Двое на протянувшейся узкой галерее вдоль всего ангара молча смотрели, как к севшему кораблю бросились десятки людей: медики, техники с "помощниками" и грузовыми платформами, даже парочка пилотов. С шипением люки транспортника раскрылись, опуская аппарели; навстречу команде боевой базы потекли эвакуированные с "Авангарда", кто мог передвигаться самостоятельно или с помощью коллег. Могло показаться, что минутная сумятица у пандусов перерастет в затор, но как из-под земли выросшие "серые" [из-за светло-серой формы обиходное название на кораблях Космофлота солдат и офицеров внутренней безопасности] мигом навели порядок.
Неутихающий, пульсирующий гул кипящей повсюду работы, разговоров, команд, стонов раненых, здесь, на высоте двадцати семи метров над палубой ангарного блока сильнее всего бил по ушам, пронизывая голову, за считанные минуты награждая тупой, сверлящей затылок болью. Внизу все внимание поглощала работа, десятки рутинных операций, почти что без участия разума повторяемых над каждым обслуживаемым космолетом — и оглушительная какофония бесконечного аврала просто-напросто не воспринималась измученными людьми.
Там внизу не давила так ответственность за судьбу трех кораблей, оказавшихся отрезанными от любой мыслимой помощи, лишенными пути назад, преследуемые по пятам врагом, который не успокоится, пока не уничтожит боевую базу со всем экипажем. Последний рейд "Гетмана Хмельницкого" по своей территории тэш'ша крайне болезненно и были настроены расшибиться в лепешку, но не выпустить людей.
— Мы должны выпускать космолеты, командор! — один из стоявших на галерее, средних лет коренастый мужчина с необычайно длинными для своего роста руками, и ярко-синими глазами, казавшимися холодно сверкающими сапфирами, наклонился к вцепившемуся в поручни и неотрывно смотрящему вниз, седому как лунь старику. — В любой момент кто-то ошибется — и...
— Я все понимаю, Блейк! — с нажимом ответил командор Фарбах. — Но люди должны отдохнуть. "Авангард"... можно считать, его нет. Что с "Молохом" — скоро, надеюсь, узнаем. Они — наша последняя надежда. Хватит, что помогают с космолетами — больше от них я не буду требовать.
Командор выпустил, наконец, поручни и стремительно прошелся по галерее — даже не глядя на его лицо, по рваным движениям, взмахам рук и злому, свистящему шепоту, с которым он выплевывал слова, можно было представить, насколько Фарбах раздражен.
— Вещунья и Псих уже должны достичь "Молоха" — если расчеты верны. Еще сорок семь минут мы сможем принимать транспорты с "Авангарда" — потом операцию придется свернуть. Усиленные патрули на пределе наших сканеров — запас времени у нас есть, Блейк.
— Они едва успеют за сорок минут переправить людей...
— Значит, все остальное мы оставим здесь. На базе еще достаточно запасов для одного-двух боев. А...
Фарбах на полуслове прервался, вскидывая голову к темно-серому перекрытию над головой. Пришедший на визор вызов дублировался мягким гудком коммуникатора.
Командор коснулся сенсора коммуникатора на поясе, одновременно фиксируя взгляд на спроецированном визором меню связи. Сигнал шел с мостика — без причин его бы не тревожили.
— Командор, вас вызывает "Авангард". И мы получили сообщение от переднего патруля: приближается зонд. Вектор — на "Молох".
— Опознавательный код? — сделав знак заместителю идти следом, Фарбах спросил на ходу.
— Совпадает, сэр. Через семь минут зонд начнет торможение и передачу данных.
— Понятно. Удерживайте канал с "Авангардом". Переднему патрулю — выйти за предел радиуса сканеров, ему на замену отправить патрульную пару с малого периметра.
С мостика ответили стандартным "да, сэр" и отключили связь.
— "Авангард" вызывает, — ответил на невысказанный вопрос заместителя командор, резво взбегая по узкой лестнице, ведущей с галереи ангара в один из служебных переходов. — И зонд от Вещуньи.
Блейк молча кивнул. Невозможность пользоваться гиперсвязью нервировала — любое предупреждение могло запоздать, любая новость — оказаться безнадежно устаревшей. В их ситуации, когда один корабль прикрытия был выведен из строя, а второй — оказался непонятно где, попытка гиперсвязи означала открытое приглашение врагу заглянуть на огонек. Оставалась, конечно, обычная радиосвязь — но и с ней творилось нечто непонятно: в пределах ста-ста пятидесяти тысяч километров все работало без сбоев. Затем начинались помехи, а уже с двухсот тысяч сообщения прекращали доходить. Что за чертовщина происходит — не понимал никто: ни навигаторы, ни техники, ни навком базы — и спокойствия это не прибавляло.
Переходы боевой базы пустовали: все, кто не был занят в ангаре, или в отведенной под временный лазарет зоне, отсыпались. Адские тридцать часов двух боев подряд, рывок сквозь подтягивающиеся силы прикрытия, атака резервной базы снабжения и поднятой им навстречу полусотни космолетов — все это вымотало людей. Сейчас в полной мере можно было оценить жесткий запрет Военного Совета на любые операции вблизи тэш'шской системы — выявленные еще три года тому базы снабжения просто напрашивались на один решительный удар, но командование решил приберечь лакомую цель. Ставка тэш'ша на то, что люди не обнаружили систему, обернулась выпадом боевой базы, превратившей все хоть малость значимое, как на поверхности планеты, так похожей на Марс, так и в ее окрестностях в пыль.
Теперь "Гетману Хмельницкому" приходилось почти в одиночку мчаться по инерции в самом сердце вражеской системы. Впереди в шести часах полета их ждал молчаливый "Молох" — и только-только пришедшее сообщение от высланной разведгруппы могло хоть малость прояснить обстановку. Менее чем два часа назад встреченный беспомощно дрейфующий "Авангард" уже никому и ничему помочь не мог: если в первой стычке тэш'ша не сразу сообразили, с кем имеют дело, то после уничтожения базы снабжения и боя над красным миром, сомнений у них не осталось. "Авангард " прикрыл собой "Гетмана Хмельницкого" от двух тэш'шских кораблей, наплевавших на выживание и пошедших на перехват. АРК связал боем врага, обеспечил прикрытие развернувшихся в безопасной зоне ударных групп космолетов, дал время боевой базе уйти с вектора атаки противника, изувечил одного из "котов" — и сам превратился в развалину. Лишь чудом уцелевший гиперпривод позволил ему уйти с поля боя, но для каждого было ясно — "Авангард" совершил свой последний рейс.
— Командор на мостике, — хрипло приветствовал их дежурный, часто моргая красными от недосыпания глазами. Навком базы отреагировал чуть быстрее, переслав на визор Фарбаха успокоительный отчет.
Фарбах механически кивнул, окидывая взглядом ставший родным мостик боевой базы. Вытянутый овал с равномерно размещенными по периметру рабочими местами, над которыми висели спроецированные экраны, и "яма" в центре, представляющая собой уменьшенная копию овала. Сверху весь мостик накрывал один огромный обзорный экран, на котором в данный момент единственным достойным внимания объектом был оконтуренный белым на фоне звезд корпус "Авангарда". Он же — но в сопровождении столбцов технических данных, диаграмм и отчетов, висел над "ямой", примерно на полтора метра выше основного уровня мостика в виде голограммы.
— Открыть канал связи с "Авангардом", — распорядился командор, поднимаясь за свой пульт. Блейк, перебросившись парой слов с помощником главного навигатора, встал него за плечом.
Тихо тренькнуло, в воздухе над проектором проявился экран. Сверху вниз пробежали белые полосы, экран потемнел, теряя прозрачность — и они увидели мрачного капитана АРК, сидящего в кресле с замотанной регенерационными лентами головой.
— Командор, мы запустили двигатели, — резко бросил он. — Мощность реграва — 27% от нормы, тяга — 75-78% боевой. Начинаем синхронизацию импульсов.
Фарбах и Блейк одновременно посмотрели на голограмму "Авангарда" — там бледно-зеленым пульсировала корма, а на высветившихся вокруг нее экранах бежали данные, подтверждающие слова командира "арки". Фарбах нервно дернул щекой, вновь переводя взгляд на экран перед ним.
— Пауль, какого лешего вы там вытворяете? — тихо, но не менее от того грозно процедил командор. — Вам всем жить надоело? У вас практически не осталось проекторов экрана, только-только ликвидировали последние пожары... Вас первый попавшийся "кот" плевком на тот свет отправит.
— Значит, пока он будет плеваться, вы вырвете ему глотку, — улыбка на лице полковника Пауля Райтсена была одновременно и упрямой, и ожесточенной, и обреченной. Он не испытывал иллюзий по поводу предстоящего, — "Гетман Хмельницкий" должен уйти. Мы не знаем, что с "Молохом", — его лицо не изменилось, но голос дрогнул: с полковником Хейором, командиром "Молоха" он был знаком не один десяток лет, еще с Лётной Школы Цереры. Они — как и сам Фарбах — были одними из немногих, кто прошел как ад Церерианской битвы, так и беспощадный бой у Алос-12. — У вас остаются только космолеты. Если будет бой — этого может быть недостаточно. Мы обеспечим прикрытие и дадим вам время.
— Вы не успеете синхронизировать импульсы, — Блейк смотрел на бегущие строки под голограммой "арки", описывающие параметры его нового курса. — У вас не меньше часа уйдет на торможение и новый разгон. До "Молоха" остается всего шесть часов.
Фарбах бросил короткий взгляд на голограмму, потом требовательно взглянул на Райтсена.
— Мы прикинули, что можно сэкономить на торможении, — командир "Авангарда" посмотрел на невидимый для командора и его заместителя экран, потом набрал команду на развернувшейся перед ним клавиатуре. — Вот расчет.
Экран перед людьми мигнул, сдвигаясь в сторону. На его месте появился зеленоватый куб, в котором белая линия прочертила предполагаемый курс боевой базы. Затем замигала точка "Авангарда" и от нее пошла желтая линия, сужающейся вытянутой в одну сторону спиралью обвивая траекторию "Гетмана Хмельницкого". По схеме прошла рябь, и точки двинулись по линиям: сперва вперед вырвалась белая, но примерно в трети полета от цели, после планируемой коррекции курса, желтая вновь сблизилась и практически уравняла импульс и вектор движения.
— Хитро, — оценивающе произнес Фарбах. — Но часа два вы будете предоставлены сами себе. Я не буду выпускать космолеты без подтверждения о противнике, ремонтных бригад дать не могу — все заняты по уши. До сближения транспорты в обе стороны не полетят, — он посмотрел на хронометр, — им всего двадцать пять минут осталось.
Пауль с монитора кивнул:
— Еще один рейс остался. Мы отправили вам всех раненых и тех, кто не нужен на время корректировки траектории. Мертвые... — он вздохнул, а глаза полыхнули яростью. — Мертвые будут с нами.
— Сколько вам нужно людей?
— На мостике — тринадцать человек со мною, семь — в реакторном отделении, и пятеро у двигателей; еще пять-семь техников на подхвате. Мы отправим вам топливные капсулы и боезаряды для космолетов, и все, что осталось от медицинских запасов. Снаряды для РкОдов и торпеды оставим себе — пригодятся.
Фарбах ничего на это не ответил, молча смотря на полковника. Ему страшно хотелось наорать на упрямца, заставить отказаться от этого самоубийственного решения... но он понимал справедливость всего сказанного. Если бы на "Авангарде" не смогли запустить двигатели, если бы импульсы движения отличались еще сильнее, если бы...
Капитан был прав — "арки" должны защитить боевую базу любой ценой. Никому здесь не требовалось объяснять, что в случае нового боя тэш'ша сделают все возможное и невозможное для уничтожения так сильно досадившей им Кунна'а Хенса.
— Действуй, Пауль, — негромко и мрачно бросил Фарбах. — Когда мы вернемся — я с тебя шкуру спущу.
Впервые с начала разговора капитан "Авангарда" широко улыбнулся.
— Да, сэр.
— Есть еще проблема, о которой вы забыли, полковник, — Блейк, все это время изучавшей переданную схему, напомнил о себе. — На первом витке вы зацепите аномалию.
Райтсен поморщился, набирая очередную команду. Куб вновь мигнул, почти исчез, потом обрел четкость. Теперь траектории боевой базы и АРК окружала выделенная темно-синим цветом зона. Со стороны казалось, что оба корабля стремятся поскорее выйти из объятий огромной медузы, выпроставшей им вслед бесчисленные щупальца.
— Мы не забыли, полковник Джонсон. На семьдесят восьмой минуте воздействие аномалии превысит безопасный уровень, на девяносто первой — достигнет локального максимума.
— И? — Фарбах вопросительно заломил бровь. Капитан "Авангарда" вновь мрачно усмехнулся.
— Гиперпривода у нас нет — все сгорело после взрыва на выходе. Реграв на трети мощности — с единственным термоядерным реактором это предел, на котором мы можем стабилизировать рабочую область. При прохождении аномалии мощность мы снизим до 20% от нормы, отключим все, включая гравитацию и регенерацию воздуха. Работать будут только навком, командная сеть и двигатели.
— А возмущения в контуре гиперпривода "Кракена" достигли двадцати пяти процентов, — негромко напомнил Блейк.
— "Кракен" залетел гораздо дальше, чем зайдут они, — не поворачивая головы, ответил командор. — И все же... Пауль, вы слышали?
— Да, командор, — Райтсен упрямо выпятил губу. — Гиперпривод — это не реграв. Разница...
— Небольшая! — перебил его Фарбах. — Мне не требуется консультация техников, чтобы сказать: с одним реактором в стабилизирующем контуре вам и пятнадцати процентов хватит.
— Мы все понимаем, сэр, — опять кивнул Райтсен. — Я считаю риск минимальным — и, в нашей ситуации, допустимым. Мы попробуем еще выгадать еще чуть-чуть мощности — может, получится проскочить на 15-17%.
Фарбах переглянулся с заместителем; Блейк чуть заметно пожал плечами. Полковник Райтсен был не дурак, возможности своего — остатков своего — корабля знал, а здорового авантюризма в нем было не меньше, чем в любом из людей здесь. В конце концов, любой рейд на тэш'шскую территорию был самоубийственной авантюрой — одной больше, одной меньше...
— Действуйте, — повторил свои же слова Фарбах, но сам при этом смотрел на схему, где синяя "медуза" тянулась вслед кораблям.
Сюрприз, свалившийся им на головы в этой богом забытой системе. Едва боевая база вышла из гиперпространства, как гравидетекторы и сенсоры подняли тревогу: нечто вызывало возмущение в любых устройствах, где был задействован эффект Веллера. Гиперприводы, защитные экраны, главные орудия базы — смертельно опасные возмущения затронули все, но основная угроза крылась в стабилизирующих системах регравов. Окажись точка выхода на какой-то час полета дальше, никого бы не осталось в живых. И слабым утешением служило то, что случись все это с ними — никто не успел бы ничего ни понять, ни сделать хоть что-то.
"Гетман Хмельницкий" успел уйти в безопасное пространство, но тут же обнаружилась вторая проблема: даже здесь, где влияние на реграв почти не ощущалось, аномалия продолжала вносить возмущение в работу гиперпривода. Первая же попытка уйти в гиперпространство приведет — в самом лучшем случае — к полному выходу гиперпривода из строя. Не говоря уж о том, что после этого про их присутствие и местонахождение в системе с точностью плюс-минус миллион километров будет знать каждый "кот".
