Мои понимающе кивнули, зависимые пропустили между ушей, не знают всей истории.
— ... есть страна. Самая большая, самая прекрасная страна. Родилась она в поту и крови тех, кто землю пахал, и защищал ее от врагов. Долгий путь она прошла, стала сильной и богатой. Она звалась тоже Россия. И знаю я, что у России одна может быть только столица. Столица — это самый главный город. Так вот, столица у России может быть только одна — Москва. Вот вам мое новое знание — название нашей деревни. Ура, товарищи!
— Ура!!!— мои дружно закричали.
— Ну, ура, — с некоторым удивлением добавили зависимые.
— А теперь прошу новых наших граждан проследовать на полигон, где мы им дополнительное знание дадим...
Полигон оборудовали во второй крепости, на треть где-то от всей площади. Сделали мишенное поле, небольшой стадион для бега, полосу препятствий. Строений пока нет — мы еще даже не приступали их проектировать.
На полигоне мои родственники четко отработали несколько упражнений — сбор строя со щитами, рассыпной строй, атака в строю и с перебежками, отход в строю и отход в рассыпную, прикрывая друг друга. Мы перешли на стрельбище. Вот тут у наших рыбаков начался разрыв шаблоном.
На строй из шести человек наших мелких, без взрослых, надвигалась путем натягивания веревки толпа фанерных гоповарваров, прикрытых щитами. По команде командира, за него Обеслав был, начался геноцид пиломатериалов. Щиты и фанера падали, летели ошметки от мишеней, ребята грамотно отстреливали сначала тех, кто был обозначен как стрелок, потом — копейщиков, потом и всех остальных. Режим стрельбы был таков, что на наступающих врагов сыпался непрерывный ливень чугунных пуль. Мишени остановились на половине пути к строю, некому было больше атаковать. Ребята заменили магазины, и добили фанерных врагов штыками, прикрывая друг друга.
— Боевая задача выполнена, зачистка завершена, с нашей стороны потерь нет. Расход боеприпасов — два магазина на стрелка. Доклад окончил, — шпарил по Уставу Обеслав, не забывая приложить к шлему руку.
Над полигоном воцарилась тишина. Наши уже привычный, но смотреть на зависимых было любопытно.
— Челюсть подыми, микробов в рот наберешь, — прервал немую сцену Кукша, по-дружески ударив Юрку по плечу, — дорастешь, обучишься — таким же будешь.
— Как вы... это ведь... а чем??!!! — рыбак не мог прийти в себя от увиденного, да и остальные смотрели с искренним удивлением.
— А вот так. Ты думал, мурманы тех данов побили, что вас пленили? Они бы без нас тут бы и остались, на бережку, пару лет назад, — Смеяна, которая тоже была в строю, начищала винтовку.
— А мы думали, мы считали... А-а-а, какая разница, что мы думали, — Лада махнула в сердцах рукой, — было бы у нас такое вот оружие, может, не было нас тут. А теперь мы тут.
Девочка подобралась, гордо вскинула голову:
— Я теперь Кузнечикова, и живу в России, в Москве. Мне теперь никакие даны не страшны, защитят меня в государстве моем! Вот!
Я чуть слезу не пустил от умиления. Посмотрел на других ребят — они согласно кивали словам Лады. Правильно все-таки я сделал, что с собой их взял. Нормальные ребята, чуть еще побудут в зависимости, да и оформим их как вольных граждан. Или нет, пока не как вольных, на десятый уровень переведем, там право голоса только совещательное, пусть освоятся в процессе принятия решений, да и в путь.
— Теперь все в актовый зал, будет у нас открытый урок, — я повел всех жителей своего, нет, нашего, государства за собой.
На открытом уроке я рассказывал про дальние страны. Про зверей диковинных да птиц, про выжженные пустыни да полные опасностей джунгли, про народы разные, которые вспомнить смог, да как они живут, про океаны бескрайние да моря дальние. Народ слушал, раскрыв рты. Своим я тоже периодически такое доносил, но бессистемно, между делом. А тут я подготовился, записал многое на бумагу. С перерывом на обед наш первый урок затянулся до темноты.
— Ты книжку написать не хочешь? Истории у тебя интересные, аж дух захватывает! — дед на лесоповале предлагал мне заняться писательским делом.
— Ну, как на пенсию выйду, внуков нянчить буду, так и сяду за мемуары да детективы, — мне совершенно не хотелось пока заниматься издательской деятельностью, да еще и развлекательной.
— Жаль, жаль... А то у нас только конспекты да Законы, еще сказки до дыр зачитали. Во, я придумал, ты расскажи еще раз, а я давай записывать буду. Потом напечатаем — интересно же.
— Ага, а потом еще и других поспрашиваем, что они в жизни видели. Ну там, Лиса, Торира, рыбаков наших.
— Ага, только Торира что-то не видно давно, не случилось ли чего?
Я тоже переживал за наших мурманов-союзников. Уже почти октябрь, еще пара недель, и они точно не появятся. А я думал по весне заскочат, я им товара дам на обмен, да заказов сделаю, на обратную дорогу. Видно, не судьба.
Но боги или обстоятельства распорядились по-другому. Однажды утром Обеслав, прогуливающийся в дозоре по стенкам крепости, что-то заметил на воде, быстро спустился, и побежал к нам. Мы с дедом как раз занимались очередным экспериментом — перебирали тестовую установку для автоматической закачки воды в бочку. Бочку на дереве разместили, вода у нас ходила по замкнутому циклу, вниз-вверх. Вниз слили — шарик ударил по рычагу, заработал паровик, пошел насос качать ее наверх, поднялась вода до нужного уровня — труба качнулась, шарик проскочил и ударил рычаг стопа, паровик начал стихать. Так водокачка работал уже третий день, с небольшими перерывами на осмотр ее компонентов, искали слабые места. Научный подход давал ощутимый результат, пока никаких серьезных изъянов выявлено не было. Разве что пришлось поршни на концах трубы оснастить дополнительными пружинками и тканевыми пыжами, чтобы не бить сильно по рычагу и не стучать так громко.
— Лодка на озере, — сообщил подросток.
— Ну а чего флаг опасности не вывесил?
— А какая тут опасность? — пожал плечами малец, — они ж просто стоят, да в нашу заводь не зайдут, преграда с деревьями мешает плавающая. Они там тряпки какие-то вывесили и просто стоят.
Мы поднялись на стену. Лодка действительно просто стояла, вывесив тряпку на носу и на борту, ближе к корме. Что-то неуловимо знакомое в ней было, особенно эта розовая тряпка, которая на борту висела. Ба! Вспомнил! Это ж Славик нам показывает, что опасности нет!
— Буревой! Это Торир! Давай сигнал подадим, что ли, — дед метнулся вниз, вернулся с арбалетом, заряженным зажженной стрелой.
Ракета пошла вверх. Надо, кстати, придумать что-нибудь пневматическое и сигнальное, а то так пускать сплошная морока. С лодки помахали еще раз тряпкой, и медленно двинулись на наш сигнал. Мы пошли убирать защиту — друзья пришли.
После радостных объятий, мы пошли праздновать возвращение наших блудных мурманов. Пришел Кнут, Ивар, Гуннар, Давен-врач, Атли. Ну и Славик с шефом своим, Ториром, куда без него. Странно было, что других я плохо узнавал, мало было вояк из прошлогоднего похода на данов. Может, треть от силы. Но было много баб! Это что ж там такое случилось, что он женский батальон на весла посадил? Не, бабы у мурманов знатные, как наши примерно, сильные, железом обвешаны. Особенно жена Атли выделялась. Здоровенная блондинка, на половину головы выше мужа, вся в стали и железе, плечи как у пловчихи, мускулы перекатываются, но при этом симпатичная. Я бы сказал, красивая. Как танк Т-90МС, вот такая же всесокрушающая красота.
Мурманы пришли ненадолго, им через неделю уходить домой. Заскочили подарки мне завести, привет передать с Ладоги, от Лиса и Белимира. Привет заключался в огромной просьбе передать еще бумаги и пишущих принадлежностей. Ну и еще есть повод, Торир хотел малость поправить свое финансовое положение. Наличие баб вождь объяснил просто. Это все, кого он смог уговорить идти на восток.
Тут много факторов сыграло свою роль, и даже мы поучаствовали. Весть о разгроме достаточно крупной эскадры данов быстро облетела все села северных и восточных "отморозков", в смысле, славян и скандинавов. Да еще и исторический наш персонаж, Рюрик который, тоже дал джазу — он примерно такую же эскадру разгромил, ту, что путь с Северной Двины охраняла. На ежегодном совещании, посвященном направлению грабежей, данов было не видно и не слышно, робкие предложения попробовать еще раз сунуться на Ладогу заканчивались тем, что говорящему показывали на Торирову дружину, в модных доспехах и с булатным оружием, потом напоминали, какие силы в прошлый раз противостояли словенам, ну и указывали на дверь. Или что там них вместо ее. Теперь наше направление стало исключительно торговым. Почтительно приходишь, подобострастно предлагаешь товар, и сильно горюешь, если не берут. Мечом тут махать уже никто не помышлял. Тем более, что Лис развернул строительство опорного пункта еще и на Неве.
Вторым фактором были наши подарки Ториру. Уходили-то на Ладогу из Скандинавии в прошлый раз считай голодранцы, пришли все в стали доброй, броне эффективной, да с мечами модными. Логика мурманов подсказывала, что такие войны удачливы, сильны, и в бою крепки. А значит, надо записать таких себе в отряд побольше. В ход шло все — интриги, подкуп, уговоры, баб подкладывали, родственные связи задействовали. Дружина Торира осиротела на две трети. Он было пытался их вернуть, сулил прибыли торговые, и прочее. В ответ слышал о том, что грабеж все-таки предпочтительней торговли, добычи больше, вариантов с Вальгалой побольше, а на востоке точно не пограбишь.
Еще и винтовки наши да геноцид данов пошли в копилку. Торир подпоил одного из бойцов, который участвовал в нашем походе. Тот ему чуть не со слезами на глазах по пьяни признался, что психологически очень сложно мурманам воспринять то, что произошло на Ладоге. И большинство нашло только один выход — уйти туда, где бои еще честны, глаза в глаза, добыча знатная, и пути в Валгаллу понятны и просты, без моих заморочек. Все-таки не смогли принять они тот поход, не захотели отпустить прежнюю жизнь. Ну что ж, Один им судья, лишь бы на военной дороге да по разные стороны баррикад мы не встретились. Так я Ториру и сказал.
Тот вздохнул, и продолжил. Дружину собирал он на этот год под договоренности с зерноторговцами Ладоги. Урожай был чуть лучше, много хлеба появилось. А значит и прибыли стало меньше. Он почти все свои скидочные талоны от Лиса потратил на различные торговые операции, пытался еще заработать. Получалось не очень. Проблема еще была в том, что его команду плохо теперь брали в совместные походы. Он хотел собрать караван, как обычно делал, на три-четыре судна. Вроде как они торговцами пойдут, а он за охрану. Народ осматривал его экипаж, подшучивали над бабьим батальоном, получали люлей от жены Атли, и либо заламывали несусветную цену за свои услуги, либо просто отказывались. Торир откровенно переживал.
— А баб-то ты откуда набрал? — меня этот вопрос сильно интересовал.
— Родичи. Брунгильда — жена Атли. Остальные так же. Воительницы. Сигну — моя дочь.
— О! Так а чего ты не познакомил? Я думал амазонки пришлые да наемные, а тут такое! Пойдем хоть покажешь, я тебя с сыном-то познакомил — мы направились в крепость, разговор вели на природе.
В крепости царила идиллия. Идиллия и розовые сопли. Вся толпа, не сильно различая друг друга по национальности и степени владения языками, разглядывала парочку, стоящую на той стене крепости, что выходила на озеро. Бабы, мои и мурманские, тихо перешептывались. Вот те "здрасьте", моя-то супруга откуда мурманский знает? Тоже стоит, пялится, да с Брунгильдой — вот правильное ей имя подобрали — переговаривается, да мелкого на руках качает. Лада с Юркой и Отаром, сыном Ивара, тоже что-то обсуждают, и пялятся на парочку.
— Дед, — я потихоньку подошел к Буревою, — дед, а дед. Чего стряслось-то?
— Эх-х-х, а сам не видишь, — тот показал на Кукшу и блондинку, стоящую на стене, — любовь!
Дед назидательно поднял указательный палец.
— А что за девушка? Тут вроде все жены...
— Сигня вроде зовут, — добавил дед.
Подошел Торир, включился в диалог:
— На стене дочка стоит. Приведу сейчас, — вождь было направился к сладкой парочке, что стояла чуть не взявшись за руки.
Зря он это! Во первых, потерял авторитет, кучка баб бросилась и зашикала на вождя, когда осознали что он делает. Да еще и от Брунгильды по жбану получил, несильно, но шлем съехал. "Железная девица" так шикнула на вождя, что тот ретировался. У мурманов смотрю тоже проблемы с субординацией. Эх, что за жизнь у нас, царей-государей, только что не пинают походя. Шевеление внизу не осталось незамеченным парочкой. Они обернулись. Я чуть не заржал — как будто все стояли на стоп кадре, дышать громко боялись, а тут Кукша глянул — все такие засуетились, типа, по делам идут, да и вообще в ту сторону не смотрят.
Парень помог спуститься своей спутнице, нежно придерживал ее за руку, та краснела, но позволяла. Они вместе направились к нам. Я же лихорадочно думал, у нас проблемы или радость? Мне прям сейчас за винтовкой бежать, или винище ягодное доставать из подвала? Как тут вообще к таким вещам относятся, особенно отцы молодых девушек? Молодых, красивых и стройных — это я разглядел, когда девушка подошла. Краем глаза заметил еще одну жертву Амура — куда-то с цветами шел Славик. Ишь ты, не забыл нашу Веселину!
— Знакомься, Сергей, это Сигни, дочь Торира. Она по нашему плохо очень, — Кукша представил спутницу.
— Очень приятно видеть такую красивую и замечательную девушку у нас! Торир! Почему раньше прятал от нас такое сокровище?
Торир напрягся. Сам он говорил отрывисто, а тут бы дословный перевод не помешал, комплимент все-таки, даже в девятом веке это понимают. Под раздачу попал Славик — не донес букет, и понуро направился к нам. Перевел сказанное, девушка покраснела, сильно.
— Я тут главный, этот родственники мои, — я представлял собравшихся людей, — это вот тоже почти родственники, Лада, Юра, другие тоже подойдут. Кукша, покажи ей тут все, Торир, ты возражать не будешь?
Ярослав традиционно блеснул знаниями, перевел синхронно. Мурманы, стоящие здесь тоже все поняли, особенно Брунгильда. Такую рожу скорчила украдкой Ториру, да еще и кулак показала, что вождь с кислой миной согласился. Он наверно и сам бы не прочь отпустить, но вроде как отец, надо показать заботу и строгость в воспитании. А вообще сейчас непонятно, что тут больше вождь — он, или эта Железная Брунгильда? Я даже у Кнута тайком спросил, он малость разъяснил обстановку:
— На лодке да в бою, в походе — Торир тут главный. А тут мы вроде как дома почти, да еще и дело такое... — он неопределенно махнул рукой, — не мужское. Вот Торир и подчинился.
Неделя пролетела быстро. Дела и заботы перемежались созерцанием мыльной оперы "Кукша и Сигни". Вся Москва, которая вроде как слезам не верит, держала глаза на мокром месте от умиления, наблюдая за парочкой. Парочка гуляла по крепости, Кукша с Кнутом катали Сигни по озеру, я ее на свой манер называл, под парусом и на паровом двигателе. Пасынок оставлял ей цветы по утрам на крыльце, вчетвером, с Ладой и Юрой они даже пикник устроили с моей подачи. Торир не то что был против, скорее не ожидал такого. От необдуманных поступков его удерживала Брунгильда, я же даже не знал что ему посоветовать. Привлекли к работе, путь хоть отвлечется.
