Общий файл Зари

Выполнить обещание не позволили обстоятельства. Выразились они внушительной семеркой, бряцающей доспехами. Поджидали путников подгорные жители практически в шаге от границы. К ним в руки я попала прямо после теплой гостипримной деревни, не вняв совету скотника. По лесу мокрому в обход не хотелось топать, от поселка он сгустился и стал походить на чащу...

И теперь от собственной лени стою посреди тракта, смотрю на воинственных бородачей и диву даюсь. Новее сваленного на дорогу дерева они не придумали, встали в оборонительной позиции за живым щитом. Из-под шлемов над поваленным стволом за мной прищуренно наблюдали глубоко запавшие глаза, обрамленные синюшными мешками. Первое грозное впечатление обмануло, под более пристальным взглядом сквозь нестесанные ветви тополя проглянули свободные поддоспешники, туго подпоясывающие впалые животы. С расстояния десяти метров они вызывали жалость своей заморенностью. Гномы, пока я пялилась на них, в свою очередь рассматривали меня. Судя по метко кинутой головкой чеснока, догадались, кто перед ними. И совсем поскучнели. Гномьего языка я не знала, местный не знали они и мы застыли скульптурной группкой почемучек. Не пойду в лес, не просите, он тут весь в буреломах и низинах, после дождя плюс ко всему.

Через некоторое время что-то между собой решив из-за дерева в мою сторону выпихнули самого маленького и щупленького гнома, на месте освобожденного от доспехов. Ба, да это гномка... В бороде ненавязчиво красовались ободранные тесемочки, то, что я записала в круглые поддоспешники на самом деле являло собой подогнанную по форме защиту. Несчастная с видом коровы, идущей на заклание побрела в мою сторону. Это мне на откуп? Совершенно идиотская, казалось бы, идея, оказалась верной. Не дойдя до меня пары шагов гномиха остановилась и распустила грязный ворот расползающейся на мощной груди рубахи. На широком гномьем лице отразилось отчаянье, напополам с мрачной решимостью. Дескать, бери и жри, авось подавишься.

Вылупившую глазищи парламентершу я зашнуровала и жестом указала на придорожный камень, вроде сухой. Чтобы не оставалось сомнений я села первая и похлопала рядом с собой рукой. Насчастная приободрилась, а со стороны дерева раздалось досадливое ворчание. Кажется, своим отказом покушать я несколько разочаровала оставшихся. Гномка села, а я задумалась. Как с ними объясняться? О, придумала!

Выжившая из ума вампирка, перебирающая дорожные камни у группы вызвала живейший интерес, все крутили шлемастые головы и старались понять, какое злодейство измыслила нечисть. А измыслила я известняк, или нечто на него похожее. Он мягенький, на камне рисует. Вива, нашла!

Первобытными рисунками с условными изображениями, которые вроде были у всех одинаковыми я объяснила куда иду и спросила, что тут делают они. На семь нарисованных схематичных фигур за палкой-ёршиком и вопросительный взгляд гномка нарисовала следующее — огороженный штрихами овальный кусок дороги после границы и своих друзей в центре окружности. Дабы избежать недопонимания с моей стороны нарисовала рядом с границей внутри гнома, а на самой линии границы жирный крест. Не понимаю, они выйти не могут?

Полтора часа живописи и коллективного творчества вылезших из убежища гномов, поголовно оказавшихся дамами удалось установить, что они сюда попали путем магического переноса или чего-то на него похожего прямиком из Западных предгорий. С какой целью — не понятно, с помощью кого — не известно. Сидят они на дороге третий день больше ста шагов в обе стороны пройти не могут. В первые сутки в лесу прятались, но голод выгнал их на разбойный промысел. С первым встречным проезжающим они пробовали объясниться, но никто их не понял. Топоров с секирами селяне испугались и сбежали, побросав все добро. Так добропорядочные гномки стали разбойницами с большой дороги. В трофейных сумах еды нашлось на один зуб, воды пол-меха и ворох новой одежды на продажу. Тряпки гномкам без надобности, а за воду и еду разразилось не шуточное побоище. Бедняги.

Гномский снабженец из вампира первоклассный получился, мокрого леса я не миновала. Зато наградой прозвучал хруст пойманных на жаркое зайцев, они тут недалеко от деревни в изобилии водятся. Заваренный чай из собранных в лесу молодых травок заставил их практически плакать от счастья.

В деревню пришлось, ясное дело, вернуться. Три золотых, осевших в переднике корчмаря и к моим потерпевшим отправился возок со снедью, навесом и одеялами. Гномок обещали кормить три раза в день, пока они не покинут ловушку. Обратно к девицам я ехала на телеге. Издали поблескивало четырнадцать пар предвкушающих глаз и семь носов, расплющенных о невидимую стену.

Уехала я на следующее утро, к здоровенным карзинам прилагались огроменные бутыли вина и гномки заочно отмечали освобождение, тосты через один произносили в мою честь — рисовать не надо, и так понятно. Заря поставила точку коллективному заунывному песнопению истязающему вампирский слух, объевшиеся и упившиеся с голодухи разбойницы одна за одной повалились спать.

После них я морально готовилась к чему угодно — от старух с отравленными яблаками до говорящих козлов, пьющих из придорожной канавы. Как на зло, стоило застыть в ожидании чуда и оно упряталось за семь замков. До ночи я добралась к первой деревушке графства и сняла комнатку в пивной, выполняющей функции трактира. После упаривания в бадейке спустилась в едальню послушать новеньких небылиц. А их тут много... По всеобщему мнению большинства на днях предстоит столкнуться с собранием сказочных персонажей. Чего стоили восемь волшебниц, обосновавшихся в замке графа...

Спокойная ночь, выделенная на медитацию, прервалась самым невообразимым образом. Представьте, лежите себе на кровати, концентрируетесь, извилины до звона напрягаете, а тут на вас, таких хороших и занятых как... упадет сверху что-то тяжелое и матерящееся! Меня с кровати волной снесло к левой стенке, не понять от страха или чего другого. Некультурный гость отлетел к противоположной, ударился о нее и поймал головой дубовую полку с крынками. По комнатке растекся приторный запах мёда. Свидание с кадушками посетитель в сознании не пережил, преспокойно отключившись прямо на моей одежде, на которую и приземлился. Битые черепки и медовые потеки мешали разглядеть, кто ко мне пожаловал. Вылезя из-за кровати я потыкала мужика пальцем. В отключке, но живой.

В коридоре послышались шаркающие шаги — хозяин спешил проверить, что тут грохнуло. Уничтожителем казеного имущества по невероятному стечению обстоятельств стала знакомая мне личность. Корчмарь непрестанно сокрушаясь о потерянных запасах мёда выволок за ноги в коридор... Шелеста. В прошлое знакомство его я не разглядела, но характерную волчью вонь, пробившуюся сквозь приторную медовую, ни с чем не перепутать. Потрепанный мех куртки слипся в желтые сосульки, глубокий капюшон спал, открыв серые всклокоченные волосы непонятной длинны. Медовые реки медленно, как кисель, стекали с узкого, слегка заостренного молодого лица, лет на двадцать максимум.

Тяжело вздохнув я попросила отмыть его и поселить в соседнюю комнату. Скрепя зубами заплатила еще три серебрушки. Думая, что все улажено собралась завалиться по новой, как в дверь раздался стук. За ней стоял корчмарь.

— М-м, госпадиня, ваш друг, как это бы сказать, не ворочается...

Я вопросительно подняла бровь. В смысле не ворочается? Он же в отключке...

— С места не сдвинуть, как прирос к полу. — Пояснил он.

Я вышла. Все он двигается, без проблем. Демонстративно протащив и шмякнув Шелеста головой, не хотела, но уж как получилось, я вернулась к себе.

Стук в дверь.

— Ну что опять?

— Не свернуть его мне, — кажись, я слегка озверела, мужик сбледнул, — попробуйте разок еще?

Не кипятиться... Иду и пробую. Сдвигается. Дабы избежать последующих стуков беру своего благоухающего гостя и несу в комнату с бадьей. На последок хлопаю дверью банной и... влетаю носом в затвердевший воздух. Пальцы в недоумении щупают невидимую стену от потолка до пола. Моя очередь стучаться.

Сбивчивые объяснения про возникшую преграду вытаскивают хозяина наружу и он под моим неусыпным наблюдением проходит по коридору как ни в чем не бывало. Рядом я упираюсь носом, расплющенным, как у гномок.

Через окно банной вылезти получается, но на расстоянии трех шагов от дома вновь возникает воздушный щит. Я залезаю обратно. Но сюда же я прошла? В чем же дело? Если перестать суйтиться и сесть подумать... Корчмарь не мог унести Шелеста, пока его не взяла я, я не могу отойти от комнаты, где лежит он же. Итак, получаем закономерный вывод, и проверяем его не отходя, каламбур(!). Слегка оттертый парень перекочевал ко мне на руки, и я триумфатором прошла по коридору. Затем положим. Как я и думала, мне от наемника не отойти дальше десяти шагов...

Счастье привалило нежданно, негаданно... Пока корчмарь отрабатывал серебушки я смиренно сидела под дверью в ожидании окончания помывочных процедур. Деваться некуда, придется тащить Шелеста к себе. Помытого и переодетого, но все еще воняющего волчатиной наемника я уложила на кровать а сама устроилась в кресле, все равно не сплю... Оставшийся кусочек ночи съели не типичным образом прерванные медитации.

С утреца, думая, что я сплю, Шелест пробовал ретироваться, я за комедией наблюдала из-под опущенных ресниц и злорадно желала разбить ему нос. Поняв, что ему ничего не светит он решил расталкать меня, вооружившись моим же ножом.

— Эй, вампирка, чего от меня надо?

Я в непритворном офигении открыла глаза.

— Мне от тебя?

Быстрый переход от сна к бодорствованию заставил Шелеста отшатнуться, но он быстро опомнился.

— А кому, мне что-ли? Сижу в трактире, пиво пью, а в следующий миг лечу хрен знает куда и по башке получаю.

Я спешу прояснить ситуацию.

— Ты мне на фиг не сдался. Сам свалился посреди ночи и я еще виновата... Если бы не ограничитель то ты бы меня и не увидел, я от тебя тоже отойти не могу.

Наемник переваривал информацию медленно, но суть ухватил верно.

— Чем ты тут занимаешься? Мы в Вогг?

— Да. Я рассчитываю тут подработать у графа. Мы сейчас в Пролесье, а ты где был?

Шелест отошел и уселся на кровать.

— Недалеко от сюда. Тоже графу на счет дочки собралась?

На всякий случай я кивнула.

— Тогда давай так. Раз мы связанны, — он развернулся ко мне лицом, — предлагаю временно поработать на пару. Выручка — напополам. А по ходу дела разделаемся и с нашей проблемой. Но учти, как только связка исчезнет — каждый сам за себя.

Конец фразы угрожающий. Ты мне тоже не нравишься, но я цивилизованная, не кусаюсь, ядом не плююсь. Да, выхода иного нет, от неприятного соседства не отвертеться. Обговорив детали соглашения, сводящиеся к сути 'каждый за самого себя' я хвостом проследовала за голодным Шелестом по его делам насущным.

Через час с лишним мы шли по петляющей лесной тропке, призванной сократить путь. Полы длинного противно яркого красного плаща цеплялись за кусты, тяжелые капли барабанили по капюшону. С утра зарядил дождь, а мой зелененький дорожный как оказалось, весь изгваздался в мёде. У корчмаря на смену нашелся только такой ядреный. Впереди напялив оттертую вонючую куртку молча скользил Шелест, ни одна травинка под его стопами не приминалась и не шуршала.

Первое недопонимание в нашем новообразованном отряде не заставило себя ждать. Непререкаемым тоном к двум часам дня наемник объявил привал и обед. Отвыкла я со своими братишками от таких человеческих слабостей... Вещмешок Шелеста со всякими веревочками и бирюльками, брякнув, шмякнулся на землю. Возразить тут нечего. Я кушать не хотела, с утра гусыню в пивной выпила, но подождать более слабого не проблема. Пока Шелест ел я хотела побегать по лесу, припасов до следующей деревни маловато, но вовремя вспомнила, из-за чего мы тут сотрудничаем. Ничего, потерплю, не навсегда же это...

Через четыре дня налет оптимистичного настроя улетучился как дым. Во-первых, ночью он спал и просыпался только после десяти, то-есть когда половина дня уже вообще-то прошла. Во-вторых, ходить с ним на охоту сущее мучение, от его смердения разбегались все звери. Все равно что в охотничий рог трубить. Но что раздражало больше всего, он всегда норовил вести, не смотря на то, что он явно медленее. Комплекс вожака во всей непревзойденной красоте. Благодаря незабвенному напарнику мой нос пять раз встречался со щитом. Отнють не мягким к слову. Чувство вселенской справедливости уравновешивал расквашенный нос наемника, у него заживление не вампирское.

Спустя неделю, голодные и злые, мы вошли в деревню, откуда неведомая сила выдернула Шелеста. Его снаряга не сделала ноги ввиду неоплаченного счета, трактирщик не нашел покупателя на Шелестовские шмотки и оставил их на всякий случай — вернется клиент, так и за хранение можно содрать будет. Наемник оправдал надежду и выложился по полной. Не тратя время на поиск другого постоялого двора мы сняли две соседние комнаты и с неописуемым восторгом захлопнули двери друг за другом. Я одна, скоро принесут бочку за неимением бадьи, и если девушка-прислужница поторопиться и приведет поросенка, то я не буду пускать слюни на ее шею. Как я хочу есть, кто бы знал, трое суток не пила с этим остолопом...

К следующему утру, поправочка — полудню, мы отчалили. Наученная горьким опытом и правдой жизни я тащила в лукошке троих ушастых пушистов. Упитанные кроли прыгали в корзине, заставляя ее болтаться из стороны в сторону, изрядно мешая продвижению. На привалах я работала сенокосом — сухой паек потреблял траву в промышленных количествах. Шелест с мрачной физиономией составлял мне компанию — его плетенку наполняли пироги, испеченные женой трактирщика. Ранец наемника распухал, но отказаться от дармового угощения было выше его сил... С запасом еды путешествие существенно облегчилось, а когда я приготовила из высушенного зайца для него мясо отношения приняли менее напряженный характер. К частым остановкам я приноровилась, оставшимся косолапым опять же клевера нащиплю, пока Шелест с готовкой своей возиться. В сущности мой попутчик оказался не плохим парнем, с закидонами, но скажите, у кого их нет? Вот в таком благодушном настроении, когда погода в нашем отряде наладилась мы и вышли к... пряничному домику. С тракта, наезженного при том, уперлись прямиком в это пекарное изделие. Общее обалдение пересилило любопытство, беспечно болтающиеся корзинки замерли в воздухе. Так-так, и что там у нас?

Хлебо-булочная избушка высотой под три метра, внешние стены из рифленых бисквитных вафель, такие Джейко любит. Двери и ставни из песочного (это по части Рамин) расписанны разноцветной глазурью, крыша из шоколадной черепицы (все в восторге). Два окошка забраны тонким-тонким прозрачным леденцом, у двери с кремовым орнаментом качается на ветру марципановый колокольчик. Домик сказка. Шелест как и я стоит и чешет затылок. На наши крики никто не выходит, в окошках за занавесками из нитей жженого сахара ничего не видать.

— Войдем? — Вопрос наемника сквозил сомнением. Домишко помещается прямо посреди дороги, перегораживая ее напрочь. Как бы он раньше не стоял, но точно не поперек тракта... Выбор правда не велик, если он опасен, то лучше в него зайти и все выяснить, оставлять неведомую угрозу за спиной противоречит технике безопасности живого вампира, желающего оставаться живым и впредь.