Войны Чакры (часть 1)

— Бьякуган. — Одними губами прошептала Хьюга, с тут же вздувшимися на её висках венами.

Внимательно осмотрев чакроканалы девочки, наставница разгладила лицо и облегчённо вздохнула:

— Что бы ты там ни пыталась сделать, больше так не делай. Тебе рано пытаться пробудить шаринган. По крайней мере, дождись разрешения отца.

— Шаринган? Я пробудила шаринган? — Непонимающе переспросила Сарада, моргая и щурясь на расплывающееся в её зрении лицо Хьюги.

Женщина снова нахмурилась, раздумывая о чём-то известном только ей, как опытной пользовательнице додзюцу:

— Нет, конечно. Рано тебе ещё. Чакроканалы не готовы в твоём-то возрасте.

Сарада уже хотела было огрызнуться, напомнив о возрасте, в котором пробудил шаринган её брат... но осеклась, когда мысли затронули Йоко.

Я... хотела ему смерти? Но ведь... нет, он, конечно, полный ахо, но...

Непроизвольная повторная попытка вызвать в себе ненависть по отношению к брату потерпела неудачу — чувства будто бы выдохлись, "потраченные" на неосознанные провалившиеся потуги сделать... что-то.

— Ты "растянула" чакроканалы... но хорошо хоть не повредила. Хм-м-м... зрение "расплывается", да? Думаю, это временно, однако тебе всё равно надо к мед-нину. В крайнем случае поносишь пока очки... Так! А вы чего встали? — Обратилась Хьюга к остальной малышне, застывшей от странного поведения Сарады после ухода синоби с Йоко. — Бегом к мишеням! Или уже не хотите научиться метать кунаи, как настоящие ниндзя?

Дети, разумеется, тут же заспешили по своим делам. Только Шикадай слегка обеспокоенно вполоборота посмотрел на Учиху-младшую. Но, видимо, решив что всё это слишком для него проблемно, и что взрослая куноичи и без него гораздо лучше знает что нужно делать, развернулся и пошёл вслед остальным.

...

Примерно это же время, особняк главной семьи Учиха.

..."Дом внутри дома". Говорит так мама. Иногда "очередной" перед "дом" добавляет. Но сейчас редко. Редко добавляет. Не понимаю. Дом есть дом. В снах у меня нет дома. Есть... было место. Храм джедаев. Не дом... "место семьи"? После — нет и места. Сейчас есть дом.

Уютный, *на этот раз* отделённый от различных лабораторий и мест проведения экзотических экспериментов, домик главной семьи клана разительно и в лучшую сторону этим отличается от прошлых "мест обитания и работы" Карин Учиха. На этом, в смысле на отделении "дома" от "работы" в своё время неожиданно строго настояла Сакура, не найдя при этом поначалу понимания у "сестры по мужу".

"Я не хочу, чтобы Сарада жила в лачуге-мечте безумного учёного, шаннаро!"

... Потом-то как-то всё сгладилось, когда Карин поняла все плюсы, связанные с преображением домашней "атмосферы". Теперь, с Йоко и Сарадой "на руках", можно было ощутить себя действительно хозяйкой домашнего очага и семейных ценностей. По крайней мере, утром и вечером, когда внимания к себе не требовал остальной Гакушу Башо, за который Карин была в определённой степени в ответе во время отсутствия Саске. Да и лаборатории всё равно остались неподалёку, через пару соседних домов... однако бывшая Узумаки со временем всё чаще ловила себя на том, что отправляет туда работать теневых клонов вместо себя. "Остепенилась и нашла себя" сказали бы умудрённые жизнью люди... но это было бы на самом деле не совсем так.

— Молодой господин... к Учиха-сама? — Перепросила встречающая у ворот женщина из числа прислуги скорее у взрослого синоби, сопровождающего мальчика, чем у последнего, пусть даже и не сводя тёплого взгляда с Йоко.

— Да. Его папа ещё вчера планировал позвать его к себе сегодня утром. — Вместо синоби ответила появившаяся Нацу, позволяя себе лёгкие вольности в обращениях из-за отсутствия рядом упомянутого главы Учих — ...Юми, Карин сказала, что у неё в обед будет деловая встреча. Тебе нужно подготовить приёмную к малой чайной церемонии.

Синоби, увидев, что его сопровождаемый передан в компетентные руки, молча удалился. Тем временем, женщина, названная Юми, ойкнула ("В обед? И госпожа говорит это только сейчас?!"), после чего в темпе поспешила внутрь особняка. К полноценной малой чайной церемонии готовиться обычно приходится довольно долго.

Недоумение Юми по поводу цели раннего прихода Йоко домой было связано с тем, что Учиха Саске с утра заперся в своей спальне. И по словам госпожи Карин, вроде как не собирался никого видеть вплоть до обеда. Однако спорить с няней молодого наследника главной семьи женщина не собиралась... Хотя де-юре она должна была бы на всякий случай пойти к госпоже (в другой день — к одной из двух) и уточнить этот момент, а также переспросить насчёт чайной церемонии. Формально Нацу Хьюга — не часть семьи... но между данной куноичи и Учихами уже давно сложились настолько семейные отношения, что на её право "гонять" вроде как чужих слуг все, включая самих людей из штата прислуги, молча закрыли глаза. К чести Нацу, та этим правом, кроме как в бытовых мелочах, никогда не пользовалась.

Пока Хьюга неторопливо вела Йоко от калитки к дому, попутно дежурно-строгим, но всё же непритворно участливым тоном расспрашивая об успехах мальчика, тихо паникующую Юми и ещё нескольких других девушек-слуг, находящихся в этот момент в крыле особняка для прислуги, по-военному чётко "построила" с виду дородная женщина "слегка в годах". Ставшая старшей гувернанткой, эта женщина из числа тех самых двух "изначальных" семейных пар слуг, появившихся у Саске три с половиной года назад, к её сожалению так и не смогла заиметь своих детей даже при содействии Карин. Более молодая пара в этом плане таки нашла своё счастье и была "отпущена" присматривать за предыдущим домом, в стране Чая, близ Иваки. Тот особняк Карин с Саске решили оставить в качестве запасного укромного уголка, если с Гакушу Башо дела по какой-то причине пойдут не очень. Возможно что именно этот запасной вариант в каком-то смысле одним лишь фактом своего существования и не даёт главе Учих, размышлявшему накануне об "истинности дома", поверить в окончательность заселения на одном месте...

Как бы там ни было, услышав от менее опытной Юми о вызове господином Саске к нему его сына, гувернантка отправила женщину-слугу обратно к Йоко, попутно уверяя остальных в том что они вполне успеют подготовить всё к приёму, если возьмутся за дело сообща. Юми хотела было спросить, зачем при текущем аврале ей нужно отвлекаться на присмотр за и так самостоятельным не по годам Йоко даже при наличии няни-Хьюги, но... не стала, в общем. Во-первых, у Нацу, ставшей помогать Учихам в самых разных организационных вопросах (в основном связанных с Башо и Хьюгами), и без Йоко полно дел. Она теперь редко "нависает" над мальчиком и девочкой главной семьи Учих целыми днями, как это было раньше. Во-вторых, пусть Йоко и самостоятелен, но он всё же ребёнок. Если его вызвал к себе отец, значит, скорее всего, для разговора или задания... вряд ли для совместного семейного отдыха или игр — у господина Саске не тот характер. Это в свою очередь значит, что Учихе-старшему тут же понадобится кто-то, кто присмотрит за выполнением поставленной перед Йоко задачи. Ведь дети не любят фокусироваться на чём-то одном, тем более им неинтересном. Молодой господин этого не любит вдвойне, даже по сравнению с остальными детьми. Ну а если Хьюга и тот синоби ошиблись, и у господина Саске за ночь успели измениться планы и он действительно не желает никого видеть до обеда, то... малыш Йоко окажется бесцельно предоставлен самому себе. Вот это уже надо будет обязательно исправить каким угодно способом.

Встретившись перед дверью в спальню Учихи-старшего, Нацу и женщина-слуга обменялись взглядами, после чего Хьюга, попрощавшись с мальчиком, не спеша развернулась с целью пойти по своим делам, оставив Йоко на Юми. Слуга между тем вежливо попросила Учиху-младшего подождать пока она удостоверится в возможности Саске принять сына...

...Нацу?

Внезапно, провожавший взглядом Хьюгу Йоко увидел на лице няни удивлённое выражение. Активные бьякуганы Нацу смотрели на нечто, видимое только ей через стенку в комнате с Учихой Саске, куда вошла Юми (предварительно спросив разрешения и так и не услышав ответа). Через секунду, которая ушла у Хьюги на осмысление увиденного, Йоко впервые в жизни увидел другую, необычную "сторону" всегда сдержанной няни: та еле удерживала себя от того, чтобы столь неподобающе для представительницы великого клана не рассмеяться в голос, маскируя приступ веселья неожиданно обострившимся "кашлем". Заинтересовавшись причиной, мальчик с детской непосредственностью принял решение посмотреть, что же происходит в спальне родителей. Отодвинув не до конца закрытую за Юми отъезжающую дверь-сёдзи, Йоко вошёл внутрь.

Ай... спина.

На входе по его спине прошлось несколько неожиданное ощущение странной щекотки, изредка возникающее при пересечении границ некоторых территорий, чаще всего при входе и выходе из дома. Такое бывало не первый раз, поэтому Йоко тут же выбросил странность из головы. Тем более, что его взору предстала интересная картина, более достойная его переменчивого внимания.

-...Юки? Это ты? Нет... Юми? — Холодным аристократичным тоном, резко дисгармонирующим с его положением, утвердительно "спросил" Учиха-старший.

Стоящая в растерянности и не знающая куда себя деть женщина-слуга с глазами-блюдцами на лице неуверенно кивнула, будто бы забыла, как её зовут. По правде говоря, она ожидала чего угодно — начиная от того, что господин изволит банально дрыхнуть после своей работы допоздна, и заканчивая тем, что ему резко стало плохо. Или даже что он решил продолжить работать со свитками у себя, лёжа прямо в постели. Кто их знает, этих чудаковатых синоби из древних родов, верно?

Глава клана действительно расположился лёжа на кровати. И находился в полностью голом виде и почти во всём своём неприкрытом "величии". Единственная "спрятанная" область его тела оказалась закрыта скатанным в несколько слоёв и положенным поверх причинного места одеялом. Импровизированная "набедренная повязка" провокационно и совершенно неприлично топорщилась вверх у основания ног. Стоящий за спиной у Юми, Йоко не смог бы сейчас установить точную цель блуждающих взглядов начинающей краснеть женщины, однако конкретно самого мальчика заинтересовали цепи, обвившие ноги, торс и единственную руку отца. Визуально определив их источник, Йоко отметил для себя, что тускло отсвечивающие жёлтым светом массивные цепи каким-то образом жёстко закреплены своими концами в полу и стене за головой папы. Ещё из необычного: у него, в смысле у отца, на лбу оказался зачем-то прилеплен какой-то клочок бумаги с нарисованным на нём непонятным символом. Небольшой бумажный прямоугольник нависал до уровня глаз и забавно "шевелился", повторяя движения бровей и дёргающегося в нервном тике правого глаза конкретно раздражённого Саске.

...Грозный глава клана Учиха подобрался (насколько позволяли цепи), и состроил ещё более строгое лицо, что-то для себя решив. После чего заявил, тщательно контролируя эмоции:

— Юми. Слушай меня внимательно. И чтобы потом никому ни слова! Мне нужна твоя помощь... деликатного характера...

По мере "выдавливания" из себя слов Учихой-старшим, на застывшем лице женщины-слуги всё более явно начала проявляться быстро возрастающая паника... пополам со стыдом и смущением. Саске, тем временем, продолжил, в раздражении закрыв глаза:

— Мне нужно чтобы ты подошла, и достала из под этого одеяла...

— Ииик! Я н-н-не м-могу, Учиха-сама! Чтобы я, простая с-слуга, и с г-г-господином... Всё слишком внезапно!!! — На одном дыхании, пропищав практически ультразвуком, выдала женщина, закрывая ладонями полыхающие томатно-красным цветом щёки... и тут же, развив скорость едва ли многим уступающую таковую у куноичи, рванула с места и выскочила из комнаты, словно пробка из сосуда под давлением. Попутно не переставая произносить фразы-извинения.

Ошарашенный глава Учих с нечитаемым выражением целую секунду пытался разобраться в реакции Юми, глядя на место, где та только что стояла. После чего набрал побольше воздуха в лёгкие, и хотел было невзирая на позорные последствия для собственной репутации заорать вслед убегающей слуге, но тут его взгляд остановился на сыне, рассматривающем его с явным интересом. От подобного внимания у Саске сами собой заглохли в горле запланированные ругательства и обещания неумолимой кары на голову одной неразумной дуры, у которой клубок подспудных (или всё же вполне осознанных?!) нереализованных сексуальных желаний так несвоевременно заменил то место, которым она в теории обязана думать. Хотя некоторые особо красочные обороты всё-таки оказались тихо прошёптаны вслух даже вопреки железной воле мужчины.

Йоко при этом заинтересованно прислушался, состроив внимательно запоминающую мордашку, заставив отца пристыжено поперхнуться. О, если бы брошенный на открытую дверь, вслед убежавшей Юми, взгляд взбешённого носителя шарингана сейчас мог жечь при помощи той же Аматэрасу...

Раньше не слышал. Такие слова. Надо запомнить. Полезно. Знаю, *когда* такое говорят. Но кроме乃卂几Ꮖ卄卂 卩ㄖㄖᗪㄖㄖ из "сна" не помню ничего.

...Раздавшийся за дверным проёмом в спальню уже не сдерживаемый, удаляющийся по коридору вдаль женский смех заставил Учиху резко перевести бурлящую ярость в конденсированно-холодное состояние и непроизвольно выпустить наружу накопленную за неудачное утро убийственную Ки. Одно дело — оконфузиться перед слугами, к которым Юми уже наверняка побежала делиться новостью о "нескромном предложении господина", и совершенно другое — опозориться перед какой-то куноичи с её неизвестными намерениями. Да ещё и будучи в данный момент полностью беспомощным и неспособным защитить себя в случае чего! То, что в коридоре до этого сдерживала смех именно представительница касты ниндзя было понятно по ослабленному ощущению присутствия по сравнению с обычными людьми... Секунда, и Учиха-старший быстро взял себя в руки (образно выражаясь хотя бы по причине неполного комплекта оных), "узнав" в обладательнице смеха Нацу Хьюгу. Главу клана тут же "отпустило", что позволило ему снова обратить внимание на сына. Плохое предчувствие успело лишь на миг кольнуть Саске, пока он переводил взгляд на Йоко — всё же Ки обязано было быть весьма неприятным...

Пронесло. Йоко на убийственное намерение не отреагировал вообще никак. Более того, кажется, он ещё больше заинтересовался происходящим и состоянием отца. Мальчик подошёл к кровати и, опять же, абсолютно без каких-либо неположенных ему по возрасту посторонних мыслей и стеснения, снял одеяло.

Тут же стало понятно, что Учиха-старший, вопреки влажным фантазиям убежавшей женщины-слуги, на самом деле обнажён не полностью, а одет в традиционное бельё страны Огня — фундоси. А предметом, провокационно приподнимавшим одеяло, оказался металлический цилиндр с выступами и насечками у его верхнего края, вбитый вертикально в кровать... аккурат в точке рядом с мужским достоинством Саске. Словно кто-то неизвестный собирался своим весьма показательным "выпадом" лишить единственного взрослого Учиху-мужчину возможности дальнейшего производства потомства... но совсем чуть-чуть промахнулся мимо тела.