Латинские королевства, часть Ii.

* * *

Зенги за происходящим внимательно наблюдал, и убедившись, что христианская коалиция готовит войну, начал собирать силы. Он подбивал Сукмана II Шах-Арменида из Хлата воспользоваться отвлечением греков и вернуть потери недавних лет, запросил помощи в Багдаде и у всех мелких эмиратов, но больших успехов не добился. В Багдаде войска обещали, но прислали незначительное количество. Хлат попробовать реконкисту соглашался, но сам просил подкреплений, так что силы атабека к весне численно весьма уступали императору, поддержанному контингентами латинян.

* * *

В марте 1138 года византийцы вышли к Алеппо, где к ним присоединились Раймунд Антиохийский и сводный отряд вассалов Иерусалима, Триполи и тамплиеров под командованием графа Раймунда II Триполийского. Жослен II Эдесский в проекте участвовать отказался, война на его участке караванного пути графу не нравилась.

Тогда же, с запозданием пришли вести из Рима. Папа Иннокентий II издал энциклику, в которой войну Византии с христианской страной настрого осудил, обещал за войну с латинянами отлучение, и всячески увещевал стороны к мирным методам разрешения споров. В будущем это свою роль сыграло, а пока лишь немного укрепило позиции Раймунда.

К началу лета, заняв по дороге небольшие города и ненадолго отвлекшись на взятие Ресафы, христиане осадили Ракку. Зенги укреплял город с момента возвращения в лоно ислама, заранее усилил гарнизон под командованием опытнейшего Савара, а сам с отрядами туркмен кружил вокруг наступающих войск, нанося постоянные удары по фуражирским отрядам, коммуникациям и отделившимся от армии частям. Сам город христиане взяли быстро, но Савар засел в цитадели. Иоанн II лично руководил приступами, а франки на штурм особо не рвались, предпочитая отсиживаться в лагере, отчего василевс затаил на союзников обиду.

Атабек, пополнив аскар туркменами, отбил Ресафу и перерезал дорогу на Алеппо, а отряды кочевников не позволяли христианской коалиции наладить снабжение. Армия начала голодать, на чем поход и кончился. Иоанн II стребовал с Ракки выкуп, снял осаду и двинулся обратно.

Зенги итог кампании рекламировал как победу над Византией, что в мусульманском мире подняло его авторитет на запредельную высоту — империю тут боялись, а после ее недавних успехов в Малой Азии особенно.

* * *

Вернувшись в Антиохию, Комнин потребовал ввести греческий гарнизон в город и передать ему цитадель. Мысль о наступлении на восток он не оставил и планировал использовать вассальное княжество как базу для подготовки. Раймунд в ответ взбунтовал горожан, и императору со свитой пришлось бежать из города в лагерь, разбитый войсками неподалеку. Возможно, сюзерен собирался тут же вернуться, но наконец-то сработала дипломатия Зенги — пришло донесение о наступлении Шах-Арменида. Иоанн II Малую Азию ценил больше, потому наказание мятежников отложил и увел армию на север.

Следующие годы Византия вновь воевала с Хлатом, всемерно поддерживаемым Зенги, который в 1140 году даже пришел в соседний эмират с аскаром лично. По неподтвержденным источникам, Шах-Арменида субсидировали и позволяли набирать наемников и франки Заморья, что вполне логично. История отягощалась очередными семейными неурядицами Комнинов, против василевса поднял мятеж, а проиграв перешел к туркам, его племянник и тезка Иоанн. Вернуться к Сирии Иоанн II смог лишь в 1142 году.

* * *

Зенги быстро отбил все, захваченное христианами, в 1139 году еще раз безуспешно осаждал Дамаск, а Раймунд Антиохийский и Савар беспрестанно обменивались набегами, но серьезных последствий это все не имело. Жослен Эдесский вернулся к привычному мирному образу жизни, разве что вмешавшись в церковный спор Антиохии, да и то, скорее, чтобы соседа позлить.

Вышло же вот что.

Патриарх Рауль Антиохийский, как упоминалось, рассорился с подчиненными ему видными клириками из-за распределения доходов. Сначала Рауль отрешил их лидеров Ламберта и Арнульфа от должностей и закрыл в тюрьме, но по настоянию князя незаконный арест прекратили. Ламберт был человек "праведной жизни, но малоопытный в делах мирских" и пользовался в народе уважением, а Арнульф имел неплохие связи с королем Сицилии, так что, по выходу из СИЗО, оппозиционеры отъехали в Рим и нажаловались папе на процессуальные нарушения при выборах патриарха.

Рауля вызвали в центр, он занес в папскую администрацию, произнес красивую речь в свою защиту и был оправдан. Но по возвращении повел себя дерзко, отчего антиохийские клирики при поддержке князя его в город не пустили, и Рауль "удалился в монастырь Св. Симеона".

Тут и вмешался Жослен II, пригласив патриарха к себе (Эдесса входила в патриархат, как и Триполи). Позже Рауль все же вернулся в Антиохию, помирился с Ламбертом, но Арнульф вновь обратился в Рим, где назначили расследование на месте и направили для того легата. Легат скончался в Акре почти сразу по прибытии, при невыясненных обстоятельствах. В Риме рассердились и послали второго — Альбера, кардинала и епископа Остии, который в 1140 году провел в Антиохии локальный собор прелатов латинского Востока, с участием патриарха Иерусалима, архиепископов (включая Тарского из Киликии), и епископов.

Собор принял сторону князя и местных клириков. Не явившегося в заседание Рауля обвинили в выборных нарушениях, симонии и прелюбодеянии, заочно сместили и отправили в темницу. Патриарха поддержали только два епископа из Эдессы и архиепископ Апамеи. Последний ссылался на ненадлежащее извещение обвиняемого, считая потому решение незаконным, за каковую дерзость был лишен сана. Из темницы Рауль бежал, добрался до Рима, вновь оправдался, но затем скончался. Слухи, традиционно, приписывали смерть отравлению.

Новым патриархом, собор с участием легата назначил Эмери Лиможского, из богатой и знатной семьи, известного интеллектуала и теолога, переводчика Библии и знатока древнегреческой истории. Он написал комментарии к Иоанну Златоусту, открыто пропапскую историю "византийских императоров с момента их отложения от Римской империи до наших дней", переводил греческие источники и собирал рукописи. Должность Эмери исправлял до 1196 (!) года (правда, первые годы статус его оставался спорным, по причине апелляций Рауля). Мы с ним еще не раз встретимся, а пока отметим, что князя Раймунда новый патриарх полностью поддерживал.

* * *

В 1142 году в Левант вернулся император Иоанн II. Весной ему пришлось отправить часть войск на разгром набега из Хлата, а пока ждали в Киликии их подхода, заболел и умер старший сын и наследник василевса Алексей. Император поручил второму и третьему сыновьям, Андронику и Исааку, перевести тело в Константинополь, но в пути умер еще и Андроник.

Эти события поход задержали, но осенью ромеи все же выступили. Взяв крепость Гастен, прикрывавшую Антиохию с севера и контролировавшую проход к городу из Киликии, Иоанн II отправил послов к Раймунду, потребовав сдать Антиохию по причине нарушений вассальной верности, а самому ехать править в Алеппо.

Раймунд снова тянул переговорами время, напоминая про решение папы, осуждавшее войну христиан на востоке и обещая больше присягу не нарушать, но понимания не добился. Воевать зимой, не оправившийся от смерти двух сыновей василевс не стал, но усмирить Антиохию решил твердо, потому зимовал в Киликии, а по весне планировал наступление.

* * *

Карты смешал 1143 год, унесший две ключевые фигуры Заморья.

В марте, Иоанн II выехал охотиться на кабанов в горы Тавра, оцарапал руку стрелой и от заражения крови скончался. Стрелу называли отравленной, подтверждений, как всегда, нет.

В ноябре, под Акрой, король Фульк выехал, что характерно, тоже на охоту. Лошадь под ним споткнулась, упала, от удара седлом "мозги хлынули из ушей и ноздрей", в результате чего король, естественно, скончался.

* * *

После смерти Иоанна II оставшемуся в живых сыну экс-князя Киликии Левона I, Торосу, удалось бежать из Константинополя, вернуться в Киликию и вместе с отсидевшимися у Жослена II братьями и при поддержке латинян восстановить независимое княжество. Остальные же итоги правлений двух монархов, разберем отдельно, упомянув, что в 1143 году скончался еще один участник событий — папа римский Иннокентий II. Преемниками стали Целестин II и Луций II, занимавшие кресло по нескольку месяцев, и лишь в феврале 1145 года в понтификах надолго утвердился Евгений III, выходец из простонародья, человек мягкий и благочестивый, получивший пост сугубо по причине нежелания остальных кардиналов занимать в тот момент должность. Св. Бернар Клервоский обозвал нового папу, своего ученика "нищим из навозной кучи", а в Риме Евгений III не удержался, вынужденный из-за вооруженных разногласий с горожанами бежать сперва в Витербо, а затем во Францию. В Витербо, впрочем, папа успел принять решение о Втором крестовом походе, но о том в свое время.

* * *

Начнем с Византии. Главным достижением покойного Иоанна II Комнина стал закрытый гэп вниз от поражения при Манцикерте, в виде отыгранных у сельджуков практически полностью потерь на востоке. Кроме того, василевс решил вопрос с северными набегами кочевников и укрепил положение на западных рубежах. База роста закладывалась в правление его отца, отвоевавшего Анатолию на волне успехов 1-го и арьергардного крестовых походов, но использовал ее Иоанн II весьма эффективно. К моменту его смерти, Византия полностью восстановила пошатнувшийся было статус сверхдержавы.

Анатолия превратилась во внутренние мирные провинции, отделенные от противника приграничными землями, отвоеванными уже при втором Комнине. Это кардинально изменило ситуацию — империя вернула свою опору. Именно жителей Анатолии, напомню, в первую очередь называли тогда греками, подразумевая прочно эллинизированное, христианское и лояльное Константинополю однородное население. Историческая Греция, на описываемое время, однородностью похвастаться не могла, населяясь потомками славян, иллирийцев и прочих не до конца переваренных имперским "плавильным котлом" мигрантов. Отнюдь не все из которых отличались преданностью центру. О верности болгар говорить и вовсе не приходится — там еще не забыли походы Василия II Болгаробойцы, и народ формировался строго болгарский, а не греческий (как постепенно начинали называть ромеев). Похоже дела обстояли в областях сербов, хорватов и Киликийской Армении, полностью лояльными традиционно оставались Константинополь и побережье Крыма.

Восточные рубежи Византии стабилизировались по линии от причерноморской крепости Гонио (Аспарунт), через Карс, Валашкерт, Манцикерт, далее уходя на запад вдоль притока Тигра. Теперь там империя граничила (с севера на юг) с Грузией и ее вассальным эмиратом Ани, уполовиненным эмиратом Шах-Арменидов, чья столица Хлат стала приграничным городом, сателлитным эмиратом Артукидов (Мардин), графством Эдесским и считавшимся вассальным ромеям княжеством Антиохия. Реальный противник остался только в Хлате, остальные соседи границы не беспокоили. За Шах-Арменидом, конечно, стояли мощные вассалы Багдадского халифата, Мосул и Азербайджан, но на тот момент прямой угрозы Византии они не представляли.

Дальнейшее продвижение остановилось, поскольку к востоку от Евфрата среди населения росла доля армян и исламизированных жителей, увеличивая сопротивление реконкисте. Бежавшие от имперского натиска мусульмане усилили Хлат, поддержанный к тому же единоверцами из халифата, которым общая граница с набирающей мощь Византией вовсе не требовалась. Сыграла роль и логистика — походы из Константинополя через всю Малую Азию дело по тем временам довольно сложное, требовалось подготовить базу на месте.

Теперь имперские земли восточнее Евфрата служили стратегическим предпольем, периодически подвергаясь набегам мусульман, к чему в столице относились довольно спокойно. Провинции западнее реки, вновь стали источником налогов и рекрутов, управляясь магнатами, приближенными к трону на основе проний, на тот момент ставших аналогом известных нам из российской истории "кормлений". Некая область передавалась прониару в управление на правах наместника, он же собирал налоги, определенную часть которых оставлял себе, а остальное отправлял наверх. В приграничье формировались владения акритов, о которых мы ранее упоминали — очередной вариант казачества, военно-крестьянские поселения. Пронии тут тоже встречались, но чаще были мелкими, и — что важно — уже тогда практически всегда наследственные (ввиду текучки кадров от постоянных стычек), приближаясь к системам турецкого икта или отмирающего европейского бенефиция.

Кадровых войск для охраны, таким образом, восток требовал немного, за привилегии новые земли платили потерями от набегов, принимая удар за всю Малую Азию. Что, в общем-то, всех устраивало. Приграничье продолжило жить своей жизнью, сменив лишь сюзерена. В Анатолии имперское налогообложение, в силу системности выглядело тяжелее турецкого, но разверстка была фиксированной и считалась "от потребности", потребности не успели еще догнать выросшую базу, отчего ставки выглядели привлекательно. Кроме того, наступивший мир окупал и более значительное повышение, при постоянно воюющих турках, потери жителей были серьезнее.

В общей системе управления Византии реформ не случилось, крупные прониары постепенно превращались в полунезависимых сеньоров. Это грозило будущим структурным кризисом, но пока, наоборот, обеспечивало единство элиты. Транзит товаров по-прежнему приносил доход казне, снижаясь за счет льгот итальянским морским республикам, но, опять же — пока (в том числе, за счет путей в Малой Азии и Причерноморье), денежный поток оставался стабильным.

Покойный монарх оставил наследнику нерешенный вопрос с Антиохией, трения с Венгрией и сепаратистские выступления в Далмации и Болгарии, но и мощную державу на взлете, опытные войска и стабильную экономику. В Европе укрепились связи с папой римским и королем Германии Конрадом III, первым Гогенштауфеном в этой должности. Конрад III, фактически правя Священной Римской империей, по причине обострения противостояния с папами, титул императора так и не получил, что формально облегчало контакты с Византией. Единственным активным противником последней в Европе, выступал Рожер II, король Сицилии, в ознаменование союза двух империй против которого, Конрад III выдал замуж за младшего сына Иоанна II свою свояченицу (сестру жены) Берту фон Зульцбах.

* * *

Этот самый, младший сын, и стал наследником Иоанна II под именем Мануил I.

Невеста прибыла в Константинополь как раз во время вступления в наследство, свадьба откладывалась три года, но в 1146 году, немка, наконец, стала императрицей Византии под именем Ирина.

Корону Мануил I, по воле отца, получил в обход оставшегося в живых старшего брата, но смена власти прошла спокойно. Для сего, конечно, новый василевс взял под стражу дядю и брата, а еще случился традиционный, но легко подавленный заговор мужа сестры императора, но в целом Мануил I прочно сидел на троне.

В отличие от рыцарственного и скучного предшественника, новый монарх человеком был веселым и общительным, любителем женщин и светских мероприятий, знатным спортсменом (чемпионом среди знати по конному поло), и — в нарушение традиций, лицом вполне публичным, даже лично участвуя в рыцарских турнирах на манер европейских. Кроме того, василевс считал себя видным литератором и богословом, отчего раздавал в этих сферах ценные указания. К концу правления в Византии возник культ личности Мануила I, ярче всего выраженный его секретарем Киннамом, в рассказах которого император предстает суперменом, побивающим за раз сорок турок и разгоняющим пятьсот, охотится на неведомых монстров (помесь льва и тигра), диктует краткий курс христианской теологии и много чего еще интересного лично совершает. Могущественнейший в мире правитель, безусловно, был лично храбр и великодушен, но еще и щедр, что при его богатстве хороший пиар вполне обеспечивало. Особыми талантами в области управления он похвастаться не мог, часто склоняясь к непродуманным стратегическим решениям и пренебрегая внутренним администрированием. Когда он продолжал линию отца и деда, успеха добивался, в собственных проектах как правило выходило иначе... впрочем, об этом позже.