Завтра не наступит.Общий файл

-Ты не зверь, Антон.

-Ну, да! И это говоришь мне ты.

-Если он есть, борись с ним!

-А я что делаю все эти годы!

-Ты принимаешь его! — гневно бросила я ему, — Ты прикрываешься им, как щитом, вместо того, чтобы бороться и сказать ему нет, раз и навсегда!

Он пораженно на меня посмотрел.

-Ты думаешь это легко?

-Нет, черт побери! Это нелегко. Но хватит жалеть себя! Ты хотел, чтобы я подарила тебе неделю. Я тебе ее дарю, не зверю, а тебе! Что ты сейчас чувствуешь?

-Мне хочется тебя убить,— пробормотал он,— А еще хочется, чтобы ты заткнулась.

-Ты боишься.

-Нет!

-Ты боишься боли, которую причинили тому мальчику, когда постоянно изо дня в день отвергали его. Ты боишься нового разочарования, которое ты испытывал каждый раз, когда не выполнялись обещания. Тогда ты и впустил в свою душу зверя, он давал тебе защиту от этого, но и требовал многое взамен. Но больше он тебе не нужен. Отпусти его. Выпусти его на свободу. Потому что я не собираюсь больше тебе лгать, уже более чем достаточно лжи в наших отношениях. До сих пор я не могла выбрать, не понимала своих чувств к тебе, к Яну. Но теперь я знаю, что я хочу. Отпусти своего зверя, он только мешает нам, потому что видит Бог, я люблю тебя.

Глава 8. Рухнувший мир.

К катастрофе идет не народ, к ней идут отдельные личности.

Янош Кадар.

-Не слишком много на себя берешь? — ухмыльнулся он, но взгляд был пристальным, будто он силился прочитать по моему лицу.

-Я ничего на себя не беру. Просто говорю все как есть. Я люблю тебя. И я хочу быть с тобой.

-Выходит, ты сделала свой выбор?

-Да.

Надежда на его лице промелькнула, но тут же погасла.

-Слишком поздно.

-Ушам своим не могу поверить! Ты что отказываешься от меня?

-Ты убедила меня — со мной рядом опасно и тебе, и Кирке,— в его взгляде была уверенность. Уверенность с примесью горечи.

-Я ничего не понимаю,— я была растерянна, да нет, просто убита его словами,— Ты что бросаешь меня?

-Бросаю ли я тебя!?— почти прорычал он. — Нет, дорогая, неделя еще не кончилась, у нас осталось пару дней. Потом ты уедешь домой, а на следующей неделе улетишь во Францию с Кирой. Навсегда. Влад передаст тебе билеты, визу и документы на дом, который я купил в Нанте, а также чековую книжку. Я открыл счет на твое имя в одном из банков. Денег хватит на всю оставшуюся жизнь. Выучишь сына, может быть, выйдешь еще раз замуж. Будешь жить так, как ты того хотела. — Его взгляд обдал меня жаром. — Но сейчас ты всецело принадлежишь мне! Два дня ты моя, и я не желаю тратить время на долгие разговоры и споры.

Он стремительно подошел ко мне и с тихой яростью впился мне в губы.

-Я хочу тебя. Раздевайся.

Мало того, что он обрушил на меня все это как снежный ком, так он еще и уходил от разговора самым интересным способом, на которое только способны мужчины. Я покачала головой и отступила на один шаг.

-Нет.

-Нет? — вскинул он бровь,— И кто меня остановит? Ты? — что-то страшное творилось с его глазами...

-Не надо быть таким.

-Жестоким? Но я жесток! И всегда таким был! — вдруг он громко и зло рассмеялся — Да не смотри ты на меня так! Я не собираюсь тебя принуждать! Это не потребуется, ты сама захочешь.

Стукнуть бы его, чем потяжелее, чтоб опомнился!

-Антон, да что с тобой?!— воскликнула я, — Почему ты себя так ведешь?

Его глаза яростно полыхали, а в уголках губ залегла горестная складка.

-Почему? — едва выдохнул он,— Да потому что мне больно, черт тебя побрал! Потому что твое признание сильно запоздало, так как трупу вряд ли нужна любовь! Что ты на меня так смотришь? Я не надеюсь выбраться живым, — он глубоко вдохнул в себя воздух и через минуту уже более спокойным голосом произнес:

— Все с самого начала шло кувырком. Я знал, на что я иду. Но ты не должна бояться, — Тошка стоял мрачнее тучи, руки в карманах брюк, напряженное тело, готовое к атаке в любую секунду,— Тебя не тронут, ты ничего не знаешь...

-Но я хочу знать! Я имею право знать из-за чего мне нужно уехать из страны, почему я лишаюсь тебя... — последние слова я прошептала, а Тошка дернулся как от удара.

-Если я расскажу тебе, тогда и твоей жизни будет угрожать опасность.

-Но кто сказал, что она мне сейчас не угрожает! — крикнула я. — Только не прикидывайся дурачком! Я не настолько глупа, чтобы не понимать, почему ты отправляешь нас в другую страну. Опасность есть, так? Они не поверят, что я ничего не знаю. Ты просто обязан мне все рассказать!

-Я обязан обеспечить твою и Киркину безопасность.

-Антон!

Тишина долгая, мучительная, уже было поверила, что он, как обычно, ничего не скажет.

-Ты что-нибудь слышала о Бересове? — после долгих раздумий спросил он.

-Да. Довольно известный политик в нашей области. Внес много программ по защите детей и окружающей среды.

-А по совместительству смотрящий за областью: контрабанда оружия в страны Ближнего Востока, работорговля детьми, ну и конечно наркота.

-Понятно, оказался Бересов полным дерьмом,— осторожно произнесла я,— Но причем здесь ты?

Антон сел на диван, уставился в пол и начал рассказывать.

-К бабке Тамаре тогда приехали его люди, и тонко мне намекнули, что если не стану работать на них, то лишусь своей головы прямо там. Я, конечно, мог поперек них пойти, даже один, но Митяй на тебя глаз положил, ублюдок. Слава за ним идет такая, что даже проститутки бояться его как огня — мразь и садист. А когда тебя этот сукин сын увидел, у него аж слюнки потекли, на лбу было написано, каким пыткам он тебя подвергнет, сделай я неверный шаг. Я дал свое согласие, понимая, что в конце они от меня избавиться как от ненужного элемента в своей цепочке.

Пропал у них груз с оружием, который Бересов, тот же Батя, направил в Ингушетию. Не доехал состав, на полпути потерялся. Вот здесь я Бате и подвернулся со своими возможностями и талантами.

-Как в Ингушетию? Там ведь наши! Там...— у меня дыхание перехватило, а Тошка горько усмехнулся и продолжил:

-Батя конечно и не вспомнил бы про меня, если бы не тот инцидент с теми тремя подонками. А вернее одним, очень избалованным ублюдком, который по несчастью оказался племянником его близкого кореша. Итак, груз я нашел.

-И это все?

-Конечно, нет,— злорадно усмехнулся он,— Пока я Батин груз разыскивал, многое, что успел увидеть,— Тошка поднял на меня свои глаза, и я поневоле вздрогнула — столько ненависти я не видела никогда,— Я вышел на ту мразь, которая занималась подбором детей в восточные бордели для Бересова.

Я охнула, и сердце мое сжалось.

-Детям от десяти до тринадцати лет, не больше. Он скупал их у директоров приютов, куда вкладывал немалые деньги, причем из федерального бюджета. Как раз по той программе по защите детей, как ты говорила.

-Но как об этом не стало известно? Ведь это же дети!

-Не будь наивной! Кто сейчас заботиться о судьбе сирот? Кому они нужны? Все очень и очень просто: ребенок исчезал, а его отмечали как сбежавшего, неуправляемого с расшатанной психикой. На самом деле детей туда подбирали тихих и забитых.

Я нашел эту тварь и убил. Конечно, Бате это не понравилось, очень не понравилось, так как я нарушил его давно налаженную связь с борделями за границей. Чтобы найти очередного посредника понадобиться очень много времени, для того чтобы проверить человека, ввести его в курс дела. ... Потом я сдал его груз с оружием фэшникам. Много денег Батя потерял, очень много миллионов долларов. Ну, а для своей страховки я "одолжил" у Бати всю его черную бухгалтерию по работорговле и надежно спрятал, и на ухо кое-кому шепнул, что в случае моей смерти эти документы попадут туда, куда надо. Теперь понимаешь, какая редкая сволочь стоит у власти?

Антон снова начал с двойным упорством разглядывать пол. Прошло минут пять не меньше, когда он поднял свои глаза, полные горести и решимости.

-Уезжай из страны. Ты верно подметила, я самого начала знал, что тебя не оставят в покое. Боюсь, что ты для них единственный козырь против меня. Не думай обо мне. Если я выживу, я приеду к вам. Уезжай, слышишь, хорошая моя...

Из глаз моих брызнули слезы. Я даже не могу передать, какая ярость клокотала внутри меня.

-Я уеду, черт с тобой! Но ты, сукин сын, приедешь ко мне! Ты не посмеешь сдохнуть, когда ты так нужен!

Тошка обнял меня и даже тихо рассмеялся:

-Узнаю тебя. Ты сама нежность и очарование,— он немного помолчал, а потом тихо и нежно произнес:

-Я не шутил. Я действительно не хочу тратить время на разговоры.

Я посмотрела ему в глаза. Ясный, чистый взгляд его серых глаз больше не обдавал меня холодом. Тихо вздохнув, я покосилась на свой заметно округлившийся живот — неужели я еще возбуждающе выгляжу? Тошка понял мой взгляд по— своему:

-Я не причиню ребенку вреда,— о, Господи, Тошка, я в этом даже не сомневалась.

Мне не спалось. Я в очередной раз прокручивала всю информацию, которую услышала от Антона. Неужели нет выхода? И какой же он упрямый! Даже слышать ничего не хочет о моем отце. И это в такой-то ситуации? Но боюсь, тут замешена не только гордость. Он не хочет подставлять никого, кто мне дорог. Но я не могу сидеть, сложа руки!

Потихонечку пробравшись на кухню, и прикрыв за собой дверь, я включила давно забытый сотовый телефон и набрала номер отца.

-Ну, наконец-то, мать твою! — рявкнул он в трубку и вздохнул от облегчения — Ты чего вытворяешь? И это в твоем-то положении! Ты где пропадала? Где ты?

Я помолчала пару секунд и тихо сказала:

-Если ты закончил, могу ли я тебя попросить? — отец громко выругался, но трубку не бросил.

-Как там Кирка? — начала я с главного.

-Нормально. Ваша няня просто образец терпения и понимания. Я почти каждый день навещаю его.

-Спасибо тебе.

-О чем ты? Он мой внук. И твой сын, кстати, ты не забыла? — я только зубами скрипнула, — Надо полагать, Антон с тобой?

-Нет, его нет в городе, он спрятал меня и куда-то уехал,— почему-то соврала я. Пока не поговорю, ничего ему не скажу.

-А о сыне он не забыл?

-Он справедливо предположил, что с Кирой ты нам поможешь.

-Что ж, тоже верно. Зачем звонишь? Не удосужилась до этого отца известить, так что сейчас беспокоишься?

-Пап, поговорить надо.

-Да уж догадался, не дурак. Где ты?

-Я не могу сказать...

-Какого черта!

-Пап, я, правда, не могу, на то есть причины, не злись. Давай возле причала в семь.

-Я подъеду,— вздохнул мой отец и отключился.

На улице почти рассвело. А я никак не могла придумать, куда бы отправить Антона с утра пораньше, чтобы не заметно улизнуть из дома. Было уже шесть пятнадцать, когда я решила действовать.

Широко открыв дверь в ванную комнату, я прошествовала к белому фаянсовому туалету и склонившись вызвала рвоту. На третий мой стон Антон подскочил как ошпаренный.

-Девочка, как ты? — Я посмотрела на него измученным взглядом, и ничего не сказала. Умылась холодной водой и с видом мученицы прошла в комнату. Тошка с видом побитой собаки трусил за мной.

-Может тебя в больницу отвезти? Давай я Владу позвоню, — ситуация принимала неверный оборот.

-Хватит с меня Влада! Меня от одного его вида уже мутит. Лучше съезди в аптеку, купи чего-нибудь от тошноты, — сказала я и прилегла на диван, прикрыв глаза.

Собрался он минут за пять и уехал, выжимая из машины все лошадиные силы. Ближайшая аптека была в пятнадцати минут езды, нужно торопиться. Быстро надев спортивный костюм, я выбежала из дома. Пройдя быстрым шагом пару кварталов, я поймала машину и доехала до причала. Отец был уже там. Он стоял, облокотившись о свою машину, и нервно курил.

-Привет,— сказала я ему. Он кивнул и отбросил сигарету. Ходить вокруг да около не имело смысла, и я начала рассказывать ему все то, что узнала от Антона. Но не сказала где сам Антон, какое-то предчувствие предостерегало меня от этого. По мере моего рассказа лицо отца становилось все более отчужденным.

-Пап, я понимаю, что сам Антон никогда к тебе не обратиться. За него прошу я. Я знаю, что у тебя достаточно связей, чтобы помочь, — закончила я. Отец достал новую сигарету и закурил.

-Я знал, что ваш союз добром не кончиться,— изрек он, глядя куда-то в сторону.

-Пап, не начинай. Сейчас не время.

Он резко ко мне обернулся.

-Не время, ты права! А ты не хочешь поинтересоваться, каким образом я все это устрою? Тебя это не волнует? Ты кроме своего мужа уже больше ни о ком не думаешь! Кстати, мужа бывшего, прошу заметить.

-Я всего лишь, обратилась с просьбой,— удивленно проговорила я, не ожидая от него такой вспышки.

-Мой ответ "нет".

У меня возникло ощущение, будто мне влепили пощечину, так неожиданно и резко прозвучал его ответ.

-Почему?

-Я не обязан объяснять.

-О, да, ты не обязан,— с горечью сказала я,— Ты вообще никогда не считал нужным объясняться со мной. Даже тогда, когда отправлял меня на все четыре стороны из родного дома после смерти Лешки.

-А ты жестока... — отец даже посерел лицом.

-Не более чем ты.

-Да, пойми ты... Я работаю на Бересова...И что я теперь укушу ту руку, которая меня кормит?! Ты хоть представляешь, где я буду после этого? — выпалил он.

В глазах потемнело, и мир пошатнулся. Большим усилием воли я заставила себя не терять нить сознания.

-Ты...ты...работаешь на эту... мразь? — с брезгливостью переспросила я. Отец промолчал. — И чем же ты занимаешься? Надеюсь, ты хотя бы в работорговле не замешан?!

Он вздрогнул.

-Нет. Я бы с удовольствием открутил ему шею за это. Но... это бизнес, детка. Я не вмешиваюсь в его личные дела.

-Личные?!? — опешила я, — Папа, ты же любишь детей...Тьфу, твою мать! После такого известия даже слова "любишь детей" приобретают другой смысл! Твоя помощь детским домам — блеф?

-Нет,— угрюмо произнес он.

-Бересов кормиться с этой же кормушки...

-Я не занимаюсь торговлей детьми! — заорал он на меня,— Теперь все? Какого черта, ты лезешь туда, куда нормальная баба и не подумала бы!

-Я хочу, чтобы ты помог Антону.

-Опять все с начала! — простонал он,— Пойми, девочка,— начал он, вкрадчиво заглядывая мне в глаза,— Антон переступил границу дозволенного, я не вправе вмешиваться.

-А как же я? Теперь я тоже в курсе. Меня убьют, папа, — я знала, что жестоко так с ним разговаривать.

-Этого не случиться! Ты воспользуешься предложением Антона и уедешь за границу, поняла? Я буду помогать тебе.

-Папа, он тебе жизнь спас!

-А перед этим пытался ее отнять,— хладнокровно заключил мой отец,— Хватит! Антон умрет, а ты уедешь!

Я смотрела на него и не узнавала в этом чужом жестоком не человеке своего отца. Вот так, походя, он отправлял на смерть отца своего внука, человека, которого я любила...

Я развернулась и пошла прочь. Мир рухнул. Антон...Тошка...Любимый...Отец...Руки, убаюкивающие меня перед сном...

Домой я зашла как в полусне. На дорогу назад ушло много времени. Но я даже не заметила этого. Стоя в дверном проеме, я облокотилась о дверь, пытаясь прийти в себя. Мне нужно смириться с этим. Смириться можно, но можно ли понять. Господи, какой же дурой я была все эти годы! Я ведь никогда не задавалась вопросом, откуда в нашей семье такие деньги, наивно предполагая, что их можно заработать честным трудом. Чего еще я не знала? Помниться отец не сильно обрадовался, когда мы с Лешкой решили пожениться, почему? Теперь мне захотелось это знать. Зато в отношения с Антоном отец не вмешивался. И теперь спокойно говорит о его убийстве. Я судорожно вздохнула. Не думать, иначе я сойду с ума. Прийти в себя меня заставила другая мысль: Тошка дома, и судя по всему давно, но не криков, не ругани в свой адрес я не слышу.