Круги на воде

— Что это? — недовольно спросила Ольга Сергеевна. — Газета?

— Я проследил за ним! — возбужденно начал Марченко. — Смотрите!

С этими словами он раскрыл разворот газеты "Сим Шалом", на котором была напечатана статья под звучным названием "Черное Солнце Востока".

Дольская с Кириллом Эдуардовичем быстро пробежали ее глазами, а затем уставились на Марченко, давая понять, что ждут продолжения.

— Он сейчас у него. — выпалил тот.

— У этого Палина? — уточнил старик.

— Ага, — кивнул Марченко.

Дольская засмеялась и закружилась по комнате, от чего нижняя часть ее платья приподнялась вверх, став похожей на конус с кругом в основании.

— Вот видите, Кирилл Эдуардович! А вы волновались! — она попыталась закружить старика в танце, но тот так закашлялся, что Дольская решила оставить эту затею. — Книга наша!

— Каков план дальнейших действий, Ольга Сергеевна? — заискивающе спросил Марченко.

Дольская перестала кружиться и вновь стала сосредоточенной.

— Подождем, чем кончится их встреча, и попытаемся узнать, где они хранят Книгу.

— А может вы этого, того... — неуверенно промямлил потомок первого похитителя Книги.

— Чего того? — хором переспросили Дольская с Милютьевым.

— Ну... — Марченко раскраснелся от неловкости, — явитесь им и заберете...

— Петр Иванович, вы, право, нас удивляете, — Дольская закатила глаза. — Зачем же нам выдавать себя? Куда вернее будет затаиться. К тому же, что даст подобного рода явление? Или вы думаете, что они со страху все вот так и выложат перед нами? Очень сомневаюсь — не та эта публика.

Она задумчиво покрутила в руках кулон, а потом вновь обратилась к Марченко:

— Вы вот что, Петр Иванович, ступайте к дому Вязенского и дежурьте там до его прихода, а как он появится — дайте нам знать. Ясно?

— Яснее некуда! — обрадовался Марченко столь высокому доверию.

* * *

На следующее утро Жмыхов, вместо того, чтобы направится прямиком на свое рабочее место, решил пойти на квартиру к писателю и осуществить его арест. По дороге капитан фантазировал, какие блага могут обрушиться на него, в случае раскрытия им единолично столь запутанного дела. Конечно, рассуждал он сам с собой, начальство по головке не погладит, за то, что занимался самодеятельностью, не ставя никого в известность. Но, с другой стороны, главное — результат! А он будет — в этом Жмыхов не сомневался.

Оказавшись перед дверью олеговой квартиры, Жмыхов, вместо того, чтобы позвонить в звонок, властно три раза кулаком простучал по железной двери. Ответа не последовало. Жмыхов постучал еще. Но результат был все тот же.

— Б..ть, дома нет, — выругался милиционер.

Постояв какое-то время в растерянности, он решил все же не отступать от задуманного. Нет дома? Прекрасно. Можно учинить обыск и брать Вязенского уже имея на руках доказательства его вины.

Жмыхов умелым милицейским движением вскрыл дверь и вошел в квартиру.

Первое, что он увидел на секунду парализовало его сознание. Он готов был лазить по ящикам, искать хоть какие-то улики, но такого он никак не ожидал. На столе в комнате лежала раскрытая газета, на одной из сторон которой красовалась статья под названием "Черное Солнце Востока".

— Попался, сволочь писательская, — злорадно усмехнулся участковый.

Теперь ко всем его догадкам прибавилась и еще одна, которая окончательно уверила его в своей правоте. Ведь воры, бывшие в квартире Смолина, спрашивали его об этом самом черном солнце!

Жмыхов схватил газету и с удивлением прочел ее название.

— "Сим Шалом"? — сам у себя спросил он, а потом добавил: — Да тут попахивает жидовским заговором. Масоны, б..ть!

В голове у капитана все путалось. В голове сам собой всплыл разговор, который он имел со своим ученым братом пару месяцев назад. Увидев по телевизору репортаж про масонские организации, Жмыхов не на шутку заинтересовался таинственной тематикой, а единственным источником информации для него по жизни был младший брат. Поэтому, недолго думая, Жмыхов схватил телефонную трубку, набрал номер Константина и недвусмысленно потребовал, чтобы тот тут же выезжал к нему.

— Зачем? — жалостливо спросил Константин, посмотрев на часы и обнаружив, что стрелка вот-вот покажет пол второго ночи.

Получив в ответ порцию отборного мата, младший Жмыхов понял, что спорить будет себе дороже (как обычно, впрочем), а потому наспех собрался и выехал к брату.

Разговор на кухне был до самого утра. Константин уже валился с ног от усталости, но капитан, подливая себе водки, требовал все новых подробностей из жизни тайных организаций масонов.

По окончанию лекции страж порядка сделал один вывод, которым сам остался крайне удовлетворен:

— Плетут жидовский заговор эти масоны. Однозначно.

Посмотрев на засыпающего Константина, он толкнул его в грудь, отчего тот взвизгнул, и спросил:

— Правильно я говорю?

Константин, сил у которого не осталось вовсе, лишь закивал в ответ.

И вот теперь, стоя посреди комнаты в квартире Олега, Жмыхов не верил свои глазам: мало того, что он раскрыл кражу, так еще и вышел на след масонского заговора!

На всякий случай участковый порылся в вещах Олега, но ничего путного и интересного для себя не нашел. Затем взгляд его упал на компьютер и в голове Жмыхова зародилась шальная мысль: покопаться в файлах писателя. В этот момент капитан окончательно почувствовал себя героем крутого детектива, в котором ему отведена роль гениального сыщика.

Жмыхов включил компьютер, который затарахтел и начал загружаться. Внезапно на мониторе отобразилось окошко с надписью, которого чуть не вывела Жмыхова из его боевого настроя: введите пароль.

Пароля Жмыхов не знал, а потому тупо ткнул на клавишу "ввод" и к его глубочайшему удивлению компьютер продолжил процесс загрузки.

— Взломал, твою мать! — в каком-то экстатическом восторге воскликнул Жмыхов, не подозревая, что никакого пароля на компьютере установлено отродясь не было.

Наконец, все программы были загружены и на девственно чистом рабочем столе капитан обнаружил лишь один файл под названием "Трехкружие". Здесь Жмыхов чуть не задохнулся от восторга.

— Ну все, гнида! Всех возьму!

Кликнув два раза на иконку файла, Жмыхов дождался пока на экране появится текст и тут же принялся хаотично перелистывать страницы, словно пытаясь прочесть весь текст сразу со скоростью звука. Но затем милиционер взял себя в руки и решил остановится, чтобы, наконец прочитать хоть что-нибудь. Он перестал дергать мышку, вперся взглядом в экран и принялся читать. Но довольно скоро ему пришлось прерваться: послышался звук проворачиваемого в замке ключа, а затем и голоса...

* * *

Шум разбудил князя Петра Алексеевича Вязенского. Он выглянул из своей палатки и увидел вдалеке зарево пожара. Князь сразу понял, что горит палатка, в которой был размещен генерал Женар.

Накинув мундир, князь выбежал на улицу и так быстро, как только мог, ринулся в сторону горящего шатра.

— Что случилось? — спросил он на бегу у солдат, спешивших с ведрами для воды в сторону реки.

— Господа офицеры учинили самосуд, ваша светлость, — ответил один из рядовых.

Вязенскому стало все ясно. Пьяное офицерье, решило поразвлечься, самолично казнив взятого в плен высокого французского чина.

Когда князь добрался до палатка, Женар был еще жив. Дышал он с трудом — грудь была его вскрыта ударом сабли. Говорить француз уже не мог.

Петр Алексеевич нагнулся над телом генерала, жизни в котором с каждой секундой становилось все меньше и меньше, и слезы отчаяния потекли у него из глаз. Француз из последних сил посмотрел на него и лицо его было светлым, по крайней мере так показалось князю. Сквозь пелену слез Вязенскому вдруг показалось, что Женар будто косит погасшими глазами в сторону горящей палатки.

— Что -то забрать? — спросил князь. — Что-то передать вашим родным?

Но генерал ему уже не ответил — душа его навсегда покинула тело.

Аккуратно положив бездыханное тело на землю, князь ворвался в горящую палатку. Огонь бушевал практически повсюду, поглощая вещи Этьена Женара с сумасшедшей скоростью. Но центр шатра еще был не тронут пламенем, хотя коварные языки уже добирались и туда. Именно там, по центру стоял маленький табурет стол, за которым еще недавно генерал что-то писал.

Вязенский увидел, что лист бумаги все еще лежит на столе, хотя коричневые пятна уже начинают проступать на нем, предвещая скорый тлен бумаги.

В два прыжка князь преодолел расстояние от входа до стола, отмахиваясь от клочков горящей ткани, кружащих в воздухе, и схватил листок. Жара стояла такая, что на секунду Вязенскому показалось, что обратно он уже не выберется. И здесь взгляд его упал на кожаную походную сумку генерала, стоявшую около табурета. Из последних сил Петр Алексеевич вырвал ее из пекла и рванул к выходу, лишившись чувств уже находясь снаружи.

Очнулся он от того, что почувствовал неприятную сырость. Прямо над ним стоял солдат, держащий ведро с водой.

— Очнулись, Ваша светлость! — солдат поставил ведро на землю. — Ну, Слава богу!

— Где бумага и сумка? — тут же спросил Вязенский.

— Все здесь, все здесь, Ваша светлость, — солдат протянул князю вещи генерала. — Все в сохранности.

Князь принял сидячее положение и развернул письмо. Большая часть его истлела, но последняя часть была вполне читаема. Огонь от бушующего неподалеку пожара освящал ночное небо, позволяя Вязенскому ознакомиться с письмом тут же.

"....молодой князь обучен хорошим манером и умен, что самое важное. Мне кажется, он как нельзя лучше подходит для дела, хотя, я могу и ошибаться... в любом случае, и пригляжусь к нему и если сочту, что он тот, кто нам нужен — ознакомлю его с содержанием Книги, сделав посвященным и ответственным за дела организации в России..."

Вязенский перечитал отрывок несколько раз, после чего открыл походную сумку Женара и извлек из нее книгу в черной обложке...

* * *

Следующая встреча Смолина со Шпагиным произошла уже на следующий день.

— Что-нибудь удалось узнать?— с надеждой спросил Юрий Андреевич.

— Увы, нет, — Шпагин опустил вниз уголки губ, показывая мимикой, что сожалеет.

— Что, совсем нечего? — Смолин был разочарован.

— Если организации с такими названиями где-то в Европе и есть, то к разведке, по крайней мере по моим данным, они отношения не имеют.

— Я тебя понял.

— Ладно, я пошел, Юр... — Шпагин явно торопился уйти — ненужные контакты с потенциальным врагом народа ему были сейчас не нужны. Смолин понимал это, а потому не держал на товарища обиды.

Попрощавшись со Шпагиным, Смолин поехал в больницу. К Новикову его пустили сразу же, попросив, однако, надолго не задерживаться, так как больной был еще слишком слаб.

— Здравствуйте, Илья Ильич! — поприветствовал Смолин больного,

— Доброе утро, Юрий Андреевич. Рад вас видеть. — Новиков попытался улыбнуться, но свежий шрам не дал это сделать — вместо улыбки на лице Ильи Ильича отобразилась гримаса невыносимой боли.

Смолин решил не тянуть и перешел сразу к делу.

— Посмотрите, — он протянул Новикову фотографию.

— Кто это? — удивился тот. — Очень похож на вас...

— Похож, — Смолин забрал снимок обратно и перевернул обратной стороной.

Новиков побледнел.

— Я вас предупреждал, Юрий Андреевич, но вы мне не верили... — губы его дрожали, но выражение лица оставалось спокойным. — Сначала товарищ Локиев, теперь они доберутся и до вас...

— Но кто это? — Смолин ткнул пальцем в запечатленного на фотоснимке молодого человека.

— Сначала я должен спросить вас, Юрий Андреевич, откуда у вас этот снимок?

— Я нашел его в столе, на квартире Глеба, — не стал скрывать правды Смолин.

— Локиева убили они, — тихо начал Новиков. — Вы должны это понимать. То, что произошло на квартире Дольской — было актом перехода в новый круг. — Он прервался, а потом быстро спросил: — Вы прочитали то, что я вам дал?

— Книгу по семантике?

— Да.

— Ознакомился, но весьма поверхностно, — замялся Смолин.

— То место, где говорится о связующей роли круга? Его смотрели? — настойчиво продолжал Новиков.

— Пошлое, настоящее, будущее?

— Именно, — Новиков попытался присесть, но последствия побоев еще сказывались, а потому он лишь немного подтянулся на подушке. — В этом и состоит суть. В прошлом веке сбылась первая часть пророчества, предсказывающего возвышение "Трехкружия", сейчас — вторая, а стало быть через семь десятилетий — сбывается и третья.

— Постойте, — перебил его Смолин. — Я ничего не понимаю. Что значит сбывается.

— На фотографии, Юрий Андреевич, скорее всего кто-то из ваших потомков. Внук, возможно. Это послание, адресованное вам, да и нам всем, говорящее о том, что они там.

— Где там? — Смолин раздражался. — Опять вы за свои фантазии, Илья Ильич.

— А вы опять мне не верите! — усмехнулся Новиков.

— Согласитесь, в это сложно поверить...

На том и расстались. Смолин был не готов в очередной раз выслушать лекцию о реальности мистического. Как он не заставлял себя, но поверить не мог.

Успокоившись, что к разведке попавшая к нему фотография отношения не имеет, Юрий Андреевич утвердился в мысли, что, скорее всего, все происходящее — происки его врагов внутри НКВД. Верить в то, что он попал в разработку по одному из готовящихся процессов над врагами народа ему не хотелось, а потому мысли эти он гнал от себя, пытаясь занять мозг текущей работой.

Но в глубине души он ждал ареста. Ждал, когда и за ним придут.

Никто не пришел. Неделя, месяц, год, второй, третий — время шло и ничего не происходило...

А потом началась война. Был особый отдел, была операция по вывозу архивов "Анэнэрбе" с освобожденных территорий и была смерть весной сорок пятого от немецкого заряда, заложенного под железнодорожные пути, по которым шел поезд с нацистскими документами, вывозимыми под присмотром Смолина в Союз...

* * *

До дачи добирались долго. Но Олег знал, где искать, то, что им было нужно. С детства он знал дом вдоль и поперек, облазил все его самые укромные уголки. Однажды, когда Олегу было лет десять и он проводил очередное лето в компании Сергея Тимофеевича на его дачном участке, произошел случай, которому маленький Олег не придал особого значения, но который теперь мог помочь в поисках места, где хранилась реликвия.

...Олег сообщил деду, что собирается с друзьями погонять на велосипедах, и выкати в из сарая своего двухколесного "коня", укатил. Катались долго, объезжая все близлежащие дачи. С собой брали кое-какую провизию, чтобы в случае чего перекусить, не возвращаясь при этом домой. Если стояла жара, купались в мелкой речушке. Одним словом нормально проводили время именно так, как и должны проводить его мальчишки в таком возрасте.

В тот день катались до вечера. Вернувшись, Олег кликнул деда, но тот не отозвался, хотя обычно в этот час он любил сидеть на улице с книжкой в руках, потягивая самодельное фруктовое вино.

— Дед! — крикнул Олег.

Никто не ответил.