| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Извини, что я тебя пугал, — сказал Мем. — Я думал, все несколько проще.
— И веселее, да. Все так думают. Будто идаши — это весело, — хмыкнул Наджед. — Помоги мне увидеть то, что я хочу, и я прощу тебе вообще все, что угодно.
Из подвала Мем поднялся в крайней задумчивости. И возле писарского поста столкнулся с Иланом, который перевешивал на доске объявлений исписанные листы.
— Ты чем здесь занят? — спросил Мем.
— Пытаюсь восстановить обстановку, — отвечал Илан сквозь зубы, стараясь не проглотить зажатые в углу рта канцелярские кнопки.
У Мема уже был повод убедиться: если префектура сходит с ума, то поголовно вся. Сегодня, значит, был день откровений. Илан решил перестать быть разгильдяем и, вместо этого, стать следователем.
— Обстановку чего? — уточнил Мем.
— Обстановку первого дня работы, когда Джата понял, кто убийца. Вот. Так выглядела доска, когда можно было сравнить почерк с записки с заголовками записей отсюда — там же были одни заглавные буквы... Только расписание висело другое и писал его в тот раз Упта. Саму записку я, кажется, упустил...
— Правила поведения с удавом кто писал? Рихон?
— Конечно. — Тут Илан на несколько мгновений приоткрыл рот так, что выпали кнопки, а потом, как зачарованный, повторил: — Рихон...
— Неси опять журналы рабочего времени, — сказал Мем. — Проверим. Еще раз.
* * *
— Есть некоторая вероятность, что Упта мог подделать записи о собственном присутствии или отсутствии. Он же писарь, он сам ведет этот журнал, — сказал Илану префект, когда все, в общем-то, было ясно.
— Нет, это не Упта, — покачал головой Илан. — При таких записях о Рихоне, почти никаких шансов, что это Упта.
— Я понимаю, что многое за Рихона, — согласился префект. — Упта увалень, он не смог бы быть в трех местах одновременно. А нас посещает настоящее привидение. Ловкое и умелое. Просто оно перестаралось в стремлении быть незамеченным.
— Наверняка ленился идти в обход, через калитку ему домой короче, — кивнул Илан.
Запись о посещении Рихоном префектуры была одна единственная. За самый первый день. И то, он пришел, но не ушел — притащил Бабушку через центральный вход. Даже когда он брал отпуск по причине подвернутой ноги и находился у всех на виду, он появился черным ходом, запись для которого велась у казарменных ворот, но, чтобы выйти через него, нужно было специально просить привратника впустить или выпустить именно там. Рихон никого не просил, он ходил тайком своей калиткой через загаженные кусты и темную улицу без окон, минуя запись и обходясь без чужих разрешений.
— У него же были все ключи, верно? — префекта, похоже, находка развеселила. — Сначала он забрал у Боры сам ключ от архива, а потом и всю архивную связку, которая хранилась за сейфовой дверью на случай, если префектура утонет при пожаре или сгорит при наводнении. И Бабушку он не боится, она его ручной питомец, поэтому в моем кабинете, где она постоянно спит, шарил, как у себя дома. Потом покажешь мне эту калитку за казармами, через которую он ходит с собственными ключами. Что, он правда хромает до сих пор?
— Хромает, — подтвердил Илан.
— Не притворяется?
— Он следы перед архивом оставил от костыля. В ту ночь, когда я посыпал там пол мукой.
— Почему же ты мне не сказал?
— Потому что я их нечаянно стер и не был уверен, что рассмотрел как следует. Думал, вдруг мне показалось...
Илан чувствовал, что снова краснеет. Какой глупостью было думать на деда, будто след от палки оставил он. Будто человек, посвятивший всю свою жизнь береговой охране, войне с пиратами не на жизнь, а на смерть, потерявший на этой войне здоровье, продался пиратскому адмиралу, своему врагу. Хороших следственных привычек Илан еще не нахватался, при первой проверке журналов не обратил внимания на очевидный факт. Зато у него уже полно дурных — подозревать всех подряд в том, чего они не делали. Конечно, это нехорошо — думать плохо о своих. Но ведь свои бывают разные. Некоторые ближе, и начинать надо не с них.
— В колодец, получается, он сам спрыгнул? — превозмогая нахлынувшее чувство стыда за все и перед всеми, спросил Илан.
— Какая, в сущности, разница. Даже если его опрокинул туда пьяный извозчик. Он отвел от себя подозрение. Из виноватого стал пострадавшим. Так где, ты говоришь, сейчас записка?
Илан почувствовал, что отхлынувшая было от ушей краска, возвращается на прежнее место. Он рассказал про вчерашний разговор с Номо и про сегодняшнюю встречу с Рихоном. Про то, что Рихон недавно спрашивал у него про Джату, вспомнил тоже. И про то, что встретил Рихона в том самом темном переулке.
— Очень многое становится на свои места, — покачал головой префект. — Если б на меня не навесили столько дел по организации работы и хозяйства в префектуре, насколько все было бы проще и быстрее. На кого бы все это перекинуть... Ненавижу строительную и прочую возню. Ничего в ней не понимаю и учиться не хочу.
— Рихон не причинит вреда Джате?
— Пока он считает, что Джата без сознания и ничего не помнит, может быть, и нет. Или пока сам хромает и не может быстро передвигаться. Но, мне кажется, в опасности может оказаться Номо. Мало ли, вдруг тоже начнет о чем-то догадываться и проговорится. Что самое скверное, Илан, — мы с тобой, вроде бы, все понимаем, но убедительно доказать ничего не получится. Джата и правда без сознания, он Рихона не опознает. Записку у Номо Рихон забрал, сравнивать с заголовком об удаве нам сейчас нечего. На месте гибели Боры и в курительном саду, где пострадал Джата, улики уничтожены умело и тщательно. В архиве тоже ничего не удалось найти. Бабушка его не тронула в моем кабинете — так это не доказательство. Меня она тоже не трогает. Ключи от всех помещений — вряд ли он хранит при себе бесполезные, при этом, опасные в плане доказательств его вины вещи. От тех ключей, которые теперь не подходят ни к одному замку, он, скорее всего, избавился. Правда, ключ от калитки при нем, а в калитке преступно позабыли сменить замок. Просто по подозрению его взять и побить, чтоб сознался? Но ведь не сознается. Придумает что-нибудь правдоподобное. Юридическими тонкостями его тоже не напугаешь и не удивишь. Ему легче будет потерпеть побои, чем заработать смертную казнь за убийство и покушение на убийство имперских чиновников. Такого, как он, надо брать на месте с поличным. Мы новая власть, мы должны заслужить репутацию справедливой в городе. Поэтому хватать людей по первому подозрению и без достаточных оснований для нас нежелательно. Пытать нам тоже запрещено. У меня на этот счет четкие инструкции. А политического сыска, как в империи, здесь, в Арденне, к вашему счастью, еще не организовали...
— Он ищет карту, — сказал Илан, у которого куча этих условностей плохо укладывалась в голове. — Может, подсунуть ему карту лабиринта? Пусть украдет. Тут его и возьмете.
— Можно. Но украсть чужие бумаги — это не особенное преступление. Тем более, что карта без Боры бесполезна. А Бора мертв.
— А он знает, что карта без Боры бесполезна? Он так настойчиво ее ищет.
— Думаешь, пойдет на Шлаковую гору искать в пещерах то, что там спрятано?
— Думаю, пойдет.
— Оставим про запас, как вариант. Но он может просто отдать карту Римериду. И мы останемся и без подозреваемого, и без карты. Я бы сделал по-другому...
И тут в кабинет ввалилась — в буквальном смысле — споткнувшись о вывернутый перед порогом паркет, госпожа Мирир.
— Он ушел в пещеры, — чертыхнувшись вместо приветствия, доложила она. — Знаю, потому что он взял фонарь и запас масла. На том берегу фонарь больше ни для чего не нужен. Даже тем, кому дня не хватает. Там и в полдень нечего делать. Я нашла лодочника, который перевез его вчера утром через болото к акведуку.
— Вот дурак, — попросту сказал префект.
Такой ответ слегка покоробил госпожу Мирир. Очевидно, она ожидала большего признания своих заслуг.
— Вы мне не доверяете, а, между тем, я могла бы работать намного результативнее, если бы понимала, на какую именно цель тружусь, — сказала она. — Убийство инспектора Боры загадка непростая, но она, вроде бы, вас не интересует. Вы без меня знаете, кто это сделал? Или вам просто все равно? Или этому делу лучше оставаться нерасследованным? Судя по вашему взгляду, похоже на последнее...
Префект уклончиво качнул головой. Не так, чтобы утвердительно, но и не отрицая любую названную возможность.
— Не доверяете, — сделала вывод госпожа Мирир.
— Садитесь, поговорим, — пригласил префект.
Илан понял, что ему лучше всего отползти сейчас в незаметное место, иначе его выгонят из кабинета и он не узнает, о чем разговор. Поэтому он сразу уступил свое место госпоже Мирир, а сам присел на краешек скамьи в уже привычном для себя углу возле двери.
Госпожа Мирир была в пыли, уставшая, и со свежесодранными костяшками пальцев на левой руке. Совсем не жалеет себя тетка. Сама съездила кому-то по зубам вместо того, чтобы предоставить это дело помощникам.
— У вас есть ко мне вопросы, инспектор? — префект откинулся на спинку кресла и положил широкий северный рукав поверх журналов учета, которые они с Иланом смотрели. — Рабочие, личные, нескромные — какие?
— А у вас ко мне? — сделав некоторую паузу, осторожно ответила госпожа Мирир.
— Море вопросов. Но мои вопросы могут подождать. Задавайте сначала ваши.
— Личные и нескромные тоже можно?
— Легко.
— За какую провинность вас сослали в Ардан?
* * *
Сказать, что Мем удивился — ничего не сказать. Он-то гадал, за кого его принимают в префектуре. Оказалось, за неудачника. Может, в этом даже есть доля правды. Но не настолько большая, чтобы тянуть на ссылку. Так уж вышло, что Мему удалось блестяще продемонстрировать свои способности на первом же деле, которое ему подвернулось. Вот только подвернулись ему ни много и не мало — тайны императорской семьи. И не его вина, что он вынужден был подойти слишком близко и знает теперь слишком много.
— Не представляю, госпожа Мирир, как ответить на ваш вопрос, — покачал головой он. — Я ни в чем не ошибался. Но и попал я сюда не случайно. Я был не единственным кандидатом на должность. Должность тоже была не единственной возможной для меня после того, как государь повысил меня до третьего ранга. Я мог бы остаться в Царском Городе или в любой из столичных префектур, если бы захотел. Префектом Арденны меня выбрал и утвердил арданский генерал-губернатор, потому что посчитал это верным решением. А в префектуре что на этот счет думают? Что я с какой-то вершины упал в вашу яму? Я не был на вершине. Наоборот, я был никем.
— Думают по разному, — уклонилась от прямого ответа госпожа Мирир.
— Адару не стоило строить иллюзий насчет того, что префектуру возглавит кто-то из местных. По крайней мере, с первого дня ее работы.
— Это было понятно всем, кроме Адара.
— Если вы догадываетесь о причинах, должны понять и мое недоверие.
— Вот этому мышонку вы доверяете, — через плечо кивнула госпожа Мирир на Илана.
— Этого мышонка можно задавить в любой момент, если он что-то пискнет не так или не мне. — Илан при этих словах вжал голову в плечи. — Чего не скажешь о господах вроде Адара и других, равных ему по положению. Следствие по делу Боры, к сожалению, вышло из области криминала и ушло в область политики. Префектуру в Арденне открыли, а про ведомство вроде столичной Тайной Стражи, которая занимается политическим сыском, забыли. Такие вот сложности. Я понимаю, что нужно делать, но не понимаю, как. Я же не у себя дома. Мне нужно выстроить и отладить систему.
— Вы говорите, как Бора. Тот тоже был любитель... четкой систематики. Пока не организует порядок, с места не двинется. А сколько времени пройдет, пока система выстроится? Работа стоит. Не меряйте нас всех по Адару. Адар среди нас скорее исключение, чем правило.
— А почему карта без Боры бесполезна? — вдруг спросил из своего угла Илан.
— Архив собирали триста лет, — сказал Мем, уже махнув рукой и на воспитание, и на приличия, и на уважение к старшим по званию. — Ты представляешь, Илан, сколько там бумаги?
Илан подвинулся по скамье из дальнего угла ближе к столу.
— Неужели Бора мог на память знать все документы? — удивился он.
— Бора — мог, — веско сказала госпожа Мирир. — А Джата выбрал себе в помощники шустрого парня, правда, господин префект? Значит, Упта полез в пещеры потому, что туда свалили городской архив? И что он надеется оттуда выудить?
— Кое-что для господина Химэ. Господин Химэ попал в двойной капкан. Дело, которое приносит ему доход, держится на откатах пиратской общине. Не платить он не может, потеряет деньги. Платить сейчас тоже не может — генерал-губернатор прямо объявил, что финансирование пиратских островов с берега нужно прекратить по-хорошему, иначе оно будет прекращено принудительно и без придворных церемоний.
— Что с ним будет, если он перестанет платить?
— Если несколько застрахованных им кораблей с наиболее ценным грузом будут взяты пиратами подряд, чтобы он не успел оправиться от финансовых потерь, его контора рухнет. По крайней мере, сам я наказал бы его именно так. Информаторы контролирующей стороны наверняка в страховых отделениях имеются.
— Почему вам вообще есть дело до Химэ?
— Это бывший партнер Римерида по неизвестным мне торговым и некоторым известным страховым делам. То есть, я не знаю, насколько бывший. Полностью ли они разошлись. Кое-что говорит, что они и сегодня не потеряли связи. Химэ сейчас между молотом и наковальней, но он сам по себе далеко не глиняный черепок. Как говорит кир Хагиннор — лучше не трогать, может и отскочить. Хорошо бы узнать, выросли ли уже цены морских страховок и занимается ли вообще сегодня "Арданская паевая компания" данным видом страховых услуг, или временно вычеркнула безопасную доставку грузов морем из списка. Если Химэ начнет метаться от страха, что завалится все его дело, он может сделать шаг не в нашу сторону. Его нужно если не направлять, то хотя бы предостеречь. Чтобы отскочило, но не по нам.
— Все это увлекательно. При чем здесь Бора?
— Бора подготовил карту, которую я вам показывал, для господина Химэ. На ней изображены не тринадцать этажей, а тринадцать ветвлений пещеры. Поэтому никто из знатоков гробниц и торговцев древностями ничего о них не знает. В Грязных пещерах никогда не было, чем поживиться. На этих тринадцати ветках расположены тридцать шесть камер, видимо, в каждой документы либо за определенный временной отрезок, либо они разделены по темам, и в плане это как-то обозначено. Не зря же вывозом архива занимался Бора. Насколько я понял по вашим характеристикам, он не мог свалить их как попало где попало. В его хозяйстве даже сейчас должен соблюдаться порядок. Поэтому Бору не собирались убивать. Только припугнуть. То, что он от страха умер, не устраивает, ни нас, ни Химэ, ни того, кто хотел его напугать и получить карту в руки. А Упта и правда дурак. Нужная камера наверняка отмечена в карте, но я так и не понял еще, как именно. Не знаю, как он будет ее искать не только без Боры, но и без карты.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
