Имперский цикл

— Не смешает. Он благородный, честный человек. И умный. Хотя не столичный интеллигент, конечно.

— Умный, да. Достаточно умный, чтобы досконально изучить несколько цивилизаций, в том числе нашу, имперскую, и понять разницу между колдовством и Светом Творения. Кай, не обманывай себя: Торн намеренно называет нас ведьмами и колдунами, поощряет эту терминологию среди своих офицеров. Он стремится унизить нас в их глазах — и в его же собственных. Не пленные духи, а голограммы! — Тор Бао ткнул пальцем в стену могильника, тюрьму-преисподнюю массы душ. — Не Свет — колдовство! Намеренная слепота, мальчик, воля к безмыслию. Ты себе что-то вообразил об этом слепце. Право, императрица была бы лучшим выбором. По крайней мере, она была зрячей.

— Вообразил ли я, покажет время, — сказал Кай. — Думаю, за пятнадцать лет до прихода Орды адмирал сделает то, чего не сумели республиканцы — укрепит институты власти, создаст галактическую оборону и воспитает военачальников, способных сражаться и победить, даже если он сам умрёт. На это я рассчитываю, мастер Бао, а не на великие чудеса. На пот и кровь и металл, не на Свет. У меня весь Свет вышел.

— Нет! — взлетев, словно змея, отрезал Бао. Голос его был страшен. — Если бы Свет у тебя вышел, я бы убил тебя, парень, не обессудь. Ведь ты стал бы Тёмным. Но этого не случилось. Тебе просто хочется, чтобы Свет кончился. Ты перепутал его с республикой, демократией — всей этой чушью. Она тебя подвела, сгнила — иначе и быть не могло, ведь всё это тлен. Но ты-то не знал, Кано не научил тебя правде. Он передал тебе свои любимые обиды. Ты много лет всё путал. Теперь ты и на Свет обижен. Республика, мальчик, не равна Свету, как и Империя — Тьме. Эти понятия вообще не имеют связи между собой. Слишком уж у них разный век и масштаб.

Он смотрел в глаза Кая и жёг — как будто сам Свет смотрел через старика. Являя себя, укоряя. Кай склонил голову, покаянный. Он истинный мастер, Тор Бао. Хоть он и падший. Мудрость не пропьёшь.

Мудрец вздохнул и сел на табурет.

— Ты не считаешь, случаем, себя учеником, а адмирала Торна учителем?.. Так случается. И у него есть чему поучиться, я это первый признаю. Ведь я и сам у него под началом, а вовсе не он у меня. И не оттого, что я не пытался... Слепец, если он умён и талантлив, в своей области может многому научить одного из нас, и этот опыт следует принять, благодаря. Но слепец, Кай, не может дать тебе ничего в той единственной области, без которой не обойтись никак — во знании Света.

— Как вы это себе представляете? — спросил Кай. — Как, по-вашему, я должен отобрать у адмирала власть? Сломать его духовную защиту и лишить его воли, как вы делаете с людьми? Допустим, у меня это получится, хотя у вас не вышло. — И теперь вы надеетесь, что хоть я сумею. Передаёте мне свои любимые обиды, от учителя ученику. — Но тогда мне придётся и воевать за него, а я это умею плохо. Даже с помощью боевой медитации в вашей форме. Я ничего не смыслю в стратегии, очень мало — в тактике и могу просто-напросто проиграть войну. Выйдет хуже, чем было — Орда за один присест всех нас съест.

— Разве я говорил, что ты должен лишить его воли? — Бао приподнял бровь. — Нет. Ты должен править, раз уж таков твой Светом данный удел, я — обучать тебя и новое поколение храмовиков, а Ариан Торн — воевать под твоей рукой. Как твой отец — да и сам же Торн — под рукою императрицы. Каждый на своём месте, данном согласно его талантам. Думаю, что у нас получится лучше, чем у Рив Гэллар. Ведь мы не пали во Тьму, не сошли с ума.

— Да, — упорствовал Кай, — но как поставить каждого из нас на надлежащее место, вот я о чём. Конкретно, что мне сделать с адмиралом, если не сломить его волю? Он отдаёт мне приказы, я его подчинённый — как это перевернуть? Не слушаться? — Однако, саботаж. — Но этого не хватит.

— Так, как империя поступает с любым противником: ломать его физически, пока не подчинится. Не дух, а тело. Не смертельно, даже не калеча. Просто-напросто обломать рога, продемонстрировать онтологическую разницу между вами. Адмирал Торн убеждённый имперец и сам неоднократно проделывал подобное по отношению к непокорным людям, народам и целым мирам. Он всё поймёт верно.

— Ломать его тело? То есть, пытать? С помощью моих сил, подаренных Светом? — Кай хотел бы сказать, что не верит своим ушам, но он ждал чего-то такого. — Так, как вы пробовали — но у вас не получилось? Адмирал смог защититься от вас, от мастера Храма. Теперь вы надеетесь, что от меня не сможет.

— Да, — признал Бао без колебаний. — Я тоже пытался поставить его на место, мне это не удалось. Ты кое в чём превосходишь меня от природы. И я признаю это, видишь — как все должны признавать, занимая то место, которое им положено. Не ниже, но и не выше. Однако кое в чём и я превосхожу тебя. Во знаниях и мудрости, к примеру. Я на шестьдесят пять лет тебя старше. Шестьдесят пять лет опыта, Кай. На войне это громадное преимущество. Я разделю его с тобой — для блага всех.

— Но пытать его? — Кай знал, что Бао падший, знал, но не чувствовал. Ему не хватало какой-то крупицы для понимания старика. С Тёмными он уже был знаком, но не с падшими мастерами. — И делать это так?

— А в чём проблема? — спросил Бао. — Тебе адмирала было бы жаль? Он не пожалел людей на моём корабле. Он их всех уничтожил. Это был не военный корабль, не база-убийца, как Сол Тенебрис, за которую тебя ест совесть. "Ава Сембела" была трансгалактическим исследовательским проектом, она несла пятьдесят тысяч колонистов. Ты можешь думать, что я тиран, но у меня они были живы. Когда мы наткнулись на Торна, он был пограничником Вриндаваны. И звался тогда иначе, своим асурским именем. Дивавьядха Чайастайин... и что-то ещё. Или просто Торнэ. У нас было больше оружия, классом выше, но он же гений, этот негодяй. Он разнёс нас в клочья. Никого не пожалел. Он знал, что на корабле мирняк, я сам ему сказал об этом. Требовал — и просил — нас оставить в покое. А он убил всех — кроме меня.

Тор Бао посмотрел на свои жилистые руки, будто ища на них кандалы. Или кровь.

— Трансгалактическим проектом? — переспросил Кай. — Но это было сколько — тридцать лет назад?.. Куда вы летели?

Он уже знал ответ.

— В галактику Агерран, — ответил Бао. — Да, прямо в зубы Орды, о которой никто не знал. Большая куча технологий и биоматериала для вражеских лабораторий, сама шла в руки. Какая разница? Мои люди были безвинны. Ты, Кай, рассматриваешь меня, гадая о моём состоянии. Знаю ли я, что я падший? Да, знаю. В этом виноват он, Торнэ. Чёрный — вот что это имя значит на кастовом диалекте асурских кшатриев. Так я его и называл. Моё падение — его рук дело. Решения, которые я принял на дороге в Тень, я принял из-за него. Он угрожал моим людям, а я пытался их защитить. И не сумел, проиграл Торну, даже отступив от Света. Так и остался — ни Свет, ни Тьма. Всего лишь человек. Не отступай от Света ещё дальше, мальчик. Верь, оно того не стоит.

— Есть путь назад, во Свет, — сказал Кай. — Я знаю.

— Пока что не вижу причин на него вступать. Это одна из особенностей падения, Кай — путь к Свету больше не вызывает энтузиазма. Ты, кстати, зря думаешь, что такой, как я, не может быть мастером Храма. Падший. Это не так. Мастер Силла — тот самый, которого твой отец убил, спасая императрицу — был также падший. Об этом знали, падение скрыть нельзя, мастерам сразу видно. И ничего, служил дальше. Его авторитет среди младших храмовиков даже вырос. Были и другие, но Силла из них наиболее знаменит. Его попытка ареста Гэллар за веру — типичный поступок падшего. Среди целомудренных мастеров не бывает такого глупого фанатизма.

— Мне очень жаль.

— Кого? — равнодушно спросил Бао. — Меня? Мой корабль и людей? Или Торна?

— И вас, и людей. И что всё так случилось.

— Но это не отменит твоей очарованности Торном, э? Ты влюблён в него по уши, парень. О, не так, как этот его смешной генерал, Ланс Герион. Я имею в виду не греховную страсть, а любовь в наилучшем смысле. Твой первый учитель, Кано, в юности обожал своего наставника. Кано многому научила эта любовь — в том числе, что привязанность к личности приносит неминуемое разочарование и боль. Его мастер погиб у него на глазах. С твоим отцом, своим собственным учеником, Кано уже не совершил этой ошибки, хотя совершил другие. Не будь той первой любви и утраты, не стань они столь жестоким уроком, и он, чего доброго, обратился б во Тьму вместе с Гэном. Мальчик имел на него влияния больше, чем весь Совет вместе взятый.

О. Он уверен, что как учитель Гэна справился бы лучше Кано, понял Кай. Что ж, может, и так. Или отец убил бы его гораздо быстрее.

— Если же не любовь, то что заставляет тебя ему подчиняться? — спросил Тор Бао. — Чувство вины?

...

Лина Ивер закрыла клетушку своего апартамента на замок и отправилась на лифте на парковку, чтобы взять автобус. Су на краю террариума провожала её задумчивым взглядом больших зеленющих глаз, на удивление умных.

...

— Вы правы, мастер, — ответил Кай. — Это любовь, в самом деле. Любовь ко всему живому. К Торну. И к вам. Даже к себе самому.

Такого мастер Бао слушать не хотел. Он встряхнул головой, будто слышал чушь.

— Послушай. Это живое у нас деградировало настолько, что начинаешь где-то понимать Орду. Ты не единственный, для кого демократия и республика — милый сердцу кумир. Или империя, раз уж на то пошло. Таких в нашей галактике сотни, тысячи миллиардов, включая твою сестру, между прочим. Они не собираются работать, словно проклятые, ради обороны и участвовать в тяжёлых, скучных политических процессах. Эти люди и нелюди все хотят торжества своего божка, чтобы откинуться на спину и наслаждаться. Они планируют наслаждаться формой правления! Плюс к этому нацизм, сепаратизм, чернушничество — страшная разруха в головах. Войну так или иначе придётся вести сверхличностям, закидывая Орду мясом масс. Вопрос лишь в том, будет ли главной сверхличностью одарённый, сознательное орудие Света — или слепой диктатор вроде Торна, который заработал свои погоны между ног императрицы. Да-да, — Бао встретил внезапно острый взгляд Кая. — Он был консортом Гэллар, то есть — для неё — игрушкой. Дурак считает, что был женат, а она развлекалась. Красивый экзот, не первый в её постели и не последний. По правилам карьеры у слепцов, без протекции Тёмной хозяйки, Торн вообще не попал бы на роль спасителя галактики, куда так рвался, а без твоих манипуляций погиб бы от рук собственного раба. Это ты его спас своим надприродным актом. Без воли Света в тебе адмирала б давно ели черви. Так почему ты настаиваешь на делегации власти, фактически, пешке? Почему не признать открыто, что ответственность, как и власть, твоя?

— Потому что хочу спасти, сэкономить жизни. — Он не хочет меня понимать, думал Кай; почему не хочет? — Торн куда лучше умеет воевать. И управлять государством. Как он получил генеральский чин, больше неважно. Он оправдал доверие императрицы, в этом я доверяю ей. Если я подчиню адмирала себе, как вы бы хотели, его воля будет сломлена, и мне придётся играть за него, как за ферзя в шахматах. Я угроблю намного больше людей. А то и вообще проиграю войну Орде.

— Не проиграешь. Ты уже не проиграл. — Кай рассказал Бао многое, и теперь падший мастер использовал это против него. — Почему тебя так беспокоит, сколько погибнет слепцов? Чем сильнее это порченое поколение подвыбьют на войне, тем легче будет дать галактике разумное устройство в послевоенное время.

...

Бывалый лифт старого небогатого блока медленно вынес Лину прямо на остановку. Автобус уже отлетал, и он был забит людьми. Лина ахнула, плюнула и пошла к маленьким жукоглазым такси, рядком дожидающимся таких невезучих. Опаздывать было нельзя. Её испытательный срок подходил к концу, договор должны были продлить. Жить без этой работы она не могла, поэтому рисковать не хотела.

— К блоку Ри Моджи, пожалуйста, — сказала она автоматике. — На пятьдесят восьмую платформу. И поскорее.

— Да, мэм, — откликнулся робот и вертикально поднял флаер в воздух. — "Такси Цои" всегда летают кратчайшим путём и как можно быстрее.

...

— Я потерял веру в республику, — сказал Кай Оками, — однако уклад, в котором подавляющее большинство безгласно, не назовёшь разумным. То, что вы предлагаете, даже не империя, мастер Бао. У простых имперцев есть способы принять участие во власти, хотя и не такие, как у нас. Но если признать абсолютное большинство народа слепцами и посадить над ними Совет Ордена, как вы хотите, люди не смогут уже для себя решать и планировать ничего. Они будут жить, как скот, безо всякой самостоятельности. Зачем вам это?

— Мне? Ни зачем. — Бао пожал плечами. — Оно не нужно мне, а просто есть. Это так, хочешь ты или нет. Слепцы не могут решать за себя и планировать — не то что войну или там небольшую эпоху, но даже утро и вечер. Это ещё одна причина нашей встречи здесь, на полюсе. Идём, — и он, восседая на пустоте, взмыл к выходу из колодца. — Я тебе покажу, как слепцы составляют планы. И чем кончается.

...

Флаер мастера Бао уже ждал вверху, на щите орла. Бао сам сел за руль, Кай — на место стрелка. Под ноги он старался не смотреть. Не слушать вопли пленённых душ.

— Ожидая тебя в гробнице, я кое за кем следил, — старик поднял флаер и взял курс на юго-запад. — Объект — типичный слепец в одном из блоков под нами. — Он ткнул пальцем в пол. Они летели над первыми блоками приполярья, растущими из массива горы Ханандао. Громады зданий затянула дымка. — Обычный такой человечек женского пола, вылетела минут шесть назад на работу. Ухаживает за инвалидами и больными в Ри Моджи, на одном из низких уровней. Неблагодарная работа — вонь, страдания некрасивых старых людей. Эта женщина только что выпила кофе — очень дурной, дешёвый — и ей скоро захочется в туалет. Она не любит ходить в туалет на работе, за это надо платить отдельно, но кофе важнее, это её любимый наркотик, и без него она не способна быть бодрой. В крохотной клетке, которую наш слепец называет домом, у неё стоит клетка поменьше со старым иланским зверьком. Ящерка эта тоже увечная, слепцы-садисты сожгли ей крыло и лапу. Хозяйка любит её. Животное спит с ней в постели.

Тор Бао аккуратно вписал флаер в рой транспорта в ущелье между блоков. Здесь эти артерии назывались стриты.

— Видишь вон то такси? Проследи мой взгляд, Кай, — Бао уставился в мерно текущий поток машин. — Там она, наш слепец. План на сегодня выглядит так: отработать, перекусив в столовой дома призрения, вернуться домой на автобусе — им она пользуется обычно, сегодня же опоздала — позаботиться о калеке-ящерице и спать. Лечь в постель! Это важно. Проспав часа три-четыре, слепец наш опять сможет как-то соображать. Встанет, немедленно выпьет кофе, включит свой комм и либо посмотрит какой-нибудь сериал, либо, что вероятнее, убьёт пару часов на любимом форуме сплетен. Ящерка будет лежать под настольной лампой и греться, это утешит слепца, дав иллюзию неодиночества и любви. Бессмысленно проведя свободное время, женщина эта опять ляжет спать и проспит часа два или три, до утра. Потом на работу. И так почти каждый день. В юности она пробовала писать небольшие пьесы и песни, они ей неплохо давались, но это она забросила — не хватает сил. Работа съедает её энергию, да и желания нет. Наш слепец ленива, как большинство людей. Путь наименьшего сопротивления — это тратить время впустую. Она и тратит.