавшееся нечто у столика со следами — неужто щетины? — не щеках как саму себя воспринимать я отказывалась), от широты души махнув ладошкой и отправив в новый полет поднос, выроненный шокированной 'служанкой' вместе с рабочим инвентарем — тесаком, то есть.
Дружный вопль гнева потонул в протяжном 'Ааааах!'. Трактирщик поспешно схватился за затылок, уловив направленность взглядов, и вдруг с невероятным изумлением обнаружил, что больше не лысый! Его счастье не поддавалось описанию! Подвывая и похихикивая, как большая и очень невежливая обезьяна, он стал скакать по стойке, жестами предлагая всем желающим разделить его торжество и завывая подобно гоблинскому шаману. Новообретенные волосы метались за его спиной, подобно знамени, удлиняясь с каждым прыжком.
— Слушай, пойдем, а? — таинственным шепотом прошептала в несчастное ухо страдающего похмельем вампира я, неведомым самой себе способом сумев вернуться к обычному восприятию мира.
Восприятие зачастую зависит только от настроения.
Лаки приподнял бровь. Все же здоровый смех и вправду лечит. И даже не слишком здоровый.
— Ну... — протянула я, без труда уловив немой вопрос, и попятилась на шаг, пальчиком указав на стремительно покрывающий пол волосяной ковер...
Мы не стали ждать развития событий. Далеко за нашими спинами восторженные вопли трактирщика сменились вдруг таким жалобным воем, что уши закладывало. Мы переглянулись и побежали.
— Рей ведь второй сын?
— Рё старший. Что? — распахнутые в шоке глаза.
И усталая какая-то, тоскливая улыбка. Не волнуйся, королева уже все разболтала...
— Да так...
— И ты не боишься... — он не спрашивал, просто стоял рядом, так, что я чувствовала, как сбиваются на общий ритм наши сердца. — Вы все там такие? — тихий смех из-за спины.
Тепло рук, застывших у плеч, но так и не коснувшихся. Слишком умелых, чтобы многозначительно играть с кинжалом. Странная нежность в невидимом мне взгляде. Боевая трансформация... на тончайшей грани...
— Нет, я лучше всех! — с гордостью усмехнулась я. — Расскажи о Властелине?..
Короткий чих растерянного кота. И — сумасшедший смех озадаченного вампира, взвившийся под потолок.
— Ладно... — согласился Рей, отсмеявшись.
...Официальная история Повелителей насчитывала около тысячи лет. Собственно, именно тогда у одной неимоверно древней вампирши вдруг родился ребенок. Живой ребенок, положивший начало ветви Старших, неуязвимых для солнечных лучей, религий, и кое-каких других штучек. Говорили, что отцом того ребенка была сама Смерть (в мужском воплощении, естественно). И еще одним сюрпризом оказалось иное — ребенок обрел душу... История не сохранила хроники событий, но семьсот лет спустя он возглавил свой род, убив свою мать в магическом поединке. К исходу тысячелетия Старший род сумел захватить власть, почти абсолютную, и его глава, победив на дуэли одного из последних древних магов, обрел силу, позволившую занять трон. С тех времен и тянулась мрачная и кровавая история рода Властителей...
Раз в пятьсот лет Властелин отправлялся на поиски очередной невесты. Всегда из смертных. Всегда добровольно соглашавшуюся принять высокое доверие и нести столь тяжкую ношу. И остававшуюся единственной для Повелителя до рождения первого сына, а потом отходившую на второй план. Закулисные интриги жен властелина занимали немалую часть жизни придворных... По традиции имена сыновей Властелина составлялись из букв имени правителя, а по количеству букв, а иногда и слогов, в общем имени можно было судить о старшинстве в семье. Получалось, догадалась я правильно.
Договорив, рыцарь еще немного молчал, потом вздохнул.
— Вириэль?.. — едва слышно.
— Иди, — спокойно отозвалась я.
Смешное это чувство — не-предательство. 'Не' — только потому, что нечего было предавать. Значит, пустьтак. Если я так нужна, что ж, приказ Магистра никто не отменял, я исполню свою роль. Мне все равно. И вовсе не больно. Наверное.
Граф стоял за спиной беззвучно, как одна из теней, которыми повелевал. Я осталась у окна, невидяще глядя на облака. Что-то обожгло щеку, и тут же исчезло. Лик отчаянно заскребся в дверь, прерывая мои раздумья. Я подошла к двери впустить пса, и тот с восторженным визгом запрыгнул мне на руки. Пришлось тащить его до кресла, под удивленным взглядом вампира чувствуя себя мальчиком-с-пальчиком, застигнутым за особенно неприглядным делом. Вроде азартного поедания ношеного носка.
Это было сразу после того разговора с королевой. Хотелось мне сразу проверить все свои догадки. Вот только в реальности граф ушел, едва я сказала. А во сне стоял за спиной, молча, рядом. И рука — уже почти привычно — своим не прикосновением грела.
Страшный грохот раздался, кажется, над самым моим исстрадавшимся от шума ухом.
— Вон! — грозно рыкнул кто-то рядом со мной, вжимаясь лицом в прохладную наволочку, и параллельно стягивая простыню с меня. Я слепо зашарила ладонью... Просыпаться мучительно не хотелось... Длинные пряди волос — попробуй пойми, где свои, где чужие; гладкость кожи.... Когда Лаки успел остаться без рубашки? Последнее, что я запомнила — как мы обсуждали древний эпос, и пытались просчитать родственные связи хтонических богов.
Вопреки ожиданию, посыл не сработал. Из-за двери раздались пара ругательств, и створка с треском слетела с петель, открывая — гипотетически, из-за упорно закрытых глаз — нашим мысленным взорам разъяренного принца дроу, едва удерживающего маску высокомерного презрения. Ну, никакого воспитания — так дискредитирует себя перед иными расами! Обнаружив сей факт, я поняла, что уже минуту как явила глаз миру. Обиженный сон ушел седьмой дорогой, Лаки сладко храпел дальше, обвившись вокруг моей талии, и только дроу возвышался мрачным угрожающим памятником самому себе.
Простыня укрывала нас как раз так, чтобы не показывать ниже талии. Мы оба были не только в брюках, даже в сапогах. Почти. Однако со стороны такая получалась милая картинка несемейного счастья нетрадиционной (или традиционной, с этими старшими расами не поймешь — не зря у них это давно уже скука смертная) ориентации. Реакция дроу все более озадачивала.
