Волк в овечьей шкуре - 3

— Где-то мы допустили ошибку. Я допустила.

Я тоже быстро разделась, оставшись только в нижнем белье. Выжала чашечки лифчика и достала из карманов документы, завернутые в полиэтилен, старая привычка, перед любой операцией прятать документы и спички в водонепроницаемый пакет. Стала выжимать верхнею одежду. Через пять минут мы уже были одеты и готовы выступать.

Я застегнула портупею, на которой висел нож — единственное оставшееся оружие. Все остальное поглотила Катунь. Даже "Стечкин", который был засунут сзади за пояс штанов, и тот вылетел. Марина так же потеряла трофейный ТТ.

— И что мы делаем дальше? — спросила Марина, вытаскивая из карманов смятые купюры.

— Ты, оказывается, богатая Мальвина. Где взяла? Кого ограбила?.. Можешь не отвечать, я и так знаю.

— Ну а что? Им они все равно уже не нужны, а нам пригодятся, — ответила она разглаживая мятые купюры.

— Это все хорошо, но второстепенно. Сейчас нужно выбираться обратно. Отъехали мы от Маймы километров сорок. Если пешком по горам, к вечеру должны быть там.

Мы двинулись вдоль берега вниз по течению. Поначалу тело отзывалось болью на каждый шаг, я видела, что и Марина тоже морщится и иногда трогает ребра.

— Что у тебя? Дай, посмотрю. — сказала я, остановившись.

— Все нормально, ребро болит.

Я заставила ее задрать одежду и осмотрела ребра. Перелома не было, сильный ушиб. Я, кстати, тоже ударилась грудью о камни, и теперь левая грудь все сильнее начинала болеть. Но сюрприз ждал меня впереди.

Избегая встречи с туристами, мы добрались до Барангола. Вернее, до Водопада. Тут как обычно было очень много отдыхающих. Погода была теплая, жара за тридцать. Поэтому на песчаном берегу было очень много загорающих.

— А вот тут мы и переоденемся, — сказала Марина.

— Отставить. Если у кого-то пропадет одежда, поднимется шум, и как ты думаешь что дальше? Те, кто нас ищет, сделают правильные выводы. Так что идем. Сейчас попробуем перейти по мосту на тот берег и в Баранголе что-нибудь купить. Навряд ли кто обратит на нас внимание. Отдыхающих тут много. Курорт как никак.

Мы сняли куртки и закопали их в мох, аккуратно вырезав его ножом. Не оставлять следов — главный принцип диверсантов. А мы сейчас были в их шкуре. Марина осталась в футболке, вполне гражданской, камуфлированных штанах и кроссовках. У меня так же была под курткой майка, такие же штаны и кроссовки. Такой вид не вызывал подозрений у окружающих. Многие девушки так одевались, отправляясь в горы.

Спустившись с водопада, мы вышли на тропинку, ведущую к мосту в Барангол. На нас никто не обращал внимания. Только какая-то полная женщина поинтересовалась, далеко ли до водопада. На другой стороне моста терлись два типа. Они вели себя спокойно, как отдыхающие. Но было в их поведении что-то странное. Они не отходили далеко от моста и встречали всех проходящих мимо девушек.

— Облом, — сказала Марина.

— Уходим, — сказала я и попятилась. — Дальше база отдыха "Бирюзовая Катунь". Там тоже есть мост.

Марина вздохнула.

— Я думаю, там то же самое.

— Значит, за Маймой вброд перейдем. Там течение слабое, и мелко.

До темноты мы успели миновать Майму и уже в темноте вышли к Катуни. Раздевшись до нижнего белья и свернув одежду, мы вошли в реку. Борясь с течением, мы переплыли на правый берег. Правда, течение снесло нас километра на полтора от места, где мы вошли в реку.

Марина увидела, что я остановилась и присела, схватившись за низ живота. Меня пронзила резкая боль.

— Ты че? — испугалась она.

— Нормально все, — стараясь не выдавать боль, ответила я.

— Нет, я же вижу, что-то не так. У тебя месячные давно были?

Я промолчала. И, встав, двинулась вперед.

— Что молчишь? — не отставала Марина.

Меня вновь прошибла острая боль. Где-то там, где матка. Я вновь присела.

— У меня задержка уже две недели, — ответила на немой вопрос Марины.

— Ты что, дура, что ли? А вдруг ты беременна?

— И что? Я этого и боюсь, — ответила я через боль.

Вскоре боль отпустила. Мы наконец-то вышли к Чуйскому тракту и, засев в придорожных кустах, стали наблюдать. Меня еще несколько раз пронзала резкая боль. Но это не было похоже на ту боль, что я испытывала при месячных. Это было что-то другое.

— Едет, — сказала Марина, глядя на дорогу.

Мимо проехал груженный КАМАЗ. Выскочив из кустов, мы догнали его и вскоре забрались в прицеп под брезент и закопались в зерне.

Боль то ослабевала, то вновь нарастала. Я пыталась не обращать внимания, но это было трудно делать. Ехали долго. Мы слышали как нас останавливали, какие-то разговоры. Вроде как проверка документов. Затем я уснула, усталость взяла свое. Разбудила меня Марина.

— Мы уже долго стоим, — сказала она шепотом.

Оказалось, что водитель заехал на стоянку и, видимо, лег спать. Выбравшись из-под брезента, осмотрелись. Я сразу узнала место. Это была стоянка на перекрестке в Троицком. До той деревни, где я жила, было пятьдесят километров. Преодолимое расстояние. Но я тормозила наше продвижение. Приступы боли участились и усилились. Но нам и тут повезло. Попалась такая же попутка, только уже пустая. И трясло ужасно сильно.

Уже рассвело, когда мы через овраг подошли к огороду моего дома, в который я пустила Машу с мужем. Вернее, оставила его Машке, своей подруге. К тому времени я у же чувствовала, что у меня между ног все мокро и скользко.

Маша уже не спала, собиралась на работу. Увидев нас, она чуть дар речи не потеряла.

— Девчонки, вы откуда? Что случилось? Алинка, что с тобой? Ты вся горишь. Проходите, — суетилась она.

Мы молча прошли в комнату и я упала на диван без сил. И издала первый стон.

— Что с ней? — спросила Маша.

— Кажется, месячные, у нее задержка две недели была.

— Черт, как бы не выкидыш. Ее нужно срочно в больницу.

— Нет, нельзя в больницу. Нас, Машка, ищут.

— Я знаю, приходили вчера какие-то бугаи. Спрашивали. И мне кажется, они еще в деревне, машину я видела их. Что с ней делать? У нее температура. Я все-таки позову врача, — сказала Маша и взяла телефон.

Вскоре появился мужчина. Я его знала, это участковый терапевт, единственный на всю деревню. Он сел рядом и потрогал мне лоб.

— Плохо дело, у нее высокая температура. Помогите мне, разденьте ее.

Видимо, купание в ледяной воде не прошло даром. Я простыла.

Он сделал мне укол. Я не помню, сколько прошло времени, но, кажется, я уснула. Не знаю так же, сколько я спала.

Когда проснулась, осмотрелась. Я лежала в кровати, под одеялом. Собравшись с силами, я села. Очень хотелось в туалет. Я осмотрела себя. На мне была одета какая-то ночнушка, по размеру явно Машкина. Сразу почувствовала, что на мне плотные трусы и так же почувствовала прокладку. Кое-как добралась до туалета. Прокладка была в крови, но не так уж и обильно. Живот болел, но терпимо.

— Ты зачем встала? — услышала я сзади голос Марины.

— Я что, должна под себя писать? — усаживаясь на унитаз, парировала я. — Что со мной было?

Марина опустила глаза.

— У тебя просто месячные.

— Маринка, я знаю, как у меня проходят месячные, говори правду.

— У тебя выкидыш был. Ты была беременна.

— Нет, не может быть.

Сказав это, я замолчала и посмотрела на Марину. Я даже не знала, радоваться мне или плакать. Я действительно не хотела ребенка, боялась беременности. Но услышав о выкидыше, я вдруг поняла всю трагедию. Ведь это был ребенок Андрея. Я бы никогда не избавилась от него добровольно. И как бы я не хотела беременности, я выносила бы его и родила. А теперь все, исправить уже ничего нельзя.

Я встала и направилась в комнату.

— Ты трусы хоть одень, — сказала Марина.

— А знаешь, Марин, я бы родила, — сказала я, и слезы сами навернулись на глаза.

Марина обняла меня и прижала к себе. А я вдруг разревелась. Мужская часть меня противилась этим слезам, но женская оказалась сильней.

— Нам нужно уходить, — наконец-то сказала я, оторвавшись от Марины. — Извини.

— За что? — спросила Марина.

— За сопли, — сказала я и пошла в комнату. — Где Машка?

— На работе, скоро придет. Она тут одежду нам принесла в обед.

— Хорошо. Сегодня уходим.

— Тебе нужно отлежаться, — сказала Марина.

— Ничего, выдержу, — зло сказала я.

Внутри меня вновь началась борьба между мужской и женской сущностью. Где-то в глубине я радовалась, что случился выкидыш. Но и в то же время было очень обидно и больно. Сердце разрывалось. Но сейчас нужно было думать о другом.

Появилась Маша. Поставила сумку и посмотрела на нас.

— Алин, ты не переживай, будут у тебя еще дети.

— Я не переживаю. Но то, что будут, это не главное, главное — от кого.

Я вдруг задумалась. Вернее, пришло осознание того, что я уже давно стала женщиной. Во мне не осталось ничего мужского. Все женские "проблемы", все их вопросы, которые когда-то были мне чужды и не понятны, стали моими. Я спокойно говорю о месячных, о детях. Думаю, от кого я буду рожать. И вообще думаю о родах как о неизбежном. Вернее, как о своем предназначении.

Нет, это не правильно. Я все-таки мужчина. Пусть у меня тело женское, но внутри я остаюсь мужчиной. И все мои мысли и поступки должны быть соответствующими. Хотя я давно заметила, мне нравится красиво одеваться, даже с мужской точки зрения. Мне нравится, когда на меня смотрят. Ведь я знаю, о чем они думают. И мужская моя часть не сильно противится этому. Кажется, я опять запуталась, что я хочу. А это уже чисто женская черта.

— Что там? — кивнула я на сумку.

— Так, сейчас будем вас маскировать, — серьезно сказала Маша. — Тебя, Алинка, мы перекрасим в брюнетку, а Маринку — в блондинку.

— Ты что, Машка, обкурилась? спросила я. — А разница какая? Ищут-то блондинку и брюнетку. Что из того, что мы поменяемся расцветкой?

— Как какая? Ищут блондинку с длинными волосами, а брюнетку — с короткими. А так будет все наоборот, — сказала Маша и начала вытаскивать из сумки вещи. — Замаскируем так, что вы сами себя не узнаете. — Она достала юбку. — Раздевайся.

— А где твой ненаглядный? — спросила я.

— Он уже второй день в городе. Бухает, наверное.

Она сама сняла с меня ночнушку. Я ужаснулась, увидев левую грудь. Она была частично синего цвета. Маша сунула мне баночку.

— На мазь, чтобы синяк быстрее прошел. Где ты так ударилась?

— Не знаю. Не помню, — ответила я и взяла баночку, одновременно потрогав грудь. Она тут же отозвалась тупой болью.

Тут я обратила внимание, что синяк у меня не только на груди, у меня все тело в синяках.

— Эта мазь из Алтайских трав, махом все пройдет. Завтра будешь как новенькая. Я сейчас еще баньку затоплю.

— Ты не видела больше эту машину? — спросила Марина.

— Видела, я узнала, это гости приехали к бабе Нюре. — ответила Маша.

В этот вечер я больше не думала о случившимся.

На следующий день нас действительно нельзя было узнать. Как у женщин все просто. Из зеркала на меня смотрела незнакомая мне брюнетка с аккуратно подведенными глазами, "стрелки" делали их еще больше. С блестящими пухлыми губами.

— Машка, ты где научилась? — спросила я.

— Ха-ха. Я работала в театре гримером, ну не совсем, помощницей.

Марина одела юбку и топик. Мне же припасли легко простенькое платье на лямках и с молнией на спине. Лямки едва прикрывали бретельки от лифчика. А без него вообще было страшно. Соски так и выделялись сквозь ткань платья. Мазь и парилка действительно помогли. Синяков у нас с Мариной почти не осталось. То, что еще просматривалось, замазали тональным кремом.

Со стороны мы были похожи на деревенских девочек, подростков. Правда, одна из них с не по детски развитой грудью. Легенда была простая. Мы едем в Москву поступать в ВУЗ. Как две наивные дурехи из глубокой провинции. Едем покорять столицу нашей Родины.

До Барнаула доехали на вечернем автобусе. На ЖД вокзале купили билеты на ближайший поезд. Пришлось брать билеты в плацкарт. Нужно было придерживаться легенды. Мы не настолько богатые и экономим на всем. Маша с Мариной удачно подобрали стиль. Вся одежда дешевая, но смотрится аккуратно. Даже сумочки и то из заменителя. Которые не очень подходили под одежду. Но это было сделано тоже специально. Одним словом, одежда была аккуратная, но мало гармонировала между собой. А сумку пришлось взять вообще дорожную. Не до чемодана. Без багажа мы бы вызывали подозрение.

На нас действительно никто не обращал особого внимания. Нет, скорее обращали, но совсем по другому поводу. С документами так же проблем не было. Ведь меня знали под фамилией Петрова. Я под ней жила все это время. А Марина вообще нигде не светила свой паспорт. Так что тут проколов быть не должно. В купе с нами ехала еще одна девушка лет семнадцати, с матерью. А на боковушках — два парня лет по двадцать.

Марина очень умело играла роль простушки. У меня так не получалось. Я больше следила за обстановкой. Замечала всех, кто проходит мимо. Видела их взгляды. Но пока ничего подозрительного не было. Обычные пассажиры, едущие по своим делам.

— Девчонки, будете пиво? Давайте познакомимся, — начали парни, как только мать девушки вышла в туалет.

Девушка, сидевшая напротив меня и листавшая какой-то журнал, посмотрела на них и брезгливо сморщила носик. Я даже не посмотрела в их сторону. А вот Марина откликнулась.

— Маринка, ты что, дура? Нам же мама сказала ни с кем не знакомиться, — шепнула я на ухо Марине, но так, чтобы это не оставалось тайной.

Девушка усмехнулась и высокомерно осмотрела нас, наверное впервые за все время. Хмыкнула и уставилась в журнал. Я ответила ей тем же. Осмотрела ее и усмехнулась.

— Ну а что тут такого?

— Так значит, тебя зовут Марина, — сказал один парень и пересел к нам. — А как твою подругу зовут? Меня — Юра, а это — Славик. А вас, девчонки, как зовут? — обратился он к нам с девушкой.

— Это Света, моя сестра, — сказала Марина.

Я оценила ее поступок. Она сделала правильно, что не сказала настоящее имя.

— Так, выяснили второе имя. А тебя как звать, красавица?

Девушка посмотрела на него удивленно и отвернулась.

— Так что, девчонки, может, за знакомство?

Он приобнял меня за талию. Это не ускользнуло от взгляда девушки. Она явно заинтересовалась, что будет дальше. Как я отреагирую. Я отреагировала как обычно. Посмотрев на него, я мило улыбнулась и, подведя свою ладонь левой руки под его пальцы, резко заломила их. И, продолжая улыбаться, тихо, но доходчиво произнесла ему в лицо.

— Слышь ты, жених. Еще раз, и будешь накладывать гипс. Понял?

— Пусти, больно.

— Я спросила, ты понял меня? — повторила я свой вопрос, еще сильнее заламывая пальцы.

— Понял, понял.

— Вот и договорились. Спрыгнул отсюда.

Я отпустила его руку и отвернулась к окну.

Через какое-то время я заметила, что женщина начала поглядывать на парней.

— Так, мальчики. Девочкам нужно переодеться. Может, вы сходите покурите? — сказала я и встала.

Марина все это время болтала с ними, но пиво не пила. Уговаривать их не пришлось. Оказались понятливыми. Натянув простынь, мы по очереди переоделись.